- Ну, как прошел допрос нашего арестанта? - спросил архиепископ Иоанн у иеромонаха, когда тот, весь взъерошенный и красный, пришел после допроса в комнату начальника тюрьмы.
Его преосвященство специально прибыл в этот монастырь, чтобы лично наблюдать за ходом допросов Симона и руководить ими вплоть до самой казни.
- Плохо, я бы сказал! - иеромонах был хмур и избегал смотреть в глаза архиепископу. - Этот отец Симон оказался твердый орешек. Мне трудно было доказывать его вину, - налил стакан воды и залпом выпил. - Он предпочел пытки, чем добровольное признание себя виновным. Да, и свидетельства против него мне кажутся малоубедительными. Если бы не ваша настойчивость, ваше преосвященство, я бы установил, что он никакой не колдун, и нет за ним никакой вины.
- Вы, я вижу, сами чуть не попали под его влияние. Это ли не доказательство нашей правоты. Ни один колдун добровольно не признается в своем колдовстве. Только факты это могут подтвердить и камера пыток. Если фактов недостаточно, пытки помогут, - назидательно проговорил архиепископ. - Назначьте ему для начала тридцать ударов плетью, а там видно будет.
- Вы, смею заметить, используете методы инквизиции!
- Ах, брат мой, чтобы уберечь церковь от раскола и сохранить единство, на что только не приходится идти, - вздохнул Иоанн и, взяв кружечку горячего чая со стола, стал осторожно пить.
Часа через два после допроса Симона повели в камеру пыток. Войдя в нее, он ужаснулся увиденному зрелищу. В ней имелось несколько приспособлений для истязания людей, и почти все они были заняты осужденными, которых подвергали различным пыткам. Камера была наполнена криками и стонами людей. Там их встретил распорядитель, которому сказали, какому наказанию повергнут арестованный.
Тот повел Симона к месту наказания и передал его палачу, который уложил Симона на специальную лавку лицом вниз, закрепив ремнями руки и ноги. Затем приступил к своей работе. Удары плетью были сильными и резкими. Симон, зажмурившись и стиснув зубы, стойко принимал удары, которые обжигали его тело и тонкими полосками сдирали с него кожу. Каждый последующий удар был больнее предыдущего, который приходился уже по живым ранам.
Как ни старался Симон терпеть адскую боль, но под конец не выдержал и потерял сознание. Палач на тридцатом ударе прекратил его стегать и облил водой. Когда Симон очнулся, стражники подхватили его под руки и поволокли в камеру. Там они положили его на топчан, где он пролежал, почти не двигаясь, сутки, так как каждое малейшее движение причиняло ему нестерпимую боль.
На третий день к нему пришел монах-писарь.
- Как вы себя чувствуете? - с оттенком сочувствия спросил он. Симон отвернул от него голову.
- Мне понятно ваше состояние, - продолжил монах. - А я пришел к вам с добром: вам разрешили написать письмо жене, которая ничего не знает и, вероятно, ждет от вас весточки. Небось, думает, что вас уже нет в живых. Вы сможете ей написать? (Симон от боли застонал и заскрежетал зубами). Уж постарайтесь! - настойчиво стал упрашивать тот. - Много писать не надо. Достаточно всего несколько слов о главном. Не признаете себя виновным, ну и не надо! Так и напишите: «С обвинением не согласен. Я не признаю себя виновным. Привет детям. Люблю. Целую. Жди. Симон Байер».
- Хорошо! - со стоном проговорил Симон, не видя в этом никакого подвоха. - Я попытаюсь.
Монах услужливо помог ему приподняться и опереться на локоть. Симон взял протянутую им перо и бумагу и, превозмогая боль в спине, написал короткое письмо под его диктовку. Сделав подпись, где было велено, отдал ему. Монах подсушил чернила песочком, стряхнул его с бумаги и с довольным видом положил письмо в рукав:
- Вот и хорошо, голубчик! Сейчас пойду и передам письмо гонцу, чтобы передал ей из рук в руки, а вы ложитесь отдыхать. Хочу еще порадовать: больше вас пытать не будут. Признаюсь: вы мне симпатичны, и на редкость умный и мужественный человек. Позвольте откланяться!
- Бывают и среди монахов сердобольные люди, - подумал Симон о нем.
Прошла еще одна томительная неделя заключения Симона в тюрьме. Раны на спине начали затягиваться и уже не причиняли больших страданий. Ему стало легче подниматься и поворачиваться с боку на бок.
На исходе недели перед сном камера его вновь озарилась светом, и появился Теофил. Лицо ангела было немного грустным, несмотря на приветливую улыбку. Симон обрадовался, но Теофил сообщил ему, что принес нерадостную весть: завтра его ожидает казнь – сожжение на костре.
