Спецтайм бегство мистера Кавано

========== Пролог ==========

Слишком много лет минуло,
В прошлое мечта ушла,
Все было вдруг заснуло
Думы гонит от чела.
Нет желанья обернуться
Чтобы посмотреть назад
Годы эти не вернуться
Только слезы застят взгляд.
Так не стану свою душу
Старым зельем я поить,
Правил жизни не нарушу –
Ничего не изменить.
NN.

Как правильно назвать в ХХ веке молодого парня в шестнадцать лет? Мальчик или все=таки уже юноша? Классическая литература однозначных ответов не давала, даже лежащая на обтянутых джинсовой тканью коленях книжка Луи Буссенара «Капитан Сорвиголова» порой называла Жана Грандье то так, то эдак, а действие-то происходит аж 1900-м году… зато сейчас Наташа Стреленко видела словно бы воплощение героя своих грез наяву.
В физкультурном зале четырнадцатилетняя девочка откровенно скучала, и, хотя дверь и была открыта, и можно было сбежать в школьный двор минуя холл, а оттуда выскочить на улицу, примерная ученица так никогда не делала, у нее совесть есть. Вот и сидела освобожденная на всю школьную жизнь от физкультуры девочка на скамейке, читала очередную книжку и ждала следующего урока, а все вокруг, если не сдавали зачеты, не тренировались и не играли в вышибалу, просто-напросто бесились. На русоголовую дурнушку, вечно стягивающую волосы в хвост или заплетающую косу, носившую стильный джинсовый сарафан и модные туфельки из черной замши (с ремешком, с золотистой пряжечкой) никто внимания не обращал – зубрила, ботанка, вечно в очередную книжонку пялится, даже ресницы не красит, а глазки голубенькие, как у котенка, вечно наивно распахнутые, да и толстая, что сейчас не модно, скукота с ней.
А вот мальчик, похожий на воображаемого капитана, явно так не думал, он на девочку посмотрел довольно пристально, затем птицей взмахнул на брусья, сверкнув серебристыми полосками на черном костюме, который предавал ему сходство не то с инопланетянином из советской фантастики, не то с персонажем японского мультика, ибо юноша был высок и великолепно сложен, словно невзначай ожила в музее статуя Аполлона. Девчонки так и пялились на блондина, пока тот выполнял упражнения, особенно когда блеснул на турнике, прокрутив «солнце»; даже отстраненная от реальности девочка в сарафане и то не сводила с него глаз.
- Видала красавчика? – пихнула ее одноклассница. – Американец!
Читательница равнодушно пожала затянутым в оранжевую ткань тонкого свитера плечиком – ей-то что? Если бы это совершенно обычные подростки знали, чего она навидалась в Спецтайме за два года стажерства, желчно обзавидовались бы: такое даже любимой героине широких масс лейтенанту Эллен Скотт Рипли не снилось, а обалденный красавец Мак-Лауд и мечом бы не отмахался. Да уж, жизнь интереснее кино, но скажи она что-то подобное, все равно одноклассники пропустят мимо ушей, больно уж умная, за что девочку не любят. Наташа Стреленко была застенчивой, а от того замкнутой, предпочитала молчать, чувствуя себя порой Белым Клыком, потому что драки в школе неизбежный, а описанный Джеком Лондоном закон дубины и клыка везде одинаковый – если собьют с ног, ты труп.
Наконец урок окончился, можно было пойти в библиотеку, затем на литературу, а после биология и домой; самые любимые уроки, да еще в пятницу, которая, как и всегда, закончится просмотром «Вавилона 5», были просто кусочком тихого и спокойного счастья. Еще расписание надо не забыть сверить.
Уроки пролетели незаметно, но спокойно уйти домой не получилось – ее, как всегда, подстерегали на крыльце, а запасной выход, через который можно сбежать, был закрыт, как и физкультурный зал. Может, проскочить получится? Увы, ничего не вышла: сумка полетела на асфальт с такой силой, что пенал выскочил, а поднимать сейчас нельзя, не то пинка получишь; вот и камешек свистнул совсем рядом… надо же, темпорал, а так бездарно попалась! Вспыхнула зависть к персонажам любимого сериала, в «Пси-корпусе» на все золота были теки-убийцы, но ей и обычный телекинез бы не помешал.
Внезапно ближайший к ней враг огреб по уху от высокого блондинистого парня, одетого в стильные джинсы цвета индиго, рыжевато-коричневую кожаную куртку и такие же мокасины (или как там такие ботинки называются?), на ярком сентябрьском солнце сверкнули его темные очки в золотой оправе. Парень, почти не целясь, взмахнул сумкой типа планшет, только несколько большего размера, огрев ею по спине еще одного нападающего, а третьему от души дал пинка – вся банда тотчас понеслась прочь на мега-скорости.
- Ты в порядке? – спросил он по-русски, но с едва уловимым акцентом.
Девочка всхлипнула:
- Спасибо…
- Да не за что, - парень сверкнул улыбкой, сняв очки – глаза у него оказались карие, длинные темные ресницы такие густые, что обзавидуется любая девушка, - я Мэтт.
- Как? – переспросила растерянная спасенная, хлопая не менее темными и длинными, но не настолько густыми ресницами.
- Мэттью Кавано, - он снова улыбнулся, - а ты Наташа, я знаю.
- Мама меня Натой зовет, - пробормотала, потупившись, современная тургеневская барышня, - мне так больше нравится.
- Ната, - послушно повторил Мэтт, - красиво… Ничего не бойся, больше они тебя не тронут… извини?
Он перехватил узкое запястье, мельком отметив, какая у нее красивая рука: тонкие аристократические пальцы, длинные наманикюренные ноготки, лишенные лака, но отполированные до блеска, кожа цвета слоновой кости такая нежная и прозрачная, что видно не только венки, а даже косточки. На руке были часы с эмблемой Спецтайма.
- Я тоже стажер, - понизив голос, сказал Мэттью, - Ураган.
Это прозвище носил один из самых лучших наставников стажеров-оперативников, он даже Проникателей готовил, а те очень круты.
- Ведун, - немного засмущалась Ната.
Карлик был очень мощным псиоником, учеников брал крайне редка, а без способностей – почти никогда; он решил, что из дочери оружейника Сергея Стреленко выйдет хороший аналитик, и сообщил остальным членам бессменной пятерки лидеров, которых прозвали Неизвестные отцы, что Наташа – эмпат, пусть и слабенький, но ничего, остальное умом доберет.
- Я был бы рад дружить с тобой, - снова улыбнулся американец, - и домой провожу, чтобы эти заразы больше не пристали.
- Ты так хорошо говоришь по-русски, это же гипнометод, да? – спросила она.
- Частично, - кивнул Мэтт, - сейчас меня приучают сопротивляться гипнозу.
- А мне не надо, я и так не внушаема, - похвасталась девочка.
За разговором они и не заметили, как добрались до ее дома, он же все-таки был только через два двора, и впервые в жизни скромная, прилежная и послушная Наташа домой не пошла, она даже потянула Мэтта в соседний двор, на лавочку возле голубятни, там их никто не найдет, зато поговорить они точно смогут. Осень еще теплая, много разноцветной листы – есть как канадские клены, так и японские, и родные тоже тут, - а завтра выходной, уроки можно сделать и позже.
Плеера у Наты не было, и она пожалела, что не может включить для нового знакомого любимые песни, все-таки пластинки-то дома, и пусть все вопят, что это старо и не модно, зато как они звучат… романтика. Повезло, что рядом притормозила машина, из которой донеслась красивая песня, музыку к которой, кажется, написал сам Давид Тухманов (если она правильно помнит):
Мы повстречались сегодня, и для двоих
Все изменилось, и мир другим стал в тот же миг.
Мир отчего стал другим, догадаться несложно,
Но невозможно об этом сказать напрямик.
Так не должно, не должно быть!
Нет, нет, никогда!
Чтобы любовь захватила нас, ждать нужно года.
А от внезапной любви, что приходит мгновенно.
Жди - непременно какая-то будет беда.
Прекрасные голоса Михаила Боярского и Ольги Зарубиной так чудесно вливались в музыку, что казались ее естественной частью. Наташа очень любила именно это, а бесподобный вокал, увы, был только в СССР, потому пластинками она очень дорожила, обожая заводить их каждый выходной и наслаждаться часами. Белокурому рыцарю, что спас ее от хулиганов, песня тоже понравилась.
Мэтт улыбнулся, слушая второй куплет.
Так не должно, не должно быть!
Нет, нет, не должно!
Но если любишь, сказать "Люблю!"
Разве грешно?
Миг промелькнет над землей или век бесконечный.
Это для вечной и мудрой любви все равно.
Юноше показалось, что песня сейчас о нем и этой красивой девочке, которая, похоже, так мало осознает, насколько она прелестна, и не может увидеть глубину и блеск своих светлых почти что аквамариновых глаз, красивых от того, что она умна, ведь не могут глупые глаза быть красивыми. Брови у нее соболиные, как в русских сказках, а их форма наверняка свела бы с ума какого-нибудь восточного поэта типа Омара Хаяма, что запросто мог бы перепутать девочку с гурией. Неяркие полные губы показались Мэтту созданными для поцелуев, хотя, впрочем, ее руки тоже созданы для поцелуев, как и отливающие золотом волосы – даже сейчас заметно, по выбившимся из школьной прически височным прядкам, что они вьются локонами. Положительно, в Америке нет таких красивый девушек.
- Знаешь, а мне шестнадцать, - вдруг ни с того, ни с сего сказал он, - а тебе?
- Четырнадцать.
Ого, прямо как Ромео и Джульетте! Сказать кому, так не поверят.
Было шестнадцать Ромео,
Было четырнадцать лет Джульетте.
Песню любви пропел им ветер,
Песню любви пропел им ветер.

Это случилось не в сказке,
Это случилось на белом свете:
Сердце Ромео отдал Джульетте,
Сердце Ромео отдал Джульетте.
Тогда мальчик и девочка ничего не знали о легендарной группе «Синяя птица», хотя когда-то у отца Наташи был плакат с ее лидерами – братьями Болотными, - а если бы знали, решили бы, что песня про них.
Увы, они еще понятия не имели о том, что им предстоит в жизни.
Хотя что изменилось бы, если бы они хоть что-то знали?

========== Глава 1 ==========

Там, где кончается ночь, обрывается дождь,
Разгорается новый день,
Там распустились цветы, с высоты слышно пенье птиц.
Там я остаться непрочь, но зовет меня ночь,
Гонит прочь наступивший день.
Мой дом между ночью и днем, я в охране ночных границ.
Группа «Машина времени».

