(ДНЕВНИК ЛИКИ)
***
Если бы ангел был рядом, он бы сказал, что это глупо. Очень глупо.
Я бы ответила ему, что он прав. Да, это глупо, но я это сделаю.
Есть вещи, с которыми надо смириться… Надо учиться с ними жить. Жить не внутри себя, переживая их в одиночестве: о них нужно говорить, даже рискуя быть не понятым.
«Ты совсем не знаешь его», - сказал бы ангел и снова был бы прав. Но, к счастью для меня, я – уже не та девочка, что могла влюбиться в «не того» мужчину. Я знаю главное: ты можешь меня не понять или сказать, что я одинока в своём чувстве, но ты точно не обидишь меня.
Ангел спросил бы меня: к чему всё это, ведь разбитое сердце – это так больно, может правильнее остаться в плену сказки? Может, она пройдет вместе с белыми ночами… Нет, ангел, это работает не так. Нельзя прятаться от себя. Я пряталась уже невыразимо долго и теперь хочу знать. Разбитое сердце – не самое страшное, что может случиться, куда больнее будет самой отказаться от своего счастья: струсить, испугаться, не рискнуть. Любовь приходит, не спрашивая, не узнавая свои шансы, и не предупреждая о них.
Ангел сказал бы: ты могла бы быть осторожной. Могла бы день за днём, намёк за намёком узнавать его. Узнавать, нужна ли ты ему. Без риска быть раздавленной своей любовью. Но, увы, ангел, я устала. Я не хочу больше намёков. Хочу всё и сразу – или всё к чертям.
Звёзды смотрят на меня уверенно, незыблемо и с некоторой насмешкой. Ещё рано для звездопада. А желаний так много…
Ангел сейчас, наверное, попросил бы, чтобы я любила его также сильно. Попросил бы, хоть и знает, что сердцу не прикажешь. В моём сердце не могли бы уместиться двое.
Я, увидев падающую звезду, попросила бы сейчас у неё лишь одного: просто быть счастливой. Когда-то же мечты должны сбываться? Почему не в этот раз? Я уже почти отучилась терять голову от своих чувств. Если и сейчас – промах… Смогу ли я собрать своё разбитое сердце вновь?
Но я не боюсь. Не хочу больше бояться: так можно прожить всю жизнь не там, не с тем, не так. И сегодня, пожалуй, я впервые загадаю желание без ангела, глядя на начинающую убывать луну. Сломаю все правила, потому что в глубине души надеюсь: ради меня кто-то тоже все свои правила сломает.
***
В такое утро как сегодня, я готова забыть про всё и всех, просто накинуть куртку, уйти на набережную к своему любимому спуску и сидеть там хоть целые сутки: смотреть на воду, в её непроглядную гладь, черкать стихи и изредка фотографировать сидящих на ступеньках людей.
Но я смотрю в зеркало и начинаю старательно укладывать волосы, выбираю полчаса, что надеть, стираю и заново крашу не меньше пяти цветов помады, чтобы потом стереть последний и оставить, как есть, решив, что такая я тебе нравлюсь больше.
Каждый день для меня – повод увидеть тебя. Ты делаешь вид, что не знаешь об этом, но я не верю: на мне это написано с каждой стороны большими буквами. Твои слова подтверждали это не раз. Если это не так, то, быть может, ты объяснишь мне, что же они означали?
Я никогда не чувствовала ничего подобного. Мне говорили, что это проходит, надо только отвлечься... Но я думаю о тебе уже не первый месяц, и ничего не изменилось: каждый день я хочу увидеть тебя, каждый день я готова к встрече с тобой.
Вот уже который день каждое рабочее утро я начинаю одинаково: улыбаюсь самой себе, доставая из сумочки телефон. Открываю диалог с тобой и набираю: «С добрым утром», готовая к тому, что ты в ответ напишешь то самое: «Может быть кофе…?», и...
Что будет после «и», я ещё не придумала, но что-то точно будет.
Когда я утром иду по улице и улыбаюсь, то я жду встречи с тобой. Встречи, где мы перестанем играть и начнём говорить обо всём прямо. Конечно же, я надеюсь, что эта прямота станет началом чего-то большего, но правда в том, что в любом случае мне станет лучше, легче, когда намёки и взгляды превратятся в честные и недвусмысленные слова и поступки.
Когда человек чего-то желает больше всего на свете, идёт напролом за своим желанием, то вся Вселенная помогает ему в этом, расступается на пути и подталкивает на его путь желанную цель. Я верю, что где-то далеко что-то, непостижимое для нас обоих, подталкивает тебя ближе ко мне и к этой, давно ожидаемой мною, встрече.
Однажды я выйду из дома…
посмотрю на розовую полоску заката в отражении окон…
поёжусь от утренней прохлады - но улыбнусь…
сделаю громче музыку в плеере…
окину взглядом многих, таких же, как и я, торопящихся учиться, работать, руководить...
перебегая дорогу на красный свет, и иногда на зеленый, дойду за неизменные пять минут…
зайду в офис, поздороваюсь с коллегами, пожалуюсь на бессонницу…
…и, не дожидаясь моего «С добрым утром», зазвонит телефон.
Я отвечу и услышу твой голос: «Через пять минут приеду, пойдем гулять?».
Я нажму на кнопку, положу телефон на стол перед собой и улыбнусь – теперь уже только тебе, хотя уже столько долгих дней я улыбаюсь только тебе, даже когда тебя нет рядом.
Видишь ли, я не знаю, как тебе сказать, но, думаю, для тебя будет не так уж и неожиданно узнать: я люблю тебя.
***
Я сижу на подоконнике в одном из многочисленных пустых кабинетов, смотрю в окно, там – дождь. Рука мягко ложится на плечо, и я знаю, кто это. Для меня почему-то вполне естественно, что ты заходишь и вот так кладешь руку мне на плечо.
– Ты ведь не плачешь?
– Нет, не плачу. Ты же пришел.
– Разве я мог не прийти?
