Наташа росла увлекающимся ребёнком. Чего мы только ни коллекционировали, куда только ни вступали. Началось с глупостей, ещё в раннем возрасте: скупали заколки для волос - всех цветов, размеров и форм. Надоело быстро. Перешли на календарики малого формата, а это уже надолго. Во время наших путешествий, попадая в какой-то новый город, мы первым делом бежали в книжный магазин или искали киоски «Союзпечати», где они продавались. Уезжая сюда, в Израиль, я передала племяннице Тане в Новосибирске не менее сотни, чтобы продолжали собирать её дочки. Но штук 20 самых красивых, в основном, зарубежных, привезла сюда. Как память.
Года в четыре у Наташи проснулась страсть к животным, и она попросила котёночка. Подружки мои подсуетились, и вечером это пушистое серенькое весёлое существо уже обнималось с Наташей. Трёх часов оказалось достаточно, чтобы дочь стал душить непрекращающийся кашель. И «Скорая» потребовала немедленно изъять раздражителя. Рано утром пленника, запертого в кухне, мы унесли за ипподром, и какая-то осчастливленная нами девочка с согласия папы приняла подарок. О безвредной для аллергиков собачке Наташа почему-то в ту пору не заикалась. Поэтому я была очень удивлена, когда через 40 лет, будучи уже мамой трёх подрастающих деток, она стала ярой собачницей, активным волонтёром «Общества помощи бездомным животным». Инициировали это, конечно, дети, притащившие в дом двух несчастных, голодных и грязных, брошенных кем-то щенков. Теперь-то это красавцы, почти породистые ханаанские овчарки, законодатели семейного быта.
Страной в ту пору овладевала эпидемия фигурного катания. Классе во втором вирус проник и в Наташино сознание. Срочно записались в секцию. Первые два месяца занятия проходили в зале. Не знаю, что уж они там отрабатывали, может, пластику. А когда подморозило, вышли на лёд. Но мы так и не сумели нигде купить конёчки, и после первых двух занятий, поскользив по льду в сапожках, дочь покинула секцию под насмешливыми взглядами счастливых обладателей коньков. Коньки мне удастся купить ей через несколько лет, случайно, на толкучке, и не фигурные, а беговые на черных ботинках. Но это всё равно была радость, осуществлённая мечта детства.
Ну, и какая же еврейская девочка без нотной папки в руках?! Честно сказать, папки у нас не было, но в музыкальную школу мы всё же пошли. Наташа хотела на фортепьяно, но стоило это очень дорого, наш бюджет бы не потянул. Остановились на скрипочке. Поскольку желающих овладевать этим изысканным инструментом почти не было, стоимость обучения была такой же смешной, как поразившая нас цена абрикосов на остановке в Саки. Скрипочку - четвертинку учительница помогла перекупить у какого-то юного оболтуса, который не захотел стать скрипачём. И Наточка запиликала...
Всё было не так просто. Слух у Наташи был неплохой, но усидчивость, а вернее устойчивость в руках с инструментом – никакая. Вечером я проверяла выученное и, конечно, оно меня не удовлетворяло. Я сердилась. Повышала голос, чтобы не сказать больше. Дочь начинала рыдать, по возможности громко, чтобы растопить моё ледяное сердце. Как-то в разгар этой сцены в дверь позвонила дама из соседнего подъезда, с которой у нас была смежная стена в спальне. Я не была с ней знакома, но знала, что она какой-то деятель, то ли старшая по дому, то ли что-то ещё. Пришлось объясняться, и она намекнула, что не только с ней, но мне придётся иметь дело и с более серьёзными инстанциями. В это время из спальни вышла Наташа, улыбнулась дружелюбно, поздоровалась.
- Вон ты какая справненькая, - удивилась гостья.
Она-то думала, что в соседях живёт несчастный, замученный ребёнок, а оказалось - весёлая жизнерадостная красотка. Но скрипочку всё же бросили. Года через полтора подросшая Ната сказала твёрдое «Нет!» И в дом пришли мир и гармония ( Как в том анекдоте: «Купи козу - продай козу»).Когда я пришла сказать учительнице, что Ната больше не придёт на занятия, она возмутилась:
- Что значит не хочет? Дайте скрипочкой пару раз по башке - вся дурь и выйдет.
- Хорошая учительница, - подумала я. Мудрая. Поэтому, наверное, никто на скрипочку и не идёт.