На страже Ночных границ людей не бывает, обычно там находятся существа, что принадлежать Свету, в крайнем случае, Тени, но никогда Тьме, поскольку именно от Тьмы они и призваны защищать обитаемые миры, чтобы Бытие не было поглочено Пустотой.
Почти двадцать лет тому назад по времени его родного мира, что значился в реестрах Спецтайма и Пространственно-Временного Патруля как Крипто, юноша по имени Мэттью Кавано погиб во время рейда Проникателей во вновь открытый мир. Да, темпоралы живут долго, но не вечно, а порой гибнут или пропадают без вести, и это, чаще всего, просто конец их земной жизни, но иногда конец становится началом – любящий юноша со светлой душой превратился в ангела.
В вечной темноте фигуры, одетые в красные костюмы, были почти неразличимы, да и скрывались их обладатели быстро и тихо, как тени. Костюмы более всего напоминали одежду средневековых горожан, но в Крипто, увидев нечто подобное, враз вспомнили бы красивую сказку «Город мастеров», с той лишь разницей, что сказочные герои не носили черных масок, закрывающих все лицо, черных поясов и перчаток, только сапоги в фильме были черные. Своеобразная форма сделана была таковой намеренно, дабы Стражей никто не знал в лицо, и даже не мог бы определить, мужчина перед ним или женщина (конспирации способствовали вделанные в маски голосовые модуляторы). Вооружены же Стражи были преимущественно стрелковым и холодным оружием, поскольку огнестрельное либо лазерное оружие вмиг разрушило бы магию этого необычного места.
Одинокая фигура в красном, лицо, закрытое черной маской, руки в перчатках сцеплены на коленях – довольно частая картина в карауле, когда все остальные спят. Шуметь нельзя, поэтому, если кто-то о чем-то думал – даже просто думал, не произнося ни слова, - Страж возводил вокруг себя почти непроницаемый ментальный барьер. Мэттью в карауле часто вспоминал стихи, фильмы и музыку, мысленно читал Стругацких целыми страницами, пользуясь своей абсолютной памятью, но однажды он эту великолепную память ангела почти что проклял, поскольку именно она стала причиной непроглядной тоски. В одну тихую ночь Крипто его любовь неожиданно сумела переместить сознание сюда, поскольку ее дар сновидицы позволял бродить по ночам в тех мирах, о которых обычные люди даже не подозревают.
Он помнил каждую ее черточку, и сразу же увидел, что она и похожа, и совершенно не похожа на ту девочку, на которой он так и не успел жениться до своей трагической гибели. Волосы, когда-то короткие и светлые, отросли, потемнели, из локонов превратились в кудри; серо-голубые в юности глаза почти утратили свой изначально голубой оттенок, но стали при этом непостижимо более прекрасны. Девочка-женщина была сейчас действительно прекрасна, но дело не в физической красоте, а в смеси внешности с характером, личность ее, душа ее – то, что делает его любимую Наталию той, кому не нужна красота, чтобы быть королевой.
Самое главное было в том, что Мэттью четко понял – он действительно ничего не забыл, он все равно любит ее. Это сподвигло бросится очертя голову к тому месту, где располагалась наблюдательная база, потому что вулкан уже начал извержение, а ее спасательная капсула застряла в шахте и не смогла взлететь. Хорошо еще, что у него получилось вырвать люк голыми руками, человеку такое точно не под силу, хорошо также, что пепел его тоже не смог догнать… почти, ведь от сильного жара все-таки начала гореть кожа. Да, он получил ожоги, да, потом он отключился и пришел в себя только здесь, на Ночных границах, но она была спасена. Очень жаль, что Майкл никогда никуда не опаздывал, хотелось сказать ей, что все равно любовь будет вечна, возможно, услышать ее ответ, но этого не случилось.
Как же все-таки было странно, что все произошло именно так.
Назад пути нет. Ни у кого. Никогда.
Когда помнишь все прекрасно, когда перед мысленным взором встает каждая деталь, порой становится страшно: неужели это действительно было с тобой? Та жизнь ушла, растворилась в бесконечном времени, словно в насмешку он оказался в романе Айзека Азимова, причем ни где-нибудь, а в Вечности, и не кем-нибудь, а техником Эндрю Харланом, который чуть не сломал колодцы времени ради своей Нойс Ламбент. Память всегда безжалостна.
В сознании нежный женский голос пропел:
Я не знаю как жить без тебя...
Под эту популярную группу девяностых они танцевали в клубе «Меггидо», а порой даже просто брали в руки магнитофон на батарейках, ставили кассету, которую девушке подарил ее отец за успешно сданные в десятом классе экзамены, и шли гулять по городу. Маленький, но с хорошими звонкими динамиками, магнитофон начинал песенку еще от ее подъезда:
Я могу обнять твое тело
И сказать тебе два-три слова,
Но зачем, ведь ты лишь мираж мой,
А рассвет, рассвет очень скоро.

Тонкий лед пустых обещаний
Разобьет водою весенней
Мой мираж плывет надо мною
А я опять, плыву по течению.
Стильная мелодия, красивый текст, неплохие, пусть и не такие, как прежде на эстраде, голоса… до сих пор эта песня звучит в ушах. Тогда они просто подпевали солисткам, но сейчас неожиданно пришло понимание – а в песню-то вложена горечь, которую передают не голоса и не музыка, она в словах. Теперь они друг для друга такие же миражи, именно такие, а не те, что в песне Игоря Николаева, она как раз о другом, но не понятно, какие миражи тут ужаснее.
Мэттью сцепил пальцы и стиснул зубы: давно уже в груди зрело желание убежать, бросить все и догнать свою возлюбленную, тем более, что для них была создана их общая дочь, прекрасный ангелочек Аланна, которая сейчас находится на планете Мемори, в далеком XXIII веке, в измерении Терра Инкогнита. Он может посетить ее, поговорить с ней, аббатиса матушка Каэтана человек прекрасный, она все поймет. Космические тамплиеры такие же католики, как и он сам, братья и сестры, можно сказать, и они – вот парадокс! – светлые, хотя их предшественники куда как больше думали о деньгах и власти. Хоть в одном из миров, хоть в каком-то времени и пространстве, Свет все же есть, где-то больше, а где-то меньше, но погасить его невозможно.
А он сам не предаст ли Свет своим бегством?
Тут вспомнилась комнатушка на втором этаже клуба «Меггидо», в которой Ната устроила себе импровизированный офис – он заходил туда довольно часто, однажды оставив кассету, что давным-давно обещал ей подарить, потому что единственный альбом группы «Восток» все еще был у нее, самый первый, «Все небо». В кассету с записью альбома «До встречи» он тогда вложил письмо, пририсовав в конце символ Земного альянса из «Вавилона 5», ведь тот был их личным тайным знаком, такие они рисовали на записках, коими обменивались во время факультатива по физики (сами записки были на английском, который девушка знала лучше всех в классе, и другие ничего не могли прочесть). Письмо она в итоге получила, ответ его даже испугал: она предлагала сбежать; позже стало ясно, что это – из-за воздействие на разум верховного гипера. Почему он тогда струсил? Все могло бы быть иначе.
Спустя некоторое время он хотел снова подбросить письмо, но на столе, под куском прозрачного плексигласа, неожиданно обнаружил листок со стихами – почерк был ее, текст на русском, потому что стихи девушка писала исключительно по-русски.
Мэттью вчитался в невесомые строки.
Надежды продолжают греть
Хотя не все они сбывались;
Быть может, я смогу узреть
Мечты, что от меня скрывались.
Что будет, если никогда
Ты рук в борьбе не опускала?
Увы, возможно, и беда,
Но, может быть, она – начало
Ну а в итоге победишь
Лишь не сдавайся ты так скоро
И многое тогда узришь,
И не уйдешь уже с позором.
Да, это так на нее похоже – восхитительно сильная, очень мужественная, черпающая силу в одиночестве, но при этом не забывающая настоящих друзей и свою команду. Вот отчего любовь не умирает, такого человека если полюбишь, то на всю жизнь. Мэтт не рискнул оставлять письмо, нельзя тревожить ее покой понапрасну.
Поспешно приведя все в первозданный вид, дабы ничем не выдать того факта, что он был здесь, Мэттью привычно сделался невидимым и, выпрыгнув в окно, сильно взмахнул крыльями, двумя-тремя мощными рывками набирая высоту. Будущего у своей тоски он не видел, а услышать ее мысли не мог в силу расстояния, ведь девушка в данный момент была не здесь, и пусть она ничего не знает, может, так и будет счастлива, а ему пора выполнять свой долг.
Их счастливая школьная любовь, как незабвенный, столь любимый ХХ век, уже больше не вернется, назад никогда пути нет.
Или есть?

========== Глава 2 ==========

Ее не всегда среди женщин земных угадаешь.
Но если увидел, то глаз уже не оторвать.
И дрогнет душа потому, что ты даже не знаешь
Чего и когда можешь ты от нее ожидать.
Белый орел «Одинокая Волчица»

