Арфа, иногда сомневаясь в принятом решении, но склоняясь к его верности, особенно в последнее время, пригласила Морфея не просто в своё ложе, любовью не даря, а наказывая возмездием, но в свою жизнь, обещая всё что угодно, кроме сатисфакции души, а не утоления желания плоти, на день рождения Эврита, окончательно закрепляя за собой право быть первой, первородным грехом на дьявольском языке оргазма.
- Куда ты меня приглашаешь?! – Морфей говорил с ней по телефону, но и, протянув беспроводные нити, Арфа испытывала его изумление и угадывая его последующее усердие нравиться отцу любимой, незачем и бесполезно.
- Ты отлично слышал, но не моя страсть, что ты всё понимаешь извращённо, поскольку секс – одна только радость в твоей биографии. Уверена, где-то есть и такая работа: получать деньги за интимные отношения.
Морфей готовился не то ко дню рождения Эврита, так и не сообразив, кто же он всё-таки такой есть, не то к свадьбе, заранее выбирая обручальное кольцо в ювелирном салоне «;;;;;;» (Сатурн), изготовленное на днях по его эскизу и выполненное за три месяца до торжества Эврита. Сначала он хотел выбрать в качестве главной фигуры ;;;;;;;;;; (вертолёт), но затем, замечая успех с петлёй Нестерова и закрепляя триумф, выбрал именно её. На кольце было напыление состаренной ржавчины, в процессе носки, как было задумано, испаряющееся, ибо это было золото 999 пробы. Шкатулка – футляр, в которой было спрятано или заточено, как в замок – башню, кольцо, была выполнена уже в виде миниатюрной копии вертолёта АРТ – 575, на котором он покорил Арфу, а открывалась не просто щелчком, а смычком – арфой, совпадающим по настроению с комплектом свадебного подарка.
Когда он пришёл в дом, ставший ему ненавистным из-за подозрительного типа, прокравшегося в сердце Авроры, то та уже ожидала его в платье цвета горы «Килиманджаро» и багряных туфлях, цвет которых отблёскивал вместе с лаком на ногтях. Морфей планировал сразу же сделать ей предложение, вручая замок заточённой в башню принцессе, по аналогии со сказкой «Рапунцель», пусть Арфа была не блондинкой, а медно-рыжей, но с лестницы спустилась Эос в гранатово-зелёном платье, будто бы насмехаясь над цветом глаз растерянного и униженного, не по плану, Морфея.
- Добрый вечер, юноша. Не совсем понимаю, зачем моя дочь наняла вас, собаки у неё никакой или нет, или я чего-то не знаю, но замуж она выйдет за того, кого выбрала я.
Пока Морфей от удивления глотал ртом воздух, как рыба, сопоставив услышанный диагноз от этой загадочной женщины и прикинув в уме, что в Ориона сильнее влюблена она, а не любовница её мужа. Все эти головоломки так перепутались в голове забитого и затравленного Морфея, что он опустил плечи и испугался идти напрямик со своим предложением.
Пока Эос распекала не то жениха дочери, не то любовника, главенствующее положение занял Эврит, впервые улыбаясь Морфею, отчего тот так струхнул, что молчал и лишь икал от напряжения. Он оробел, так и не поздравив с днём рождения именинника, единственным выходом считая из своего позора приходящую на помощь Арфу. Она очень сексуально заулыбалась, кивая Эвриту и представила Морфею человека, которого он считал своим врагом.
- Морфей, хочу вас познакомить: всё не так романтично, тебе бы сказки писать: старый любовник… как ты вбил себе в голову, но ещё очень и очень ничего… Морфей, это мой отец, Эврит Полкан Ревифис. Вполне понятно, что женщина, его жена – это моя мама, Эос Персеида Тихе.
Морфей глубоко вздохнул, чуть не заглотив собственный язык и перестал икать, не находя в себе даже смелости протянуть руку обоим родителям Авроры. Арфа подбежала к отцу и поцеловала его в щёку, смеясь над Морфеем:
- Любовник, да, говоришь? Ну нет, любовника целуют вот так, - и она отбежала от отца и поцеловала Морфея по-французски.
- Ох, сэр Ревифис, простите меня, мне мою оплошность, я не блаженный, я, наверно, точно дурной…
Он чуть не начал икать снова, благо, Аустра увела его на кухню и предложила выпить за знакомство.