Кстати, куда делась та скрипочка - четвертушка и вспомнить не могу. Жаль, не сохранили на память. Между прочим, я много раз убеждалась, что если человек что-то приобрёл для себя - для ума, для души, оно никогда не пропадёт, обязательно пригодится. Через несколько лет мы купили пианино. Потом гитару - и музыка снова вошла в наш дом. Всё-таки нотную грамоту Наташа хоть немножечко в музыкальной школе получила.
Ещё Ната неплохо рисовала, и подружка, ходившая в художественную студию, уговорила её тоже пойти туда. Но набор уже закончился, Нату не взяли. Но в ту пору становился моднным один народный промысел: плетение украшений. Теперь мы скупали по городам и весям цветной бисер. Из него и плели так называемые «фенечки»: браслеты, украшения на голову, и так далее. За несколько лет Наташа одарила ими всех своих подружек. Однажды, уже классе в восьмом, на родительском собрании ко мне подошла учительница истории, бывшая моя коллега и приятельница:
- Рита, скажи Наташе, чтобы на моих уроках она не вязала эти дурацкие фенечки.
- Мама, чем я мешаю Кате? Сижу на последней парте, внимательно слушаю её бред. Никого не отвлекаю. Себя успокаиваю...
Ну, «бред»-то это сильно сказано. Но, действительно, в те сложные годы каждый гуманитарный преподаватель обязан был процитировать на уроке товарища Леонида Ильича Брежнева, независимо от того, рассказывал ли он о Бородинской битве, творчестве Репина или Серебряном веке литературы. Как-то увязывали. А член КПСС Катя делала это ещё и по убеждению. Новому уже независимому поколению, понимавшему идеологическую фальш, конечно, это не нравилось. Что я могла возразить Наташе?!
Все школьные годы мы продолжали путешествовать, и не только летом. Однажды коллектив оказал мне высокую честь: повезти учащихся в Ульяновск, на родину Ленина, кажется, в связи с каким-то его юбилеем. То ли моя группа в чём-то там победила, то ли собрали лучших из разных групп. Не думаю, что меня эта высокая честь обрадовала: 15 сорванцов, сутки в дороге, в плацкартном вагоне. Огромная ответственность! Да и Нату деть некуда - весенние каникулы, пришлось взять с собой. Уже в дороге один мальчик затемпературил, началась рвота. Напугалась! Но отпоила, напичкала таблетками. Чем кормила их - не помню: то ли сухим пайком нас снабдили, то ли брали обед из ресторана. Вообще плохо помню поездку, видно, тревога за детей смикшировала все события. Но музей Ленина произвёл огромное впечатление: не экспонатами, а масштабом, изящным дизайном, глубоким почтением к герою. Домик семьи Ульяновых в Симбирске тоже очень понравился: скромностью быта, минимализмом вещей, интеллигентностью. В общем, поездка удалась. Наташа подружилась с ребятами, хотя было ей всего лет шесть. Кто-то и раньше её знал, ведь она ходила со мной на все училищные вечера, а иногда и на уроки. И я замечала, что ребята как-то теплеют в присутствии маленького человечка, тем более девочки, видно, вспоминают своих далёких деревенских сестрёнок.
Как-то в Доме отдыха Наташа научилась кататься на велосипеде и решила продолжить этот опыт дома. Но опять та же проблема: где купить велосипед? Хотелось изящный, дамский, без перекладины. Я стала частым гостем «Спорттоваров». И вот однажды велосипеды «выбросил» (ходовой термин в ту пору). Но взрослые, мужские. Купили! Ох, и намучились мы с ним... Во-первых, где держать. Кто помнит «Хрущёвки» - из крохотной прихожей в кухню вёл узенький коридорчик, куда и определили покупку, прислонив её к большому зеркалу, висевшему на стене. Пройти теперь можно было только по одной половичке, и то рискуя зацепиться за педаль. Но была ещё более сложная проблема: спустить этого громилу с 4-го этажа, а потом поднять его. Общими усилиями нам это удавалось, но любовь к «железному коню» таяла на глазах и уходила из сердца. С радостью расстались с обрыдлым чудовищем. Благо, приобрести его мечтали многие соседские мальчишки. (И опять вспомнился анекдот про козу).