Игры ума всегда вызывают привыкание у тех, кто имеет к ним дар, восхищение у тех, кто их наблюдает, и зависть у тех, кто на такое не способен. Среди Неизвестных Отцов талантливым манипулятором считался Ведун, причем он совершенно не пользовался для игр своими пси-способностями, просто включал мозг. Среди Триумвирата истинно хороша была его любимая ученица и племянница Мысль, с точки зрения сверхспособностей одаренная только латентным предвидением и слабой эмпатией, так что она тоже играла в игры только за счет разума. Доведут ли до добра такие игры? Правильного ответа не знал никто.
Однако подобная игра Мысли помогла ее подопечной Элиане Лоррине Куин не просто вернуться в ее родной XXIV век, но и вычислить предателя в своей команде. Ныне капитан звездолета «Тариэль» вернула себе дружбу и, пусть и не полностью, но память. Теперь космонавты и их командир были благодарны агенту, что срежиссировала возвращение вместе с Куин сына телохранителя ее отца, командора Адисы То, ставшего сейчас помощником капитана.
Агента Мысль подобное положение вещей более чем устраивало.
Капитан Наталия Сергеевна Стреленко, как и любое дитя ХХ века, была в меру прогрессивна, но не теряла головы на почве борьбы за равенство, ибо, как умный человек, ясно видела, что оное уже давно достигнуто. Обыгрывать мужчин в их мужские игры умеет любая мало-мальски умная и грамотная женщина, а уж это-то у темпоралов в порядке вещей, следовательно, эдакая тургеневская барышня в юности, в молодом, а далее и в зрелом возрасте, агент Мысль уподобилась, если снова обращаться к классике, скорее Вере Павловне, живущей по теории разумного эгоизма, и потому была почти абсолютно счастлива. Если и щемило порою сердце у железной леди, этого никто не видел, а посему и не знал.
Сама девушка если и испытывала дискомфорт, то только по одной причине: Аланну от монахинь она так и не забрала, не до нее было во время наиболее головоломных операций, пусть Ната и была только координатором, а не исполнителем, но Козыри отнимали все время. Про себя капитан считала, что она не мать, а ехидна, хотя, если вдуматься в ситуацию, а что особенного в том, что достаточно взрослый ребенок… хорошо, подросток, находится в подобии интерната? В конце концов, так поступает большинство англичан, да и вообще европейцев, так чем русские хуже? Пусть даже Ната и неласкова от природы, зато она человек надежный, пусть даже со стороны и кажется, что бесчувственный, просто капитану Стреленко всегда претила показуха, потому-то она и предпочитала на людях никому на шею не вешаться, даже друзьям и родственникам, и подсознательно Аланну к тому же приучила, а монахини примерную девочку и вовсе ангелом посчитали. Что делать, если семейное прозвище «ангел» было изначально у Наты, потом перешло к ее дочери, а с возрастом девушка все-таки стала если ангелом, то очень уж боевым.
Одним словом, капитан Спецтайма и член Триумвирата, младшей тройки лидеров, по поводу дешевых драм и несуществующих психологических проблем совершенно не заморачивалась, зато по работе жутко радовалась самым что ни на есть запутанным делам. При всей нелюбви к детективам, даже если они принадлежат перу Конан Дойля или Агаты Кристи, в жизни Ната загадки просто обожала.
Если девушку что-то и напрягало, то верховный гипер Сэм Бреннан и король гиперов Миша – два паразита как сговорились, стараясь приударить за ней когда не попадя, причем место и время выбиралось чаще всего очень уж неподходящие. Бренд узнал об этом довольно быстро, и, будучи интриганом от природы, решил подсобить хорошему другу, отчего нередко вызывал огонь на себя, то там, то тут подсуропливая незадачливым воздыхателем. Например, именно он придумал поставить в «Меггидо» Лопе де Вега, и тут-то Ната оторвалась по полной, хотя ее Диана порой срывалась на манеры легендарной Маргариты Тереховой, но зато и граф Федерико в виде Миши, и маркиз Рикардо с подачи Сэма, естественно, остались с носом. Если до них так не дойдет, придется объяснить иначе, потому что, раз Теодоро и Тристан – на самом деле двоюродные братья, тут-то намеков точно нет, зато братцы, если что, могут говорить в открытую.
«Собака на сене» имела огромный успех, даже настоящая самодеятельность вкупе с вампирской рок-группой ощутила желчную зависть, а оперативники спустили пар, что порой очень полезно.
Сейчас капитан похихикивала, вспоминая клуб, и рылась в бумагах – работать не хотелось катастрофически, поскольку на сегодня ничего интересного не было, а донесения по поводу смерть-планеты уже ушли специалистам по космосу, ведь в астрономии девушка ничего не понимала – в ее время было решено, что в школе сей предмет столь же бесполезен, сколь и начальная военная подготовка, замененная основами безопасной жизнедеятельности. В нынешний же год Миллениума образование стало еще хуже, отчего темпоралы презрительно кривились, но терпели, поскольку культурный упадок после эпохи гениев явление совершенно обыденное, его просто переждать надо, дальше будет легче.
Наталия всей душой жаждала конца культурного упадка, потому что раздражало буквально все: освиневшие и окабаневшие люди, грязь на улицах и то, что ум и культура оказались ныне лишними. Она даже записала у себя в дневнике: «Свиньи и их поросята, оторвите пятачки от земли, ведь над вами есть небо». Звезды звали ее, но, скорее всего, капля крови Странников в жилах девушки тут не при чем, это скорее дар поэта. Находясь в XXIV веке, Ната откровенно любовалась звездными капитанами, поскольку командиры звездолетов обладали генетической модификацией, в результате чего были не просто умны, сильны и выносливы, а еще и красивы, как советские актеры или актеры старого Голливуда примерно 60-х годов ХХ века. И мужчины, и женщины вызывали эстетическое восхищение словно ожившие статуи греческих богов, но ни грамма в этом не было зависти, просто не хотелось такому совершенству завидовать. Может, все они – далекие потомки Странников? Не могла космическая раса не наследить на подведомственных ей планетах.
Загадка Странников будоражила многие умы, сама Ната без конца изучала своих любимых братьев Стругацких, но ничего нового выудить не могла, из чего делался косвенный вывод, что контакта не было, просто талант делает людей провидцами.
Помогала размышлениям также с детства любимая группа «Машина времени», на творчестве которой она выросла, чей репертуар знала наизусть, и порой видела нечто сходное в творчестве любимого Роджера Желязны, но, опять же, тут виною, скорее всего, исключительно информационное поле Земли, иначе не было бы таких впечатляющих совпадений. Или тут причастны галлюцинации всемирно известного Льюиса Кэролла? Ответа не было, копаться было глупо, так что девушка предпочитала просто иной раз вернуться к старым любительским исследованиям, но не зацикливаться на них.
Жить в мире чистого интеллекта полезно, она это любила.
Но все же иногда девушке нужно было отвлекаться, вот только на что?
Идея пришла совершенно неожиданно: захотелось увидеть на большом экране «Солярис», но не нырять же ради этого в ХХ век? Скорее всего, нет, лучше поискать ретро-кинотеатр и заказать частный сеанс, пусть даже только сейчас принято жрать в кинозале, в ХХ веке воспитанные люди в кино ничего в рот не брали вне буфета. Ната поморщилась, вспомнив, как отправилась с подругой на «Альтрона», но впереди сели два мелких утырка, у которых рот не закрывался все два с лишним часа, да фильм оказался так себе; хотелось врезать по шее утырковой мамаше, которая мало того, что не научила сыночка себя вести в общественном месте, да еще и через проход от него с дружком села. Вспомнилось, как родители взяли ее с собой в кино четырехлетней, и девочка не проронила ни слова, хотя дома ее было ничем не заткнуть, утыркам же было минимум вдвое больше лет.
Итак, где же можно спокойно посмотреть любимый философский фильм? Ната сделала заказ, накинула куртку и вышла из здания штаба.
Старенький плеер любимой фирмы «Сони» (ибо не изобрели еще технику лучше) развлекал ее любимыми песнями Никольского, невольно заставляя улыбаться при мысли о фантасте номер один и его Антоне Городецком, но Ната не любила случайный выбор, ей больше нравилось слушать музыку «под настроение», так что она уже на ощупь навострилась переключать треки, поскольку более чем за десять к плееру привыкла почти как к части тела, пусть и не использовала его теперь месяцами – мышечная память сохраняется очень долго.
Когда Никольский закончил свой лучший альбом, она посмотрела на крошечный экранчик, занеся палец над кнопкой. Конечно, это преимущество, помнить тексты любимых песен, но зато сюрприза не получится… ну и ладно, все равно красота музыки останется прежней, а это самое важное, так же как важна красота текста и красота голоса. Всю жизнь любить музыку и вечно повиноваться волшебству прекрасных песен – чем не счастье? Люди говорили, что тот, кто не любит цветы и песни, не будет счастлив никогда (букеты, к слову, девушка терпеть не могла, цветы должны расти в саду или в поле, а в вазе и горшке им не место).
Вдруг девушка обнаружила трек, заставший ее удивленно моргнуть – не помнила она, чтобы сбрасывала сюда Глызина, хотя «Веселые ребята» в наличии, но только «Минуточку!» и «Музыкальный глобус», дубли ее любимых пластинок. Откуда взялись «Письма из далека»? Сбросила и забыла? В солянке попались? Мистика какая-то!
Песню Ната помнила, но не наизусть, как многие, а запоминала она все на слух быстро, порой после пары-тройки прослушиваний (тяжелее всего запомнить Митяева, у него слов много). Припомнив некоторые строки, она стиснула зубы: хватит, никаких больше писем! Вот уж действительно:
Письма я не храню
Я их дарю огню
Золотому огню
Я отдаю свою надежду…
В ее случае давно пора именно так и поступить, забыв о прошлом, потому что, появись Мэтти сейчас, все равно ничего бы путного не вышло, прошло слишком много лет, прошлое отлетело как полузабытый сон. Хватит глупостей, сейчас ее жизнь хороша, ничего не следует менять и мешать ей жить.
Рыкнув от внезапно накатившей злости, девушка смотала провод наушников и засунула верный плеер поглубже в карман.
Нет, пожалуй, «Солярис» она сегодня не хочет, она хочет «Дознание пилота Пиркса», при просмотре которого в детстве отец приказывал закрывать глаза, когда Кальдера разрывало в клочья. Робота не жаль, это просто кукла, он даже не киборг, у таких нет души, потому современные фильмы о том, как в них влюбляются, выглядят извращением.
Все, она пойдет смотреть «Дознание» и получать от этого удовольствие.
Надо еще в «Меггидо» такой зал оборудовать. На правах совладелицы.

========== Глава 3 ==========

Тот мужчина, кто отважен
И душою не продажен,
Только тот мужчина!