Ты садишься рядом, только спиной к окну. В твоих руках –листок с распечаткой, в которой я легко узнаю строки моего письма. Заметив его, я смотрю на тебя настороженно, без улыбки, пытаясь понять, что ты думаешь. Ты же улыбаешься мягкой, ободряющей улыбкой.
– Прости, я просто не знаю, что сказать. Не могу подобрать слова.
– Не нужно ничего говорить, достаточно того, что ты пришел.
Ты почему-то выдыхаешь. Боишься, что я продолжу этот разговор?
Как будто мы вместе пережидаем дождь... И, как никогда, хочется, чтобы дождь был бесконечным: тучи все медленнее плывут над лужами, а капли становятся тяжелыми и тягучими.
Я почти с ужасом жду момента, когда тебе нужно будет встать, попрощаться и идти на очередное совещание. Не таясь, смотрю на часы, ты следишь за моим взглядом... И накрываешь ладонью мои пальцы.
– Может, устроим сегодня праздник?
Я улыбаюсь тебе, твоим медово-пряным глазам, тому мальчишке, который проснулся в тебе сейчас и подглядывает за мной из-под ресниц.
– Ты не уйдешь, правда? – говорю я, и даже сама слышу в своем голосе девочку, едва узнавшую, что мир куда проще, чем его придумали. Чем я сама себе его придумала.
Ты берёшь мою ладонь, целуешь пальцы, не отрывая взгляда от моих удивленно-счастливых глаз... Весь мир вокруг меня в этот момент рассыпается миллионом радужных искр.
Потому что для меня теперь ты – весь мир.
Шёл дождь. Мы сидели на подоконнике третьего от входа окна на первом этаже. Ты держал меня за руку, впервые вот так, не случайно, не таясь, – и я была счастлива.
***
Внимание официантов очень раздражало. Ещё сильнее я сама себя раздражала тем, что выбрала этот чёртов ресторан. Ты предложил мне несколько на выбор, а я выбрала тот, что ближе – просто потому, что мне совершенно нет разницы, где быть с тобой. Меня не интересовало ничего, кроме тебя.
А следовало бы потратить пару минут и просмотреть хотя бы картинки в интернете. С тем же успехом ты мог попросить накрыть нам обед посреди Эрмитажа.
Моё, и без того зашкаливающее, волнение, возрастало с каждым удивленным взглядом официантов. Я знаю, они думали: что она тут делает и почему одна. Я смотрелась в этом месте так же органично, как книжный шкаф посреди ночного клуба.
Я проклинала себя за внезапно появившееся желание прийти пораньше. Чтобы что? Чёрт… Лучше бы опоздала… Вместе с тобой, я уверена, мне было бы совершенно безразлично всё вокруг.
На самом деле, это томительное ожидание, которое показалось мне чуть ли не часом, продолжалось минут пять. Я сидела спиной к входу – но меня было невозможно обмануть. Дверь открылась, и я услышала, что вошёл ты. А потом услышала твой голос.
- Заскучала?
Ты любезно дал мне пару секунд на то, чтобы вспомнить слова и собрать их в предложение, - поцеловал мои пальцы и улыбнулся моей любимой улыбкой.
- Ещё не успела. Я, если честно, вообще ничего не успела. Почему ты мне не сказал, что здесь… вот так?
Ты пожал плечами. Вот ты смотрелся здесь прекрасно!
- Я подумал, ты нарочно выбрала такое место.
Подошла официантка. Я наугад ткнула пальцем в меню, выбрав строчку покороче. Если раньше мне казалось, что подобные ситуации с неизвестными словами в меню – это анекдот, то теперь я знала, что, увы, нет.
- Любишь морепродукты? – удивился ты.
Отлично, теперь я хотя бы примерно представляла, что мне принесут.
- Да, обожаю.
Ты сжал мою руку. Я была уверена, что внешне ничем не выдаю своего волнения, но, очевидно, ошибалась.
- К ним отлично подойдет белое вино.
Ах, вот чем отличаются официанты в подобных ресторанах. Они читают мысли. Иначе не объяснить, почему девушка материализовалась рядом с нами, едва ты успел договорить, а я – кивнуть.
На самом-то деле, ты мог просто держать меня вот так за руку – и никакого вина не потребовалось бы. Твоё тепло успокаивало меня лучше всего на свете – я всегда об этом догадывалась, а сейчас уже знала точно.
Мы сидели, вот так, вдвоём, ты держал меня за руку… Я, признаться, не помню этих чёртовых морепродуктов. Помню только тебя, твою улыбку, твои истории, твой смех.
И, конечно, я никогда не забуду, как, выйдя за двери ресторана, ты целовал меня посреди улицы, а я от счастья забывала обо всём.
***
Меня не покидает ощущение нереальности происходящего. Когда чего-то долго ждёшь, потом трудно поверить, что оно произошло, наступило.
Я ждала тебя невыразимо долго – и вот ты со мной, в нескольких сантиметрах от меня: твои пальцы перебирают пряди моих волос, твои губы шепчут мне слова, которых я никак не ожидала от тебя – и от которых я просто млею, не в силах сдержать улыбку. Я ещё чувствую тебя внутри… И уже чувствую (вот теперь – по-настоящему), что мы вместе.
Не к месту приходит в голову мысль о том, что сны мои, те, которые не раз заставляли меня просыпаться среди ночи и от которых я не могла отдышаться, после которых я не могла смотреть тебе в глаза, не заливаясь румянцем от смущения, оказались бледными и скучными по сравнению с реальностью. Как, впрочем, и всё, что связано с тобой: я не могла представить, каким ты будешь… Ты лучше, каждый раз оказываешься лучше, чем я представляла. Сейчас, при воспоминании о моём страхе разочарования, мне становится смешно.
Ты замечаешь улыбку на моих губах, спрашиваешь. Я отвечаю совершенно честно, – и к моему удовольствию мы смеёмся теперь уже оба.
Я сознаюсь тебе в том, что фантазировала о нашей близости задолго до первого поцелуя. И очень удивлена, что ты не догадывался об этом. Разве это возможно? На мне ведь большими буквами было написано всё, что я думаю о тебе, и чего хочу от тебя.
