Накануне отъезда Максима в город Речовск к потенциальной невесте он и Людмила Егоровна были предоставлены самим себе, что их всецело устраивало. Несколько раз им звонила Елена Сергеевна, извиняясь, что не может найти время для встречи в тесной компании. В свою очередь, Игорь Петрович возвращался поздно, и для доверительных разговоров с сыном у него не было ни сил, ни времени. Правда, Людмила Егоровна, как и обещала, помогла ему подготовиться к возможному выступлению на семинаре, а в субботу она и Максим уговорили его отправиться на озеро для короткого отдыха.
Воскресным утром проводив Игорёшу в аэропорт, Людмила Егоровна приложила все усилия для того, чтобы Максим на прощанье жутко напился. Ей это удалось. Он уснул под вечер мертвецким сном прямо в гостиной, а поутру открыл глаза и увидел Люсю. В ночной рубашке она сидела перед ним на диване, поджав под себя ноги, и улыбалась ему. Он расстроенно спросил:
— Упился?!
— Не переживай. Будем считать, что ты попрощался с холостяцкой жизнью. Не мальчишник перед возможной женитьбой на Любаве, но всё же оторвался по полной. В нежной любви несколько раз мне объяснился. Обещал жениться.
— Правда?
— Конечно. Только сейчас, по трезвости, не бери признание в голову. По пьянке можно многое наобещать. но не выполнить.
— Лучше не пить.
— У тебя от счастья закружилась голова. А счастье твоё — это я. По крайней мере, сейчас. Жаль, что скоро уезжаешь. Принимай душ, а я приготовлю кофе. Завтрак готов.
В течение двух беззаботных дней они вдвоём обкатывали «семёрку», отдыхали на озере, уединялись на какой-нибудь из дач. Разлука была уже рядом. Во вторник утром из столицы позвонил Игорь Петрович:
— Прилетаю завтра в полдень. Понятно, сразу в управление, но в 19.00 буду дома.
— Замечательно. Только не опаздывай. Лена ещё раз предупредила, что все наши соберутся вечером на час-другой по случаю отъезда Максима.
— Как он там? Машиной доволен?
— Не расстаётся с ней. Я его почти не вижу. Накручивает километры.
— Действительно, клёвая тачка, говоря его словами. А у меня, Люся, приятные новости.
— Догадываюсь. Голос у тебя бодрый.
— Вчера на семинаре выступил блистательно. Сам не ожидал. Не буду сейчас вдаваться в подробности, но кое-кем из влиятельных лиц во властных структурах я был приглашён на приватную беседу. В столицу могу получить приглашение на работу. Должность настолько высокая и престижная, что по телефону сообщать не буду. Боюсь сглазить. Поедешь со мной?
— Хоть на край света.
— Люся, я знал, что ты так ответишь, я был уверен. Завтра встретимся. До скорой встречи!
— Пока, мой хороший.
Пританцовывая, она возвратилась на постель к Максиму:
— Твой отец — неисправимый. Хоть бы сказал, что обнимает, целует. Чёрствый сухарь!
— Не расстраивайся так. Ты же сама утверждаешь, что любви нет. Тогда и переживать нечего.
— Любви нет, но ласковое слово и кошке приятно, не говоря уже об остальном.
— А ты брось его и уйди к другому.
— Страшно уйти. Обрету ли всё то, что враз потеряю?
— Люся, тебе в жизни всё-таки сильно повезло. Мои родители и Леонид Артёмович всегда рядом. Кроме того, им ли тебя учить, как жить, да?
— Согласна. Но если бы ты знал, как я хочу с тобой встречаться и после твоей женитьбы! Я бы, правда, вышла за тебя замуж.
— Смешная ты, Люся.
— Не иронизируй. Я серьёзно предлагаю. Да нет же, нет!!! Игорёша не переживёт. И мама не поймёт. Забудь. Такое наплела. Уезжай и женись.
— Ну вот, слёзы на глазах. Может, ты в меня всё-таки влюбилась?
— Любви нет, и не пытайся переубедить меня. Её выдумали. У тебя тоже никогда любви не будет к этой твоей, как её там звать-величать. Да ну её...
— Не переживай, Люся. Повеселимся на дорожку, а завтра в большой компании нам нужно быть скромнее.
Из песни слов не выкинешь: как и намечалось, в среду вечером — запланированное короткое застолье. Не скупясь на похвалу в адрес подруги, Елена Сергеевна восхищалась сервировкой стола и незнакомым блюдом:
— Люся, что за вкусняшку ты приготовила?!
— Лазанья. Итальянская кухня. Не так давно угостила подруга. Прелесть и объедение.
— Аппетитные запахи! Попробую угадать. Мясной фарш и яйца, конечно. Твёрдый сыр непременно. Укроп, морковка, чеснок. Что там ещё, Люся?
— Полно всего хорошего. Масло сливочное и молоко для соуса бешамель. Ты не раз пальчики старательно оближешь.
— Здорово! Может, мужчинам коньяку? Тост напрашивается.
На столе возникла бутылка французского коньяка. Люся принесла бокалы под алкоголь для мужчин и под ананасовый сок для женщин, а специально для Леонида Артёмовича — несколько бананов. Он её поблагодарил:
— Спасибо, Люся! Обожаю отменный коньяк с бананами.
— И не говори. Привычка — вторая натура. Может, скажешь тост?