У кого во имя чести
Голова всегда на месте,
Только тот мужчина!
Р. Гамзатов

Знают ли люди о том, что ангелы могут быть невидимыми?
Мэтт летел в облаках, редко взмахивая крыльями, и размышлял о том, стоит ли ему вообще показываться сейчас на Мемори, или гораздо проще будет просто посмотреть издалека на Аланну и вернуться на Ночные границы. Вне всякого сомнения, он сейчас нарушал правила, причем делая это далеко не в первый раз, но прекратить подобные вылазки Ястреб не мог, даже несмотря на то, что Серый Шут все равно об этом узнает. Самое странное было в том, что сильный и умный колдун лорд Майкл Фицуолтер, командир Шутов, словно бы смотрел сквозь пальцы на подобные самоволки, потому что любой Страж волей-неволей вернется на Ночные границы, потому что не хочет быть стертым из реальности – какой бы ни была жизнь, это намного лучше, чем не существовать вовсе.
Дольше всего он не показывался на глаза своей любимой девушке, но тут уж аргумент был железобетонный – она наверняка еще помнила его желание стереть своей возлюбленной память, чтобы ничто ее спокойствие не возмущало. Сам Мэттью сейчас стыдился этой самой трусости ругая себя последними словами и часто мысленно перебирая героев классической литературы, каждый раз убеждаясь, что такого ни один писатель не смог выдумать ничего подобного, а люди это порой были не самые приличные (особенно если вспомнить премудрого циника Уайльда). Впрочем, реальная жизнь часто бывает такой, что жизни воображаемой даже не снилось, так что стоит ли быть теоретиком, если много что уже познал на практике? Ангел запретил себе думать о подобном, все равно это как переливать из пустого в порожнее, а толку никакого не будет.
Обитель тамплиеров приближалась, он даже слышал мысли юных воспитанников и воспитанниц, но Аланны среди них Мэттью не чувствовал, из чего сделал вывод, что девочки нет на планете, следовательно, они куда-то отправились либо на звездолете, либо с помощью системы тоннелей нуль-транспортировки, и тогда о том, где находится его прелестная дочурка, может знать только аббатиса. Что ж, ничего страшного, спросить ее об этом вполне возможно, Каэтана должна быть в своем кабинете.
Аббатиса сидела за столом и, хмурясь, просматривала присланные магистром ложи Грифонов предложения по финансированию вверенного ей пансиона. Ох и скуп же достойный брат /Ярополк! Но, как говорила сестра-мирянка Наталия, в ее народе ходит поговорка «Скупость – не глупость, а простота – хуже воровства», и поговорку ту магистр не опровергал, отчего становилось ясно, что по крови они, скорее всего, к одному народу принадлежат. Хорошо еще, что бескорыстные миряне планеты Станислава оказали крестоносцам космоса посильную помощь столь качественно и в таких масштабах, что хватило всего этого на много лет, и теперь, как арендаторы планеты, они возмещают полученные технологии и оборудование натуральными продуктами. Все люди братья, посему это самое достойное поведение для всех, ибо кто не брат мне, тот сестра.
В окно пахнуло ветром/, а ведь рама вроде была закрыта; подняв голову, Каэтана встретилась взглядом с прекрасными темными глазами ангела по имени Мэттью.
- Мир тебе, добра матушка, - произнес он.
- Мир тебе, посланник света, - аббатиса откинулась в кресле и потерла лоб. – Ты ищешь свое чадо?
- Да, - не стал скрывать он.
- Воспитанницы мои возлюбленные весь сей день буду в Ленинграде, достойнейший посланник, - матушка снова склонилась над бумагами.
Вот как, искать дочь предстоит в планетарной столице, что даже интересно, ведь столица Станиславы является точной копией земного Санкт-Петербурга, в котором осенней ночью много-много лет тому назад бродил он со своей любимой девушкой, их даже чуть не отрезал от гостиницы разведенный мост. Нет никаких сомнений в том, что девочке этот город тоже придется по вкусу.
Мэтт нырнул в портал нуль-транспортировки, появившись сразу возле адмиралтейства, но будучи при этом невидимым, что позволило ему увидеть воспитанниц довольно близко.
Одинаковые закрытые платья сегодня не были темными и до пола (повседневную одежду оживляли только белые кружева), напротив, все девочки были одеты в парадную форму цвета глубокого изумруда, на высоких манжетах блестели серебряные пуговицы, чуть расклешенные юбки на ладонь ниже колена были с легкими складками. Туфельки, тоже одинаковые, изумрудного цвета, лакированные, классической формы, поблескивали серебряными пряжками на ремешках, что охватывали тоненькие девичьи лодыжки. Добрая матушка Каэтана разрешала девочкам и девушкам классический маникюр с бесцветным лаком и любые, но обязательно красивые и приличные прически вне зависимости от длины волос, так что ангел обозрел все виды косичек и хвостиков – куколки, феечки, просто прелестные дети.
Аланна стояла рядом со своими подружками, красавицей-португалкой Лусией и англичанкой Паулой, ее неброская, но классическая красота была самой спокойной и умиротворяющей, застенчивая улыбка напоминала улыбку ее матери в практически том же возрасте. Единственное, что разрешалось воспитанницам вне школьной формы, это серьги и какое-либо одно украшение, у кого брошь, у кого браслет, у кого кулон, но Лана сегодня ничего, кроме серег, не надела, сочтя серебряные пуговицы достаточным украшением, в результате чего у нее в ушах поблескивали крошечные серебряные сережки с английским замком – гладкий металл в виде зернышка кофе… хотя нет, на левой руке тоненькое серебряное же колечко с темно-зеленым хризопразом и двумя белыми фианитами чуть поменьше.
- Чада мои, не расходитесь, не теряем друг друга из вида, - наставительно произнесла молодая монахиня во главе стайки девочек.
Юные воспитанницы тотчас послушно сбились в стайку, и все бы ничего, но идиллию неожиданно нарушили крайне неприятные типы с лучеметами (скорее всего, заезжие гастролеры, на самой планете преступность практически отсутствовала). Оружие взметнулось, девчонки испуганно завизжали, хватаясь друг за друга.
- А ну, сняли все побрякушки, - рыкнул амбал, явно главарь банды.
Целый пять взрослых вооруженных мужиков… или всего пятеро бандитов?
Мэттью терпеть подобное не стал – он материализовался между девчонками и бандитами, прикрыв собой монахиню, которая, в свою очередь, удивительно самоотверженно закрыла собой подопечных. Испуганный визг перешел в восторженный, все как по команде уставились на прекрасного ангела, чьи огромные крылья, казалось, заслонили всю толпу, и только случайно оказавшаяся чуть поодаль Лусия, уставившись на Мэтта, вскрикнула:
- Сестра Инесса! Это какой-то неправильный ангел! Он же злой как сто чертей…
Девочка угадала, Мэттью действительно был вне себя.
С точки зрения грабителей, молодой мужчина спортивного телосложения возник неоткуда, словно применил разовый телепорт, за спиной у него, ярко блестя на солнце, задрожали белые голографические крылья, но это были еще цветочки: незнакомец резко взмахнул руками, и в них возникли два сверкающих клинка, очень напомнившие короткие мечи руссичей. Выражение красивого лица было настолько зверским, что хотелось побросать лучеметы и дать стрекоча, а то спуску не будет.
Мэтт вспомнил одну довольно-таки юмористическую книгу и решил воспользоваться сиим опытом без зазрения совести. Он еще раз показательно взмахнул оружием и заявил:
- А порубаю всех к чертовой матери!
Оружие со стуком посыпалось на землю, бандиты чуть было в канал не попрыгали, с такой скоростью и энтузиазмом принялись они удирать от разъяренного крылатого защитника. Ангел тотчас спрятал клинки.
- Папка! – Лана повисла у него на шее.
Судя по вытянувшимся лицам прочих воспитанниц, никто о тайне его девочки даже не знал, но ничего страшного, здесь все свои, вряд ли кто проболтается, да и поверить в подобное никак не получится. Белокурый красавец подхватил свою дочку, удовлетворенно вздохнул, сунув нос в ее теплые каштановые с янтарным отливом локоны (на подобные экскурсии Лана только заплетала височные пряди, соединяя затем две косички в одну). Девочка прижалась к отцу буквально всем телом, все же она страшно по нему скучала, хотя познакомились они совсем недавно.
Сестра Инесса положила руку ему на плечо:
- Спасибо…
Мэтт покачал головой:
- За такое не благодарят.
Монахиня молча кивнула, соглашаясь – все же так действительно поступит любой нормальный мужчина, даже если он и не ангел, а самый обычный смертный. Существо Света, бывшее когда-то человеком, лишь становиться еще более совестливым, нежели при жизни.
Понятно, в кого Аланна такой ангел, хотя и ее мать не плохой человек.
Вовремя он оказался здесь, и это прекрасно, но в другой раз стоит попросить пару-тройку братьев проводить воспитанниц, рыцари их точно защитят.


========== Глава 4 ==========

Все бы хотели летать
Как это сделал Дедал,
Все люди любят мечтать
Или искать идеал;
В жизни же точки всегда
Будут расставлены в срок,
Даже через года
Будет взведен курок…
Услышано в клубе «Меггидо».