– Милая, ты же знаешь: мужчины не отличаются догадливостью, – говоришь ты, улыбаясь.
Я смотрю на тебя и вижу самодовольного нашалившего мальчишку. Тебе явно требуются усилия, чтобы сдержаться и не сказать что-то ещё.
Я вспыхиваю от возмущения раньше, чем мысль успевает окончательно оформиться в моём сознании.
Ты знал! Чёрт побери, ты всегда знал! Играл со мной, как кот с мышью, и просто ждал!
Ты смеёшься в голос, наблюдая за мной. В голове моей мелькают одна за другой все наши встречи, все случайности и совпадения, все твои оговорки и нечаянные двусмысленности.
Расслабленность и сладкая усталость моментально слетают с меня, я поднимаюсь, встряхиваю волосами, упираюсь ладонями в твою грудь.
– Негодяй! Самоуверенный павлин! Ты что же, издевался надо мной, ждал, когда я не выдержу и затащу тебя в какой-нибудь тёмный угол?!
Ты улыбаешься наглой хищной улыбкой, облизываешь губы. Выдерживаешь паузу. Ты очень, очень доволен собой и эффектом, который произвёл твой раскрытый секрет.
– Нет, милая. Ты так ревниво и упорно следовала за мной всюду, испепеляя взглядом каждую женщину, которая хоть на секунду оказывалась ко мне ближе тебя. Так тщательно и бессовестно подбирала самые заманчивые слова в каждом нашем разговоре и даже в ответ на моё безобидное приглашение выпить кофе. Так застенчиво и горячо целовала меня на прощание, пока никто не видит. Так ненавязчиво и уверенно клала мою руку на свою талию, стоя рядом со мной.
Я слушаю тебя – и с каждой новой фразой всё больше смущаюсь, вспоминая свои уловки, которые мне казались такими хитрыми и продуманными, а на самом деле были такими наивными и читаемыми.
А ты смотришь на меня всё также хищно: ты явно наслаждаешься каждым сказанным тобой словом.
– Я совсем не хотел бы, чтобы ты затащила меня в тёмный угол. Я хотел непременно увидеть тебя перед собой во всей красе, настоящей, вот такой… как сейчас.
После этих слов я вижу себя со стороны: я сижу на тебе сверху с откинутыми на спину волосами, со сверкающими от возмущения глазами, румяная, заведённая… Возбуждённая.
И ты смотришь не в глаза мне, нет. Твои руки лежат на моих бёдрах, а взгляд ласкает мою шею, грудь, сантиметр за сантиметром вдоль живота, затем скользит вниз...
Теперь уже на моих губах играет самодовольная улыбка. Лёгким движением бёдер я напоминаю тебе, что некоторые эмоции у мужчины невозможно спрятать, тем более – когда женщина сверху.
– Милый, – с ударением произношу я, – а не переиграл ли ты сам себя?
Ты улыбаешься. Вновь смотришь в мои глаза. Хищник в твоём взгляде уступает место нежному влюблённому мужчине.
– Меняться местами – не так уж страшно. Я готов признать поражение, если это доставит тебе удовольствие.
Услышав эти слова, я тоже превращаюсь из разъярённой кошки в ласкового котёнка: касаюсь ладонью твоих губ, прижимаюсь к груди, вдыхаю запах кожи….
И задумываюсь: что бы было, если бы не было никаких игр? Если бы я была смелее, а ты – прямее… Но не говорю этого вслух. Это бессмысленные рассуждения. И, к тому же, в голове искрой вспыхивает мысль: нет. Я ни на что не променяла бы эти сны, намёки, сомнения и ожидание. Без них было бы не то.
Я хочу пережить с тобой вместе всё, что только могут пережить двое. И те сомнения, страхи, терзания – они тоже часть нас, часть нашего «вместе». Вихрь чувств, который привел меня в твои объятия. Или тебя в мои?
– Задумалась о чём-то? – ты касаешься моего подбородка, смотришь в лицо, и, кажется, не ждёшь ответа, а ищешь его в моих глазах и контуре губ.
– Задумалась. О том, что иногда в игре выигрывают оба.
Ты снова смеёшься, целуешь меня самым сладким поцелуем. Я чувствую движение твоих рук вдоль своего тела…
И через несколько мгновений проваливаюсь в омут удовольствия и счастья.
***
Сердце желает остановиться, замереть, пропускать удары и одновременно – выпрыгнуть из груди. Хочется остроты и дрожи. Хочется позволить чувствам заполнить себя целиком, под завязку, до последнего миллиметра.
Но мне очень страшно. Почему я боюсь того, что желанно мне больше всего на свете? Всё дело в памяти. Год за годом, встреча за встречей мужчины в большинстве своём учили меня одному: не верить, не придавать значения словам и не привыкать к ним. Нет, они не были плохи. Они даже не были обманщиками. Они были всего лишь людьми… Я ведь и сама была такой. И потому сейчас, когда я встретила того, чьим словам мне очень-очень хотелось верить, всё моё существо противилось этому.
Я слышу твои слова: «Ты сводишь меня с ума», и хочу закрыть уши руками, трясти головой, зажмурившись – нет, нет, пожалуйста, не обманывай меня, только не ты... Ведь ты вполне в своем уме: околдованный сегодня, завтра ты будешь готов испытать на себе чары многих других. Не говори, что я удивительная: ты удивляешься каждой из своих женщин. И это даже не обман – сейчас ты и правда веришь в свои слова, держишь в своих руках мои пальцы и целуешь мои ресницы, будто в первый раз в жизни, а я не могу тебя слушать, не желаю слышать, не хочу запоминать...
Верная своим желаниям, назавтра я постараюсь выскрести эти слова из своей головы, вытравлю из памяти всё, что ты шептал мне. Я боюсь к тебе привязаться. Боюсь, что ты поймёшь, как сильно нужен мне – и потому каждую минуту сдерживаю себя.
Я думаю о тебе непозволительно часто: слишком часто, чтобы сознаваться в этом. Ты не слышишь и трети моих мыслей о тебе... Я не позволяю тебе знать всё. Слишком влюбленная, скажешь ты. Слишком эмоциональная, слишком податливая... Во мне, наверное, чересчур много "слишком".
