Взялся вдруг за Историю русской революции Троцкого, читанную когда-то давно, и увлекся, обнаружив что-то подходящее к сегодняшним событиям.
С девяностых годов, от ликвидации Советского Союза мучает желание понять, что же произошло и почему процветающее государство, второе после США по мощи и богатству, на вершине своего могущества и всемирного авторитета вдруг самоликвидируется и, самое удивительное, мирно, без сопротивления государственного аппарата и населения страны осуществляет это самоубийство. Все сказки о развале, проигранном соревновании, крахе не стоят усилий по опровержению. Как и наивные глупые сказки об ожидаемом после этого процветании. Весь мир, и союзники и противники во главе с США были в шоке и пытались объяснить это с понятных им позиций, предлагали всякие компенсации... Но нет, нам ничего не нужно, мы получаем свободу, мир и дружбу бывших врагов... Вот теперь заживем! А все проблемы решит свободный РЫНОК, САМ, нам ни о чем заботиться, напрягаться не надо. И правда, какое-то время веселье шло полным ходом, пир горой. И обещания процветания, повторявшиеся до сих пор... Веселье должно было быстро окончиться, да тут подвалило, взлетели цены на нефть, веселье продолжилось.
Понятно, что стране не повезло, у руля оказались случайные люди, не умеющие управлять государством, не имеющие соответствующих знаний и талантов и от того уверенные в своих способностях, а цели, свои личные у них созрели мгновенно и талант соответствующий прорезался быстро. И перманентная революция окончилась самодержавием. И что теперь? За послесоветские годы так обосрали Советскую историю, что возврата уже никто не хочет.
Однако объяснять это только ролью случайно оказавшихся у руля ничтожеств нельзя. «В поле нашего зрения стоят прежде всего великие движущие силы истории, которые имеют сверхличностный характер... в личности кончается личное — нередко гораздо ближе, чем кажется — и как часто «особая примета» лица есть только индивидуальная царапина более высокой закономерности.» Троцкий
Троцкий это предсказывал. В «Переходной программе» он писал: «Советский Союз вышел из октябрьской революции как рабочее государство. Огосударствление средств производства, необходимое условие социалистического развития, открыло возможность быстрого роста производительных сил. Аппарат рабочего государства подвергся тем временем полному перерождению, превратившись из орудия рабочего класса в орудие бюрократических насилий над рабочим классом... Бюрократизация рабочего государства и превращение бюрократии во всесильную привилегированную касту является самым убедительным — не теоретическим, а практическим — опровержением социализма в отдельной стране. Политический прогноз имеет альтернативный характер: либо бюрократия, все более становящаяся органом мировой буржуазии в рабочем государстве, опрокинет новые формы собственности и отбросит страну к капитализму, либо рабочий класс разгромит бюрократию и откроет выход к социализму». Рабочего класса теперь нет. Новая бюрократия ограбила и оккупировала страну. И все.
Нет никаких условий для перемен, тем более для революции: ни потребности, ни определенного желания масс, ни революционной партии с такой целью, плюс всеобщий страх, что будет еще хуже...Стабильность — вот наша цель.
Еще пару цитат из Троцкого:
«Резкие приливы и отливы массовой борьбы делали русский пролетариат на протяжении нескольких лет как бы неузнаваемым. Заводы, которые … единодушно бастовали по поводу какого-либо отдельного акта полицейского произвола, сегодня совершенно теряли революционный облик и оставляли без отпора самые чудовищные преступления властей... Революционные элементы теряют власть над массой....»
«Но главную роль играл все же не столько личный, сколько классовый страх: сейчас плохо, рассуждали они, но как бы не стало хуже.
… и после того как революция развязало все свои неукротимые силы, просвещенные пошляки продолжали думать, что ее могла предотвратить «своевременная» перемена династической головки!»
«Понять революцию, как и историю в целом, можно только как объективно обусловленный процесс. Развитие народов выдвигает такие задачи, которых нельзя разрешить другими методами, кроме революции. В известные эпохи эти методы навязываются с такой силой, что вся нация вовлекается в трагический водоворот. Нет ничего более жалкого, как морализирование по поводу великих социальных катастроф! Здесь особенно уместно правило Спинозы: не плакать, не смеяться, а понимать.»