Сентябрь и Нева – две вещи с трудом совместимые, поскольку ветер от холодной уже воды запросто может спровоцировать простуду, и Ната хорошо помнила, как вернулась в гостиницу «Морская» с больным горлом, хотя это совершенно не омрачило поездку в честь окончания школы. Да, так давно она была в Петергофе, Санкт-Петербурге и адмиралтействе, а запомнилось навсегда, и лишь по той простой причине, что рядом сейчас не было матери, девушка поняла, что это всего лишь сон.
Любимые сапожки развалились еще двадцать лет тому назад, равно как и классические брюки вместе с черной кофточкой-курткой с блестящими молниями, а красивый и любимый тогда свитер уже не подходил ей по размеру, ведь в семнадцать лет она, как ни парадоксально, не была еще до конца сложившейся девушкой. Как в песне: «Поздняя женщина, поздний цветок, позднее счастье», так ей говорили поэтично мимолетные кавалеры, жутко раздражая при том. во сне возможно все, даже снова стать страшненьким подростком с заплетенными в две переходящие в конский хвост косички.
Мама со смехом рассказала девушке, что, когда та отвернулась, гид, стоящая возле «Кающейся Магдалины», что-то сказала на японском, после чего все туристы как по команде уставились на крупные Наташины локоны, бывшие – именно тогда, не раньше, и не позже – того же цвета, что и на картине. Ната тогда отнеслась к подобному скептически, ныне же ей было уже даже не смешно, просто безразлично. Чувства, похоже, умерли, так зачем же ей снится Питер?
В родном веке темпоралка давно уже не была здесь, но грифоны на мосту возле ресторана «Князь Кутузов» были точь-в-точь такими же (хотя что им сделается?), да и гранитная набережная все та же. Если протянуть руку, она вновь подберет кусочек гранита в форме сердце, словно сам город подарил ей сердце свое… но одно очевидно – он намного лучше Венеции, в которой вода мутная и дурно пахнущая. Жить в северной столице невыносимо, а вот любоваться бесконечно можно.
Ната уселась на пьедестал одного из грифонов, обняв его за лапу как на своей же старой фотографии, сделанной новеньким тогда «Кодаком» и отпечатанной на великолепнейшей фотобумаге. Интересно, выцвела ли она? Выцветет ли вообще? Пусть, не жалко, там у нее, Наты, вид еще противнее, нежели в жизни. Зеркало девушке не один раз хотелось разбить, а фотографии она и вовсе ненавидела.
- И что я тут делаю? – вслух поинтересовалась сновидица.
Хорошо еще, что людей вокруг нет – больше, чем фотографии, она ненавидела толпы, ведь при большом скоплении народа голова порой начинала нестерпимо болеть, а толкотня и духота тому только способствует, если ты не находишься на открытом месте. Отдыхать лучше всего в одиночестве.
Чьи-то тихие, но отчетливые шаги заставили ее вздрогнуть. Вот и в сон уже кто-то приперся, наглость какая! Сейчас ей не очень-то хочется «Синей птицы» и «Я в твой сон зашел случайно…». Случайно вообще вроде как нечаянно, а за нечаянно бьют отчаянно.
- Дышло тебе в глотку.., - ругнулась она и замерла.
По улице шел высокий и стройный красавец, в котором она узнала Мэттью Кавана, ее прекрасного Ястреба (вот к чему приводит совместный просмотр «Капитана Пауэра»!), когда-то ее единственного жениха, так и не ставшего мужем, ведь, вместо этого, он сделался ангелом. Ната едва не кувыркнулась с насиженного места, лихорадочно соображая, что вообще происходит, но единственное, что оказалось сейчас бесспорно правильным решением, это вцепиться покрепче в гигантскую серую лапу.
Странно, но на нем была не красная форма, а элегантные хорошо сидящие темно-серые джинсы, сине-серая водолазка и нечто вроде мокасин (увы, в американской обуви она как в школе, так и сейчас разбиралась очень плохо); нехарактерное для этих широт солнце, породившее огромную радугу (в реальности она наблюдала такую над финским заливом), блестело в густых красивых волосах юноши, темные глаза его светились от искренней и потому прекрасной улыбки.
- Я еле нашел тебя, - тихо сказал Мэтт и протянул руку с явным намерением помочь ей спуститься на мостовую.
Девушка оказалась рядом с ним при помощи аккуратного прыжка и с трудом удержалась от того, чтобы или разразиться бранью, или же вовсе вцепиться в прекрасное лицо длинными крепкими ногтями.
- Черт подери, Мэттью, - двадцать лет спустя она все же стала хладнокровнее, а потому слова по интонации больше напоминали гвозди в крышке гроба, - я же все сказала в прошлый раз, что тебе еще от меня нужно?!
Мэтт в ужасе отшатнулся: что с ней происходит? Сейчас, когда он готов сбежать с Ночных границ, наплевав даже на мнение командира, она столь резко дает отпор? Он-то рассчитывал на совершенно иной прием.
Увы, несмотря на свой ум и, несомненно, высокие моральные качества, юный ангел так и не сумел достаточно повзрослеть с психологической точки зрения, и, пусть и став мужчиной после службы в армии, в душе остался все тем же мальчиком, что так любил свою девочку, собираясь на ней жениться, что чувство сие создало призму для, восприятия мира. Бесспорно, нечто подобное как раз и свойственно ангелам, которые не просто умны, они еще и очень добры, но Ната все-таки осталась человеком, следовательно, взрослела как и все остальные люди, в результате чего приобрела некие негативные качества, коими отмечено человечество.
Девушка и сама признавала охотно, что она не самый лучший человек на Земле, порой даже злая и жестокая, если речь идет о выполнении задания, но это в подобных случаях необходимо. Девушка даже ненавидела тенденцию XXI века к двойным стандартам, благодаря которым «добрые» люди, рассуждая об убийствах, стригли под одну гребенку фашистов и охотников за ними, вопрошая, чем охотник лучше фашиста, тогда как нормальному человеку и в голову не придет подобный вопрос задать. Ната знала четко: на войне надо убивать, пока не убили тебя, ибо, убив тебя, убьют твоих друзей и родственников, которые не в состоянии себя защитить. Воины и убийцы все же не тождественны.
Еще лучше она знала – а тут и подсказки матушки Каэтаны не особенно-то нужны, все очевидно, - что ангел вполне может стать падшим, а то и в аггела превратиться. Хотела ли она такой участи для своего Мэтти? Нет, и иного ответа быть не может.
- Убирайся вон из моей жизни, - зло произнесла она, - я больше не хочу тебя видеть. Ты и так мне все испортил, я не могу нормально разговаривать с парнями.
- Нати, я…
- Убирайся вон! Ненавижу!!
Пришло все же залепить ему пощечину, причем как можно больнее, а она прекрасно знала, как это сделать. Ангел отшатнулся от любимой девушки, на секунду прикрыл глаза – между густых ресниц ярко сверкнули слезы – но не отступил.
- Тогда убей меня на месте, - попросил он.
- Что за подростковая патетика? – прорычала сквозь стиснутые зубы Наталия. – Ромэо доморощенный! Еще Шекспира мне наизусть почитай! Тошнит от подобных театральных эффектов…
Хорошо еще, что ее саму не перегибало на экзальтацию, сыграть нужно как можно более убедительно, иначе он все поймет. Черт! «Проклятие… Мэтти, я все еще люблю тебя… неужели никогда не смогу разлюбить?» Она старательно держала глухой блок, ведь бесы слышат слова, а ангелы – мысли.
«Проснись!»
Резкий приступ головной боли, в глазах темнеет…
…Еще темно, будильник будет звонить не менее, чем через полчаса, голова разрывается так, словно в мозг засунули раскаленный буравчик, но она проснулась. Подняв голову, уперевшись в матрас локтями и коленями, Ната кое-как сползла на пол, соображая, не могла ли она оставить себе блокиратор, что сдерживал когда-то силы Элли. Едва заметный браслет-цепочка, пусть и серебряный, но очень крепкий. Она теперь и в душе снимать не будет, потому что это – гарантия того, что подобные сны не повторяться. Естественная защита разума темпорала дана ему от природы, телепаты не могут их читать, но ангел не телепат, от него нужна защита куда как мощнее.
Всхлипывая больше от боли, нежели от желания плакать, девушка натянула браслет даже не потрудившись его расстегнуть, затем попыталась отвести с лица выпавшие из косы вьющиеся прядки, но осознала глупость и бесполезность занятия, посему немедленно его прекратила. Еще немного повсхлипывав для порядка, Ната швырнула снятую ночную рубашку на диван, влезла в халат и отправилась унимать головную боль.
Да уж, тут лучше всего помог бы коньяк или виски, но потом-то на работу, так что придется ограничиться таблеткой… ай-ай-ай, что за безобразие, желудок-то пустой. Пришлось сделать парочку бутербродов, героически потерпеть, пока вскипит чайник, и, закусив, запить таблетки кофе. Не следует опускаться даже если ты совершенно один.
В голое колено ткнулся холодный влажный нос.
«Чего не спишь?»
Вот еще и напарника разбудила, каково? Киноиды спят обычно очень чутко, вот Ленньер уже и здесь, может, тоже захочет устроить ночной дожор глядя на нее.
- Дрянь приснилась, - сказала она почти правду.
«Сочувствую»
Напарник по-собачьи свернулся клубочком, растянул пасть в улыбке (часто киноидам приходится прикидываться не особо разумной особью, а то и просто милым песиком), а затем начал тихонько похрапывать. Да, одиночество ей явно не грозит.
В жизни многое поправимо.


========== Глава 5 ==========

Тридцать лет тому назад
Я бы испугалась
Если бы один твой взгляд
Мне тогда достался,
Ровно двадцать лет прошло
Как могли быть вместе,
Все давным-давно ушло –
Нет твоей невесты.
Десять лет уж длиться то,
Что нам жить мешает…
Мучаешь меня за что
Я понять пытаюсь.
Пусть проходит много лет
Не вернуть нам прошлого,
В памяти оставлю свет
И – всего хорошего.
Запись в дневнике агента Мысль.

Мэттью Кавано прекрасно понимал одно – его Нати сумела заблокировать от него разум, но при этом совершенно не понимал, зачем она это сделала.
Он чувствовал себя так, как, вероятно, почувствовал бы себя герой их любимой в школе книги – точнее, одной из любимых, - когда его прекрасная Арабелла Бишоп отрезала: «Среди моих знакомых нет воров и пиратов, капитан Блад!». Мэтт тотчас же одернул себя: ну что за дурь в голову вечно лезет, словно до сих пор их школьное детство забыть не может! Поневоле возникнет мысль о том, насколько наивной и детской была тогда их любовь, и что, если она таковой и осталась?
«Всерьез и навсегда» — это для классических романов в основном, и даже там, если вспомнить некоего лорда Генри, каприз тем и отличается от вечной любви, что длиться несколько дольше… но тогда его, Мэтта, любовь и есть каприз.
Ангел взялся за голову и застонал: что за блажь!
Очевидно, именно так работает у человека защитный механизм, дабы он не сошел с ума от того, что в данный момент чувствует, тут есть о чем подумать настоящим квалифицированным психиатрам, а не психологам, что умны только в том, как сдоить деньги у клиента (именно, что клиента, а не пациента!). Мэтт хорошо помнил, как бегал к психологу сам, еще мальчишкой, до отъезда в Россию – и никакого толку, а вот с Нати душевный покой пришел сам. Простая девочка легко смогла справиться там, где не помогли «специалисты высокого класса».
Что же выходит? Нати ему как наркотик? Будь Мэтт все еще человеком, у него бы сердце уже в глотке билось от такого волнения, сейчас же он только стиснул зубами собственное крыло, стараясь не вскрикнуть от досады. Каково, а?
Успокоится удалось на сей раз далеко не так быстро, как обычно, но в конце концов молодой ангел взял себя в руки – не ровен час рядом окажется командир, а уж он-то по головке точно не погладит, будь он даже трижды понимающим человеком. Хм, Серый Шут далеко не дурак, как бы он не заметил, что Мэтт планирует побег… это было бы хуже некуда. Маг может его догнать и поймать, но стоит ли бежать вообще, если Нати его не ждет? Она довольно недвусмысленно дала это понять.
Или же она попросту претворилась, что ненавидит его.
Да, его любимая девушка попросту не могла уничтожить это светлое чувство, скорее она просто думала о нем самом, потому что ангел всегда может стать падшим, причины тому есть всегда, а сорваться может кто угодно. Нати боится, причем боится не за кого-нибудь, а за него! Или куда больше за Аланну?
Захотелось выругаться от бессилия, но вместо этого Мэттью улыбнулся, вспомнив, как девочка выпалила: «Это неправильный ангел!». Да уж, видимо, воспитанница тамплиеров оказалась более чем права, вот только она и понятия не имеет, насколько он неправильный.
Как же обхитрить Майкла?
- Мэтт…
Будь он все еще человеком, молодой ангел так и подпрыгнул бы на месте, потому что тот, о котором он только думал, стоял рядом с ним. Серый Шут собственной персоной, он же член Внутреннего Круга магов сэр Майкл Фицуолтер, аккуратно присел рядом и чуть прищурил бирюзовые глаза:
- Где ты был?
Во всех мирах бытует мнение о том, что ангелы и маги не ладят, причем во многом это правда, но на Ночных границах свои правила, поскольку защита обитаемых миров от чудовищ дело ответственное, и потому все защитники равны, право приказа имеет только выбранный командир. Сам Мэттью считал, что ему и его боевым братьям крупно повезло, раз ими командует именно Майкл, потому что он мог понять своих подчиненных как никто, а потому прекрасно знал, когда следует настоять на своем, а когда лучше понять и простить. Сейчас, глядя прямо в глаза, просто невозможно было не быть откровенным, да и не лгут ангелы, это противно их природе.
- Майкл, я… больше так не могу, - начал Мэтт.
Командир положил ему на плечо затянутую в темно-серую перчатку руку:
- Такое случается, - сказал он тихо, - как бы там ни было, все мы живые…
- Я уже нет, - невесело пошутил юный ангел.
- Ну, это условность, - чуть склонил голову набок красавец-колдун.
Мэтт нервно рассмеялся в ответ, прикидывая, что же ему сказать Серому Шуту, ведь не лгать командиру – это нормально, но раскрыть свои планы означает, что их уже не осуществить. Что же теперь делать?
- Ты можешь не говорить, если тебе трудно, - промолвил Майкл, - но помни, что я твой друг, мне можно доверять.
Командир не лгал, ведь только бесы слышат слова, ангелы слышат мысли. Глубоко вдохнув, отбросив внутреннюю борьбу, Мэтт начал с самого начала, а именно с того, как встретил один молодой Ромэо свою юную и прекрасную Джульетту… но шекспировский сюжет скорректировала сама жизнь, чему он, признаться, рад, а вот последствиям рад не очень.
В течение всего рассказа Майкл не проронил ни слова, только затуманились его обычно совершенно ясные бирюзовые глаза да чуть сильнее сжались пальцы на плече Мэтта, поскольку руку он так и не убрал. Воцарилось молчание, которое нарушил командир:
- Значит, твоя любовь жива...
Мэтт слегка улыбнулся и тихо пропел:
- Моя любовь жива,
Как алый цвет рябин…
Они с Нати очень любили эту песню, и она, наверное, ничего не забыла, может, это как раз и позволяет ей думать, что чувства у них обоих детские и несерьезные были, вот только это если и было, то исключительно в школе, а затем они выросли. Всякий, кто влюбляется еще в школе, сначала действительно любит по-детски, но затем, если любовь проходит испытание временем, она может оказаться единственным чувством на всю оставшуюся жизнь. Если бы Мэтта не убили, они сейчас были бы вместе, и Аланна не была бы их единственным ребенком.
Майкл обаятельно улыбнулся в ответ:
- Поверь мне, я понимаю тебя как никто.
Маг не лгал и в этом, поскольку он действительно понимал молодого ангела, точнее, понимал, каково быть в шкуре безнадежно влюбленного – прекрасная Анна Серебряная никогда не ответит ему взаимностью, но разлюбить принцессу Странников уже невозможно, это чувство длиться веками. Да, Мэтту угрожает опасность, вплоть до того, что его могут стереть из реальности за нарушение правил, но попытка не пытка. Майкл от души надеялся, что его юный друг не пострадает, более того, он очень хотел помочь.
Фицуолтер поднялся с земли.
- Я отпущу тебя, - молвил он, словно сейчас просто происходила сцена из классического романа Рафаэля Сабатини или Вальтера Скотта, - попытайся, и, если сможешь остаться с ней, я буду только рад.
Мэтт чуть не задохнулся от неожиданности:
- Но командир… Майкл…
Серый Шут отмахнулся от него как от мухи:
- Лучше пока не говори ничего, не надо… только отдай мне свою форму.
Мэтт не заставил себя упрашивать: сняв красный костюм и сверкающие черные сапоги, он надел джинсы в стиле 70-ъ годов ХХ века, белую рубашку-апаш и обычные кожаные мокасины, аккуратно свернул форму и положил ее к ногам командира. Сверху на сверток мягко и красиво опустилась прежде скрывавшая его лицо черна маска, рядом легли перчатки.
- Ступай, - кивнул маг.
- Я не забуду этого, Майкл, - хрипло от волнения произнес Мэтт.
- Удачи, Ястреб.
Мэттью Кавано снова улыбнулся, услышав свое погоняло, ведь сами же с Нати его придумали – от прозвища веяло детством. Увы, детство давно кончилось, но те, кто стонет на этот счет, сильно преувеличивают, когда говорят, что потеряли беззаботность и свежесть восприятия, ибо это возможно в любом возрасте. Лично Мэтт не любил только глупости и легкомыслия.
Лететь было небезопасно, так его узнал бы каждый встречный-поперечный, а командира подводить нельзя. Молодой ангел пешком отправился прочь от Ночных границ, чувствуя просто необычайную легкость, даже петь захотелось.
Поскольку нет на свете красивее языка, чем русский, на нем он и запел:
- Радуюсь, ещё осталось много мне на долю дней, недель и лет..
Солнцем освещённая дорога, и в конце дороги яркий свет.
И пускай порой пустым обманом тешится мятежная душа,
Ищет путь на ощупь чуть дыша из сомненьем сотканных туманов.