Поэтому мне только и остается, что притворяться другой. Быть язвительной, холодной, рассудительной и забывать о тебе как можно чаще. Стиснув в руках телефон, я запрещаю себе набирать твой номер, читать твои письма и отвечать на них поспешно... Я запрещаю себе показываться тебе такой, какая я на самом деле.
Ангела нет, и мне приходится самой вытаскивать себя из этого омута мыслей и воспоминаний. Так и начинают писать письма в никуда. Люди требуют и ждут друг от друга откровенности, но оказываются к ней не готовы или, получая её, делают совершенно неожиданные выводы. Часто проще молчать и держать всё в себе, а если не умеешь, если хочешь кричать о том, что происходит внутри, - остаётся только портить бумагу, изводя толстые тетради, становящиеся потом растопкой для камина.
Я пишу стихи о тебе... Плохонькие, не те, что умела раньше, но они меня спасают. Там нет невыплаканных слез; лишь воспоминания об огоньках в твоих глазах, твоих губах на моей коже и тепле твоих рук. Там все краски моей ревности: где ты? С кем? Кого сегодня очаровываешь своей улыбкой? Кого держишь в руках? Я не смею, да и не имею права спрашивать тебя об этом, но не могу не думать... Надеюсь, фантазия красочнее реальности. Надеюсь, ты помнишь обо мне.
Мне бы очень хотелось когда-нибудь перестать бояться быть собой. Рассказать тебе обо всем... Очередную тетрадь доверчиво вложить в твои руки, зная, что ты хочешь её прочесть, хочешь чувствовать меня всю, а не ту, что лежит на поверхности.
Будет ли так? Станешь ли ты моим, или мы так и будем играть в любовь?
Мы живем между двумя полюсами: от безмерного счастья встречи до мучительного ожидания в полнейшей тишине. Сегодня кажется жестоким то, что мы не можем увидеться, – а на следующий день не остаётся ни одной возможности напоминать тебе о себе. Я не могу сказать тебе ни слова, не могу написать или позвонить... Могу только ждать. Вспоминать и любить.
Все слова в эти моменты сжимаются у меня в груди, я с трудом распутываю этот клубок, чтобы он не стал совсем безнадежным. Спешу выстроить все мысли в ровные линии строчек на бумаге, иначе они могут исчезнуть, пропасть в глубине меня, и я уже никогда не скажу тебе, что…
… я скучаю. Скучаю по твоему голосу и по-мужски коротким, но таким трогательным письмам. По редким выражениям неясных (кажется и самому тебе) чувств. И, конечно, я не могу забыть вечер, когда мы наконец остались вдвоём: твоей нежности, страсти, горячих ласк. Не могу забыть твоих рук... Ты ведь почти не выпускал меня из своих объятий. Почему? Что ты чувствовал в эти моменты? Я ломаю голову над этим вопросом с тех пор, как выпустила твою руку из своей, садясь в такси. Чем был этот вечер для тебя?
Тебя я едва ли когда-нибудь спрошу об этом. Не потому что не хочу вести подобных сентиментальных разговоров, а потому что их главная проблема – нужно отвечать лишь то, что от тебя хотят услышать. Я не хочу, чтобы ты… нет, не лгал, это как-то грубо…- лукавил. А правду без искажений и преувеличений я могу услышать лишь в одном случае: если ты расскажешь об этом сам, без моих вопросов.
Я никогда не была готова любить просто так, безвозмездно и без поощрения. Это слишком изощрённое издевательство над собой, пытка, которой подвергаешь себя и которую терпишь ради призрачной возможности не быть прогнанным прочь. Бескорыстная любовь ничего не оставляет на том месте, где раньше было сердце – и когда всё закончится, когда благотворительности наступит предел, можно остаться с горстью пепла в руках, в ворохе перьев от своих обломанных крыльев.
Я пишу об этом, потому что я пробовала. Знаю, о чём говорю. И сейчас я до смерти боюсь снова оказаться в этой ловушке. Когда ты сутками молчишь, не даёшь о себе знать, я чувствую, что я попала. Если ты – такой же, то как мне потом выбираться из этой пропасти? Как вытащить себя из омута под названием «Ты»?
Ты пришёл, чтобы напомнить мне, что я – девочка, и меня можно завлечь одним лишь взглядом, взяв за руку и шепнув на ухо: «Ты моя». Напомнить о том, что я – не такая уж и неприступная, и что ещё хуже – я совершенно не властна над собой, как бы ни сдавливала себе горло, не перекрывала кислород и не зажмуривала глаза.
Если эти демоны так и не отступят, то я не прощу себе тебя. Я должна была отвести взгляд – и не смогла, одёрнуть руку – не сумела, отвернуться – да ни за что... Забыть – после первого же твоего исчезновения из поля моего зрения. Не писать тебе. Молчать, когда ты заговорил со мной наутро. Бить себя по рукам, получая твоё первое письмо.
Не получилось, ничего не получилось…
Боже, какое изуверство! Едва ли есть люди, ещё более зависимые от ласки, нежности и тепла.... И так же боящиеся их.
***
Я целую тебя в губы, едва касаясь, смущенно хлопая ресницами, не закрывая глаз. И ты удивленно смотришь мне в глаза, а я в ответ – тону в твоих, запоминаю каждую песчинку в их непроглядной каштановой медовой глубине, каждое движение твоих ресниц. Я знаю сотню оттенков твоего взгляда, от тревожного до удовлетворённого, от ласкающего до хищного. И сколько бы ни смотрела в них, всегда испытываю непередаваемый восторг – неужели я поднимаю в тебе столько эмоций? Это же атомный взрыв, бесконечность... Немыслимо, невозможно. В эти моменты я вспоминаю твои слова о том, что ты никогда не испытывал ничего подобного – и чувствую абсолютно тоже самое.
Я обнимаю тебя за шею, трусь щекой о твою щёку, молчу и даже боюсь дышать. Ты и сам, затаив дыхание, ощущаешь лишь эти прикосновения, моё тепло на своей коже.