- Отец, твой отец… Ну, конечно, я, кажется, начинаю вспоминать… Первое место в списке Форбс… Вот почему он так легко вычислил, кто таков любовник его дочери.
- Угу, любимый… - Арфа знала, что Морфей не обратит внимания на её слова, поэтому рисковала: играла.
- Ужас… Я произвёл отвратительное впечатление…
- Дураков в моей семье любили всегда, особенно не изводи себя… Ошарашенный и героический взгляд моего отца мама вспоминает до сих пор и несёт его в памяти, как оранжевое знамя... А ведь он и бизнес приумножил, и в этот раскрученный список вошёл… Ну, что в этом такого, брр, странность мужчин в нём торчать… Верному первому впечатлению придают слишком важное значение, а на самом деле отношения гораздо сложнее и запутаннее. А я ведь пыталась подсказать тебе, что мы с отцом похожи… Но мужчины, ослеплённые ревностью, не слушают ничего, борясь с пугающей действительностью. Будь мой папа любовником, всё было бы проще, да?
- Любимая женщина всегда права, а если неправа, то и нелюбима, - грустно констатировал Морфей, прикрывая глаза рукой.
- И что ты хочешь этим сказать? – прищурила свои Арфа, подвигаясь к нему и не обращая внимания на его робость.
- Едва ли стоит признаваться, но я отвечу: мужчина не выбирает, а выбирает женщина и подчиняет себе мужчину настолько, чтобы жить с ним, а не чтобы жить им. Вдруг я сейчас угадаю, и ты опять расплачешься… - Морфей спрятал бы голову в песок, будь он страусом, но, будучи мужчиной, он просто опустил голову.
Арфа очень рассердилась и нахмурилась. Отойдя спустя минут пять, она достала шейкер и томатный сок. Вливая в шейкер элитную водку, она разбавила её соком и встряхнула качественно и интенсивно. Шейкер она отчего-то взяла с собой, любуясь на отражение пузырьков.
- Пойдём садиться за стол, - предложила Аустра, беря любовника под локоть.
- У вас есть слуги, да? – спросил Морфей, лишь бы не молчать, но ему было неловко быть собой, потому что он злил её и не нравился ей.
- У мамы есть всё, о чём она только заикнётся. У меня в браке будет также, но этого мало, как-никак я выйду замуж за того, за кого всегда мечтала, потратив столько лет, ну, не живут столько… и не любят…
Она постоянно делала ему намёки, несмотря на яростное неприятие такого женского поведения. Чай, мужчины это любят, как мухи летят на мёд… Она даже коверкала слова, как идущий по левую руку от неё любовник, ассоциированный как-то дурацки каким-то болваном со словом «любовь».
Морфей же ничего не видел, не слушал, не угадывал, а размышлял только о своём дичайшем предложении руки и сердца, представлял, что она скажет, бросит в его сторону кольцо или просто уйдёт, не поднимая глаз.
Гости рассаживались, а Морфей всё искал место для своей петли Нестерова, укладывая эксклюзив то слева, то справа, то рядом с бокалом, то напротив от него. Арфа замечала, как он нервничает, объясняя себе его дёргающиеся плечи и подрагивающее лицо с бледными, как у вампира щеками виной против её отца, верно, следователи по особо важным делам только и высчитывают улики, были они на месте преступления или обошлось, а что они делали в тот вечер – не знать и не помнить – ещё один грех.
Когда приглашённые, наконец, затихли, переставая шуметь придвигающимися венскими стульями, Аврора, неожиданно бросив самого ценного гостя, пока тот чуть не опрокинул бокал, пытаясь задержать её, хватая за руку, но она увернулась и танцующей походкой вышла на освещённую яркими изумрудными лампами сцену.
- Добрый вечер, господа! Здравствуй, - и она протянула шейкер высокому мужчине с волшебной, упоительно сексуальной фигурой.
