18 Югозапад Бородино Кутузов

Мы ехали в сторону Москвы с заездом в Бородино.
Немного заговорился, и мы проехали поворот на Бородино. Вернее, я, как штурман, решил, что можно повернуть позже, а там оказалась плохая дорога. Пришлось вернуться назад километров на 10.
Женщины на Бородинском поле не бывали, а я ездил сюда в начале 60-х годов с дядей Лешей Малининым. С велосипедами на электричке от Царицыно, потом по полю от обелиска к обелиску. У одного из них я заехал в кювет и соорудил на переднем колесе шикарную восьмерку. Кое-как выправили на коленке, подкрутили и обратно 120 км доехали своим ходом до Москвы. Правда, по дороге постепенно лопались спицы.
Тогда никакого музея и путеводителей не было, и дядя Леша ориентировался по недавно открытой панораме Рубо на Кутузовском проспекте. За 40 лет на Бородинском поле выстроили центральный музей и несколько мелких, например, «Лев Толстой на Бородинском поле в 1867 году» и «Дом игуменьи Марии». Но… Последняя пятница месяца – выходной. Поэтому также, как и 40 лет назад, мы просто ездили по полю.
Обелиски отреставрированы, подходы к ним окультурены. Один за другим проезжают свадебные кортежи, видимо, из Можайска. И само село Бородино тоже живо. Надо полагать, живо именно уходом за историческим местом.
О Бородинской битве написано и снято так много, что я сейчас не буду об этом. Может быть, позднее, если устроим путешествие по полям сражений русского народа – от боев с татаро-монголами до Великой Отечественной. Сейчас я расскажу о том, чего не было 40 лет назад – о Спасо-Бородинском монастыре и его первой настоятельнице игуменье Марии (Маргарите Тучковой). Правда, что-то от монастыря здесь 40 лет назад, конечно, было. Но, видимо, в таком состоянии, что в памяти не задержалось. А сейчас монастырь оказался единственным открытым для посещений местом.
Спасо Бородинский монастырь (полное название — Бородинский во имя Нерукотворного Образа Спасителя женский монастырь) — православный женский монастырь Московской областной епархии Русской православной церкви, расположенный на Бородинском поле, вблизи деревни Семёновское в Бородинском сельском поселении Можайского района Московской области. Основан в 1839, закрыт в 1929, возобновлён в 1992 году. Административно на территории монастыря существует посёлок Ворошилово
Основан Маргаритой Тучковой, вдовой Александра Тучкова, погибшего при Бородине. В 1817 году она, получив согласие императора Александра I, предоставившего 10 тысяч рублей — половину требовавшейся суммы, выкупила три десятины земли на средних Багратионовых флешах, и в 1818 году, по благословению архиепископа Августина (Виноградского) начала здесь строительство храма. В это время здесь был сооружён небольшой домик — «сторожка» — где Тучкова размещалась с сыном во время своих приездов. В августе 1820 года храм был освящён во имя Спаса Нерукотворного Образа — икона Нерукотворного Образа Спасителя была полковая иконой Ревельского полка, шефом которого был Тучков; в храме, над символической могилой Тучкова, был установлен белый мраморный крест. После кончины единственного сына Тучкова постоянно жила в домике при храме.
С 22 октября 1826 года Тучкова переехала жить в домик при храме, решив провести свои дни в уединении. Первоначально богослужение в построенном храме совершалось по праздникам и поминальным дням, в том числе в день Бородинской битвы. Вскоре Маргарита Тучкова освободила всех крестьян в своём тульском имении, продала половину имения в Ярославской губернии и внесла в Сохранную казну капитал в 20 тысяч рублей ассигнациями, на часть процентов с которого, по благословлению митрополита Филарета иеромонахи Лужецкого монастыря стали совершать службы ежедневно.
Вскоре рядом с храмом с разрешения Тучковой стали селиться одинокие женщины, вдовы и сироты, искавшие уединения, и в 1833 году, когда их число достигло сорока человек, по ходатайству митрополита Филарета была зарегистрирована общежительная женская Спасо-Бородинская пустынь; 6 марта он писал Тучковой: Государь Император утвердил положение Св. Синода о дозволении при Спасской церкви на Бородинском поле устроить женское богоугодное общежительное заведение. В положении Св. Синода сказано, чтобы сие было на правилах, подобных тем, на которых с соизволения блаженной памяти императора Александра учреждена Борисоглебская Аносинская богадельня, что ныне монастырь.
4 июля 1836 года в Троице-Сергиевой лавре Тучкова приняла постриг в рясофор с именем Мелания. В начале 1838 года община была преобразована в Спасо-Бородинский второклассный женский монастырь — 3 января митрополит Филарет написал Мелании: «В день преподобной Мелании Св. Синодом подписан доклад о преобразовании Спасского общежития в общежительный монастырь. Разумеется, что Св. Синод не выбирал сего дня, но так Бог устроил».
Через два с половиной года, 28 июня 1840 года, инокиня Мелания была пострижена в мантию под именем Марии, а 29 июня возведена в сан игумении монастыря. До этого в 1839 году на пожертвования частных лиц и императора Николая I (25 тысяч рублей ассигнациями) были построены каменная ограда с четырьмя башнями и храм во имя Филарета Милостивого в северо-восточной башне, в 1840-м — колокольня при Спасской церкви. Вскоре число сестёр в монастыре достигло двухсот.
В 1851 году началось строительство собора в честь Владимирской иконы Божьей Матери по проекту архитектора Михаила Быковского; строительство его было завершено уже после смерти первой игумении монастыря; освящение состоялось 5 сентября 1859 года — при игумении Сергии (в миру княгини Волконской).
В 1874 году при настоятельнице схиигумении Алексии была построена церковь Усекновения главы Иоанна Предтечи при новой монастырской трапезной. В конце XIX века были построены новые келейные корпуса. К этому времени Спасо-Бородинский монастырь стал одним из духовных центров России, известным не только своим местоположением, но и подвижнической жизнью его насельниц — особо почитаемыми из них были схимонахини Сарра и Рахиль.
В 1912 году в ходе подготовки к празднованию 100-летия Бородинской битвы на территории монастыря и около него были восстановлены флеши; росписи храма к празднованию сделал живописец Дмитрий Стеллецкий. 25 августа 1912 года монастырь посетил император Николай II с семьёй в рамках торжеств на Бородинском поле. Крестный ход на Бородинском поле прошёл 26 августа 1912 года.
Ещё в 1920-е годы в монастыре жило до 270 сестёр. 26 февраля 1929 года монастырь был закрыт и на картах вместо Спасо-Бородинского монастыря появился населённый пункт — поселок Ворошилово. До 1941 года монастырь использовался как школа и общежитие, при немецкой оккупации — как госпиталь, а в 1950-е — как машинно-тракторная станция.
Реставрация началась в 1972 году. В 1992 году в стенах монастыря была возобновлена женская православная обитель, однако монастырю были переданы юго-восточный келейный корпус, южные кельи (под трапезную и три башни ограды (под кельи); храм Спаса Нерукотворного, Владимирский собор и колокольня используются совместно с Бородинским музеем-заповедником; трапезная с церковью Иоанна Предтечи, старая трапезная с кельями и церковью Филарета Милостливого, южный и северный келейные корпуса у восточных ворот используются музеем.
В 1994 году был заново выстроен домик М. М. Тучковой, сгоревший в 1942 году; в 1996—1997 годах на могиле схимонахини Рахили (Коротковой, 1833—1928) поставлена деревянная часовня её памяти.