Я целую твои пальцы. Вновь смотрю в твои глаза, а ты закрываешь их. Это бывает так редко, что мне кажется крайней формой проявления твоих эмоций: их так много, что взглядам не остаётся места… Покрываю поцелуями каждый миллиметр твоей кожи, прикрыв глаза, концентрируясь лишь на ощущении твоего тепла на своих губах. Миллионом теплых искр вспыхивает мир от каждого прикосновения.
Мои пальцы в твоих волосах.
Мои губы на твоей коже.
Мгновение спустя, я уже ощущаю твои пальцы в своих волосах, ты прижимаешь меня крепче… А я, кажется, получаю не меньшее удовольствие, чем ты, лаская тебя медленно, со вкусом, чувствуя все твои реакции на движения моих губ и языка, и запоминая их. Я хочу дарить тебе удовольствие снова и снова, всеми способами, любыми... И сейчас - самое время узнать, какие из них тебе особенно приятны. Нам никуда не надо спешить. Мы наслаждаемся друг другом – целиком и каждой частью тела.
Ты отрываешь меня от моего безумно приятного занятия, вновь смотришь мне в глаза, я слышу твой шёпот:
- Пустишь меня…?
Это вопрос, не требующий ответа. Просьба, не требующая согласия. Через долю секунды я уже лежу на спине и чувствую твою тяжесть, твои пальцы, переплетённые с моими, твоё дыхание на своих волосах. Чувствую твоё движение... И забываю дышать от этого ощущения. Ты проводишь пальцами по моей щеке. Произносишь моё имя, тихо, едва слышно, - и я улыбаюсь тебе в ответ.
Воздух вокруг нас наполнен ими: трепетом, безумием, любовью, горячим дыханием, остротой, волнением, желанием. Но сейчас мы наслаждаемся по-особенному. Тебе нет нужды сдерживать свой огонь: он плещется в твоём взгляде, я чувствую его в твоём дыхании, в том, как ты сжимаешь мои пальцы. Просто она сейчас сильнее его. Сильнее всего на свете. Она буквально переливается через край, и никто не мог бы оказаться сейчас на твоём или моём месте.
Мы чувствуем её. Она между нами и внутри нас. Она переполняет нас и убеждает в том, что мы созданы друг для друга.
Созданы для того, чтобы дарить её друг другу снова и снова.
Она – нежность.
***
Уже готовые пропасть друг в друге окончательно, мы всё ещё не можем справиться со своими демонами, мешающими нам в этом. Весна давно прошла, и списывать остроту эмоций на неё уже не получается.
Я завидую тебе. Каждый вечер, не пропуская ни одного, я завидую тому, как легко ты забываешь обо мне от одного доброго утра к другому. Как спокойно переживаешь ты дни и недели от одной нашей встречи до другой. Как свободен ты от меня, и как мало меня в твоих мыслях.
Завидую! Я хотела бы уметь также: любить по полдня в неделю и скучать по пять минут в сутки. Не вспоминать в самые неподходящие моменты твои поцелуи, твой голос и слова, которые ты говоришь мне на наших свиданиях. Не стараться потом забить себе голову любыми другими мыслями. Не стряхивать с себя это наваждение, тебе, наверное, даже не знакомое: когда при одном лишь воспоминании о прикосновении перехватывает дыхание, и оно ощущается будто наяву.
В одном хорошем фильме героиня спрашивала героя: ты скучал по мне? А он отвечал: нет, у меня не было времени. Редчайшая глупость! Если бы всё было так просто: забить время важностями и облегчить себе жизнь. Не помогает, я пробовала... Какая-нибудь случайная логическая цепочка посреди даже самого важного дела приводит мысли к тебе, и... Снова.
Я до сих пор не верю тебе. От встречи до встречи сомневаюсь в тебе. Думаю, что таких, как я, у тебя – ещё десяток. Потом вижу тебя – и забываю обо всех сомнениях. Я знаю многих мужчин, и ни один не умеет так лгать. Ты – точно не смог бы.
Я знаю твой вкус: вкус твоих губ, твоей нежности, твоего желания. Знаю ощущение твоих рук на своей коже – и ощущения тебя в себе. Знаю, как ты хочешь меня; как ты нежен, когда твоё желание удовлетворено, но страсть не утихла. Но я совсем не знаю тебя: настоящего, живого, не того, который любит меня, а того, который живёт, улыбается, шутит, смеётся, грустит, ненавидит, расстраивается. Мужчина, жаждущий женщину, и мужчина, желающий быть с ней вместе, - это часто два разных мужчины.
Поэтому, когда ты уходишь, я оборачиваюсь тебе в след, - и снова начинаю сомневаться. Я просто не могу поверить, что ты – мой. Со всеми допущениями и сложностями, но – мой, и я у тебя – не та, что любят по понедельникам или средам.
Ты по-особенному действуешь на меня: это так фантастически приятно, когда ты рядом, и так мучительно трудно, когда тебя рядом нет... И потому день за днём я завидую твоей выдержанности и спокойствию.
Но, конечно, я лукавлю перед самой собой: ради того, что я испытываю при наших, таких коротких, встречах, я готова терпеть сколько угодно этот побочный эффект в виде круглосуточной тоски по тебе. Более того, ради этих ощущений я готова вовсе отказаться от мыслей о том, что ждёт нас завтра.
Когда твои руки касаются меня при встрече, я на долю секунды забываю дышать и буквально падаю в твои объятия. Так бывает, когда чего-то очень сильно ждёшь, и потом напряжение разом пропадает, а вместо него приходит абсолютная лёгкость.
Просто от встречи к встрече я больше всего на свете боюсь, что что-то изменилось. Боюсь увидеть в твоих глазах внезапное безразличие. Трудно же просто взять и поверить в то, что мои желания, вот так неожиданно, начали сбываться. А потом вижу твою улыбку, всё ту же, ещё такую непривычную, нежность в твоих глазах – и от счастья теряю голову.