- Ты должен выдержать и это последнее испытание перед тем, как покинуть этот грешный мир навсегда.
- Казнь уже будет завтра?! - не поверил своим ушам Симон. - Но ведь я же не признался в своей вине! Хотя, что можно было ожидать, если я обречен?
- Они использовали то письмо, которое ты написал якобы своей жене. В нём только стерли отрицательную частицу «не» и превратили его в письменное признание твоей вины. Эту уловку придумали иеромонах с архиепископом, чтобы не подвергать тебя дальнейшим пыткам.
- Хоть за это им спасибо, но дела их черны! Неужели они совсем не боятся Бога? - воскликнул Симон. - Ведь я же невиновен!
- Да, друг мой: в этом мире так. Многие служители закона иначе трактуют Писание, согласно своих преданий. Но, что самое страшное: они думают, что делают правильно. Думают, что, убивая тебя, тем самым угождают Богу. Но в сущности они не познали ни Бога Отца, ни Иисуса Христа. Они слепы на оба глаза. А если слепой ведет слепого, то оба упадут в яму.
Но велика любовь и милость Господня, ибо Он дает время и возможность покаяться каждому человеку. Ведь Христос на Голгофе пролил свою кровь за всех, искупив своей смертью жизнь каждого человека. А ты хоть не Иисус Христос, но и тебе должно было прийти в этот мир благовествовать о царстве Божьем, построить храм и создать новую церковь, и также пострадать безвинно, как и ему. В этом является твоя миссия перед Богом Отцом.
Ты все сделал, осталось только последнее. Я пришел сказать это и приободрить тебя, а молитва придаст тебе спокойствие духа и бодрости. Прощай, брат, скоро увидимся! - сказав это, Теофил исчез, и камера снова погрузилась во мрак. Оставшись в одиночестве, Симон спохватился, что забыл спросить Теофила, когда же он увидит жену и детей, но было уже поздно.
Он встал на колени и стал молиться: «Отец мой! Пришел час, когда я должен покинуть этот мир. Здесь я, как мог, прославлял Тебя и Сына Твоего, Иисуса Христа, и совершил дело, которое Ты поручил мне исполнить. Я заново открыл людям имя Твое, истину Твою и искупительную жертву Иисуса, научил, что к Тебе можно придти только через Иисуса Христа, совершив достойный плод покаяния.
Я скоро покину этот мир и предстану пред Тобой, и потому прошу: сохрани достойных моих учеников во имя Твое, чтобы никто из них не погиб. Я передал им слово Твое, освяти их истиною Твоею: слово Твое есть истина. Молю также за всех верующих в Иисуса, уверовавших, что Ты послал им Сына Своего, чтобы они не погибли, а имели жизнь вечную. Да пребудет в них любовь, которую заповедовал им Иисус. Да научит их Дух Святой, посланный Тобой, всему, чему учил и говорил Христос».
Помолившись, Симон хотел было лечь спать, как вдруг повеяло холодом, чуть не задувший пламя маленькой свечи, и он услышал позади себя приглушенный голос:
- Адам!
- Кто ты? - повернулся на голос Симон и увидел фигуру человека в черной накидке с капюшоном.
- Я тот, кто никогда не забывал о тебе, и явился, чтобы помочь тебе в твой самый трудный час, - вкрадчиво ответил он.
- Как же ты собираешься мне помочь? - усмехнулся Симон, который догадался, кто это.
- Я выведу тебя из узницы, и скоро ты окажешься в родной семье, в объятьях любимой жены.
- Заманчиво! И что же тебе надо от меня взамен? – спросил Симон, придав голосу заинтересованность.
- А ты как думаешь? Что сделал для тебя твой Бог в данный момент? Они обрекли тебя на смерть, даже не дав увидеться с семьей, как обещали, а я даю тебе свободу и жизнь! Жизнь!..Ты это понимаешь?
- Да, понимаю! И что же ты хочешь от меня? – повторил Симон.
- Сущий пустячок: всего лишь поклониться мне, признав меня своим покровителем, своим богом! - оживился сатана.
- Жизнь - это хорошо! Но что мне жизнь без Бога!..Ты знаешь, когда приходить,..когда мне осталось жить всего ничего, но я и сейчас тебе говорю: иди прочь, сатана! Или не знаешь, что написано: «Господу Богу твоему поклоняйся, лишь ему одному служи?" - повысил голос Симон, и тут же, осмотревшись вокруг, никого в камере не увидел. «Слава тебе, Господь!» - произнес он и лег в последний раз на свою жесткую тюремную постель, которая уже не казалась такой жесткой. Лежа на рогоже, он заметил, что раны на спине совсем не болят, как будто их нет. Всю ночь перед казнью Симон проспал спокойно.
продолжение
http://proza.ru/2015/11/03/326