Теперь более подробно об игуменье Марии.
Маргарита Михайловна Тучкова родилась 2 января 1781 г. в семье знатных и богатых родителей. Ее отец М.П.Нарышкин (из рода Нарышкиных, к которому принадлежала мать Петра I), и мать, В.А.Волконская, дали дочери отличное домашнее образование и воспитание.
В 18 лет Маргарита вышла замуж за отставного прапорщика Измайловского лейб-гвардии полка Павла Ласунского (1777—14.12.1829), сына генерал-поручика Михаила Ласунского. Генеральская вдова, будучи весьма дружна с Нарышкиными, условилась о браке их детей. Павел Ласунский охотно согласился на женитьбу благодаря светскому положению и приданому невесты. Что касается Маргариты, то она была юна, ей было достаточно, что жених отлично говорит по-французски, красив и умён. Брак был кратковременным и неудачным. Ласунский оказался кутилой и игроком, всё время он проводил с друзьями. Бракоразводный процесс длился не менее четырёх лет и закончился лишь осенью 1804 года; Маргарита получила позволение вернуться, под именем девицы Нарышкиной, в дом родителей.
После неудачного первого брака родители долго не давали согласие на ее брак с офицером Ревельского полка Александром Тучковым. Они обвенчались в 1806 г.; во всех заграничных походах Маргарита не разлучалась с мужем. В 1811 г. у них родился сын Николай, — полк А.Тучкова стоял тогда в Минской губернии.
Вскоре после этого произошло чудо, о котором Маргарита Михайловна вспоминала много лет спустя: «Я была вполне счастлива мужем и детьми, когда однажды мне приснилось, за год до моей горькой потери, будто отец мой приносит ко мне в спальню одного моего младенца и говорит: «вот все что тебе осталось!» и в то же время мне послышался тайный голос: «участь твоя решится в Бородине!» Проснувшись в большом волнении, я рассказала мужу то, что виделось мне во сне, и он приписал это игре пылкого воображения /…/ мы напрасно искали Бородино в окрестностях нашего полка, который тогда был расположен недалеко от западной границы. Кому могло придти на мысль искать Бородино близ Москвы? Вещий сон в точности исполнился 1 сентября  1812 г., в день ее именин, когда брат Кирилл Нарышкин, бывший адьютантом ген. Барклая-де-Толли, привез известие о смерти ген. Тучкова. Во время Бородинского сражения Александр получил смертельное ранение в грудь картечью у средней Семёновской флеши; вынести с поля его не смогли. На месте гибели Тучкова, которое указал П. П. Коновницын, его вдовой М. М. Тучковой был установлен первый памятник павшим в Бородинской битве — церковь Спаса Нерукотворного, освящённая в 1820 году.
Свою деятельность в Бородине Маргарита Михайловна начала с восстановления церкви во имя Смоленской иконы Божией Матери, где ее усердием был устроен нижний придел во имя прп. Сергия Радонежского. В то же время Тучкова испрашивает Высочайшего разрешения на сооружение поминальной часовни на среднем редуте Семеновской батареи, намереваясь посвятить ее Нерукотворному Образу Спасителя, полковой иконе Ревельского пехотного полка, оставшейся ей от мужа. Имп. Александр I не только изъявил Свое Монаршее благоволение на постройку храма, но и пожертвовал 10 тыс. рублей. Заложенная в 1818 г., церковь была освящена в 1820 г. архиепископом Московским Августином (Виноградским). Это небольшой храм, построенный в форме античной усыпальницы-мавзолея, отличается классической простотой и изяществом форм. Он стал первым и главным памятником погибшим воинам. Замечателен своей изящной простотой бронзовый ампирный иконостас, украшенный чеканкой, у которого за правым клиросом Тучкова и поместила Нерукотворный Образ. Впоследствии эта икона прославилась в окрестностях как чудотворная.
По смерти супруга Тучкова всецело посвящает себя воспитанию сына. Вместе с Николенькой она часто совершает паломничества из Москвы в Троице-Сергиеву лавру, к св. мощам прп. Сергия, особенно почитаемого Тучковой; по памятным дням посещает Бородино. Но Господь судил ей новое испытание. 16 октября 1826 г. 15-летний Николай скоропостижно скончался на руках своей матери. Она погребла сына на Бородинском поле, в склепе под Спасским храмом, начертав на надгробной плите слова пророка Исайи: «Се аз, Господи, и чадо, еже ми дал еси!» (Ис. 8, 18). В конце 20-х гг. Маргарита Михайловна поселилась на Бородинском поле, в небольшом домике у подножия Семеновского холма. Человеком, который направил скорбящую и мятущуюся душу Тучковой в русло, предназначенное ей Самим Богом, был свт. Московский Филарет, ставший впоследствии ее духовным наставником.
К бородинской отшельнице стали приходить и селиться вокруг «сторожки» девицы и вдовы разных сословий, ищущие молитвы и уединения. Маргарита Михайловна, руководствуясь словами Христа «грядущего ко Мне не изжену вон», не отвергала ни одного человека, утешала, благотворила, и так, незаметно для себя, стала душой этого благочестивого женского общества. Она отдавала ум, сердце, силы и материальные средства новым пустынным чадам, из которых составилась в 1833 г. община, получившая тогда же официальный статус Спасо-Бородинского богоугодного общежития, а с 1 января 1838 г. – Спасо-Бородинского второклассного женского монастыря. 4 июля 1836 г. в Троицком соборе Троице-Сергиевой лавры Маргарита Тучкова была пострижена свт. Филаретом в рясофор с именем Мелания, а 28 июня 1840 – в мантию, с наречением имени Мария, и возведена в сан игумении. Сам святитель при постриге дал новой монахине свои клобук и рясу. На эти же годы приходится начало строительства монастырских зданий: стены, небольшая колокольня, келейные корпуса с трапезной и теплой церковью во имя св. прав. Филарета Милостивого, небесного покровителя свт. Филарета – были возведены на средства Имп. Николая I, который называл Бородино местом государственным. 23 июля 1839 г. митр. Московский сам освятил храм во имя св. прав. Филарета Милостивого и весь монастырь, обойдя его крестным ходом и окропив святой водой. От Московского свт. Приняла новая обитель свои общежительные правила, составленные согласно с древними иноческими уставами и неукоснительно следовала им. Число насельниц росло с каждым днем, и «процвела пустыня яко крин». По воспоминаниям современников, Спасо-Бородинский монастырь укладом духовной и трудовой жизни напоминал древние палестинские и фиваидские обители, откуда вышли многие светила христианства. Здесь, благодаря высоким душевным качествам настоятельницы, мудрому руководству Московского святителя и особой святости этого места, царила атмосфера любви, взаимопомощи и всепрощения. Матушка Мария часто собирала сестер в так называемой «слушательной» для совместного чтения духовных книг, писем свт. Филарета, встреч с духовными лицами. Сохранились воспоминания о пребывании в обители свт. Игнатия (Брянчанинова) 30 июля – 2 августа 1847 г.
Монастырь стал известен в России и обрел многих благотворителей. Постоянными жертвователями были кн. В.В.Долгоруков, княгиня Т.В.Юсупова, князья Потемкины, граф Шереметев, графиня А.Г.Толстая и многие другие. Но главным ктитором была сама игумения Мария. Она дала своим ярославским крестьянам вольную и их плату за аренду земли внесла в общую казну, туда же шла и ее генеральская пенсия. Спасо-Бородинский монастырь находился под покровительством Российского Царствующего Дома. 26 авг. 1839 г., во время торжеств по случаю открытия памятника на батарее Раевского, Имп. Николай I посетил святую обитель. Цесаревич Александр Николаевич, будущий Имп. Александр II Освободитель, трижды бывал в монастыре,- в 1837, 39, 41 гг.,- и молился в Спасском храме. Игум. Марию дважды вызывали ко Двору для исполнения обязанностей восприемницы при Таинстве Миропомазания Высоконареченных Невест: в дек. 1840 г. – принцессы Марии Гессен-Дармштадтской, будущей Имп. Марии Александровны, супруги Имп. Александра II; и в 1848 г. – принцессы Александры Альтенбургской, Великой Княгини Александры Иосифовны, супруги Вел. Кн. Константина Николаевича.
При столь высоком положении и авторитете в высших слоях общества игум. Мария была доступна не только сестрам обители, но и крестьянам окрестных селений, которые называли ее «матерью родной». Ее можно по справедливости назвать «предтечею» знаменитых бородинских стариц – схимон. Сарры (Потемкиной, + 1911) и прп. Рахили (Коротковой, + 1928 г.) Своим богоугодным житием матушка повторила подвиг многих известных и безызвестных жен Святой Руси, которые, потеряв своих супругов, стали выше личной семейной драмы. Возлюбив небесное паче земного, матушка учила этому и своих духовных чад. Без суровых аскетических подвигов, на которые свт. Филарет ее не благословил, но только милосердием, любовью к ближним, глубочайшим сознанием своих немощей игум. Мария взошла на высокую степень христианского совершенства. Основательница монастыря блаженно скончалась 29 апреля 1852 г. Последними ее словами были: «Дайте мне видеть свет, отпустите меня…»

