Все знают, что человек может находиться в состоянии клинической смерти. Это когда он вроде как умер, а на самом деле живой. А случается наоборот. Человек вроде живой, а на самом деле он давно умер. Это и есть клиническая жизнь.
У меня есть хороший знакомый. От других его отличало то, что он умер очень рано. Ему шел шестой год, когда он перестал помнить и чувствовать. Сейчас уже невозможно понять, отчего это произошло. Возможно, он так и родился мертвецом.
Кто способен заметить, что ребенок мертв, если его тело продолжает жить? Конечно, родители должны были заподозрить, что с их ребенком что-то не так, но ведь никаких внешних признаков смерти не было. А понять, что происходит с душой, да еще в детском возрасте, это непосильная задача.
В этом нет ничего необычного. Известно, что при смерти сознание покидает человека. Вполне естественно допустить, что при рождении сознание может не попасть в новорожденного. Или окажется, что душа не содержит никаких зачатков будущей личности. Заметить это практически невозможно. Да никто и не ставит такую задачу, главное чтобы ребенок дышал.
Как бы то ни было, к шести годам душа моего приятеля была уже мертва. Но его тело продолжало жить и развиваться. По внешнему виду его трудно было отличить от сверстников. Он не понимал, что обманывать – плохо. Чувство собственного достоинства было ему неизвестно. Смелость и отвага были ему чужды. Он не желал неприятностей другим, но совершенно не понимал последствий своих слов и поступков. В душе его было пусто и безрадостно.
Он быстро рос. Как и все другие дети научился читать, предпочитая книги о творческих личностях: о поэтах, композиторах, великих философах, книги о великих страстях и страданиях. Наверное, он понимал, что рядом течет настоящая жизнь, и его окружают живые люди, но эта мысль не приводила его в волнение. У него полностью отсутствовали личностные амбиции. Жизненные потоки бросали его из стороны в сторону, но он ко всему относился равнодушно. К его особенностям можно было отнести одинокие прогулки на кладбище, где он подолгу стоял у чужих могил.
Больше всего ему нравилось наблюдать, как работают другие. Несколько раз он пытался повторить сделанное его друзьями. Но у него мало что выходило. Да и сам процесс созидания доставлял мало удовольствия.
Если присмотреться, вы обнаружите вокруг себя таких живых мертвецов. Больше всего их между политиками и, как это ни странно, среди творческой элиты. Я часто вижу их на экранах телевизоров.
Можно заметить, что они не имеют самостоятельной жизненной программы. Вместо этого они гордятся способностью принимать форму сосуда, в который их сливали. От живых их отличает неспособность сопереживать.
В состоянии клинической смерти человек выглядит умершим, хотя он еще жив и его можно вернуть к жизни. В состоянии клинической жизни вполне живой человек выглядит мертвецом. Вот только, можно ли его спасти?