Но одну покупку, помнится, мы сделали очень удачно. Классе в 6-ом объявили в шкоде, что пошив фартучков на уроках труда, вязание шарфиков и резание салатов прекращается. Теперь будет машинопись. Всем срочно купить пишущие машинки. Как человек доверчивый, наивный, дисциплинированный, я тут же помчалась в магазин. И вот чудо! - этот товар не был в дефиците (Наверно, из-за дороговизны). Несколько образцов стояло на витрине. Я выбрала самую красивую: маленькую, изящную, красного цвета, кажется, югославского производства, но с русско-английской клавиатурой. Как она помогла потом Наташе! Она первая из друзей села за компьютер, а сейчас, не имея в компьютере русских букв (только иврит и английский), печатает русский текст «вслепую», по памяти. Но а машинку, конечно, купили только мы, законопослушные, единственные в классе.
А теперь о главных хобби, определивших судьбу. Наташа ещё захватила эпоху пионерии, а вот в комсомол уже не вступала. Как- то с подружкой шли они мимо Дома пионеров и от нечего делать заглянули туда. Там и, правда, нечего было делать, но внимание девочек привлекло объявление о наборе в фотокружок. Что-то в сердце ёкнуло... Так началась наша фотоэпопея. С 14-ти лет Наташа привозила из каждой нашей поездки несколько заснятых плёнок, и квартира \превращалась в фотолабораторию. Пришлось купить весь необходимый набор: фотоувеличитель, ванночки для проявителей и закрепителей, плёнки, фотобумагу. Первым аппаратом была «мыльница», это потом, уже здесь, в Израиле, Наташа собрала целую коллекцию аппаратов всех времён и народов: от советского ФЭДа до швейцарского «СИНАРА», японские «КЭННОН» и «НИКОН», и многое другое. И художественная фотография стала её официальной профессией, приобретённой в Иерусалимской Академии искусств «Бецалель». Но только всего два года она проработала в трудовом коллективе - «Аэрофотосъёмке». Да и коллектив-то состоял из двух человек: она, отвечавшая за техническую часть, и лётчик - фотограф. С тех пор у неё как бы «своё дело», совмещённое с воспитанием троих детей и домашней работой по компьютерной графике.
В предыдущей главе я уже писала, что в Ленинграде в 12 лет Наташа два или три раза посмотрела фильм «Взломщик», где впервые появились рок-группы и Кинчев в главной роли со своей «Алисой». Это было начало, толчок к новому увлечению. И не случайно. Менялась эпоха. С Олимпиады - 80 начался всеобщий кризис вокально - инструментальных ансамблей. Чтобы показать зарубежным гостям прогрессивность строя, из подполья выпустили рок-культуру. Та молодёжь, что слушала «Самоцветы», выросла. Новое поколение почти полностью ушло в увлечение рок-музыкой. Что-то, видно, зацепило и Наташу. И через пару лет у неё уже была целая группа соратников - фанатов новой музыки. Всё чаще можно было услышать имена Гребенщикова, Цоя, Шевчука... Признаюсь честно, мне эта музыка тоже нравилась. И я даже сходила на концерт Бутусова, и была очень впечатлена. Но не все воспринимали её так. Однажды я встретила маму подружки Юли Калугиной, в глазах её были чуть ли не слёзы.
- Рита Абрамовна, Юля сказала мне, что Наташа дружит с хиппи. Представляю, как Вы волнуетесь... Я Вам очень сочувствую.
- Олечка, ничего страшного. Это же советские хиппи. Они не опасны для общества. Они не убегают из дома, не селятся по берегам рек. Не пьянствуют. И понятия не имеют о наркотиках. И не хиппи они, они называют себя рок-н-рольщиками.
Но тревога у меня, конечно, была. Поэтому я предпочитала, чтобы ребята собирались у нас. В нашу «Хрущёвку» набивалось человек 10-12. Сидели на полу, на ковре, слушали музыку, тихо о чём-то говорили. Вполне приличные ребята: один - сын профессора, у другого родители врачи. Были и интересные экземпляры. Однажды приходит парень, незнакомый. Говорю: «Проходи. Раздевайся!». Снимает модную джинсовую курточку. А плечи все в художественной татуировке (тогда это ещё казалось дикостью).
- О, Боже! – не сдержалась я.
- Не пугайтесь! Это я в армии...
- Ну, слава Богу, не в зоне!
Когда собиралась компания, я старалась их не смущать, уходила гулять или к соседке, но предварительно с утра пекла пироги, нарезала их порциями и на подносах ставила на верхнюю крышку пианино, т.к. большого стола у нас не было.