Ну, а теперь о Кутузове и Бородинском сражении (все-таки). Все из Википедии.
Михаи;л Илларио;нович Голени;щев Куту;зов родился 5 [16] сентября 1745 в Санкт-Петербурге.
Сын генерал-поручика Иллариона Матвеевича Голенищева-Кутузова (1717—1784) и его жены Анны Илларионовны, 1728 года рождения. Согласно архивным документам, её отцом был отставной капитан Бедринский. До недавнего времени годом рождения Кутузова было принято считать 1745 год, как это указано на его могиле. Но данные, содержащиеся в ряде формулярных списков 1769, 1785, 1791 годов и в частных письмах, указывают на возможность отнесения его рождения к 1747 году. Именно 1747 год указывается как год рождения М. И. Кутузова в его позднейших биографиях.
С семи лет Михаил обучался дома, а в июле 1759 года был отдан в Артиллерийскую и инженерную дворянскую школу, где преподавал артиллерийские науки его отец. Уже в декабре того же года Кутузов получил чин кондуктора 1-го класса с приведением к присяге и назначением жалованья. Способный юноша привлекался для обучения офицеров.
В феврале 1761 года Михаил окончил школу и, по рекомендации графа Шувалова, с чином инженер-прапорщика был оставлен при ней для обучения воспитанников математике. Через пять месяцев стал флигель-адъютантом ревельского генерал-губернатора принца Гольштейн-Бекского. Расторопно управляя канцелярией Гольштейн-Бекского, сумел быстро заслужить чин капитана в 1762 году. В том же году назначен командиром роты Астраханского пехотного полка, которым в это время командовал полковник А. В. Суворов.
С 1764 года находился в распоряжении командующего русскими войсками в Польше генерал-поручика И. И. Веймарна, командовал небольшими отрядами, действовавшими против польских конфедератов.
В 1767 году привлечён для работы в «Комиссии по составлению нового Уложения», важного правового и философского документа XVIII века, закреплявшего основы «просвещённой монархии». Видимо, Михаил Кутузов привлекался как секретарь-переводчик, так как в его аттестате записано, что он «по-французски и по-немецки говорит и переводит весьма изрядно, по латыни автора разумеет».
В 1770 году был переведён в первую армию генерал-фельдмаршала П. А. Румянцева, находившуюся на юге, и принял участие в начавшейся в 1768 году войне с Турцией.
Большое значение в формировании Кутузова как военачальника имел боевой опыт, накопленный им в период русско-турецких войн 2-й половины XVIII века под руководством полководцев П. А. Румянцева и А. В. Суворова. Во время Русско-турецкой войны 1768—1774 годов Кутузов принимал участие в сражениях при Рябой Могиле (17 (28) июня 1770), Ларге (7 (18) июля 1770) и Кагуле (21 июля (1 августа) 1770). За отличие в боях был произведён в премьер-майоры. В должности обер-квартирмейстера (начальника штаба) корпуса являлся помощником командира и за успехи в бою при Попештах в декабре 1771 года получил чин подполковника. В 1772 году произошёл случай, оказавший, по утверждению современников, большое влияние на характер Кутузова. В тесном товарищеском кругу 25-летний Кутузов позволил себе передразнить главнокомандующего Румянцева. Фельдмаршал узнал об этом, и Кутузов был отправлен переводом во 2-ю Крымскую армию под командованием князя В. М. Долгорукова. По-видимому, с того времени у него выработалась значительная сдержанность и осторожность, он научился скрывать мысли и чувства, то есть приобрёл те качества, которые стали характерными для его будущей полководческой деятельности. По другой версии, причиной перевода Кутузова во 2-ю армию были повторённые им слова Екатерины II о светлейшем князе Г. А. Потёмкине, что князь храбр не умом, а сердцем.
В июле 1774 года Гаджи-Али-Бей высадился с десантом в Алуште, однако туркам пройти вглубь Крыма не позволили. 24 июля (4 августа) 1774 года трёхтысячный русский отряд выбил турецкий десант, укрепившийся в Алуште и у деревни Шума. Кутузов, командовавший гренадерским батальоном Московского легиона, был тяжело ранен пулей, пробившей левый висок и вышедшей у правого глаза, который «искосило», но зрение сохранилось, вопреки расхожему мнению. Главнокомандующий Крымской армией генерал-аншеф В. М. Долгоруков в донесении о победе в той битве писал: … Ранены: Московского легиона подполковник Голенищев-Кутузов, приведший гренадерский свой баталион, из новых и молодых людей состоящий, до такого совершенства, что в деле с неприятелем превосходил оный старых солдат. Сей штаб-офицер получил рану пулею, которая, ударивши между глазу и виска, вышла на пролёт в том же месте на другой стороне лица. — Доклад главнокомандующего Крымской армией генерал-аншефа В. М. Долгорукова Екатерине II от 28 июля 1774 года.
По мнению главы нейрохирургических исследований в научно-исследовательском институте Barrow Neurological Institute Марка Прела, в результате полученного в Крыму ранения у Кутузова была повреждена лобная доля мозга. Спасти жизнь полковника и сохранить его зрение и разум сумел французский хирург Жан Массо, который, по словам Прела, был одним из первопроходцев нейрохирургии и применял в операциях методы, которые используются нейрохирургами и сегодня. По мнению исследователей, это ранение во многом предопределило полководческую славу Кутузова и его нестандартные способы мышления. В память об этом ранении в Крыму существует памятник — Кутузовский фонтан.
Императрица наградила Кутузова орденом Св. Георгия 4-го класса и отправила на лечение в Австрию, приняв на себя все расходы путешествия. Два года лечения Кутузов употребил на пополнение своего военного образования. Во время пребывания в Регенсбурге в 1776 году вступил в масонскую ложу «К трём ключам». По возвращении в Россию с 1776 года Кутузов вновь на военной службе. Сначала формировал части лёгкой кавалерии, в 1777 году был произведён в полковники и назначен командиром Луганского пикинёрного полка, с которым находился в Азове. В Крым переведён в 1783 году в чине бригадира с назначением командиром Мариупольского легкоконного полка.
В ноябре 1784 года получил чин генерал-майора после успешного подавления восстания в Крыму. С 1785 года был командиром им же сформированного Бугского егерского корпуса. Командуя корпусом и обучая егерей, он разработал для них новые тактические приёмы и изложил их в особой инструкции. Он прикрывал с корпусом границы вдоль Буга, когда разгорелась вторая война с Турцией в 1787 году. 1 (12) октября 1787 года участвует под командованием Суворова в сражении под Кинбурном, когда был почти полностью уничтожен 5-тысячный турецкий десант.
Летом 1788 года со своим корпусом принимал участие в осаде Очакова, где в августе вторично тяжело ранен в голову[12]. Как писал находившийся в русской армии принц де Линь — «Надобно думать, что Провидение сохраняет этого человека для чего-нибудь необыкновенного, потому что он исцелился от двух ран, из коих каждая смертельна». Михаил Илларионович выжил и в 1789 году принял отдельный корпус, с которым сражался под Каушанами (13 (24) сентября 1789), брал Аккерман (28 сентября (9 октября) 1789) и Бендеры (3 (14) ноября 1789).
11 (22) декабря 1790 года отличился при штурме и взятии Измаила, где командовал 6-й колонной, шедшей на приступ. А. В. Суворов так изложил действия генерала Кутузова в донесении: «Показывая собою личный пример храбрости и неустрашимости, он преодолел под сильным огнем неприятеля все встреченные им трудности; перескочил чрез палисад, предупредил стремление турок, быстро взлетел на вал крепости, овладел бастионом и многими батареями… Генерал Кутузов шел у меня на левом крыле; но был правою моей рукою».
После взятия Измаила Кутузова произвели в генерал-поручики, наградили Георгием 3-й степени и назначили комендантом крепости. Отразив попытки турок овладеть Измаилом, он 4 (15) июня 1791 внезапным ударом разгромил 23-тысячное войско сераскира Ахмет-паши при Бабадаге. В Мачинском сражении 28 июня (9 июля) 1791 год под командованием Н. В. Репнина Кутузов нанёс сокрушительный удар по правому флангу турецких войск. За победу под Мачином Кутузов удостоился ордена Георгия 2-й степени.
В 1792 году Кутузов, командуя корпусом, принял участие в Русско-польской войне и в следующем году был направлен чрезвычайным послом в Турцию, где решил в пользу России ряд важных вопросов и заметно улучшил российско-турецкие отношения. Находясь в Константинополе, он побывал в султанском гареме, посещение которого мужчинами каралось смертной казнью. Султан Селим III предпочёл не заметить дерзости посла могущественной Екатерины II.
По возвращении в Россию Кутузов сумел войти в доверие к всемогущему в то время фавориту П. А. Зубову. Ссылаясь на приобретённые в Турции навыки, он приходил к Зубову за час до его пробуждения, чтобы особенным образом варить для него кофе, который потом относил фавориту на виду у множества посетителей. Это сыграло, по-видимому, свою роль в назначении Кутузова в 1795 году главнокомандующим всеми сухопутными войсками, флотилией и крепостями в Финляндии, одновременно, Казанским и Вятским генерал-губернатором и директором Императорского сухопутного шляхетного кадетского корпуса.
Кутузов много сделал для улучшения подготовки офицерских кадров: он преподавал тактику, военную историю и другие дисциплины. Екатерина II ежедневно приглашала его в своё общество, он провёл с ней и последний вечер перед её кончиной.
В отличие от многих приближённых императрицы, Кутузов сумел удержаться при новом императоре Павле I и оставался при нём до последнего дня его жизни (в том числе ужинал вместе с ним накануне убийства). В 1798 году произведён в генералы от инфантерии. Успешно выполнил дипломатическую миссию в Пруссии: за два месяца пребывания в Берлине сумел привлечь её на сторону России в борьбе против Франции. 27 сентября 1799 года Павлом I назначен командующим экспедиционным корпусом в Голландии вместо генерала от инфантерии И. И. Германа, который был разбит французами при Бергене и взят в плен. Награждён орденом Святого Иоанна Иерусалимского. По пути в Голландию был отозван в Россию. В 1799—1801 годах был Литовским генерал-губернатором. 8 сентября 1800 года, в день окончания военных манёвров в окрестностях Гатчины, император Павел I лично вручил Кутузову Орден Святого Андрея Первозванного. По воцарении Александра I был назначен Санкт-Петербургским и Выборгским военным губернатором, а также управляющим гражданской частью в указанных губерниях и инспектором Финляндской инспекции.
В 1802 году, попав в опалу к царю Александру I, Кутузов был снят со своих должностей и отправлен жить в своём поместье в Горошках (ныне Хорошев, Украина, Житомирская область), продолжая числиться на действительной военной службе шефом Псковского мушкетёрского полка.
В 1804 году Россия вошла в коалицию для борьбы с Наполеоном, и в 1805 году русское правительство послало в Австрию две армии; главнокомандующим одной из них был назначен Кутузов. В августе 1805 года 50-тысячная русская армия под его командованием двинулась в Австрию. Не успевшая соединиться с русскими войсками австрийская армия была разгромлена Наполеоном в октябре 1805 года под Ульмом. Армия Кутузова оказалась один на один с противником, обладавшим значительным превосходством в силах.
Сохраняя войска, Кутузов в октябре 1805 года совершил отступательный марш-манёвр протяжённостью в 425 км от Браунау к Ольмюцу и, задержав И. Мюрата под Амштеттеном (24 октября (5 ноября) 1805) и, отразив атаки корпуса Э. Мортье под Кремсом (30 октября (11 ноября) 1805), вывел свои войска из-под угрозы окружения. От Ольмюца (ныне Оломоуц) Кутузов предлагал отвести армию к русской границе, чтобы, после подхода русского подкрепления и австрийской армии из Северной Италии, перейти в контрнаступление.
Вопреки мнению Кутузова и по настоянию императоров Александра I и австрийского Франца II, воодушевлённых хотя и небольшим, но всё-таки численным превосходством над французами, союзные армии перешли в наступление. 20 ноября (2 декабря) 1805 года произошло Аустерлицкое сражение, окончившееся сокрушительным поражением русских и австрийцев. Кутузов был ранен осколком в щёку, а также потерял своего зятя, графа Тизенгаузена. Александр I прилюдно не винил Кутузова и даже наградил его в феврале 1806 орденом Св. Владимира 1-й степени. Но он не простил ему поражения, полагая, что Кутузов тем самым поставил на место царя. В письме сестре от 18 сентября 1812 года Александр I, высказывая своё отношение к полководцу, отметил: «по воспоминанию, произошло при Аустерлице из-за лживого характера Кутузова».
В сентябре 1806 Кутузов был назначен Киевским военным губернатором. В марте 1809 был направлен командиром корпуса в Дунайскую армию. Однако, ввиду возникших разногласий по вопросам дальнейшего ведения войны с главнокомандующим генерал-фельдмаршалом А. А. Прозоровским, в июле Кутузова назначили Литовским генерал-губернатором. В 1811 году, когда война с Турцией зашла в тупик, а внешнеполитическая обстановка требовала эффективных действий, Александр I назначил Кутузова главнокомандующим Дунайской армией вместо умершего Каменского. В первых числах апреля 1811 Кутузов прибыл в Бухарест и принял командование армией, ослабленной отзывом дивизий на защиту западной границы. Он нашёл на всем пространстве завоёванных земель менее тридцати тысяч войск, с которыми должен был разбить сто тысяч турок, расположенных в Балканских горах.
В Рущукском сражении 22 июня (4 июля) 1811 года (15—20 тысяч русских войск против 60 тысяч турок) он нанёс противнику сокрушительное поражение, положившее начало разгрому турецкой армии. Кутузов отвёл свою армию на левый берег Дуная, заставив противника в преследовании оторваться от своих баз. Он блокировал переправившуюся через Дунай под Слободзеей часть турецкой армии, а сам в начале октября послал корпус генерала Маркова через Дунай, чтобы тот напал на оставшихся на южном берегу турок. Марков обрушился на неприятельскую базу, овладел ею и взял под обстрел захваченных турецких пушек главный лагерь великого визиря Ахмеда-ага за рекой. Скоро в окружённом лагере начались голод и болезни. Ахмед-ага скрытно покинул армию, оставив вместо себя пашу Чабан-оглу. Ещё до капитуляции турок именным Высочайшим указом, от 29 октября (10 ноября) 1811 года главнокомандующий Дунайской армией, генерал от инфантерии Михаил Илларионович Голенищев-Кутузов был возведён, с нисходящим его потомством, в графское Российской империи достоинство. 23 ноября (5 декабря) 1811 года Чабан-оглу сдал графу Голенищеву-Кутузову 35-тысячную армию с 56 орудиями. Турция была вынуждена вступить в переговоры о мире.
Стягивая к русским границам свои корпуса, Наполеон рассчитывал, что союз с султаном, который он заключил весной 1812 года, скуёт силы русских на юге. Но 16 (28) мая 1812 в Бухаресте Кутузов заключил мир, по которому Бессарабия с частью Молдавии переходила к России (Бухарестский мирный договор 1812 года). Это была крупная военная и дипломатическая победа России, сместившая в лучшую для неё сторону стратегическую обстановку к началу Отечественной войны. По заключении мира Дунайскую армию возглавил адмирал Чичагов, а Кутузов был отозван в Санкт-Петербург, где по решению чрезвычайного комитета министров был назначен командующим войсками для обороны Петербурга.
В самом начале Отечественной войны 1812 года Кутузов прибыл в Санкт-Петербург из Бухареста. Уже 16 июля он был заочно избран начальником Московского ополчения, а на следующий день — начальником Санкт-Петербургского ополчения (новость из Москвы в северную столицу ещё не поступила). Кутузов согласился принять командование над Санкт-Петербургским ополчением, был утверждён в этой должности императором и немедленно приступил к формированию ополчения. В Москву он позднее сообщил о своём отказе от должности и начальником Московского ополчения 2 августа был избран генерал И. И. Морков. Вскоре, 31 июля, император назначил Кутузова командующим над всеми войсками в Санкт-Петербурге, Кронштадте и Финляндии «не исключая и морских», а 2 августа также назначил его членом Государственного совета.
На первом этапе Отечественной войны 1-я и 2-я Западные русские армии отступали под натиском превосходящих сил Наполеона. Неудачный ход войны побуждал дворянство требовать назначения командующего, который бы пользовался доверием в обществе. Ещё до оставления русскими войсками Смоленска, Александр I назначил специальный комитет, повелев ему предоставить кандидатуру на должность главнокомандующего действующими армиями. 5 (17) августа 1812 года после многочасового обсуждения комитет единогласно рекомендовал императору на эту должность М. И. Кутузова. На следующий день Александр I назначил генерала от инфантерии князя М. И. Кутузова главнокомандующим всеми русскими армиями и ополчениями. За 10 дней до назначения именным Высочайшим указом, от 29 июля (10 августа) 1812 года граф Михаил Илларионович Голенищев-Кутузов был возведён, с нисходящим его потомством, в княжеское Российской империи достоинство, с титулом светлости.
Назначение Кутузова вызвало патриотический подъём в народе и в армии. Сам Кутузов, как и в 1805 году, не был настроен на безоглядные сражения с Наполеоном. Так, по одному свидетельству, он сказал: «Мы Наполеона не победим. Мы его обманем.»
17 (29) августа Кутузов принял армию от Барклая-де-Толли в селе Царёво-Займище Смоленской губернии. Значительное превосходство противника в силах и отсутствие резервов вынуждали Кутузова отступать вглубь страны, что напоминало стратегию его предшественника.
Получив незначительные подкрепления, Кутузов под давлением генералитета и общественного мнения решил всё-таки дать Наполеону генеральное сражение.
Расстановка сил к началу битвы. Численность войск.
Общая численность русской армии определяется в 112—154 тысяч человек:
- историк Богданович: 103 тысячи регулярных войск (72 тыс. пехоты, 17 тыс. кавалерии, 14 тыс. артиллеристов), 7 тыс. казаков и 10 тыс. ратников ополчения, при 640 орудиях. Итого 120 тыс. человек.
- из мемуаров генерала Толя: 95 тыс. регулярных войск, 7 тыс. казаков и 10 тыс. ратников ополчения. Всего под ружьём 112 тыс. человек, «при сей армии 640 орудий артиллерии».
- доктор исторических наук Троицкий Н.А : 115302 регулярных войск, 11 тыс. казаков и 28,5 тыс. ополчения, при 640 орудиях. Общая численность русской армии на Бородинском поле: 154,8 тыс. человек.
Численность французской армии оценивается около 138 тыс. солдат при 587 орудиях:
- Согласно данным маркиза Шамбре, перекличка, проведённая 21 августа (2 сентября), показала наличие в составе французской армии 133 815 строевых чинов (за некоторых отставших солдат их товарищи отозвались «заочно», рассчитывая, что те догонят армию). Однако это число не учитывает 1500 сабель кавалерийской бригады дивизионного генерала Пажоля, подошедших позже, и 3 тыс. строевых чинов главной квартиры.
Кроме того, учёт в составе русской армии ополченцев подразумевает добавление к регулярной французской армии многочисленных некомбатантов (15 тыс.), присутствовавших во французском лагере и по боеспособности соответствовавших русским ополченцам. То есть численность французской армии также возрастает. Подобно русским ополченцам, французские некомбатанты выполняли вспомогательные функции — выносили раненых, разносили воду и прочее.
Для военной истории важно проведение различия между общей численностью армии на поле боя и войсками, которые были введены в бой. Однако по соотношению сил, принявших непосредственное участие в сражении 26 августа (7 сентября) 1812 года, французская армия также имела численный перевес. Согласно энциклопедии «Отечественная война 1812 года», в конце сражения у Наполеона оставалось в резерве 18 тыс., а у Кутузова 8—9 тыс. регулярных войск (в частности, гвардейские Преображенский и Семёновский полки). В то же время Кутузов говорил, что русские ввели в бой «всё до последнего резерва, даже к вечеру и гвардию», «все резервы уже в деле».
Если оценивать качественный состав двух армий, то можно обратиться к мнению участника событий маркиза Шамбре, который отмечал, что французская армия имела превосходство, так как её пехота состояла в основном из опытных солдат, тогда как у русских было много новобранцев. Кроме того, преимущество французам давало значительное превосходство в тяжёлой кавалерии.
Замысел главнокомандующего русской армией Кутузова состоял в том, чтобы в ходе оборонительных действий нанести французским войскам как можно больше потерь, изменить соотношение сил, сохранить русские войска для дальнейших сражений и для полного разгрома французской армии. В соответствии с этим замыслом был построен боевой порядок русских войск.
Позиция, выбранная Кутузовым, выглядела как прямая линия, идущая от Шевардинского редута на левом фланге через большую батарею на Красном холме, названную позднее батареей Раевского, село Бородино в центре, к деревне Маслово на правом фланге.

