В их ящике всегда было тихо и спокойно. Они были не на каждый день. Их предназначение - шумное застолье. Когда вокруг яркий свет, разговоры и стол, заполненный блюдами на любой вкус. Впрочем, когда это было…
- Да, не та жизнь стала… - пробубнил откуда-то из дальнего угла видавший виды нож. – Так, как нас мыли и чистили, уже больше не помоют и не почистят… Да что там мыли! Мной такое резали…
- Вечно вы брюзжите, старина. Кому-кому, а вам грех жаловаться. Вот я, на прошлом празднике: мало того, что пролежал у этого мальчишки весь обед без дела, так он ухитрился уронить меня целых два раза…
- Я вас умоляю, - влезла в разговор солидная столовая вилка. – Он это специально делает. Посмотреть под столом на гостей. Там такое бывает… Я как-то один раз свалилась…
- Вы, милейшая, в нашем коллективе всего второй год, а позволяете себе… В былые времена, чтобы кто-то упал со стола – да это просто непостижимо! Да, раньше с нами умели обращаться. Не то, что сейчас.
- Вот именно! – послышался тоненький голосок. – Мной, всего с двумя зубцами, этот мужлан, ржавший, прошу прощения, весь вечер, подцепил кусок буженины – и хоть бы что! Как будто так и надо. Разумеется, по пути к тарелке я пару раз не смогла удержать…
- Да ладно вам! Подумаешь – фруктики накалывать да в раковинах ковыряться. Не понимаю, чего вы вообще делаете на столе. Лежат без дела, лежат… Смущаете только своим присутствием.
- Вот, вот, с этого все и начинается! Стыдоба! Правильно нож возмущается! – вступила в разговор ложка из столового набора. – Я тут случайно в мойке встретилась…, ну с этими, которые по будням… Представляете, он, ну этот мальчишка, одной ложкой и суп, и котлету… Чему их только учат?
- А кто вам сказал, что их учат? – откуда-то сверху звякнула чашка. – Вам, публике не для каждого дня, многое в диковинку. Поторчали бы с мое на письменном столе, среди всякого хлама, быстро бы спустились на землю. Дай бог, чтобы хозяйка к концу дня вымыла…
Гулкий шепот прокатился по ящикам…
- С вами, большими, всегда так: и то вам не так, и то не этак, - вступила в разговор чайная ложечка. – Да, нами сервируют в самом конце. И конкуренция у нас, не то, что у вас. Вечно и эти чаю не хотят, и тем некогда, пора уже домой. Но вот вы, которыми не спеша полагается суп есть, попробовали бы крутануться с наше. Посмотрели бы мы на вас…
Тихонько звякнув, ложечка еще что-то пробормотала, устроилась поуютнее в своем бархатном гнездышке и будто бы невзначай:
- Скучно с вами. Дедушка половник, расскажи лучше что-нибудь. Больших послушаешь – так у них одно и то же. Ты так и не рассказал, чем сказка закончилась, про вилку и ножа.
Крякнув и повернувшись длинной ручкой набок, половник пробасил:
- Сам только на днях до конца дослушал. Дети две недели гостили у бабушки, только вчера вечером вернулись. Мной как раз компот на веранде разливали. На чем я закончил?
- Вилка поняла, что без ножа она уже не столовый прибор.
- Так вот. Провалявшись в буфетном ящике без пользы, вилка совсем пришла в негодность. Очень скоро у нее лопнула ручка и ее выбросили на свалку.*
- Надо же, какая судьба, - всхлипывая, прошептала фарфоровая чашечка. – Нет, я с моим блюдцем мы никогда не расстанемся.
- На той свалке вилка снова встретилась с ножом, - продолжал в полной тишине половник. - Увидев своего старого друга, она заплакала. «Как же я была несправедливо колюча с тобой», - со слезами сказала она.
- Я сам виноват! – воскликнул нож. – Не укоряй себя за свою колкость. Это я тебя предал. Ах, как она блестела! Эта штампованная, с четырьмя зубцами… А оказался самый обычный ширпотреб…
- Да, - с грустью сказала вилка. – А могли бы до сих пор быть счастливым прибором…
Минуту помолчав, старый половник закончил:
- Как сейчас помню полные горечи последние слова ножа: «Все кончено. Все кончено, Дженни…». Так нож называл свою подругу в юности.
- Как романтично, - еле слышно донеслось из глубины буфета. – Какая поучительная история.
*Вольное изложение сказки Пермяка Е. А. «Счастливый прибор».