Но в домах они собирались редко. Чаще - в сквериках, в клубах, где бывали продвинутые директора и разрешали играть эту музыку. Появились уже «Отцы» омского рока. Вместе с ними ребята выезжали в переферийные клубы на концерты. Сложнее было зимой. Но почему-то они подружились с молодыми художниками - студентами худрафа и все зимние вечера проводили там, благо, демократически настроенное руководство факультета их не прогоняло. А для меня это была дополнительная забота. Часов в 9 вечера Наташа звонила:
-Мама, еду.
- Кто-нибудь провожает?
- Нет. Одна...
И я, одевшись потеплее, шла её встречать. Мороз был такой, что звенели провода, а улицы были заметены снегом. Безлюдно, но всё равно жутковато... И вот из-за угла выползает трамвай, освещённый, как Елисейские поля в Париже. А там единственный пассажир - моя дочь. Амен! Можно расслабиться...
Вскоре у ребят возникла идея издавать журнал, посвящённый омскому року. Только в одном клубе нашёлся компьютер, и им разрешили им пользоваться. Единственным человеком, умевшим печатать, была Наталья. Ей это и поручили. Кроме того, она запечатлевала на плёнку все события, связанные с жизнью рок-н-рольщиков. Всё это и легло в основу книги об Омском роке, выпущенную через несколько лет уже другими авторами, Наташа непосредственно в её создании не участвовала, она была в Израиле. Однако, все фотоиллюстрации в этом солидном издании (400 страниц) принадлежат ей. Кто-то может хихикнуть: «Какая честь! Омский рок! Ну, прям история!» Да, история! Огромный пласт молодёжной культуры! Духовные открытия определённой эпохи, которую ещё будут изучать социологи и музыковеды.
Что сказать в заключение темы. Дружба юности, общность интересов и увлечений - это ведь навсегда. Наташа и сейчас в полном контакте с друзьями, которые сделали её юность такой яркой, пусть немножко эпатажной, но творческой на всю жизнь. Меня иногда спрашивают: «Почему в Израиле так трудно обзаводиться друзьями?» И я всегда отвечаю: «Да потому, что нет общего прошлого». У Наташи с этими ребятами интересное общее прошлое. Только теперь они не ребята, а солидные дяди и тёти, отцы семей и высокие профессионалы. Дима (Роттен) – рок-музыкант; его жена Оля - доктор наук, преподаватель университета; Андрей (Курт) лечит зубы землякам; Слава - католический священник в Австрии; Слава - девочка создала студию декоративно - прикладного искусства в Болгарии; ну, и мы, как говорится, «не лыком шиты».
Сейчас, когда я вижу, что Наташины подрастающие дети разбрасываются, увлекаясь то одним, то другим, я спрашиваю её, хорошо ли это.
- Хорошо! – говорит она уверенно, - пусть попробуют всё и выберут главное.
Да что же я всё о путешествиях да увлечениях. А куда пропала школа? Она не пропала. Скажу прямо, в Наташиных приоритетах она не была главным. Образовывала помаленьку, только и всего. Кто помнит ту эпоху, младшие школьники всегда ходили с ключом на шее, подвешенном на ленточке или верёвочке. Родители работали. Дети сами приходили из школы, открывали дверь, зажигали газ, разогревали обед. (Сказать, что родители не переживали, значит, не сказать ничего). Потом или садились за уроки или шли гулять. Утром я успевала отвести Наташу, а назад уже она шла сама. Сложность заключалась в том, что нужно было перейти центральную магистраль города - Проспект Маркса, а в ту пору водители не пропускали пешеходов. И никакой разметки - «зебр» не было. Но как-то справлялись. Может, в силу всех этих обстоятельств дети росли более самостоятельными, чем теперь.
Чтобы Наташе не было грустно одной, я оставляла ей весёлые графоманские записки. Ну, вот, например: «Съешь тарелочку борща, носик свой не топорща. Холодца кусочек съешь, пирожком его заешь». Приходя, находила ответную записку: « Что касается борща, ешь сама, не топорща. Холодец и пирожок съем. Спасибо, мой дружок!»
Уроки с Наташей я не делала, домашние задания не проверяла, надеясь на её сознательность. Зря надеялась... Отличные отметки были только по тем предметам, которые она любила: рисование и пение, потом - английский и литература. У неё рано появился слух к слову. Долго и обстоятельно объясняю ей, что такое «силос» (Едем на дачу, несётся едкий запах с колхозных полей). Она перебивает: «Да поняла уже - салат для коров». Или смотрит по телевизору передачу о жизни Ильфа. Спрашиваю из кухни: «Он был женатый?» - «Не сказали. Но отцатый и брататый».