Шевардинский бой.
Накануне главного сражения, ранним утром 24 августа (5 сентября), русский арьергард под командованием генерал-лейтенанта Коновницына, находившийся у Колоцкого монастыря в 8 км к западу от расположения главных сил, был атакован авангардом противника. Завязался упорный бой, продолжавшийся несколько часов. После того, как было получено известие об обходном движении противника, Коновницын отвёл войска за реку Колочу и присоединился к корпусам, занимавшим позицию в районе деревни Шевардино.
Около Шевардинского редута был размещён отряд генерал-лейтенанта Горчакова. Всего под командованием Горчакова находилось 11 тысяч человек и 46 орудий. Для прикрытия Старой Смоленской дороги остались 6 казачьих полков генерал-майора Карпова.
Великая армия Наполеона подходила к Бородину тремя колоннами. Основные силы: 3 кавалерийских корпуса маршала Мюрата, пехотные корпуса маршалов Даву, Нея, дивизионного генерала Жюно и гвардия — двигались по Новой Смоленской дороге. Севернее их наступали пехотный корпус вице-короля Италии Евгения Богарне и кавалерийский корпус дивизионного генерала Груши. По Старой Смоленской дороге приближался корпус дивизионного генерала Понятовского. Против защитников укрепления было направлено 35 тысяч пехоты и кавалерии, 180 орудий.
Неприятель, охватывая Шевардинский редут с севера и юга, пытался окружить войска генерал-лейтенанта Горчакова. Французы дважды врывались в редут, и каждый раз пехота генерал-лейтенанта Неверовского выбивала их. На Бородинское поле спускались сумерки, когда противнику ещё раз удалось овладеть редутом и ворваться в деревню Шевардино, русские резервы из 2-й гренадерской и 2-й сводно-гренадерской дивизий отбили редут. Бой постепенно ослабел и, наконец, прекратился. Главнокомандующий русской армией Кутузов приказал генерал-лейтенанту Горчакову отвести войска к главным силам за Семёновский овраг.
Весь день 25 августа (6 сентября) войска обеих сторон готовились к предстоящему сражению. Шевардинский бой дал возможность русским войскам выиграть время для завершения оборонительных работ на бородинской позиции, позволил уточнить группировку сил французских войск и направление их главного удара. Оставив Шевардинский редут, 2-я армия отогнула левый фланг за реку Каменку, и боевой порядок армии принял форму тупого угла. Оба фланга русской позиции занимали по 4 км, но были неравнозначны. Правый фланг образовывала 1-я армия генерала от инфантерии Барклая-де-Толли в составе 3 пехотных, 3 кавалерийских корпусов и резервов (76 тысяч человек, 480 орудий), фронт его позиции прикрывала река Колоча. Левый фланг образовывала меньшая по численности 2-я армия генерала от инфантерии Багратиона (34 тысячи человек, 156 орудий). Кроме того, левый фланг не имел таких сильных естественных препятствий перед фронтом, как правый.
После потери 24 августа (5 сентября) Шевардинского редута позиция левого фланга стала ещё более уязвимой и опиралась только на 3 недостроенных флеши. Таким образом, в центре и на правом крыле русской позиции Кутузов разместил 4 пехотных корпуса из 7, а также 3 кавалерийских корпуса и казачий корпус Платова. По замыслу Кутузова, такая мощная группировка войск надёжно прикрывала московское направление и одновременно позволяла при необходимости наносить удары во фланг и тыл французских войск. Боевой порядок русской армии был глубоким и позволял осуществлять широкие манёвры силами на поле сражения. Первую линию боевого порядка русских войск составляли пехотные корпуса, вторую линию — кавалерийские корпуса, а третью — резервы. Кутузов высоко оценивал роль резервов, указав в диспозиции на сражение: «Резервы должны быть оберегаемы сколь можно долее, ибо тот генерал, который сохранит ещё резерв, не побеждён».
Император Наполеон, обнаружив на рекогносцировке 25 августа (6 сентября) слабость левого фланга русской армии, решил нанести по нему главный удар. Сообразно с этим он разработал план сражения. Прежде всего ставилась задача овладеть левым берегом реки Колочи, для чего следовало захватить село Бородино в центре русской позиции. Этот манёвр, по мнению Наполеона, должен был отвлечь внимание русских от направления главного удара. Затем перевести основные силы французского войска на правый берег Колочи и, опираясь на Бородино, ставшее как бы осью захода, оттеснить правым крылом армию Кутузова в угол, образуемый слиянием Колочи с Москвой-рекой, и уничтожить.
Для выполнения поставленной задачи Наполеон вечером 25 августа (6 сентября) стал концентрировать основные силы (до 95 тысяч) в районе Шевардинского редута. Общая численность французских войск перед фронтом 2-й армии достигала 115 тысяч. Для отвлекающих действий в ходе сражения в центре и против правого фланга Наполеон выделял не более 20 тысяч солдат.
Наполеон понимал, что охват русских войск с флангов затруднён, поэтому вынужден был прибегнуть к фронтальной атаке с целью прорвать оборону русской армии на относительно узком участке у Багратионовых флешей, выйти в тыл русским войскам, прижать их к Москве-реке, уничтожить их и открыть себе путь к Москве. На направлении главного удара на участке от батареи Раевского до Багратионовых флешей, который имел протяжённость 2,5 километра, была сосредоточена основная масса французских войск: корпуса маршалов Даву, Нея, Мюрата, дивизионного генерала Жюно, а также гвардия. Чтобы отвлечь внимание русских войск, французы планировали осуществить вспомогательные удары на Утицу и Бородино. Французская армия имела глубокое построение своего боевого порядка, что позволяло ей наращивать ударную силу из глубины.
Источники указывают на особый замысел Кутузова, который заставил Наполеона атаковать именно левый фланг. Задачей Кутузова было определить для левого фланга то необходимое число войск, которое позволило бы предотвратить прорыв его позиций. Историк Тарле приводит точные слова Кутузова: «Когда неприятель… употребит в дело последние резервы свои на левый фланг Багратиона, то я пущу ему скрытое войско во фланг и тыл».
В ночь на 26 августа (7 сентября) 1812 года, основываясь на данных, полученных в ходе Шевардинского боя, Кутузов принял решение усилить левый фланг российских войск, для чего приказал перевести из резерва и передать командующему 2-й армии Багратиону 3-й пехотный корпус генерал-лейтенанта Тучкова 1-го, а также артиллерийский резерв из 168 орудий, разместив его около Псарёва. По замыслу Кутузова, 3-й корпус должен был быть готовым действовать во фланг и тыл французских войск. Однако начальник штаба Кутузова генерал Беннигсен вывел 3-й корпус из засады и разместил его фронтом к французским войскам, что не соответствовало плану Кутузова. Действия Беннигсена оправдываются его намерением следовать формальному плану битвы.
Перегруппировка части русских сил на левый фланг уменьшила диспропорцию сил и превратила фланговую атаку, ведущую по замыслу Наполеона к стремительному разгрому русской армии, в кровопролитное фронтальное сражение.

