Занимаясь чтением главного произведения итальянского писателя Карло Эмилио Гадда «Пренеприятнейшее происшествие на улице Мерулано» ( Carlo Emilio Gadda “Quer pasticciaccio brutto de via Merulana” Garzanti Editore. 1997), я набрел на следующие мысли.
При чтении прозы, как правило, мы обращаем мало внимания на сами слова, которыми она написана, ибо мы ориентированы на их значения, передающие содержание произведения. Этим проза отличается от поэзии, в которой слова и их значения одинаково важны. Исключение составляют творения гениальных прозаиков, - таких, как например, Пушкин и Гоголь, чтение которых сопровождается эстетическим наслаждением словом.
Такое положение дел, характерное для литературы XIX века, стало меняться с наступлением эпохи модернизма. В произведениях прозаиков – модернистов собственно слово играет все большую роль, конкурируя за внимание читателя со своим же смыслом, пока, по мере прогресса модернизма, не достигается его предел: читатель видит лишь слова, но не понимает смысла.
Вы, конечно, догадались, что я имею в виду роман Джойса «Поминки по Финнегану», написанный словами, изобретенными автором, и им не переведенными ни на какой из известных языков. Казалось бы, что данный роман – бессмыслица, но после смерти Джойса рядом исследователей текст романа был расшифрован: смысл его - мифический; Джойс написал некое неисторическое предание об архетипических персонажах. То есть, читая роман параллельно с его расшифровкой, можно воспринимать и слова, и передаваемый ими смысл.
Казалось бы, Карло Эмилио Гадда пошел по стопам Джойса: половина слов, используемых в его романе, отсутствуют в самом полном итальянско-русском словаре, представляя собой либо диалектизмы, включая язык простонародья, либо неологизмы, выдуманные им самим; на поверку же оказывается, что в своем модернизме он пошел даже дальше своего предтечи. Действительно, смысл романа сквозь поток слов никак не усматривается; - в нем намечена лишь канва: процесс расследования одного преступления. Его изложение сопровождается целым нагромождением отступлений и вставных эпизодов, каждый из которых можно, более или менее удачно, как-то истолковать, однако они никак между собою не связаны, и расходятся в стороны, как бы теряясь в непроглядном тумане. Такой характер повествования порождает впечатление «мерцающего смысла»; с таким эффектом, как читатель, я ранее никогда не встречался.
Поскольку я не владею итальянским языком, но на нем лишь читаю, мне остается только заключить, что смысл данного романа, если он есть, содержится именно в самом инструменте повествования, то есть в его языке. Для этого мне не потребовалось особой сообразительности, так как в некоторых местах автор на это намекает сам.
Таким образом, роман «Пренеприятнейшее происшествие на улице Мерулано» представляет собой произведение самого радикального модернизма, и этим интересен. Кстати, именно поэтому он фактически непереводим на другие языки.
Приходится его читать на том итальянском, который у тебя есть.
Ноябрь 2020 г.