Можно сколько угодно прятать свои чувства, выпускать старательно шипы и иголки, колоть острым своим язычком, - но потом мы встречаемся, и все предохранители слетают разом. Зря старалась, девочка, ты проиграла. С тем же успехом, могла сказать прямо в лицо: я теряю голову от тебя. Я схожу от тебя с ума. Я вся твоя, хоть и боюсь быть твоей.
Ты держишь меня крепко, прижимая к себе, вдыхая запах моих волос, а потом смотришь мне в глаза, и мы оба понимаем: именно так выглядит счастье. Потом ты выпускаешь меня из рук, и я сразу начинаю по тебе скучать. А самое странное –отказываюсь бороться с этим, и отвлекать себя от этих мыслей тоже не намерена. Это слишком трудно: не думать, не мечтать, не гореть... Я все ещё ощущаю твои поцелуи. Разве с этим можно бороться?
Ты лишил меня здравого смысла одним случайным прикосновением, да что там – много раньше, одним взглядом, ты лишь пару раз взглянул на меня внимательно, цепко, обжигающе – и я пропала... Интересно, а окружающие видят, что у меня загорается этот нездоровый огонек в глазах, когда ты говоришь со мной? Я много раз спрашивала себя: как ты это делаешь, что за волшебство заставляет меня искать тебя взглядом повсюду после всего лишь короткого разговора, пары фраз, сказанных твоим голосом и дополненных твоей улыбкой? Почти неприличное чародейство!
Мне так хочется найти подтверждение того, что мои фантазии и мечты могут стать реальными. Я замечаю все твои оговорки, только и жду: вдруг? Вдруг ты скажешь что-то, выделяющее меня из всех других? Или промолчишь – и всего лишь возьмёшь меня за руку... Только мы с тобой знаем, что это важнее тонны слов.
Всё время помню... Твои губы, руки, прикосновения и нежности, твой взгляд, наконец: разве его можно забыть? Я очарована тобой больше, чем это позволительно, больше, чем ты можешь представить, и потому не могу забыть, да просто избавиться от ощущения тебя рядом, твоих поцелуев, тебя во мне... Я переполнена тобой.
Как справиться с этим? Как можно думать о чём-то ещё? Подскажи....
Ответа нет, как и на большинство моих вопросов, поэтому я не задаю их тебе. Тебе нечего будет сказать, да я уже даже и не представляю, что будет, если ты вдруг ответишь. Лишь напоминаю себе каждый раз о том, что так не может быть вечно. Однажды я не совладаю с собой и спрошу – обо всём сразу.
Но это будет позже, а сейчас – я вся всё ещё там, рядом с тобой, под пальцами – ты, и внутри меня – тоже ты. Я всё ещё помню твой горячий шепот, каждую нотку... Надо стряхнуть с себя это наваждение, иначе как засыпать ночью? Но не хочется, о как не хочется!
Да и получится ли?
***
Я привыкла касаться твоих губ первый раз на пороге, едва только увидев тебя.
А ты привык, что я встречаю тебя поцелуем. Смешно: раньше я никогда не спешила со своими ласками и не навязывала их, ждала первого шага. А ты и вовсе не любил поцелуев, пока не поцеловал меня впервые.
Жду тебя. Каждую неделю я тебя жду, а каждый день – придумываю повод для встречи. И ты, я знаю, хочешь видеть меня вновь и вновь, едва лишь закрываются двери между нами.
Я скучаю по тебе с утра и до поздней ночи, до самого рассвета. Ты тоже часто думаешь обо мне и хочешь быть рядом - я знаю, что хочешь. Я ведь уже стала твоей любимой игрушкой, с которой так сложно расставаться и которую хочется всегда иметь при себе.
Ты приходишь на встречу со мной, чтобы оставить на моих губах свой вкус, а вечером снова получить вереницу эмоциональных писем... Собственник. А я уже привыкла: жить на твоих губах, питаться твоими поцелуями, никого не слушать. Конечно, я всегда буду тебя ждать, и ты знаешь это. Буду писать эти письма и целовать тебя на пороге – до тех самых пор, пока ты позволишь мне это. Я это точно знаю, и боюсь теперь именно этого: я всегда, что бы ни случилось, буду сгорать от желания делать тебя счастливым.
Я люблю тебя. Плохо это или хорошо, глупо и, быть может, даже банально... Люблю. И меня греет мысль о том, что, обнимая меня, ты становишься самым счастливым человеком на свете. Ты не был таким за минуту до нашей встречи, и перестаёшь быть таким через минуту после.
Мы начинаем привыкать друг к другу. К запаху и вкусу; привычкам и желаниям; капризам и безумствам; глупостям и странностям. К правилам нашей игры. Между нами становится больше тишины – и меньше недомолвок.
Ты честен, прям, откровенен. Я тоже учусь быть такой, хоть это и непривычно мне, и временами я десять раз перечитываю то, что пишу тебе, прежде чем отправить. Переписываю, исправляя ошибки и устраняя двусмысленности. Но я учусь, правда. И очень хочу когда-нибудь перестать сомневаться в твоей искренности.
Но бывают моменты, когда я чувствую себя наивной дурочкой: разве мог ты от меня отказаться, когда я сама упала в твои объятия? Разве можешь ты вести себя сейчас иначе, чем так, как я ожидаю и прошу – ведь только полный идиот не прочтёт в моих глазах все желания и мысли? В эти моменты я стараюсь поскорее взять себя в руки, чтобы не начать искать доказательства своей глупости. Так боюсь тебе верить – и так хочу оказаться не права…
У нас есть свои секреты – и свои маленькие традиции. Я проживаю вторую жизнь в своих фантазиях – она вся с тобой, мы там вместе, и никто не препятствует этому. Ты тоже проживаешь вторую жизнь рядом со мной, но твоя жизнь без меня – абсолютно реальна, хоть между нами и не принято о ней упоминать. Мы как будто вместе… Это – правила игры.
Есть и другие правила: не обижаться на долгие ответы. Не злиться, когда ты не берёшь трубку. Не спрашивать о причине, когда ты не в настроении. Не просить остаться.