И опять рассвет, и снова в путь
Ранним утром под ноги не глядя,
Отдохну потом, когда-нибудь,
А пока с собой не в силах сладить.
Любовью к старой группе «Аракс» он тоже был обязан именно Нати, она же, в свою очередь, полюбила эту группу благодаря любви к легендарному Юрию Антонову. Шальная мысль о том, что им стоит устроить полноценное свидание под эту прекрасную старую музыку заставило его словно бы лететь, хотя от земли Мэтт так и не оторвался.
Он шел к своей любви и радовался этому.


========== Глава 6 ==========

Может быть однажды забреду в темноте на огонек случайный,
Отведу нечаянно беду, невзначай обрадую в печали.
От ненастных дней своих вдали, от любви очнувшись, как от боли,
Сердце встрепенется и на волю вырвется из будничной петли.
ВИА «Аракс»

Когда в ладонь ткнулся влажный нос, Ната осознала, что лежит на чем-то мягком, но явно имеющим природное происхождение – запах ли тут помог или же невнятное копошение в волосах она четко и не смогла бы сказать. Девушка попыталась открыть глаза, но тотчас отказалась от этой экзекуции: стоило лишь слегка разлепить веки, как солнце немедленно вышибло слезу. Так, что именно ей в том не нравится?
Постепенно удалось восстановить цепь событий, приведших к столь странному отдыху.
Она и Владимир стояли ближе остальных к аномальной зоне, при этом споря на тему того, является она провалом в пространственно-временном континууме или нет. ответила, как ни парадоксально, сама аномалия, вот только командир к тому времени отошел довольно далеко, а потому, как следствие, так и не успел ее схватить – Ната так и влетела в аномалию спиной вперед, после чего, видимо, ударилась об землю, и довольно сильно, а потому отключилась.
Так, ничего не болит, но это пока что только настораживает, поскольку она не уверена в том, цела или нет; впрочем, на теле в момент удара была органическая броня, а она не позволяет сломать кости либо получить фатальные травмы внутренних органов. Пришлось с предельной аккуратностью пошевелись нижними конечностями, что получилось довольно легко, вот только затекшие мышцы отозвались занудным нытьем. Напрягая столь же отлеженные руки, ей удалось сесть с опорой на локти, а потому получилось осмотреться вокруг.
- Ленньер?
Напарник тотчас облизал ей лицо огромным горячим языком, поскуливая как самая обычная собака. Если их затянуло одновременно, не пострадал ли он? Во чистом поле явно нет возможности залечить хотя бы что-то, если не попросить помощи у местных жителей, только никто не знает, есть ли они вообще. Закусив губу, Ната приложила палец к ременной пряжке, усилием воли приказав броне стечь в контейнер, иначе симбиот попросту сожрет ее изнутри, а неизвестно еще, удастся ли вообще поесть в ближайшее время.
«Ты идти-то сможешь?»
- Раз надо, - девушка со стоном перетекла на четвереньки, - получится что угодно… у самого лапы-то целы?
«Не жалуюсь».
Морда у киноида была весьма и весьма скорбная, хотя какой дурак на их месте стал бы веселиться? Неизвестно где, неизвестно когда, и совершенно не понятно, есть ли тут другие разумные. Без поддержки местного населения не проживешь ни дня, хорошо еще, что болезни тут подцепить почти невозможно, ибо темпоралы проколоты от всего, что когда-либо существовало.
Девушка наконец сумела выпрямиться, осознав, что все не так уж и плохо, а потому следует приложить максимальные усилия, дабы выжить в чужом мире.
- Поищи дорогу, - попросила она напарника, - я следопыт никакой.
Ленньер тотчас опустил к земле морду и красиво задрал хвост – привыкли уже киноиды обычных собак изображать. Да, с ним куда как больше шансов выжить – где мышку поймает, где дорогу найдет, а где и приведет к «хозяйке» кого-нибудь местного. Сейчас первоочередная задача выйти к ближайшему
жилью.
Первое время приходилось идти по принципу «еле-еле душа в теле», но со временем объявившее было забастовку тело задвигалось с куда большей охотой. Ната размышляла над тем, куда бы деть пиджак, поскольку объяснить наличие странной формы вряд ли получится, но брюки они по определению брюки и есть, это во многих мирах никого не шокирует… ага, если в этом мире не процветает нечто вроде средневековой инквизиции, а то за такой прикид на костер запросто отправят. Минуту подумав и пожалев об отсутствии форменной сумки, она прищурилась на Ленньера:
- Пиджак наденешь?
«Смеешься, что ли?», - напарник брезгливо почесал ухо.
- Другие варианты?
«Сверни – закопаю», - решил киноид.
Тоже неплохо – он-то захоронку точно найдет, заодно с дороги не собьются, поскольку дорога вроде как меченная получается. Девушка предельно аккуратно свернула пиджак, присовокупив к нему ремень с впавшей в анабиоз броней, затем огляделась.
- Слушай, Ленньер, а до ближайшего жилья далеко?
«Судя по тому, что я чую, недалече»
Напарники тотчас занялись делом, потому что не стоит таскать с собой то, что выдает с головой иномирца, пока не убедишься, что мир безопасен. Живы – уже хорошо, следовательно, в красный реестр его точно нет причин записывать, но в зеленый тоже пока причины не найдены, стало быть, держи ухо востро, авось выскочишь из приключений без потерь.
«Как твой датчик слежения?»
В последнее время темпоралы использовали органические датчики, которые со временем попросту растворялись в теле. Ната усмехнулась уголком рта и ответила:
- Разложится через неделю.
Да, у друзей есть время их найти, но не так уж и много, как хотелось бы.
Пока суд да дело, пиджак с поясом были зарыты, туда же пошла и испорченная рация, поскольку просто выбрасывать такие приборы непростительное легкомыслие, это может серьезно повлиять на какой угодно мир (официально темпоралов все так же не существовало, как это было веками, но нужные структуры о них прекрасно знали). Как ни странно, аварийный сигнал о помощи все еще действовал, и он будет передаваться пока не сядет аккумулятор, так что ее засекут, хоть так, хоть эдак.
Ната с сожалением коснулась своей белой блузки, после чего решительно взяла сук и разорвала тонкую ткань в нескольких местах; Ленньеру и вовсе пришлось туго, ведь для реализма ему не осталось ничего другого, как репьев нацеплять. Чуть испачкав колени (сзади Ната и так выпачкалась землей и травой), девушка встала и пошла следом за напарником. Усталость и гудящие ноги даже изображать не пришлось, прошли они километров, похоже, пять, никак не меньше, плюс тело все еще ныло от падения.
- Хорошо, что нас хоть не контузило, - слегка улыбнулась Ната.
«Согласен, но на переднюю лапу похромаю немножко»
Побродяжками они смотрелись, должно быть, весьма реалистично, особенно «хозяйка», потерявшая заколку и потому растрепанная даже без приложения для того усилий. Ничего, авось их даже пожалеют.
Долго идти дальше не пришлось, где-то сзади раздалось смачное: «Тпруу!», на что в ответ тихо заржала лошадь, затем Нату окликнули:
- Эй, девка! Ты тут откуда?
Произношение было странным, словно слились воедино сразу три славянских диалекта, пусть русский и остался основным, но так причудливо смешать его с украинским и белорусским еще никому не удавалось. Повернувшись на окрик, Ната увидела еще достаточно молодого, но заросшего почти до самых глаз мужика в портах и рубахе, но почти что современных ботинках сильно напоминающих берцы. Длинные волосы незнакомца вились почти такими же локонами, что и ее собственные, но цветом напоминали скорее пепел.
Девушка чуть приблизилась.
- Откуда взялась-то? – мужик спрыгнул на землю, глядя на нее с любопытством и явно без вражды.
- Я бы и сама хотела знать, - грустно ответила девушка.
Светлые глаза прищурились из-под широких черных бровей:
- Как-то говоришь ты странно, будто с городу, - констатировал он.
Ната едва не расхохоталась: в родном мире один Минчанин сказал ей, что по говору ясно, что она из Москвы, он спросил тогда лишь чтобы подтвердить свою догадку. Местный продолжал ее рассматривать, но это совершенно не коробило.
- Одета ты вроде тоже по-городски, - наконец промолвил он, - да и волосы… кличут-то как?
- Не знаю, - сделав честные глаза ответила девушка.
- Как попало не знаешь, как зовут не знаешь… хворая, что ли? – мужик еще чуть приблизился. – Али напугал тебя кто?
Ната пожала плечами:
- Знала бы – сказала.
- Небось, и псина твоя, - собеседник глянул на Ленньера.
- Ну да, идет за мной как привязанный, - кивнула девушка.
- Ну что ж, лезь, путешественница – в поселке мабудь разберемся, кто ты у нас, да псину прихвати – я ж не зверь какой божью тварь тут бросить, безвинная ж она, поскольку бессловесная.
«Ну-ну, знал бы он!»
Киноиду явно было уже весело, но он только растянул пасть в собачьей улыбке и вспрыгнул на телегу, куда мужик помог забраться «хозяйке». Девушка вежливо улыбнулась:
- Благодарствую, добрый человек.
- Матвеем меня кличут, - мужик вскочил на телегу и чмокнул губами. – Н-но!
Как ни странно, но напарники почти сразу совершенно успокоились, хотя Ната и осознала прекрасно, что тут надо работать физически, никто ничего бесплатно не даст. Вспомнился родной век и родной мир, где в Москве можно было спокойно бездельничать в многочисленных офисах, тогда как на периферии жили по принципу «что потопаешь, то и полопаешь». Если здесь точно так же, то, не будь она исследовательницей, местные тоже лезут в столицу будто она резиновая, дабы просто сидеть на задах и получать легкие деньги. Такой тип людей девушка ужасно не любила, а потому дала себе слово в лепешку расшибиться, а дождаться своих спасителей на месте – ничего, некоторое время поработает как миленькая, заодно поймет, что такое настоящая жизнь.
Ленньеру явно будет проще, ну да ладно, ничего страшного, выжить можно везде, если ты физически здоров и не ленив. Интереснее, как ее воспримут местные, ведь, законсервировавшись в физическом возрасте составляющим двадцать семь лет, выглядела девушка примерно на двадцать два, так не сочтут ли ее слишком молодой? Доказать, что ей на деле четвертый десяток, мало того, что невозможно, так еще и попросту глупо.
А, не важно, порой нужны приключения в стиле капитана Сорвиголова, это тонизирует.
Новый знакомый улыбнулся:
- Раз уж в поле тебя нашел, но к леску ближе, будешь пока что Мавка. Согласна?
Девушка серебристо рассмеялась:
- Конечно же.