С юмором было всё в порядке. Я не всегда понимала, когда дочь шутит, а когда говорит всерьёз. Некоторые наши диалоги я записывала, они сохранились. Приведу несколько примеров.
ТВ. Хоронят Суслова. Бесконечная траурная процессия. - Мама, а Суслов в Омске бывал? - Зачем ему приезжать в Омск? - Ну, например, за продуктами. (Ассоциация: мои друзья и родные из «голодных» городов нередко заглядывали к нам за дефицитом. Омск был городом не только хлебным, но и мясным).
ТВ. Партийный съезд. Обсуждают кандидатуру М.С.Горбачёва. К трибуне выстраивается очередь. Ухожу в кухню. Через какое-то время возвращаюсь. - Всё ещё очередь? - Мама, а где у нас нет очередей?
ТВ. Передача о Канском фестивале.
- Мама, мы же были там?
- Доча, ты что-то путаешь.
- Нет, мама, я хорошо помню: когда ехали из Красноярска в Иркутск, ,проезжали Канск.
ТВ. Когда будет этот фильм «Москва - Гиенна»? («Москва - Генуя»).
ТВ.- Мама, Чуковский ещё и музыку писал?
- Может быть... Хотя, едва ли.
- Да только же сказали: балет Чуковского «Лебединое озеро».
- Чайковского!!!
- Я сразу поняла, что они фамилию перепутали.
1 апреля звонит соседке Юле: «Тётя Юля, приходите к нам ужинать. У нас сегодня жаренные лягушки».
Сидит у меня в препараторской, которую я двадцать лет делю с преподавателем истории, рисует. Входит мужчина, перебрасывается парой слов с Ивановой и уходит..
- Валентина Григорьевна, кто это? - спрашивает Наташа.
- Дяденька какой-то, - шутит Иванова.
- Это не дяденька, это ваш муж.
=
- Правильно! – радуется Иванова, - он тебе понравился?
- Не очень, - Наташа держит паузу, - но вообще-то породистый.
Вопрос мне:
- Мама, кто тебе больше нравится Ян Гус или Ян Жижка?
- Да никто!
- А, я знаю, тебе нравится Ян Горн!
Что правда, то правда, Ян Горн ( в смысле Яков Горн) мне нравился когда-то больше, чем два упомянутых выше товарища.
Ещё у Наташи были какие-то «ночные мысли» - подсознательные: «У меня во рту один формализм»; «Для нас самих своя река»; «Надо любить человека так, как смазанные педали любят своего велосипедиста». Странные мысли, правда? Очень странные. Но странными иногда были не только мысли, но и поступки.
Однажды Наташа приходит домой в сопровождении своего верного «ординарца» Гриши и ходит, не снимая свою меховую шапку. Интересуюсь, почему. И тут грудью вперёд выдвигается Гриша:
- Рита Абрамовна, не ругайте Наташу. Это я во всём виноват. Я сделал это своими собственными руками, моей машинкой...
- Какой машинкой? Что сделал?
Наташа снимает шапку... Шок!!! Острижена под ноль.
- И как ты завтра пойдёшь в таком виде в школу?
- Так и пойду.
Времена наступили другие: из комсомола не исключили (она в нём и не состояла), из школы не выгнали и даже меня на «проработку» не вызвали. Сейчас, когда я смотрю на лысую певицу Наргиз, да ещё украсившую свою голову татуировкой, я думаю: если старые тётеньки так развлекаются, то чего же осуждать подростков. Кстати, Наташе этот новый образ был очень к лицу.
Подходила к концу учёба. В девятом классе вместо божьего одуванчика, серенькую моль, ушедшую на пенсию, пришла преподавать литературу молодая, красивая, смелая, почти ровесница учеников выпускница университета Ирина Геннадиевна Графадатская. Всё изменилось. В школу хотелось идти. Литературу хотелось и з у ч а т ь ! Это предопределило новое увлечение на всю оставшуюся жизнь.
Не так давно Наташа узнала, что любимая учительница живёт теперь в Израиле. Созвонились, назначили встречу. И так славно посидели часа два в маленьком уютном кафе в центре страны. Наташа прихватила меня, а визави – своего мужа, который преподавал в той же школе. Сколько было весёлых воспоминаний! Ирина Геннадиевна вспомнила, какие хорошие сочинения писала Наташа. И тут мне пришлось признаться, что по Достоевскому сочинение за неё написала я, так как она не успевала прочитать роман к сроку. Теперь над этим можно было только посмеяться.