Ещё одно правило мне соблюдать крайне сложно, хоть ты и просишь меня об этом: не молчать. Говорить, не держать в себе сомнений, вопросов и фантазий. Я научилась немного мухлевать, соблюдая его: очень многое из того, что меня царапает и скребёт изнутри, я говорю тебе, только когда ты рядом. Когда ты рядом, ты можешь сразу и надёжно заставить меня забыть обо всём, легко убедить в том, что я – просто дурочка. Когда ты рядом, я не могу не верить тебе, а тебе доступен десяток верных способов успокоить меня.
Мы оба считаем, что нам нечего друг от друга скрывать, но оба безотчётно скрываем главное: что ждёт нас завтра. Мечты очень долго могут заменять настоящее будущее, но ведь рано или поздно о них придётся говорить вслух.
Мечты... сколько в них сладости. Готов ли ты к тому, что за этими мечтами скрывается, хочешь ли узнать всё, что я думаю о тебе, чего от тебя жду? А готова ли я поведать тебе о них, и вдруг узнать, что ты боишься моих мечтаний?
***
Поздним вечером, когда ты уже готовишься ко сну, а я только дождалась тишины в доме и начинаю работать, я пишу тебе что-то короткое и лаконичное. Например, самое простое: «Хочу, чтобы ты был рядом».
На самом деле из этих пяти слов можно вывести целую страницу.
Я и правда хочу, чтобы ты был рядом именно сейчас, в эту самую минуту: твое присутствие сделало бы мой вечер светлее. Это, наверное, не слишком логично и понятно, но из-за того, что моя голова занята лишь тобой, я воспринимаю любую информацию гораздо сложнее, трачу на любой текст вдвое больше времени.
Если бы ты пришел, то я бы стала чуть меньше думать о тебе. Это было бы правильно и хорошо: так, как должно быть. Я бы поцеловала тебя и пожелала сладких снов, а сама с легким сердцем села за клавиатуру и отвлекалась бы только для того, чтобы посмотреть, как ты улыбаешься во сне. Улыбалась бы сама, услышав, как во сне ты произносишь моё имя. И старалась бы закончить поскорее, чтобы лечь рядом, почувствовать, как ты, не просыпаясь, по-хозяйски крепко обнимаешь меня, прижимаешь к себе.
Хотя, конечно, я лукавлю: это только сейчас мне кажется, что я сразу стану спокойной и твоего присутствия мне будет достаточно. Мне просто сложно представить, как это было бы на самом деле, ведь это пока лишь фантазии... Ни одной ночи мы не провели вместе.
Нет, милый, буду честной: в твоём присутствии мысли о том, где ты, и почему не со мной, меня бы покинули, но они сменились бы более приятными. И, глядя в те же утомительные тексты, над которыми я сижу третьи сутки, я бы думала о твоём тёплом лучистом взгляде, который я чувствую спиной, которым ты ласкаешь меня и неизбежно заводишь. Думала бы об улыбке на твоих, только что целовавших меня, губах - той самой улыбке, означающей, что ты задумал шалость. О том, как темнеют твои глаза, когда ты обдумываешь все детали этой шалости, глядя на меня, склонившуюся над бумагами.
Ты бы, конечно, не смог просто уснуть.
А я не смогла бы просто сидеть рядом.
Ты сам знаешь, чего я хотела бы, но я скажу (ты же любишь, когда я говорю это?):
чтобы ты уложил меня на кровать,
освободил меня от всей одежды до последней детали, до ленты в моих волосах,
стянул мне руки тонким шёлковым поясом,
ласкал бы меня так, как умеешь только ты - ведь ты почему-то безупречно знаешь мое тело (а оно всегда отзывается тебе так, как бывает только с тобой),
я бы сходила с ума от твоих ласк, теряя всякую связь с реальностью, растворяясь в своих ощущениях и пьянея от осознания, что ты (именно ты!) - со мной...
...ловить взгляд твоих пряных медовых глаз: хищный, дерзкий, немного смеющийся
...поддаваться твоему огню, напору, силе и жёсткости, прижиматься крепче, не сдерживать себя ни в чём - быть настоящей и неподдельно твоей
...открыть глаза, когда реальность начнёт понемногу возвращаться, смотреть на тебя счастливым-опьяненным-нежным-восхищенным взглядом
...чувствовать, как твои руки укрывают меня одеялом, ощущать твои объятия, такие удивительно-нежные после едва утихшего вихря безумия и огня
... и точно знать, что ты мой.
Только мой, а на меньшее я не согласна.
***
Демонов, терзающих тебя, ты выдал лишь однажды. В тот момент я поняла, что тебе, возможно, было даже сложнее, чем мне. Я одолевала себя сомнениями, потому что боялась своих чувств, а ты – боялся неправильно понять мои.
Я лежала, лишь едва прикрытая одеялом, ещё горячая, но уже – совсем ручная. Ты сидел рядом, задумчиво поглаживая моё обнажённое бедро.
– Милая, а когда ты меня разлюбишь?
Я улыбалась. Ты был так серьёзен, а я улыбалась тебе в ответ – я просто не могла понять, что ты сдерживаешь в себе, какие отравляющие мысли и страхи заполняют тебя. И этот вопрос – лишь верхушка айсберга, он не выражает почти ничего. Ты просто не мог позволить себе сказать, спросить больше. Ты так боялся выдать себя – и спугнуть меня. Ты же мужчина, по определению должен излучать спокойствие и силу, внушать окружающим, и особенно – мне ощущение уверенности и надёжности. Этот робкий вопрос, как и страх в твоей груди, вызвавший его, совершенно не вязались со старательно демонстрируемым тобой образом.
– А ты уже хочешь, чтобы я тебя разлюбила? Не дождёшься. Я буду любить тебя, пока ты сам не прогонишь меня.
Я не понимала, отчего ты задаёшь такой вопрос, но интуиция всегда успешно помогала мне поступить единственного верно тогда, когда не хватало понимания. И я поцеловала тебя так крепко и так нежно, – чтобы у тебя не было сомнений: я говорю правду. Я ведь и правда думаю, что ты позволяешь мне себя любить… И боюсь, что твоё великодушие рано или поздно закончится.