========== Глава 7 ==========

Мы развели мосты,
Нашей с тобой любви,
Может быть, прилететь,
И обнять – но увы…
Знаем мы наперёд –
Это нас не спасёт,
Золотому огню,
Я отдаю свою надежду.
И. Николаев.

Примчаться как угорелый в некогда любимое место и не обнаружить там любимой девушки – подобное, наверное, испытывали многие, но не примешивался при этом к подобному совершенно инфернальный ужас, который ныне сковал некоего молодого ангела по имени Мэттью.
Он примчался в буквальном смысле на крыльях к дому своей возлюбленной, но там оную не обнаружил, так что пришлось рвануть к штабу темпоралов и, став невидимым, совершить нечто совершенно ангелу не присущее (то есть, подслушать разговор двоюродных братьев Нати). Владимир и Леонид беседовали ну очень горячо, темпераментный полугрек даже размахивал руками, но не менее темпераментный украинец был совершенно спокоен, ибо чин обязывает.
- Да говорю же тебе, шесть дней осталось! – возопил Лев, красноречиво хватаясь за голову. – Вот раствориться датчик в крови – тогда мы и попрыгаем.
- Понимаю, но его уже почти отследили, потому пороть горячку откровенно глупо.
- Змей ты, а не Тенщик, - в сердцах бросил Стреленко.
Логинов слегка поморщился на подобный выпад, затем поймал двоюродного брата за плечо и повлек в какую-то комнату. Мэтт беззвучно последовал за ними.
В кабинете оказался их штатный хакер Роман по прозвищу Робот, лицо у него посерело, а глаза опухли.
- Всю ночь не спал? – поинтересовался командир.
- Ага, и литр кофе выдул, - пробурчал парень, - зато нашел – помог сигнал от ошейника Ленньера, они, судя по всему, рядом. Хороший мирок, уютный, думаю, потянет на зеленую часть реестра, там аграрии в основном.
- Радиус?
- Около ста километров, что, в принципе, удача, могло быть и хуже.
- Еще как могло, - хором согласились ребята.
До Мэтта дошло: они искали Нати…
Будь молодой ангел все еще тем мальчиком, что когда-то с девочкой дружил и этой дружбой дорожил, он так и рухнул бы в обморок: его единственная любовь пропала без вести в каком-то только что открытом мире, и неизвестно еще, жива ли она. С другой стороны, ее органический датчик работает без перебоев, следовательно, она жива, не жив может быть Ленньер, ибо датчик в ошейнике отсылает сигнал даже если киноид мертв. Робот сказал, что они рядом, значит, живы оба, но искать их будут долго.
Хуже всего, что она, судя по тому, что он ее не чувствовал, обзавелась ментальным блокиратором, а значит, даже ему, Мэттью, нужно будет искать ее довольно долго, но это его не остановит, нужно немедленно попасть в тот безымянным мир.
«Я найду тебя, любовь моя».

Сама Ната еще не знала, какой сыр-бор из-за нее загорелся, да и в данный момент ей было бы все равно.
Одетая в любимые брюки и сапоги, что девушка не стала менять, набросив поверх белья свою залатанную блузку, застегнутую только в середине, девушка скрутила волосы в практичный пучок, повязала голову косынкой и с самого утра увлеченно занималась домашней работой.
Хозяйка того дома, где поселил ее сельский староста, оказалась бездетной вдовой, а ее саму приняла за юную девушку, отнесясь к найденышу соответственно. Ната решила нахлебницей не быть, а элементарной работой заниматься умела, так что в данный момент она допалывала грядки и напевала школьную песенку:
- Мы хотим учиться,
Мы хотим дружить,
Мы хотим смеяться,
Мирно в мире жить.
Пусть над всей планетой – да, да, да!
Нам сияет радуга всегда!
Вот уж никогда нельзя было бы подумать, что сельская идиллия так успокаивает, но дело тут, скорее всего, в добрых людях. Утопический какой-то мирок получается, но уж больно напоминает послевоенное время в ХХ веке, когда люди, все еще оборванные и полуголодные, трудили сверхурочно дабы все восстановить, а попутно опустошили все детские дома, беря сирот на воспитание даже если своих детей мал-мала-меньше. Кто знает, а не нужна ли русским беда дабы очистились их души?
Девушки вспомнился фильм «Судьба» и зачитанные, кажется, студентом истфака строки: «И кто слабым был сильным стал тогда, а кто сильным был стал еще сильней». Ната улыбнулась воспоминаниям и продолжила работу.
- Мавка! Пойди сюда, а то голова заболит!
Солнце и впрямь начало здорово припекать, так что, похоже, уже полдень. Ну и провозилась же она с непривычки! В старые времена уже поясницу бы прострелило, а после модификаций хоть бы что. Ната поспешила на зов.
- Бобик! Бобик! И ты иди, обедать пора!
На Бобика Ленньер только весело скалился, а тетушке Марфе приветливо хвостом вилял.
Хозяйка тоже была человеком хорошим и всегда готовым помочь кому бы то ни было, отчего Ната могла сказать, что живется ей очень хорошо, хотя, по большому счету, пора бы и честь знать, но, увы, ее еще никто не нашел, а как подать сигнал тоже не ясно. Необходимость притворяться, что она не помнит даже собственное имя, несколько угнетала, потому что говорить в этом случае не о чем, да и желания особо нет. Девушке явно не хватало ее команды, семьи и друзей, а еще больше не хватало возможности переписки с Элькой и Аланной, уж теперь-то можно признаться себе, что говорить о том, что она не мать, а ехидна, не совсем справедливо.
Поблагодарив Марфу за еду, девушка решила немного пройтись, но от купания явно воздержится, ветер еще прохладен. Условившись, что вернется Ната часа через два, хозяйка с гостьей расстались вполне довольные друг другом.
Бродя без цели на окраине села, Ната услышала нечто, напоминающее звук хлопающих крыльев. Что за наваждение? Тем не мене, она не грезила и не галлюцинировала – прямо перед ней на дорожку опустился Мэттью.
- Нашел, - ослепительно улыбнулся ее прекрасный ангел
Девушка улыбнулась в ответ:
-А тебя, Мэтти, каким ветром сюда занесло?
- За тобой пришел, - увы, ангелы лгать не могут.
- Как странно, я думала, ангел всегда идет только впереди.
Как и бездну лет назад, они взялись за руки и пошли гулять.
Мэтт рассказал своей любимой девушке все без утайки: и то, как он долго планировал свой побег, хотя и осознавал опасность (ее рука похолодела, будто была изваяна из благородного мрамора); и то, что Майкл поступил как друг, хотя не имел на это права как командир (рука опять стала как рука); и то, что он больше не вернется на Ночные границы, потому что есть она и Лана. Наталия хранила молчание, только время от времени нервно сдувала со лба выбившуюся из-под косынки прядь.
- Нет, - сказала она наконец спокойно и даже холодно.
- Но.., - задохнулся ангел.
- Мэтти, я только начала, постарайся понять…
Девушка четко и ясно дала понять, что разговор предстоит длинный и до предела откровенный. Она сказала, что школьная, совсем еще детская любовь редко бывает на всю жизнь, именно поэтому она всегда присоединялась к мнению литературоведов по поводу того, что еще неизвестно, что случилось бы, если бы Ромэо и Джульетта остались живы. Ната считала, что, любя свой школьный предмет увлечения, человек в большинстве случай любит исключительно свои воспоминания, а жить чем-то подобным не получится, ибо они по сути своей бесплотны, а потому бесплодны. Жизнь намного шире любви, любовь в ней дар, и без любви тоже можно жить, это не возбраняется.
- Я правда очень сильно любила тебя, Мэтти, но тебя отняла сама судьба, и я научилась жить самостоятельно и для себя, причем я очень счастлива, можешь мне поверить. Давай оставим все как есть, потому что у меня есть счастье и покой, а у тебя долг и предназначение, в этом наша истинная суть.
Мэтт буквально окаменел от ее слов.
Неужели его мудрая возлюбленная совершенно права? Это не укладывалось в голове, но, памятуя о мудрости многих поколений, не признать ее правоту не получалось. После стольких лет, что невозможно наверстать, глупо бежать за ускользающим призраком прошлого, ведь все, что их связывало, ушло навсегда. Любовь приняла иную форму.
- Я понял, - тихо сказал он, опустив голову.
Волос коснулись ее мягкие губы.
- Ну, прощай, - она улыбнулась. – Если уж суждено, мы увидимся. Лана очень любит тебя, не хочет, чтобы ты пропал навсегда.
Как будто он мог забыть о дочери! Мэттью было все равно, как именно появилась в их жизни Лана, главное было в том, что она есть, и это прекрасно.
Прощаться не хотелось совершенно, но это суровая необходимость. «Я стану Хранителем этого мира, - решил Мэтт. – это, видимо, было суждено, потому я и здесь. Я постараюсь превратить это место в рай».
Ангел сжал свою любимую в объятиях.
- Нат! Нат! – раздалось внезапно из-за кустарника.
Братья уже нашли ее, девушка улыбнулась, отпуская своего любимого Мэтти. Впервые на сердце было легко.
- Я тебя не забуду, - пообещала она.
- А я и не смогу ничего забыть.
С этими словами он взмахнул крыльями и взмыл в яркое небо.
Ната стянула косынку, подставляя лицо ветру. Свободна! Осталось только встретить Володю с Леней, попросить Ленньера откопать спрятанное, и ее ждет любимый дом. Отдельная радость путешествия в возвращении домой.
Даже закрыв глаза, девушка четко знала – братья уже рядом; когда они обняли ее, Ната лишь ответила тем же.
Пора возвращаться.