Начало битвы.
В пять часов тридцать минут утра 26 августа (7 сентября) 1812 года более 100 французских орудий начали артиллерийский обстрел позиций левого фланга. Одновременно с началом обстрела на центр русской позиции, село Бородино, под прикрытием утреннего тумана в отвлекающую атаку двинулась дивизия генерала Дельзона из корпуса вице-короля Италии Евгения Богарне. Село оборонял лейб-гвардии Егерский полк под командованием полковника Бистрома. Около часа егеря отбивались от четырёхкратно превосходящего противника, однако под угрозой обхода с фланга вынуждены были по мосту отступить за реку Колочу. 106-й линейный полк французов, ободрённый занятием села Бородино, вслед за егерями перешёл через реку. Но гвардейские егеря, получив подкрепление, отразили все попытки неприятеля прорвать здесь оборону русских:
«Французы, ободренные занятием Бородина, бросились вслед за егерями и почти вместе с ними перешли реку, но гвардейские егери, подкрепленные пришедшими с полковником Манахтиным полками и егерской бригадой 24-й дивизии под командой полковника Вуича, вдруг обратились на неприятеля и соединенно с пришедшими к ним на помощь ударили в штыки, и все находившиеся на нашем берегу французы были жертвою дерзкого их предприятия. Мост на реке Колоче совершенно был истреблен, несмотря на сильной неприятельской огонь, и французы в течение целого дня не осмеливались уже делать покушения к переправе и довольствовались перестрелкою с нашими егерями».
Багратионовы флеши.
Флеши накануне сражения были заняты 2-й сводно-гренадерской дивизией под командованием генерала Воронцова. В шестом часу утра после непродолжительной перестрелки началась атака французов на Багратионовы флеши. В первой атаке дивизии генералов Дессе и Компана из корпуса Даву, преодолев сопротивление егерей, пробились через Утицкий лес, но, едва начав строиться на опушке напротив самой южной флеши, попали под картечный огонь и были опрокинуты.
В восьмом часу утра Даву повторил атаку и захватил южную флешь. Багратион на помощь 2-й сводно-гренадерской дивизии направил 27-ю пехотную дивизию генерала Неверовского, а также Ахтырских гусар и Новороссийских драгун для удара во фланг. Французы оставили флеши, понеся при этом большие потери. Были ранены оба дивизионных генерала Дессе и Компан, при падении с убитого коня контужен командующий 1-м корпусом маршал Даву, ранены практически все бригадные командиры.
Для третьей атаки Наполеон усилил атакующие силы ещё тремя пехотными дивизиями из корпуса маршала Нея, тремя кавалерийскими корпусами маршала Мюрата и артиллерией, доведя её численность до 160 орудий.
Багратион, определив направление главного удара, выбранного Наполеоном, приказал генералу Раевскому, занимавшему центральную батарею, немедленно передвинуть к флешам всю вторую линию войск его 7-го пехотного корпуса, а генералу Тучкову 1-му — направить защитникам флешей 3-ю пехотную дивизию генерала Коновницына. Одновременно в ответ на требование подкреплений Кутузов направил к Багратиону из резерва лейб-гвардии Литовский и Измайловский полки, 1-ю сводно-гренадерскую дивизию, семь полков 3-го кавалерийского корпуса и 1-ю кирасирскую дивизию. С крайнего правого на левый фланг по приказу командующего 1-й армией начал перемещение 2-й пехотный корпус генерал-лейтенанта Багговута.
После сильной артиллерийской подготовки французам удалось ворваться в южную флешь и в промежутки между флешами. В штыковом бою были ранены и унесены с поля боя командиры дивизий, генералы Неверовский (27-я пехотная) и Воронцов (2-я сводно-гренадерская). Французы были контратакованы тремя кирасирскими полками, причём маршал Мюрат чуть не попал русским кирасирам в плен, едва успев скрыться в рядах вюртембергской пехоты. Отдельные части французов вынуждены были отойти, но кирасиры, не поддержанные пехотой, были контратакованы французской кавалерией и отбиты. Около 10 часов утра флеши остались в руках французов.
Контратака подоспевшей 3-й пехотной дивизии Коновницына исправила положение. При этом погиб генерал-майор Тучков 4-й, возглавивший атаку Ревельского и Муромского полков. Примерно в это же время через Утицкий лес в тыл флешей пробился французский 8-й Вестфальский корпус дивизионного генерала Жюно. Положение спасла 1-я конная батарея капитана Захарова, которая в это время направлялась в район флешей. Захаров, увидев угрозу флешам с тыла, спешно развернул орудия и открыл огонь по врагу, строившемуся к атаке. Подоспевшие четыре пехотных полка 2-го корпуса Багговута оттеснили в Утицкий лес корпус Жюно, нанеся ему ощутимые потери. Некоторые русские историки утверждают, что при повторном наступлении корпус Жюно был разгромлен в рукопашном бою, однако вестфальские и французские источники полностью это опровергают. По воспоминаниям непосредственных участников, 8-й корпус Жюно участвовал в сражении до самого вечера.
К четвёртой атаке в 11-м часу утра Наполеон сконцентрировал против флешей около 45 тысяч пехоты и кавалерии и почти 400 орудий. Эту решающую атаку в русской историографии иногда называют восьмой, считая действия корпуса Жюно как шестую и седьмую атаки. Багратион, видя, что артиллерия флешей не может остановить движение французских колонн, возглавил всеобщую контратаку левого крыла (остатки 2-й сводно-гренадерской, 27-й пехотной, 3-й пехотной, части правого фланга 4-го корпуса и другие разрозненные части, в том числе артиллерии), общая численность войск которого составляла приблизительно лишь 20 тысяч человек. Натиск первых рядов русских был остановлен, и завязался жестокий рукопашный бой, продолжавшийся более часа. Перевес склонялся на сторону русских войск, но во время перехода в контратаку раненый осколком ядра в бедро Багратион упал с лошади и был вывезен с поля битвы. Весть о ранении Багратиона мгновенно пронеслась по рядам русских войск и оказала огромное воздействие на русских солдат. Русские войска стали отступать.
Генерал Коновницын принял командование 2-й армией и вынужден был окончательно оставить флеши за французами. Остатки войск, почти потерявшие управление, были отведены им на новый оборонительный рубеж за Семёновским оврагом, по которому протекал одноимённый ручей. На той же стороне оврага находились нетронутые резервы — лейб-гвардии Литовский и Измайловский полки. Русские батареи в 300 орудий держали под обстрелом весь Семёновский ручей. Французы, увидев сплошную стену русских, не решились атаковать с ходу.
Направление главного удара французов сместилось с левого фланга в центр, на батарею Раевского. В то же время Наполеон не прекратил атаку левого фланга русской армии. Южнее села Семёновского выдвигался кавалерийский корпус Нансути, севернее Латур-Мобура, в то время как с фронта на Семёновское бросилась пехотная дивизия генерала Фриана. В это время Кутузов назначил командира 6-го корпуса генерала от инфантерии Дохтурова начальником войск всего левого фланга вместо генерал-лейтенанта Коновницына. Лейб-гвардия выстроилась в каре и в течение нескольких часов отбивала атаки «железных всадников» Наполеона (кирасир из корпуса Нансути). На помощь гвардии были посланы на юге кирасирская дивизия Дуки, на севере кирасирская бригада Бороздина и 4-й кавалерийский корпус Сиверса. Кровопролитное сражение с кавалерией Латур-Мобура завершилась отходом французских кирасир, отброшенных за овраг Семёновского ручья.
Русские войска так и не были полностью выбиты из Семёновского до конца сражения.
Бой за Утицкий курган.
Накануне сражения 25 августа (6 сентября) по приказу Кутузова в район Старой Смоленской дороги был направлен 3-й пехотный корпус генерала Тучкова 1-го и до 10 тысяч ратников Московского и Смоленского ополчений. В этот же день к войскам присоединились ещё 2 казачьих полка Карпова. Для связи с флешами в Утицком лесу заняли позицию егерские полки генерал-майора Шаховского. По замыслу Кутузова, корпус Тучкова должен был внезапно из засады атаковать фланг и тыл неприятеля, ведущего бой за Багратионовы флеши. Однако ранним утром начальник штаба Беннигсен выдвинул отряд Тучкова из засады. 26 августа (7 сентября) 5-й корпус французской армии, состоявший из поляков под командованием генерала Понятовского, двинулся в обход левого фланга русской позиции. Войска встретились перед Утицей около 8 часов утра, в тот момент, когда генерал Тучков 1-й по приказу Багратиона уже отправил в его распоряжение дивизию Коновницына. Неприятель, выйдя из леса и оттеснив русских егерей от деревни Утицы, оказался на высотах. Установив на них 24 орудия, противник открыл ураганный огонь. Тучков 1-й вынужден был отойти к Утицкому кургану — более выгодному для себя рубежу. Попытки Понятовского продвинуться и захватить курган успеха не имели.
Около 11 утра Понятовский, получив слева поддержку от 8-го пехотного корпуса Жюно, сосредоточил огонь из 40 орудий против Утицкого кургана и захватил его штурмом. Это дало ему возможность действовать в обход русской позиции. Тучков 1-й, стремясь ликвидировать опасность, принял решительные меры к возвращению кургана. Он лично организовал контратаку во главе полка Павловских гренадер. Курган был возвращён, но сам генерал-лейтенант Тучков 1-й получил смертельную рану. Его заменил генерал-лейтенант Багговут, командир 2-го пехотного корпуса. Багговут оставил Утицкий курган лишь после того, как защитники Багратионовых флешей отошли за Семёновский овраг, что сделало его позицию уязвимой для фланговых атак. Он отступил к новой линии 2-й армии.
В критический момент сражения Кутузов принял решение о рейде конницы генералов Уварова и Платова в тыл и фланг противника. К 12 часам дня 1-й кавалерийский корпус Уварова (28 эскадронов, 12 орудий, всего 2500 всадников) и казаки Платова (8 полков) переправились через реку Колочу в районе деревни Малой. Авангард корпуса Уварова под командой генерала А. М. Всеволожского атаковал французский пехотный полк и итальянскую кавалерийскую бригаду генерала Орнано в районе переправы через реку Войну у села Беззубово. Платов переправился через реку Войну севернее и, зайдя в тыл, вынудил противника сменить позицию.
Одновременный удар Уварова и Платова вызвал замешательство в стане противника и заставил оттянуть на левый фланг войска, которые штурмовали батарею Раевского на Курганной высоте. Вице-король Италии Евгений Богарне с Итальянской гвардией и корпусом Груши были направлены Наполеоном против новой угрозы. Уваров и Платов к 4-м часам дня вернулись к русской армии.
Рейд Уварова и Платова, возможно, задержал на 2 часа решающую атаку противника, что позволило перегруппировать русские войска. Именно из-за этого рейда, по мнению ряда исследователей, Наполеон не решился отправить в бой свою гвардию. Кавалерийская диверсия, хотя и не нанесла особенного ущерба французам, вызвала у Наполеона чувство неуверенности в безопасности собственных тылов.
«Тем, кто находился в Бородинском сражении, конечно, памятна та минута, когда по всей линии неприятеля уменьшилось упорство атак, и нам… можно было свободней вздохнуть», — писал военный историк, генерал Михайловский-Данилевский.
Батарея Раевского.
Высокий курган, находившийся в центре русской позиции, господствовал над окружающей местностью. На нём была установлена батарея, располагавшая к началу боя 18 орудиями. Оборона батареи возлагалась на 7-й пехотный корпус генерал-лейтенанта Раевского. Около 9 часов утра, в разгар боя за Багратионовы флеши, французы начали первую атаку на батарею силами 4-го корпуса вице-короля Италии Евгения Богарне, а также дивизиями генералов Морана и Жерара из 1-го корпуса маршала Даву. Воздействием на центр русской армии Наполеон рассчитывал затруднить переброску войск с правого крыла русской армии на Багратионовы флеши и тем обеспечить своим главным силам быстрый разгром левого крыла русской армии. К моменту атаки вся вторая линия войск генерал-лейтенанта Раевского по приказу генерала от инфантерии Багратиона была снята на защиту флешей. Несмотря на это, атака была отражена артиллерийским огнём.
Почти сразу же вице-король Италии Евгений Богарне повторно атаковал курган. Главнокомандующий русской армией Кутузов в этот момент ввёл в бой за батарею Раевского весь конно-артиллерийский резерв в количестве 60 орудий и часть лёгкой артиллерии 1-й армии. Однако, несмотря на плотный артиллерийский огонь, французы 30-го полка бригадного генерала Бонами сумели ворваться в редут.
В этот момент около Курганной высоты оказались начальник штаба 1-й армии Ермолов и начальник артиллерии Кутайсов, следовавшие по приказу Кутузова на левый фланг. Возглавив батальон Уфимского пехотного полка и присоединив к нему 18-й егерский полк, Ермолов и Кутайсов ударили в штыки прямо на редут. Одновременно с флангов ударили полки 26-й пехотной дивизии генерал-майора Паскевича и 12-й пехотной дивизии генерал-майора Васильчикова. Редут был отбит, а бригадный генерал Бонами был взят в плен. Из всего французского полка численностью 4100 человек под командованием Бонами в строю осталось только около 300 солдат. В бою за батарею погиб генерал-майор артиллерии Кутайсов.
«Несмотря на крутизну восхода, приказал я егерским полкам и 3-му баталиону Уфимского полка атаковать штыками, любимым оружием русского солдата. Бой яростный и ужасный не продолжался более получаса: сопротивление встречено отчаянное, возвышение отнято, орудия возвращены. Израненный штыками бригадный генерал Бонами получил пощаду [взят в плен], пленных не было ни одного. Урон со стороны нашей весьма велик и далеко несоизмерим численности атаковавших баталионов.» -  начальник штаба 1-й армии Ермолов.
В целом, при первой атаке на курганную батарею французским силам не хватило численного превосходства (предположительно не более 18 тыс. пехоты против 15—18 тыс. пехоты и 1,5 тыс. кавалерии русских). При этом атака Богарне не была эффективно скоординирована с атаками маршалов Нея и Даву, в то время как русским военачальникам скоординированными действиями удалось организовать успешную контратаку. Кутузов, заметив совершенное изнеможение корпуса Раевского, отвёл его войска во вторую линию. Барклай-де-Толли для обороны батареи направил туда 24-ю пехотную дивизию генерал-майора Лихачёва.
После падения Багратионовых флешей Наполеон отказался от развития наступления против левого крыла русской армии. Первоначальный план прорыва обороны на этом крыле с целью выхода в тыл главным силам русской армии лишился смысла, так как значительная часть этих войск вышла из строя в боях за сами флеши, в то время как оборона на левом крыле, несмотря на потерю флешей, оставалась несокрушённой. Обратив внимание на то, что обстановка в центре русских войск ухудшилась, Наполеон решил перенаправить силы на батарею Раевского. Однако очередная атака была задержана на 2 часа, так как в это время в тылу французов появилась русская конница и казаки генералов Уварова и Платова.
Воспользовавшись передышкой, Кутузов передвинул с правого фланга к центру 4-й пехотный корпус генерал-лейтенанта Остермана-Толстого и 2-й кавалерийский корпус генерал-майора Корфа. Наполеон приказал усилить огонь по пехоте 4-го корпуса. По воспоминаниям очевидцев, русские двигались как машины, смыкая на ходу ряды. Путь 4-го корпуса можно было проследить по следу из тел убитых.
Генерал Милорадович, командующий центром русских войск, приказал адъютанту Бибикову отыскать Евгения Вюртембергского и передать, чтобы тот ехал к Милорадовичу. Бибиков разыскал Евгения, но из-за грохота канонады слов не было слышно, и адъютант махнул рукой, указывая нахождение Милорадовича. В этот момент пролетавшее ядро оторвало у него руку. Бибиков, падая с лошади, снова указал другой рукой направление. - По воспоминаниям командира 4-й пехотной дивизии,генерала Евгения Вюртембергского.
Войска генерал-лейтенанта Остермана-Толстого примкнули левым флангом к Семёновскому и Преображенскому гвардейским полкам, находившимся южнее батареи. За ними расположились кавалеристы 2-го корпуса и подошедшие Кавалергардский и Конный гвардейские полки. Ещё в начале сражения под Бородином Наполеон считал захват курганной батареи лишь одним из элементов своей главной атаки, но уже в ходе сражения эта батарея стала главным центром его атаки и к 2 часам дня Наполеон смог добиться эффективного взаимодействия своих войск против неё.
Около 3 часов дня французы открыли перекрёстный огонь с фронта и флешей из 150 орудий по батарее Раевского и начали атаку. Для атаки против 24-й дивизии были сосредоточены 34 кавалерийских полка. Первым пошёл в атаку 2-й кавалерийский корпус под командованием дивизионного генерала Огюста Коленкура (командир корпуса дивизионный генерал Монбрен к этому времени был убит). Коленкур прорвался сквозь адский огонь, обошёл слева Курганную высоту и кинулся на батарею Раевского. Встреченные с фронта, флангов и тыла упорным огнём оборонявшихся, кирасиры были отброшены с огромными потерями (батарея Раевского за эти потери получила от французов прозвище «могила французской кавалерии»). Генерал Огюст Коленкур, как и многие его соратники, нашёл смерть на склонах кургана. Тем временем войска вице-короля Италии Евгения Богарне, воспользовавшись атакой Коленкура, сковавшей действия 24-й дивизии, ворвались на батарею с фронта и фланга. На батарее произошёл кровопролитнейший бой. Генерал-лейтенант Остерман-Толстой во время рукопашной был ранен пулей в плечо, но остался в строю. Израненный генерал Лихачёв был взят в плен. В 4-м часу дня батарея Раевского пала.
Получив известие о падении батареи Раевского, Наполеон двинулся к центру русской армии и пришёл к выводу, что её центр, несмотря на отступление и вопреки уверениям свиты, не поколеблен. После этого он ответил отказом на просьбы ввести в сражение гвардию. Наступление французов на центр русской армии прекратилось. Несмотря на захват курганной батареи, полковник Л.-Ф. Лежен, описывая настроение Генерального штаба Великой армии, позднее писал: «Мы не были удовлетворены, и наши суждения были весьма критическими».
По состоянию на 18 часов русская армия по-прежнему прочно располагалась на бородинской позиции, а французским войскам ни на одном из направлений не удалось достигнуть решительного успеха. Наполеон, считавший, что «генерал, который не будет сохранять свежие войска к следующему за сражением дню, будет почти всегда бит», так и не ввёл в сражение свою гвардию. Наполеон, как правило, вводил в сражение гвардию в самый последний момент, когда победа была подготовлена другими его войсками и когда нужно было нанести по неприятелю последний решительный удар. Однако, оценивая обстановку к концу Бородинского сражения, Наполеон не видел признаков победы, поэтому не пошёл на риск ввода в бой своего последнего резерва.