И вот школа окончена. Дальше - институт. Журналистику отвергла. Подала документы в ИнЯз. Конкурс огромный. Понадеялась на базовые знания, почти не готовилась. И провалилась! На истории... Вот такой бумеранг. Назовём этот сюжет так: «Фенечки, или непреднамеренная месть Кати».
Что делать? Куда пойти? Я решила - Техническое училище. Подружки отговаривали - не престижно! Но у нас уже был опыт в этой области. Племянница Таня, приехавшая к нам из Читы, поступать в Технологический институт, два года не могла пройти конкурс, но не потеряла эти годы. Она закончила Техническое училище по своей будущей профессии конструктора одежды и прекрасно потом освоила её в институте. Она умела сшить всё: брюки, кожаную куртку, а дипломной работой её было меховое манто.
Итак, Техническое училище, специальность - делопроизводство. Машинописью Ната уже владела, т.ч. училась шутя, а через полгода вообще пошла на практику, причём, в солидную организацию, где часть документов была на английском. И тут уж надо спасибо сказать 115-ой школе, которая не подвела своих выпускников.
На практике Наташа впервые получила зарплату и не знала, что с ней делать. Это моя ошибка: я не приучила её самостоятельно совершать покупки. Да это было и невозможно - пойти в магазин и что-то выбрать по вкусу. Всё надо было достать, или перекупить у кого-то, или заказать кому-то, кто ехал в Москву. В Ленинграде мы немножко отоварились: купили модное в клетку удлинённое зимнее пальто, оригинальную меховую шапочку, две пары сапог. Наташа дождаться не могла, когда она всё это обновит. И вот настала зима... Из школы пришла расстроенная. Ехидный одноклассник Козик спросил её: - «Штейн, тебе пальто на вырост купили, что ли? до пенсии?»
Так что же она купила на свою первую зарплату? Помогал выбирать верный телохранитель Гриша. На толкучке. Вот полный ассортимент: 1.Соломенная шляпа с полями, типа сомбреро; 2.Сшитый из синей дерюжки куцый жилетик, вышитый молдавским орнаментом; 3.Нечто вязанное вроде оренбургской пуховой косыночки. Вот такой «шопинг»! Зато в училище получила «Красный диплом».
Так промелькнул год. И снова вступительные экзамены. Тут уж я взяла инициативу в свои руки. Купила две путёвки в профилакторий водников, к системе которого относилось наше училище. В черте города, но в прекрасном сосновом лесу, комната на двоих, процедуры и кислородный коктейль. Курорт!!! Но главное, целый месяц не готовить, не заниматься уборкой, не бегать за продуктами. Отдыхали и зубрили. Иногда Наташа, правда, сбегала к друзьям, если я была на процедурах, но это не помешало.
И вот она - студентка факультета иностранных языков (английский, немецкий) Омского пединститута. Но Ната - человек азартный, увлекающийся. Понравилось испытывать себя на экзаменах. И она подаёт документы ещё и в Университет, на филфак, и тоже проходит. И умудряется как-то в течение месяца учиться и там, и там. Но приближается зима, а университет почти за городом, дорога не меньше часа, да ещё и с пересадкой. А зимы в Сибири лютые. Идея благополучно умирает.
Курс оказался прекрасным. В основном, девочки, только один симпатичный конкурентный мальчик. Педагоги замечательные.. Только жаль, что на третьем курсе эта идиллия закончилась: мы твёрдо решили ехать в Израиль. Девочки провожали. Тяжело было расставаться, но связь не прервалась, они по-прежнему в контакте, многие уже тоже за границей.
Израильская эпопея - это особая тема. Что-то я уже описала в своей первой книге «Выбери жизнь». Не знаю, хватит ли сил и отпущенного мне времени продолжить повествование (Как писал Роберт Рождественский: « Всё реже - успею, и всё невозможней - смогу»). Может, соберётся это сделать Наташа, ведь четверть века в стране предков стали наисчастливейшим временем нашей жизни. Или это будет книга о том, как росли её дети, всё о них она записывает с их рождения. Но даже если это не случится, я думаю, моим внукам вполне хватит информации о том, как росла и жила их любимая мама, а моя любимая дочка. Внукам я и посвятила эту повесть, хотя прочитают они её нескоро.
2021 год. Ашдод. Израиль.