Тьму вспугивали искры летящие от костра. Красными суетными мушками они парили не слышно, сталкиваясь друг с другом, и исчезая в темноте. Вокруг костра сидели люди. Преимущественно молодые. Они были веселы и пьяны, им нравился этот холодный весенний вечер. Весна имеет такую настройку, когда чтобы не происходило с погодой - все имеет оттенок приятности и бесконечности. Звучала гитара. Голоса сменяли друг друга. Песни были самые разнообразные, по вкусам разношёрстной публики, здесь был и шансон, и дворовые песни, и русский рок, иногда даже залетали песни собственного сочинения, но подобные слушали больше из вежливости, и повторять не давали. Дальний угол парка отсекал от дорожек вал густого бурьяна, а также активно разросшийся кустарник, поэтому молодежи никто не мешал в этом природном клубе под звездным небом. Иногда в этом кустарнике уединялись парочки, все всё понимали, но не мешали - любовь же. Некоторые, проиграв битву с алкоголем, засыпали на траве, их накрывали куртками и не будили до тех пор, пока не приходила пора расходиться. Иногда звонили телефоны, абсолютно не нарушая волшебства этого вечера. Зазвонил телефон и у Тубуса. Это был долговязый парень, с рыжей копной непослушных волос. которые он отчаянно пытался заплести в дреды - получалось не очень, не прорастает растаманство в наших краях, хотя дым отечества иногда отличался от обычного. Тубус нехотя отдал бутылку пива Чуму, и вытащил из кармана куртки телефон, который мурлыкал песней Чижа,
- Слушаю.
- Слушаешь? Молодец! Дома когда будешь, мать волнуется, - звонил старший брат. который сам явно был не дома, но маман сразу обращалась к нему, как к единственному авторитету в семье, которого Тубус слышался.
- Скоро буду, еще полчаса....
- Десять минут!, - брат резко оборвал его, и сбросил звонок.
- Дэбил, - Тубус произнес это уже в никуда. Затем огляделся, забрав пиво обратно, дослушал песню и начал церемонию прощания с друзьями.
Каждому нужно пожать руку и сказать пару слов.
Дорога через парк заняла не больше пяти минут, дома начинались сразу за дорогой. Свернуть в арку пятиэтажки , два подъезда влево и три этажа вверх и вот ты дома. Если не сильно напрягут, можно еще покурить на балконе, пока мать не видит. Тубус потянул дверь на себя и шагнул вперед, очутившись в темном коридоре.
- Мам, я дома.
Рядом кто то тяжко вздохнул, потянуло винным запахом:
- Какая мама, малой?
Тубус вздрогнул, ни голоса, ни говорившего он не знал. В голове разом мелькнули две мысли - или их грабят, или он просто ошибся дверью. Голос в темноте продолжил,
- чего молчишь то? Проходи, коли пришел.
- Я сейчас, - смог выдавить он, спиной нащупав дверь и вывалившись за нее.
Резкий свет лампочки заставил зажмуриться и отшатнуться, но он успел разглядеть номер своей квартиры. Значит не ошибся. Но и грабителя, тот кто говорил, был слишком спокоен и радушен, а еще там же внутри была мама. Голос разума говорил, что нужно звать на помощь. Он позвонил брату, но телефон даже не откликнулся - не было сети, просто сиял ровным светом. И тогда он решился. Дверь скрипнула, но закрывать её, он не спешил, позволяя подъездному свету осветит контур фигуры внутри коридора.
Фигура махнула ему рукой, приглашая за собой и исчезла из круга света. Тубус вздохнул и сделал шаг вперед, пошарил по стене, в поисках выключателя, но не нашел его в привычном месте. И тут он услышал музыку.