Завершение битвы.
После занятия французскими войсками батареи Раевского битва стала затихать. На левом фланге дивизионный генерал Понятовский проводил безрезультатные атаки против 2-й армии под командованием генерала Дохтурова (командующий 2-й армии генерал Багратион был к тому времени тяжело ранен). В центре и на правом фланге дело ограничивалось артиллерийской перестрелкой до 7 часов вечера. Донесения Кутузову утверждали, что Наполеон отступил, выведя войска с захваченных позиций. Отойдя к Горкам (где оставалось ещё одно укрепление), русские начали готовиться к новому сражению. Однако в 12 часов ночи прибыл приказ Кутузова, отменявший приготовления к бою, намеченному на следующий день. Главнокомандующий русской армией решил отвести армию за Можайск с тем, чтобы восполнить людские потери и лучше подготовиться к новым сражениям. Наполеон, столкнувшийся со стойкостью противника, был в подавленном и тревожном расположении духа, как о том свидетельствует его адъютант Арман Коленкур (брат погибшего генерала Огюста Коленкура):
«Император много раз повторял, что он не может понять, каким образом редуты и позиции, которые были захвачены с такой отвагой и которые мы так упорно защищали, дали нам лишь небольшое число пленных. Он много раз спрашивал у офицеров, прибывших с донесениями, где пленные, которых должны были взять. Он посылал даже в соответствующие пункты удостовериться, не были ли взяты ещё другие пленные. Эти успехи без пленных, без трофеев не удовлетворяли его… Неприятель унёс подавляющее большинство своих раненых, и нам достались только те пленные, о которых я уже говорил, 12 орудий редута… и три или четыре других, взятых при первых атаках».
Оценки русских потерь
Численность потерь русской армии неоднократно пересматривалась историками. Разные источники дают разные числа:
- согласно 18-му бюллетеню Великой Армии (от 10 сентября 1812 г.), 12—13 тысяч убитых, 5 тысяч пленных, 40 генералов убито, ранено или попало в плен, 60 захваченных орудий. Общие потери оценены приблизительно в 40—50 тысяч;
- Ф. Сегюр, находившийся при штабе Наполеона, приводит совсем другие данные о трофеях: от 700 до 800 пленных и около 20 орудий;
- документ, озаглавленный «Описание сражения при селе Бородине, происходившего 26 августа 1812 года» (предположительно, составленный К. Ф. Толем), который во многих источниках называют «донесением Кутузова Александру I» и датируют августом 1812 г., указывает на 25 000 человек общих потерь, в том числе 13 убитых и раненых генералов;
- 38—45 тысяч человек, в том числе 23 генерала. Надпись «45 тысяч» выбита на Главном монументе на Бородинском поле, возведённом в 1839 году, также указана на 15-й стене галереи воинской славы храма Христа Спасителя;
- 58 тысяч убитыми и ранеными, до 1000 пленными, от 13 до 15 орудий. Это число было получено суммированием данных о потерях 1-й армии (около 38 тысяч), взятых на основании сводки дежурного генерала после сражения, и потерь 2-й армии, которые были оценены историками XIX века совершенно произвольно в 20 тысяч. Эти данные перестали рассматриваться как достоверные ещё в конце XIX века, они не приняты во внимание в ЭСБЕ, где указано количество потерь «до 40 тысяч». Современные историки выяснили, что сводка по 1-й армии содержала также сведения о потерях 2-й армии, так как во 2-й армии не осталось офицеров, ответственных за отчёты;
- 42,5 тысяч человек — потери русской армии в книге С. П. Михеева, изданной в 1911 году.
Согласно сохранившимся ведомостям из архива РГВИА, русская армия потеряла убитыми, ранеными и пропавшими без вести 39 300 человек (21 766 в 1-й армии, 17 445 во 2-й армии), но с учётом того, что данные ведомостей по разным причинам неполны (не включают потери ополчения и казаков), историки обычно увеличивают это количество до 44—45 тысяч человек. Согласно Троицкому, данные Военно-учётного архива Главного штаба дают цифру 45,6 тысяч человек.
Оценки потерь французов.
Значительная часть документации Великой армии была утеряна при отступлении, поэтому оценка потерь французов чрезвычайно затруднительна. Вопрос об общих потерях французской армии остаётся открытым.
- Согласно 18-му бюллетеню Великой Армии, французы потеряли 2500 убитыми и около 7500 человек ранеными, 6 генералов убито (2 дивизионных, 4 бригадных) и 7—8 ранено. Общие потери оценены приблизительно в 10 тысяч человек. В дальнейшем эти данные неоднократно подвергались сомнению, и в настоящее время никто из исследователей не рассматривает их как достоверные.
- «Описание сражения при селе Бородине», сделанное от лица М. И. Кутузова (предположительно, К. Ф. Толем) и датированное августом 1812 г., указывает на более чем 40 000 человек общих потерь, в том числе 42 убитых и раненых генерала.
- Наиболее распространённое во французской историографии число потерь наполеоновской армии в 30 тысяч основывается на подсчётах французского офицера Денье, служившего инспектором при Главном штабе Наполеона, который определил общие потери французов за 3 дня сражения при Бородине в 49 генералов, 37 полковников и 28 тысяч нижних чинов, из них 6550 убитых и 21 450 раненых. Эти цифры были засекречены по приказу маршала Бертье вследствие несоответствия с данными бюллетеня Наполеона о потерях в 8—10 тысяч и опубликованы впервые в 1842 году. Приводимая в литературе цифра 30 тысяч получена округлением данных Денье (с учётом того, что у Денье не учтены 1176 солдат Великой Армии, попавших в плен). Позднейшие исследования показали, что данные Денье сильно занижены. Так, Денье приводит число 269 убитых офицеров Великой армии. Однако в 1899 году французский историк Мартиньен на основе сохранившихся документов установил, что было убито не менее 460 офицеров, известных пофамильно. Последующие исследования увеличили это число до 480. Даже французские историки признают, что «поскольку приведённые в ведомости сведения о генералах и полковниках, выбывших из строя при Бородине, являются неточными и заниженными, можно предположить, что и остальные цифры Денье основаны на неполных данных».
- Наполеоновский генерал в отставке Сегюр определял потери французов при Бородине в 40 тысяч солдат и офицеров. А. Васильев считает оценку Сегюра тенденциозно завышенной, указывая, что генерал писал в царствование Бурбонов, при этом не отказывая ей в некоторой объективности.
- В российской литературе часто приводилось число французских потерь 58 478 человек. Это число основано на ложных сведениях перебежчика Александра Шмидта, якобы служившего в канцелярии маршала Бертье. В дальнейшем эта цифра была подхвачена патриотическими исследователями, указана на Главном монументе.
Для современной французской историографии традиционная оценка французских потерь — 30 тысяч при 9—10 тысячах убитыми. Российский историк А. Васильев указывает, в частности, что количество потерь в 30 тысяч достигается следующими методами подсчёта:
- сопоставлением данных о личном составе сохранившихся ведомостей за 2 и 20 сентября (вычет одной из другой даёт убыль в 45,7 тысяч) с вычетом потерь в авангардных делах и примерного количества больных и отсталых и
- косвенно — сопоставлением с Ваграмским сражением, равным по численности и по примерному количеству потерь среди командного состава, притом что общее количество французских потерь в нём, по мнению Васильева, точно известно (33 854 человека, в том числе 42 генерала и 1820 офицеров; при Бородине, по мнению Васильева, считается потерь командного состава 1792 человека, из них 49 генералов).
Потери генералитета сторон убитыми и ранеными составили у французов — 49 генералов, в том числе убитых 8: 2 дивизионных (Огюст Коленкур и Монбрен) и 6 бригадных. У русских выбыло из строя 26 генералов, однако в сражении участвовало всего 73 действующих русских генерала, в то время как во французской армии только в кавалерии было 70 генералов. Французский бригадный генерал был ближе к русскому полковнику, чем к генерал-майору.
Однако В. Н. Земцов показал, что расчёты Васильева ненадёжны, так как опираются на неточные данные. Так, согласно составленным Земцовым спискам, «за 5—7 сентября было убито и ранено 1928 офицеров и 49 генералов», то есть всего потери командного состава составили 1977 человек, а не 1792, как полагал Васильев. Проведённое Васильевым сопоставление данных о личном составе Великой армии за 2 и 20 сентября также, по мнению Земцова, дало неверные результаты, так как не были учтены раненые, вернувшиеся в строй за прошедшее после битвы время. Кроме того, Васильев учёл не все части французской армии. Сам Земцов, используя методику, аналогичную использованной Васильевым, оценил французские потери за 5—7 сентября в 38,5 тысяч человек. Также является спорной использованная Васильевым цифра потерь французских войск при Ваграме 33 854 человека — например, английский исследователь Чандлер оценивал их в 40 тысяч человек.
К нескольким тысячам убитых следует прибавить умерших от ран, а их число было огромно. В Колоцком монастыре, где находился главный военный госпиталь французской армии, по свидетельству капитана 30-го линейного полка Франсуа, за 10 следующих за сражением дней скончалось 3/4 раненых. Французские энциклопедии считают, что среди 30 тысяч жертв Бородина погибло и умерло от ран 20,5 тысяч.
Общий итог битвы.
Бородинское сражение является одним из самых кровопролитных сражений XIX века и наиболее кровопролитным из всех однодневных, бывших до него. По самым скромным оценкам совокупных потерь, каждый час на поле погибало или получало ранения около 6000 человек, французская армия потеряла около 25 % своего состава, русская — около 30 %. Со стороны французов было сделано 60 тысяч пушечных выстрелов, с русской стороны — 50 тысяч. Наполеон назвал битву под Бородином своим самым великим сражением, хотя его результаты более чем скромны для привыкшего к победам великого полководца.
Число погибших, считая умерших от ран, было гораздо выше, чем официальное число убитых на поле боя; к жертвам сражения следует отнести и раненых, позднее умерших. Осенью 1812 года — весной 1813 года русские сожгли и похоронили остававшиеся непогребёнными тела на поле. Согласно военному историку генералу Михайловскому-Данилевскому, всего было захоронено и сожжено 58 521 тело убитых. Русские историки и, в частности, сотрудники музея-заповедника на Бородинском поле, оценивают число захороненных на поле в 48—50 тысяч человек. Согласно данным А. А. Суханова, на Бородинском поле и в окрестных сёлах (без включения сюда французских захоронений в Колоцком монастыре) было захоронено 49 887 погибших.
Оба полководца записали на свой счёт победу. Точка зрения Наполеона высказана им в мемуарах:
«Московская битва — моё самое великое сражение: это схватка гигантов. Русские имели под ружьём 170 тысяч человек; они имели за собой все преимущества: численное превосходство в пехоте, кавалерии, артиллерии, прекрасную позицию. Они были побеждены! Неустрашимые герои, Ней, Мюрат, Понятовский, — вот кому принадлежала слава этой битвы. Сколько великих, сколько прекрасных исторических деяний будет в ней отмечено! Она поведает, как эти отважные кирасиры захватили редуты, изрубив канониров на их орудиях; она расскажет о героическом самопожертвовании Монбрена и Коленкура, которые нашли смерть в расцвете своей славы; она поведает о том, как наши канониры, открытые на ровном поле, вели огонь против более многочисленных и хорошо укреплённых батарей, и об этих бесстрашных пехотинцах, которые в наиболее критический момент, когда командовавший ими генерал хотел их ободрить, крикнули ему: «Спокойно, все твои солдаты решили сегодня победить, и они победят!»
Данный абзац был продиктован в 1816 году. Через год, в 1817 году, Наполеон следующим образом описывал Бородинское сражение: «С 80 000 армией я устремился на русских, состоявших в 250 000, вооружённых до зубов, и разбил их…»
Русский историк Михневич сообщил такой отзыв императора Наполеона о сражении: «Из всех моих сражений самое ужасное то, которое я дал под Москвой. Французы в нём показали себя достойными одержать победу, а русские стяжали право быть непобедимыми… Из пятидесяти сражений, мною данных, в битве под Москвой выказано [французами] наиболее доблести и одержан наименьший успех».
По воспоминаниям участника Бородинской битвы французского генерала Пеле, Наполеон часто повторял подобную фразу: «Бородинское сражение было самое прекрасное и самое грозное, французы показали себя достойными победы, a русские заслужили быть непобедимыми».
Кутузов в своей реляции императору Александру I писал: «Баталия, 26 числа бывшая, была самая кровопролитнейшая из всех тех, которые в новейших временах известны. Место баталии нами одержано совершенно, и неприятель ретировался тогда в ту позицию, в которой пришёл нас атаковать».
Император Александр I не обманывался насчёт действительного положения дел, но, чтобы поддержать надежды народа на скорейшее окончание войны, объявил о Бородинском сражении как о победе. Князь Кутузов был произведён в генерал-фельдмаршалы с пожалованием 100 тысяч рублей. Барклай-де-Толли получил орден святого Георгия 2-й степени, князь Багратион — 50 тысяч рублей. Четырнадцать генералов получили орден святого Георгия 3-й степени. Всем бывшим в сражении нижним чинам было пожаловано по 5 рублей на каждого.
С тех пор в российской, а за ней в советской (кроме промежутка 1920—1930-х годов) историографии установилось отношение к Бородинской битве как к фактической победе русской армии. В наше время российские историки в целом считают, что исход Бородинской битвы был неопределённым. Согласно энциклопедии «Отечественная война 1812 года», «бездоказательным выглядит бытовавшее в советской литературе утверждение, что Наполеон потерпел поражение в этой битве». В ходе сражения ни один из противников не добился требуемого результата. Наполеон не разгромил русскую армию, а Кутузов не защитил Москву.
Многие зарубежные историки, которым вторят некоторые российские публицисты, рассматривают Бородино как несомненную победу Наполеона. В результате сражения французы заняли некоторые передовые позиции и укрепления русской армии, сохранив при этом резервы, оттеснили русских с поля сражения, и в конечном итоге заставили их отступить и оставить Москву. При этом никто не оспаривает, что русская армия сохранила боеспособность и моральный дух, то есть своей цели — разгрома русской армии — Наполеон так и не достиг.
В целом, ни одна из сторон не смогла добиться решающих результатов в этом сражении. Неоднозначность итогов битвы отмечали и некоторые из её участников. Так, известный военный теоретик (и участник сражения на стороне российской армии) Карл фон Клаузевиц относил Бородино «к тем сражениям, которые… не получили полного развития». Главным достижением генерального сражения при Бородине стало то, что Наполеон не сумел разгромить русскую армию, а в объективных условиях всей Русской кампании 1812 года отсутствие решающей победы предопределило конечное поражение Наполеона.
Бородинское сражение ознаменовало собой кризис французской стратегии решающего генерального сражения. Французам в ходе сражения не удалось уничтожить русскую армию, вынудить капитулировать Россию и продиктовать условия мира. Русские же войска нанесли существенный урон армии противника и смогли сохранить силы для грядущих сражений.
А вот как представлялось Бородинское сражение через 25 лет Лермонтову:
    "Скажи-ка, дядя, ведь не даром
    Москва, спаленная пожаром,
       Французу отдана?
    Ведь были ж схватки боевые?
   Да, говорят, еще какие!
    Не даром помнит вся Россия
       Про день Бородина!"