========== Эпилог ==========

Утомленное плетение,
Полувзгляд полутонов,
Этот мир не откровенен
И, увы, давно не нов.
Но однажды он восстанет
И падёт безмолвно ниц.
Вот тогда-то и не станет
Тайны склеенных страниц.
Л. Агутин.

Об исчезновении матери Аланна знала, оттого и не спала уже третью ночь, хотя и старалась не плакать. С детства девочка знала, что любой темпорал может затеряться во времени и пространстве, но годами она просто гнала эти мысли прочь, поскольку мама всегда была рядом, хотя дедушка и оказался в ловушке вместе с остальными Неизвестными отцами (позже темпоралы сумели выручить своих лидеров). Сейчас ей было нелегко, и, если бы не Лусия с Паулой, бедная Аланна так и не справилась бы со своим волнением.
Когда ее позвала к себе матушка Каэтана, девочка едва не упала в обморок от ужаса: обычно зовут не для самых хороших вестей. На негнущихся ногах она отправилась в кабинет аббатисы.
- Войди, чадо мое, не бойся, - матушка встала из-за стола, и, увидев несчастные глаза воспитанницы, поспешила ее успокоить, - твои дяди нашли твою маму, скоро…
Она так и не договорила, поскольку девочка упала перед ней на колени и разревелась; аббатиса вздохнула, затем потянулась погладить бедняжку по голове, но Аланна перехватила ее руку и прижала к губам.
- Не плачь же, чадо мое…
- Добрая моя матушка, - девочка слегка заикалась от слез, - спасибо!
- Ну, ангел мой, все хорошо, - принялась успокаивать бедного ребенка монахиня.
Аббатису очень трогало отношение к ней воспитанниц, девочки же не обязаны ее любить, особенно когда их оторвали от родителей, кого по необходимости, а кого по причине ненужности матерям. Ничего удивительного, конечно, в привязанности к тому, кто добр к тебе, нет, но каждый раз монахиня шепотом клялась себе, что чистые ангельские души не должны страдать. Каэтана защищала своих подопечных с рьяностью львицы, и девочки платили ей послушанием, уважением и любовью, что радовало всех, кто знал о пансионе.
Аббатиса достала из рукава шелковый платок и вытерла Аланне слезы.
- Так-то лучше, чадо мое, ведь здесь твои родители, их нужно встретить улыбкой.
- Спасибо, матушка, - тотчас заулыбалась девочка.
- Что ж, беги в сад, потом обрадуешь подруг, - улыбнулась в ответ Каэтана.
Аланна не заставила себя упрашивать и в итоге действительно побежала, только подол подхватила, чтобы о платье не споткнуться. Сверкающие начищенные сапожки дробно простучали каблучками по лестнице, вызвав у аббатисы улыбку: истинный ангел, словно обязательно ребенок ангела ангелом и будет. С другой стороны, ее мать вовсе не такой плохой человек, которым ее вечно норовят выставить, просто ей немного не повезло в жизни относительно любви, но зато просто великолепно везет во всем остальном. Счастье так многолико, и Наталия делает правильно, что не плачет и не жалуется, а неприятностям и испытаниям даже презрительно смеется в лицо.
Сама воспитанница ни о чем таком не думала, она лишь так быстро летела в сад, что покрыла привычное расстояние не за обычные десять минут, а за три, причем даже особо не запыхалась (как ей показалось), вот только ноги напоследок едва несли, а сердце бешено колотилось о ребра. Крикнуть дыхания все-таки не хватило, все силы ушли на финальный прыжок в объятия отца и матери, после чего она буквально повисла на обоих, уже тяжело дыша, и слезы опять из глаз хлынули.
- Мама.., - наконец сумела она произнести, - папа…
Мэтт крепко удержал девочку на руках, но и Ната ее не отпускала; так и не размыкая рук, они вдвоем отступили к скамейке, невесть как умудрившись на нее сесть так, что Лана оказалась как бы на коленях у обоих. Говорить никому пока что не хотелось, расцепиться – тоже.
- Мам, ты жива, - Лана уткнулась Нате в плечо.
Девушка успокаивающе улыбнулась:
- Что нам, темпоралам, сделается? Ты просто забыла, что я одна из лидеров, меня вытащат в любом случае.
Мэттью не уловил лжи, но делать вывод о том, что она права, было бы глупо, ведь Нати могла просто искренне в это верить, не зная, что в самом крайнем случае ее попросту бросят. Это не значит, что темпоралы отвратительны, просто сам пространственно-временной континуум важнее любого человека, повреждать его нельзя ни в коем случае, последствия всегда будут катастрофическими. Еще даже неизвестно, жив ли Гиацинт, но теперь хотя бы в результате его смерти их измерение уже не схлопнется (по правде сказать, все, кто знал Серебряного принца, надеялись, что он все-таки вышел из комы, просто в гости еще не зашел). Часто бывают ситуации, в которых не колеблясь жертвуют одним человеком во имя целой цивилизации, и это, увы, закон жизни, который надлежит соблюдать неукоснительно.
Разумеется, ничего подобного Мэтт Аланне так и не сказал, не стоит пугать ребенка, особенно после уже перенесенного стресса. Да уж, стоит порекомендовать Тенщику молчать побольше, но, без сомнения, Нати уже разъяснительную работу с любимым братиком провела.
Они приняли решение провести этот день вместе на Мемори, ну а после Ната вернется в свое время на Землю, а Мэтт отправится в безымянный еще мир, Хранителем которого он уже стал. Молодой ангел думал о том, какое же все-таки дать имя тому измерению, что он призван ныне защищать, и чувствовал, что должен принять решение сам, ни с кем не советуясь, ведь это его выбор. Немного странно было то, что один незнакомый мир убил его, а другой даст возможность жить, пусть и пока что в одиночестве, но выполняя долг, а это в жизни всегда самое главное. Он будет ждать Нати сколько потребуется.
Девушка тем временем размышляла о том, что стоит сложить песню, которая стала бы гимном того нового мира, достаточно светлого и населенного хорошими и добрыми людьми. Если задуматься об энтропии Вселенной, то для равновесия такие миры явно очень нужны, не менее, чем прародитель всех миров Ар и держащая равновесие легендарная Терра Инкогнита. Имя этого мира, скорее всего, скажет Мэтти, как только оно прозвучит.
Ната принялась мысленно напевать придуманную песенку:
Случайно ветер пролетел
Нас унося за горизонт –
Там неоткрытый был удел
Прекрасный как забытый сон

И в этой сказке обрести
Душевный суждено покой.
Тревоги тотчас отпусти,
Любовь туда возьми с собой.

На свете с добрыми людьми
Легко и радостно нам жить,
И пусть летят златые дни,
И пусть совьется жизни нить

Во имя счастья и добра
Все лучшее мы сохраним;
Да не покроет мир тот мгла,
Да будет он судьбой храним.
Песенку пришлось очень срочно записать, иначе девушка уже и строчки не смогла бы вспомнить, что вечно ее раздражало – не запишешь хотя бы несколько ключевых слов, так уплывет как греза или наваждение как минимум стихотворение, а то и целая поэма. Интересно, у всех так? Знакомый поэт утверждал, что нет, что он записывает много позже те стихи, что сочиняет идя на лыжах, и что никогда он стихи не вымучивает. У Наты было иначе, муки творчества могли терзать ее днями напролет, но в итоге получалось нечто новое, а порой даже и оригинальное.
«Мэтти понравится», - подумала она, закрывая любимый блокнот.
Хорошо, что они сидели сейчас в кафе, плюс никого не удивило, что некая дама пишет в блокноте шариковой ручкой, что были распространены в далеком ХХ веке, поскольку умные жители Станиславского альянса высоко ценили искусство каллиграфии… от этой мысли Ната чуть не прыснула: видели бы ее «каллиграфию»! Почерк девушки от природы был не очень, к тому же ближе к тридцати она сломала руку, окончательно испортив и без того так себе почерк. Писать приходилось ежедневно и подолгу, но успехов она добилась неплохих, сейчас каракули темпоралки были хотя бы читаемы, так что при необходимости ее рабочий дневник вполне можно было использовать в качестве материала для какого-либо служебного расследования. Стоит тренироваться и впредь, это, к тому же, согласно популярной науке, улучшает мозговое кровообращение.
- Мэтти, взгляни-ка, - Ната протянула возлюбленному ангелу блокнот.
Мэтт долго вчитывался в невесомые строки, улыбался и мечтательно прикрывал глаза, словно ища либо мелодию для неофициального гимна, либо прислушиваясь к своим ощущениям, затем понял, что услышал название мира.
- Хармони, - сказал он, - гармония.
- Немного банально, - заметила Ната.
- Нет, не сильно банально, - возразил Мэтт, - Гармония, жена Кадма, а чудесная страна, которую Кадм создал называлась Беотия.
- Верно, - улыбнулась Ната, - как я не догадалась? Так и внесем в реестр – Беотия, зеленый мир.
Аланна мечтательно вздохнула, надеясь когда-нибудь увидеть маленький красивый мир, открытый ее родителями. Сейчас они просто взялись за руки, наслаждаясь покоем и ни о чем не думая.
Вдалеке слышалась песенка Софии Ротару «Музыка звучит».
Ната старалась не вслушиваться в текст, Мэтт – тоже.