Кто то играл на гитаре, но не так, как это делали пацаны в парке, и даже не так, как делал старший брат Кота, что работал лабухом в ресторане при вокзале - это было мастерство. Помимо звуков гитары, он услышал множественное дыхание небольшой толпы, позвякивание стаканов и еле слышный гул голосов, и спустя мгновение рванула песня:
Сергей Ильич — работник сна,
Одетый в шелк шелестящий волк.
Алмазный МАЗ с колесом из льна
Въехал в дверь, и пришла весна .
Толпа загудела радостно, густо запахло табаком и портвейном, к гитаре добавилась мелодия флейты, голос звенел усиливаясь:
Еще один сентябрь — сезон для змей,
Мы знаем наш час, он старше нас.
Жемчужная коза, тростник и лоза,
Мы не помним предела, мы вышли за.
Тубус шагнул в сторону шума, и выйдя из коридора уткнулся в толпу людей сидевших на полу и смотрящих восторженно в центр дальней стены, где восседал на стуле высокий, молодой парень и старательно продолжал петь свою песню, на шее его была установлена странная конструкция, которая крепила к себе губную гармошку. Рядом с ним стоял флейтист, ожидая своей партии. Это все походило на какой то сон. Это не было его квартирой. Он попал в совершенно чужой дом, и этот дом встретил его музыкой.
На плечо легла рука, и тут же в его ладонь кто то всунул стакан с красной жидкостью.
- Молодец, что пришел, малой. Давай выпьем что ли и я пойду.
Говоривший это был высок, лохмат и радушно улыбался. Тубус улыбнулся ему в ответ, сжал крепче стакан и опрокинул его содержимое внутрь.
- Если хочешь, там еще есть, - говоривший кивнул в сторону кухни, - а мне пора.
В это время обладатель гитары допел свою песню, убрал гитару в сторону и произнес:
- Надо передохнуть, а вам пока споет свои песни вот это юное дарование.
Он освободил место новому знакомому Тубуса, тот картинно поклонился. Зрители же были явно недовольны, они пришли смотреть на молодого бога и вкушать его откровения, и этот юнец не внушал им доверия. Но стоило ему ударить по струнам и запеть - мнение о нем радикально поменялось, после второй песни ему пытались подпевать, а третья песня была встречена на ура:
Идёшь по улице один.
Идёшь к кому-то из друзей.
Заходишь в гости без причин
И просишь свежих новостей.
Тубус ошарашенно смотрел на этого парня. Смотрел и не мог поверить своим глазам.
Там кто-то спор ведёт крутой,
А кто-то просто спит давно,
И с кем-то рядом ты сидишь,
И с кем-то вместе пьёшь вино.
Он стоял и смотрел, ему наливали - он пил, его о чем то спрашивали - он отвечал, ходил курить на балкон, но все равно не мог понять что с ним происходит.
Квартирник между тем продолжался еще пару часов и уже подходил к концу.
Телефон!
Эта мысль ярко загорелась в голове. У него же есть телефон, он может все это снять, всё что успеет, всё что сможет - ведь это такая история, это такие неоспоримые факты, что ему это не снится. Он рванул из кармана смарт и стал усиленно тыкать в экран, настраивая фотоаппарат.
- О, ты еще здесь? , - его знакомец подошел к нему, - понравилось?
- Очень, так я эти песни еще не слышал.
- А как слышал?, - он улыбнулся, - я их почти и не играл, новые они. Вот скоро начнем их в альбом оформлять - тогда все послушают.
- Скорей бы.
- Всему своё время. Ну, пока!, - он протянул ему руку, и Тубус сильно сжал её.
Свет померк, рука потяжелела и корябнула ногтями по латунной ручке входной двери, распахивая её. Он стоял на пороге своей квартиры, испуганно озираясь по сторонам. Затем ощутил тяжесть смарта в левой руке, открыл галерею.
Две новых фотографии.
Толпа людей, спинами к камере, заслоняющими БГ. Был виден лишь краешек его головы.
И две руки в рукопожатии. Его рука, и рука Виктора Цоя.
- Блин, мне же никто не поверит!