    - Да, были люди в наше время,
    Не то, что нынешнее племя:
     Богатыри - не вы!
    Плохая им досталась доля:
    Не многие вернулись с поля...
    Не будь на то господня воля,
       Не отдали б Москвы!

  Мы долго молча отступали,
    Досадно было, боя ждали,
       Ворчали старики:
    "Что ж мы? на зимние квартиры?
    Не смеют что ли командиры
  Чужие изорвать мундиры
       О русские штыки?"

    И вот нашли большое поле:
    Есть разгуляться где на воле!
       Построили редут.
  У наших ушки на макушке!
    Чуть утро осветило пушки
    И леса синие верхушки -
       Французы тут-как-тут.

    Забил заряд я в пушку туго
  И думал: угощу я друга!
       Постой-ка, брат, мусью!
    Что тут хитрить, пожалуй к бою;
    Уж мы пойдем ломить стеною,
    Уж постоим мы головою
    За родину свою!

    Два дня мы были в перестрелке.
    Что толку в этакой безделке?
       Мы ждали третий день.
    Повсюду стали слышны речи:
  "Пора добраться до картечи!"
    И вот на поле грозной сечи
       Ночная пала тень.

    Прилег вздремнуть я у лафета,
    И слышно было до рассвета,
     Как ликовал француз.
    Но тих был наш бивак открытый:
    Кто кивер чистил весь избитый,
    Кто штык точил, ворча сердито,
       Кусая длинный ус.

  И только небо засветилось,
    Всё шумно вдруг зашевелилось,
       Сверкнул за строем строй.
    Полковник наш рожден был хватом:
    Слуга царю, отец солдатам...
  Да, жаль его: сражен булатом,
       Он спит в земле сырой.

    И молвил он, сверкнув очами:
    "Ребята! не Москва ль за нами?
       Умремте ж под Москвой,
  Как наши братья умирали!"
    - И умереть мы обещали,
    И клятву верности сдержали
       Мы в бородинский бой.

    Ну ж был денек! Сквозь дым летучий
  Французы двинулись как тучи,
       И всё на наш редут.
    Уланы с пестрыми значками,
    Драгуны с конскими хвостами,
    Все промелькнули перед нами,
     Все побывали тут.

    Вам не видать таких сражений!..
    Носились знамена как тени,
       В дыму огонь блестел,
    Звучал булат, картечь визжала,
  Рука бойцов колоть устала,
    И ядрам пролетать мешала
       Гора кровавых тел.

    Изведал враг в тот день немало,
    Что значит русский бой удалый,
     Наш рукопашный бой!..
    Земля тряслась - как наши груди,
    Смешались в кучу кони, люди,
    И залпы тысячи орудий
       Слились в протяжный вой...

  Вот смерклось. Были все готовы
    Заутра бой затеять новый
       И до конца стоять...
    Вот затрещали барабаны -
    И отступили басурманы.
  Тогда считать мы стали раны,
       Товарищей считать.