Тот поцеловал Арфе руку, опускаясь перед ней на корточки и она объявила его номер. Парень отпил из шейкера, глаза его хитро заискрились, выдавая, что она всё же не достигла абсолюта, но и это она приняла с благодарностью. Ответно, Орион допил коктейль, поставив шейкер по самому центру и, надевая бронзовую маску на глаза и рот, пока особо любознательные не разглядели его лицо, начал показывать виртуозный миньон блестящего танцора. Морфей не мог оторвать глаз от выступления неизвестного мужчины, так как тяжко было не смотреть на это… Орион кружился, прыгал с колен вверх и назад так виртуозно, что ни разу не задел шейкер, более того, он успевал раздеваться, демонстрируя гостям, но истинно, без прикрас, лишь Арфе, ловя её восторгающиеся глаза, своё тело, свою упругую попу, а как это было, нестерпимо, невыполнимо, но именно она была звездой вечера, а не сам Орион.
Спускаясь со сцены, скользя вдоль столов, как это делал вокруг шейкера, и, кивая не устававшим хлопать гостям и подчёркнуто вежливо целуя руку Эос, отчего та почти раскраснелась, а Эврит с неудовольствием отвесил фальшивый поклон со своего места, Орион добрался, наконец, до стола Арфы и Морфея.
- Добрый вечер, любовь моя, - маска скрывала его ослепительные глаза.
Морфей чуть не поперхнулся от нахальства, но сел на место, фыркая больше в сторону, чем на этих двоих.
- Не стану повторять ошибки с моим отцом, познакомлю вас сразу: согласен?
Морфей засопел и кивнул, засовывая под стол кулаки. Что тут думать, он уже взвесил в уме, кто это может быть, как не хвалёная проститутка в пульсаре, человек с именем небесного светила.
- Можно, я маску сниму, вспотел немного, танец вымотал?
- Да неужели?! – вскочил с места разъярённый Морфей, дёргая на себя кружевную белоснежную скатерть и опрокидывая бокалы на этот раз.
Арфа покачала головой, но это было не отрицание, Ориону она дала согласие на всё.
- Не боишься ослепнуть от красоты Ориона? Перед его красотой все встают на колени, простые смертные и бессмертные Боги… - обратилась она к Морфею.
- Наоборот, ослепну, ты сдашь меня в дом инвалидов и отправишься к газовым шарам со своим мальчиком – звездой, - несмотря на комичность его поведения, Арфа не смеялась, а не отводила глаз от красавца – стриптизёра.
- Я даже не знаю, как оценить ваш талант, мистер… Орион… Свою голую задницу я только невесте под одеялом показываю, а внимание потусторонних женщин оставляет мою самооценку в пределах нормы.
Орион снял маску, рассмеявшись. Морфей отчаянно жаждал зажмуриться, поскольку ярче сверкало только Солнце, ближайшая к нам звезда, но этот молодой Бог спорил с ним, хотя расцветка его глаз и смуглость лица и каштановость волос находились на теневой стороне Луны.
- Угощайтесь, это и есть «Маргарита», - и Орион достал из принесённого им рюкзака два шейкера с напитками.
- Выпей, как бы ты ни был зол на ни в чём не повинного парня, - шепнула в ухо Морфею Арфа.
Морфей выпил, заскрипев белоснежными и крепкими зубами. Что там скрывать, в случае с Орионом – талантливый человек родился талантливым во всём.
- Томатного сока не хватает, - солгал Морфей, отпихивая руку любимой.
- Его кровь ты можешь пить постепенно, не стоит тратить весь запас сегодня ночью, - шепнула Аврора, целуя любовника в ухо.
И опять она не испытывала ни стеснения перед этими двумя мужчинами, ни влечения к ним ни перед родителями, а на гостей и вовсе не смотрела. Своё платье пронзительной ржавчины она забывала одёргивать и со стороны смотрелась восхитительно пофигительной.
- А хочешь, я твою выпью? – Аустра хихикнула, чем унизила ревнивого любовника, и он покосился на свой источник повышенного аппетита.
Гости стали расходиться в одиннадцатом часу, Морфею разрешено было подойти к своему столу и первое, что он там обнаружил, была угрожающая катастрофа: кольцо пропало вместе со шкатулкой в виде готического замка – вертолёта. Он не хотел думать ни на кого из приглашённых, богатых и знаменитых, ведь красть им было незачем, но как же это случилось и кому понадобилось совершить вопиюще бесстыдную кражу, он не знал. Тень его подозрения была брошена, в первую очередь, на Ориона, потому что он мог воспользоваться подарком в своих интересах, это же были рассуждения следователя, уговаривал свою совесть Морфей, но сердце нельзя было обмануть…