Как вообще отвечать на такие вопросы? Если считаешь вопрос серьёзным, то отвечать следует очень серьёзно. Но я видела тебя именно таким, каким ты мне показывался, и потому не могла воспринять его всерьёз. Да и мои собственные страхи мешали этому. Я не предполагала, что ты сомневаешься в глубине моих чувств, поскольку была слишком увлечена переживаниями относительно глубины твоих.
Ты отвечал на мой поцелуй и, наверное, ругал себя за сорвавшийся вопрос, подпортивший твою безупречную репутацию сильного и ни в чём не сомневающегося мужчины. Иначе я не могу объяснить, почему, оторвавшись от моих губ, ты посмотрел мне в глаза и сказал:
- Когда ты рядом, я теряю способность мыслить и несу полную чушь. Это от того, что я люблю тебя.
Я даже забыла улыбнуться – так горячо мне стало от твоих слов.
- Сейчас тоже была чушь?
Ты легко коснулся моих губ своей рукой, погладил меня по щеке.
- Нет, милая. Сейчас я говорю очень серьёзно и очень честно.
Я тогда ещё не могла понять, что каждый день, каждый раз, встречая меня, обнимая, – ты на самом деле всё ещё не можешь решиться, сдаться мне. Я пугала тебя своей неукротимой любовью, этим вихрем, который сбивал с ног, и, наверное, покорил бы всякого. Мне нужно было твоё сердце, такое же бескомпромиссное и беспредельное ответное чувство – а ты боялся дать мне их, утонуть во мне окончательно и бесповоротно. Нет, ты уже утонул, но боялся в этом сознаваться, и вот… Кажется всё же сознался.
Ты видел перед собой девчонку, и больше всего на свете боялся, что я ураганом пройду сквозь твою жизнь, получу то, что мне так нужно от тебя, - а потом остыну. Увижу впереди новое солнце, почувствую новый пожар в груди, – и оставлю тебя, опустошенного и точно знающего: того, что было со мной, у тебя никогда больше не случится.
Мне тогда следовало меньше молчать и чаще говорить тебе, как сильно я люблю тебя. Не бояться перехвалить, перестараться в этом. Тебе так нужны были мои слова… а я так боялась тебе их говорить. Я поняла это только в это день, услышав твой вопрос, и то, что ты сказал мне после.
Ты тогда окончательно пробил мою броню, а мои демоны начали пугаться тебя.
***
Я запомнила, обвела мысленно в календаре этот день – день, когда я стала с тобой счастливой самым ярким, громким, неподдельным и несравнимым счастьем.
Каждая наша встреча, каждый наш разговор – вспышка, огонь, незабываемый, незаменимый, волшебный. Но сегодня… Я не могу объяснить тебе, чем сегодняшний вечер особенный. Но я попробую объяснить это себе.
Я готова признаться себе: до сегодняшнего дня я не могла поверить в то, что ты – правда. Что завтра я не проснусь, а ты – не окажешься сном.
Все наши встречи, до сегодняшней, я сама мешала себе быть счастливой, запрещала себе растворяться в тебе целиком.
А сегодня в твоих глазах я увидела: ведь ты уже сделал то, чего боюсь я. Ты, которому куда тяжелее, чем мне, открываться нараспашку и отдавать себя в чужие руки, – уже доверился мне. Твоя искренность, твоя любовь вдруг стали безусловными. Как я могла пропустить? Как я могла допустить, чтобы ты полюбил меня раньше, чем я стала к этому готова?
Пока я отравляла себя сомнениями, ты просто отбросил их все широким мужским жестом. Отмёл, не давая даже шанса на выживание. Пока я пыталась быть сильной, ты показал, что ты – смелее меня.
Я смотрю на тебя долго, прежде чем попрощаться и выйти за дверь. Знаю, как выгляжу со стороны: влюблённая, разрумянившаяся от твоих ласк, счастливая до невозможности, улыбающаяся не чему-то конкретному, а просто всему миру. В твоём взгляде я вижу самодовольные искры – ты понимаешь, что я, наконец, стала твоей. Сегодня, сейчас.
Мне нужно идти, но так не хочется прерывать эту связь и этот момент…
Тебе нужно ехать – но ты сам же не выпускаешь мою руку из своей.
- Не уходи. Я не хочу, чтобы ты уходила.
Это предложение слишком заманчиво, но я нахожу в себе крупицу разума.
- И через какое время твоя совесть начнёт упрекать тебя в этом?
Ты вздыхаешь. Прижимаешь мою ладонь к своей щеке, смотришь на меня очень-очень серьёзно, изучающе.
- Моя совесть уже через час оборвёт мне телефон.
Вот именно. Я с сожалением качаю головой, но к этому сожалению добавляю согревающую улыбку.
- Я очень-очень хочу не расставаться с тобой никогда. Но хочу, чтобы ты рядом со мной не думал ни о чём больше. И ни о ком.
Ты понимающе киваешь, целуешь мои пальцы, и вновь, в десятый раз, оставляешь прощальный поцелуй на моих губах. Прижимаешься лбом к моему лбу. Закрываешь глаза и выдыхаешь.
- Так и есть. Рядом с тобой я забываю обо всех на свете.
Отстраняешься от меня.
- Иди. Я буду думать о тебе все выходные.
- Знаю, - отвечаю я с хитрой улыбкой.
Я знаю, что ты – весь мой. Это ощущение ни с чем не спутать, хоть я и узнала его сегодня впервые.
Я выхожу, закрываю дверь. У дверей кафе неподалёку меня уже ждут подружки.
Подхожу к ним. И сразу получаю вопрос в лоб: ты чего такая счастливая? А от той, что чуть менее деликатна: как его зовут?
И я улыбаюсь в ответ ещё лучезарнее, ярче, с хитрым взглядом из-под ресниц, не отвечая ни слова – да и какие тут могут быть слова. Румянец вспыхивает на моих щеках. Моя неделикатная подружка смеётся:
- Кажется, его зовут Счастье.
Я смеюсь вместе с ней и сжимаю её ладонь. Как хорошо, когда ничего не нужно объяснять.