    Да, были люди в наше время,
    Могучее, лихое племя:
       Богатыри - не вы.
 Плохая им досталась доля:
    Не многие вернулись с поля.
    Когда б на то не божья воля,
       Не отдали б Москвы!
 
Совет в Филях.
Накануне проведения совета формирования русской армии расположились к западу от Москвы, чтобы дать бой войскам Наполеона. Позицию выбирал генерал Леонтий Беннигсен. Несмотря на мучившую его несколько дней сильную лихорадку, Барклай-де-Толли проинспектировал верхом поле боя и пришёл к выводу, что позиция губительна для формирований русской армии. К тем же выводам после него пришли, проехав по расположению русских войск, А. П. Ермолов и К. Ф. Толь. В свете этих донесений перед Кутузовым встал вопрос о необходимости продолжения отступления и сдачи Москвы (либо дачи боя прямо на улицах города).
На совете присутствовали генералы М. Б. Барклай-де-Толли, задержавшийся в пути Л. Л. Беннигсен, Д. С. Дохтуров, А. П. Ермолов, П. П. Коновницын, А. И. Остерман-Толстой, сильно опоздавший Н. Н. Раевский, К. Ф. Толь, Ф. П. Уваров, а также дежуривший в тот день генерал П. С. Кайсаров. Протокола не велось. Основными источниками сведений о совете служат воспоминания Раевского и Ермолова, а также письмо Н. М. Лонгинова к С. Р. Воронцову в Лондон.
Открывший заседание Беннигсен сформулировал дилемму — дать бой на невыгодной позиции либо сдать неприятелю древнюю столицу. Кутузов поправил его, что речь идёт не о спасении Москвы, а о спасении армии, так как рассчитывать на победу можно только в случае сохранения боеспособной армии. Барклай-де-Толли предложил отступить на Владимирский тракт и далее к Нижнему Новгороду, чтобы в случае разворота Наполеона к Петербургу успеть перекрыть ему путь.
В своём выступлении Беннигсен объявил, что отступление обессмысливает кровопролитие в Бородинском сражении. Сдача священного для русских города подорвёт боевой дух солдат. Велики будут и чисто материальные потери от разорения дворянских имений. Несмотря на наступавшую темноту, он предложил перегруппироваться и без проволочек атаковать Великую армию. Предложение Беннигсена поддержали Ермолов, Коновницын, Уваров и Дохтуров.
В прениях первым выступил Барклай-де-Толли, подвергший критике позицию под Москвой и предложивший отступать: «Сохранив Москву, Россия не сохраняется от войны, жестокой, разорительной. Но сберёгши армию, ещё не уничтожаются надежды Отечества, и война… может продолжаться с удобством: успеют присоединиться в разных местах за Москвой приготовляемые войска».
За то, что Россия не в Москве, высказались Остерман-Толстой, Раевский и Толь. Последний указывал, что истощённая бородинским сражением армия не готова к новому столь же масштабному бою, тем более что многие командиры выведены из строя ранениями. В то же время отступление армии по улицам Москвы произведёт тягостное впечатление на горожан. На это Кутузов возразил, что «армия французская рассосётся в Москве, как губка в воде», и предложил отступать на рязанскую дорогу.
Опираясь на мнение меньшинства присутствующих, Кутузов принял решение, не давая сражения на неудачной позиции, оставить Москву (ибо, по его словам, повторявшим Барклая-де-Толли, «с потерей Москвы не потеряна ещё Россия»), чтобы сохранить армию для продолжения войны, а заодно сблизиться с подходящими резервами. Это решение требовало определённого мужества, так как мера ответственности за сдачу исторической столицы неприятелю была очень велика и могла обернуться для главнокомандующего отставкой. Никто не мог предсказать, как это решение будет воспринято при дворе.
По окончании совета Кутузов вызвал к себе генерал-интенданта Д. С. Ланского и поручил ему обеспечить подвоз продовольствия на рязанскую дорогу. Ночью адъютант Кутузова слышал, как тот плакал. Армии, которая готовилась к бою, был отдан приказ отступать, вызвавший всеобщее недоумение и ропот. Отступление по городу производилось ночью. Решение об отступлении застало врасплох и московские власти во главе с графом Ф. В. Ростопчиным.
После двух дневных переходов русская армия свернула с рязанской дороги к Подольску на старую калужскую дорогу, а оттуда — на новую калужскую. Поскольку часть казаков продолжала отступать на Рязань, французские лазутчики были дезориентированы, и Наполеон в течение 9 дней не имел представления о местонахождении русских войск.
После ухода из Москвы Кутузов к началу октября скрытно совершил фланговый Тарутинский манёвр, выведя армию к селу Тарутино. Русская армия, оказавшись южнее и западнее французской армии, закрыла ей пути в южные районы России, незатронутые войной.
Потерпев неудачу в заключении мира с Александром I и убедившись в прогрессирующем развале своей армии, Наполеон 7 (19) октября начал уход из Москвы. Он пытался вывести армию в Смоленск южным путём через Калугу, где имелись запасы продовольствия и фуража, но 12 (24) октября в сражении за Малоярославец был остановлен русскими войсками и стал отступать по разорённой Смоленской дороге. Русские войска фактически перешли в контрнаступление, хотя Кутузов избегал фронтальных сражений с использованием больших масс войск. Все более беспорядочно откатывавшаяся армия Наполеона оказалась беспомощной перед многочисленными фланговыми ударами регулярных и партизанских отрядов.
Кутузов не раз подвергался критике за его предпочтение иметь верную победу с сравнительно малыми потерями — в ущерб громкой славе. По отзывам современников и историков, он ни с кем не делился своими замыслами, его слова нередко расходились с приказами по армии, так что истинные побудительные причины действий прославленного полководца дают возможность различных толкований. Высочайшим указом от 6 (18) декабря 1812 года «генерал-фельдмаршалу светлейшему князю Михаилу Илларионовичу Голенищеву-Кутузову» было пожаловано наименование «Смоленский». Кутузов был удостоен ордена Св. Георгия 1-й степени, став первым в истории ордена полным кавалером.
Наполеон часто презрительно высказывался о противостоящих ему полководцах, при этом не стесняясь в выражениях. Однако, он избегал давать публичныe оценки командованию Кутузова в Отечественной войне, предпочитая возлагать вину за полное уничтожение своей армии на «суровую русскую зиму». Отношение Наполеона к Кутузову просматривается в личном письме, написанном Наполеоном из Москвы 3 октября 1812 н. ст. с целью начала мирных переговоров: «Посылаю к Вам одного из Моих генерал-адъютантов для переговоров о многих важных делах. Хочу, чтоб Ваша Светлость поверили тому, что он Вам скажет, особенно, когда он выразит Вам чувства уважения и особого внимания, которые Я с давних пор питаю к Вам. Не имея сказать ничего другого этим письмом, молю Всевышнего, чтобы он хранил Вас, князь Кутузов, под своим священным и благим покровом».
В январе 1813 года русские войска перешли границу — начался Заграничный поход русской армии 1813—1814 годов. Кутузов продолжал оставаться главнокомандующим, хотя и был против продолжения войны на территории Европы и свержения Наполеона, не желая усиливать Англию, так как он считал её будущим врагом. К концу февраля русские войска достигли Одера. К апрелю 1813 войска вышли к Эльбе. 4—6 апреля главнокомандующий простудился и слёг в небольшом силезском городке Бунцлау (Пруссия, ныне территория Польши). По преданию, опровергнутому историками, Александр I прибыл проститься с очень ослабевшим фельдмаршалом. За ширмами около постели, на которой лежал Кутузов, находился состоявший при нём чиновник Крупенников. Последний диалог Кутузова, якобы подслушанный Крупенниковым и переданный гофмейстером Толстым: «Прости меня, Михаил Илларионович!» — «Я прощаю, государь, но Россия вам этого никогда не простит».
На следующий день, 16 (28) апреля 1813, князя Кутузова не стало. Тело его было забальзамировано и отправлено в Санкт-Петербург. Путь был дальний — через Познань, Ригу, Нарву — и занял больше месяца. Несмотря на такой запас времени, сразу по прибытии похоронить фельдмаршала в русской столице не получилось: всё необходимое для погребения в Казанском соборе должным образом подготовить не успели. Поэтому прославленного полководца отправили «на временное хранение» — гроб с телом 18 суток простоял посреди церкви в Троице-Сергиевой пу;стыни в нескольких верстах от Петербурга. Похороны в Казанском соборе состоялись в пятницу 13 (25) июня 1813.
Император сохранил за женой Кутузова полное содержание мужа, а в 1814 году велел министру финансов Д. А. Гурьеву выдать более 300 тысяч рублей на погашение долгов семьи полководца.
В 1831 году Пушкин написал такие стихи:
Перед гробницею святой
Стою с поникшею главой…
Все спит кругом; одни лампады
Во мраке храма золотят
Столпов гранитные громады
И их знамен нависший ряд.
Под ними спит сей властелин,
Сей идол северных дружин,
Маститый страж страны державной,
Смиритель всех ее врагов,
Сей остальной из стаи славной
Екатерининских орлов.
В твоем гробу восторг живет!
Он русский глас нам издает;
Он нам твердит о той године,
Когда народной веры глас
Воззвал к святой твоей седине:
«Иди, спасай!» Ты встал – и спас…
Внемли ж и днесь наш верный глас,
Встань и спасай царя и нас,
О старец грозный! На мгновенье
Явись у двери гробовой,
Явись, вдохни восторг и рвенье
Полкам, оставленным тобой!
Явись и дланию своей
Нам укажи в толпе вождей,
Кто твой наследник, твой избранный!
Но храм – в молчанье погружен,
И тих твоей могилы бранной
Невозмутимый, вечный сон…

Напоследок интересное мнение ученых о причинах принятых Кутузовым решений после Бородинского сражения:
«Ученые восстановили траекторию пуль, пробивших череп полководца. Оказалось, что первая из них, помимо того что разрушила кость глазницы, повредила лобную долю головного мозга, которая отвечает за способность человека принимать решения. По мнению исследователей, именно это стало причиной решения оставить Москву на разорение французской армии: мозг полководца просто не позволил ему поступить более решительным образом.
Профессор Пройль комментирует: «Другие генералы думали, что Кутузов был сумасшедшим, что ж, может, и был. Операции спасли ему жизнь, но головной мозг и глаз были сильно повреждены. Как ни странно, именно это могло заставить Кутузова сделать то, что впоследствии оказалось лучшим решением. Если бы он не был ранен, он бы, скорее всего, решил сражаться за Москву и, не исключено, был бы побежден».
Эти выводы были сделаны в результате многолетней исследовательской работы. Ученые проанализировали множество русских и французских архивных документов, писем, книг, воспоминаний очевидцев. Одним из главных исторических источников, применявшихся в ходе работы, стали медицинские записи Жана Массо (хирург, который оперировал Кутузова после двух ранений в голову) о состоянии Кутузова непосредственно после ранений, описание его травм, а также физического и психологического состояния в реабилитационный период.» (Яна Хлюстова 31.07.2015, https://www.gazeta.ru/science/2015/07/31_a_7662901.shtml )
 
Это, конечно, интересно, но, все равно, Кутузов – один из великих людей России.

Свято-Бородинский монастырь был последним пунктом нашего путешествия. Через Можайск мы выехали на минское шоссе и без приключений добрались до Москвы, хоть Ксана и очень устала за рулем. Въезд в Москву по Кутузовскому проспекту невольно навел на мысль, что самый красивый город – Москва. Это было наше шестое путешествие вокруг столицы, и каждый раз при возвращении возникало желание совершить «путешествие» по Москве.

Если Вас, неизвестный читатель,  заинтересовало это произведение, то, пожалуйста, напишите пару слов atumanov46@mail.ru