— В загородном доме тостов было, хоть отбавляй. Не меньше и сейчас. Уважаемый Максим отлично отдохнул и завтра отправляется навстречу своей судьбе; неутомимый Игорь Петрович успешно стартовал на новом поприще, потрясающе выступил на семинаре и может вскоре заслуженно махнуть вверх по карьерной лестнице через несколько ступенек. А что? Прямиком в министерство на престижную должность! Я думаю, никто из нас не огорчится, если выпьем, в первую очередь, за Максима, — Леонид Артёмович окинул присутствующих покровительственным взглядом. — Не из простого любопытства я позвонил на днях в часть, где ты, Максим, служил. Лестные о тебе отзывы. Аналитический склад ума, рассудительная логика и не шаблонное мышление. Словом, молодец!
— Спасибо. Я польщён. Всем огромное спасибо!
Без зазрения совести соврал Леонид Артёмович. Никуда он не звонил. Во чтобы то ни стало надо было запудрить мозги молодому повесе, чтобы легко вовлечь его, когда пробьёт нужный час, в криминальные дела. Нет, он не намеревался отвести ему роль рядового фарцовщика, а вот если он со временем заматереет и займётся чем-нибудь серьёзным в теневой экономике — совсем другое дело. Конечно, сначала не в родном городе, а под крылом Игната Васильевича, отчима Любавы.
Собачий нюх был у Леонида Артёмовича на беспринципных и бесчестных людей. Был уверен, что Максим не питает никаких сыновних чувств к родителям, обожает похвалу в свой адрес. А уж как охоч на деньги и женщин...
Сочная лазанья поедалась на ура, источая вкусные и дразнящие запахи. Вновь все звякнули хрусталём и пригубили содержимое бокалов. Невольно поддавшись соблазну непомерного обжорства, Леонид Артёмович попросил Люсю:
— Угощай и меня, хозяюшка гостеприимная! Не откажусь от солидной порции...
Хороша была и вкусная лазанья, и, несомненно, сама Люся — безукоризненный вечерний макияж, стильная прическа, импортное цветное платье футляр, обтягивающее и с не застенчивым V-образным вырезом. Очаровательно улыбнувшись, она взглянула на скромно сидевшего рядом Игоря Петровича:
— Игорёша, пора выпить за тебя. Все знают о твоём блестящем выступлении на
столичном семинаре. Ты сильно переживал, отправляясь в поездку. И тут вдруг такой успех! Не молчи смущённо, рассказывай.
— Да, Люся, да, дорогие мои, успех, несомненный успех. Запамятовал совсем! Телевидение снимало нас. Может, покажут? Я давал короткое интервью, что-то там правдиво говорил, волновался.
— До новостей ещё полчаса. За тебя, наш хороший!
Звякнули. Пригубили. Заранее включили телевизор.
Ну и за всех остальных присутствующих выпили, разумеется. Сначала Елена Сергеевна произнесла пышный тост за совершенную красоту и кулинарное мастерство Люси, затем услышала ответную здравицу, не менее возвышенную и горячую. Само собой не забыли поднять бокалы за здоровье и благополучие Леонида Артёмовича.
Он первым различил на экране телевизора сосредоточенное лицо Игоря Петровича и воскликнул:
— Игорёша во втором ряду!
По ходу новостного репортажа диктор произнес бесстрастно:
— Игорь Петрович Тихлов, начальник передового территориального Главстроя, высказал профессиональное мнение о резервах в работе крупной отрасли.
За несколько минут Игорь Петрович, в самом деле, сумел ёмко выразить всё у него наболевшее. Ну, если не всё, то почти всё. Сказал и о необходимости устранить дублирование в работе отраслевых звеньев, и о значимости высокой производительности труда на каждом строительном объекте, и о целесообразности назревших кардинальных изменений в управленческой структуре предприятий и организаций.
— Гениально, умно, замечательно!!! — захлопала в ладоши Елена Сергеевна. — В гору пойдёшь, высоко поднимешься.
— Давно пора в столицу перебираться, — уточнила Людмила Егоровна. — Здесь хорошо, а в Москве ещё лучше. Игорёша зовёт меня с ним ехать. Соглашусь, обязательно соглашусь.
— Правильно, Люся, правильно, — похвалил её Леонид Артёмович. — Обживётесь, а там и Максиму хорошая должность отыщется. С молодой женой в столицу — неплохо. Впрочем, самому решать. Везде жить можно припеваючи, были бы надёжные друзья и отлаженные связи в нужном месте и в нужный час.
— Не сомневаюсь, что по-другому и быть не может в моей жизни, — откликнулся Максим. — Мысленно я в дороге, я в пути. Я знаю, что делать. Я в эти дни не только плодотворно отдыхал, но и принимал принципиальные решения. Во-первых, я приезжаю в Речовск не в гости, а насовсем. Во-вторых, я начинаю вместе с Любавой готовиться к поступлению в институт на заочное отделение. Сдаём успешно экзамены и тогда, в-третьих, свадьба. Уважаемый отчим Любавы найдёт нам не пыльную работу с приличным заработком.
— И позаботится об отдельной квартире! — радостно поддакнула Елена Сергеевна. — Обязательное условие перед свадьбой. Это только нищим молодым парам кажется, что с милым рай и в шалаше.
— Лена, я успел потолковать с отчимом, — доверительно сообщил Леонид Артёмович. — Напомню, что он мой давний хороший друг. Его деловой хватке, признаться, по-хорошему завидую. Максим, ключи от квартиры, считай, в кармане. И вовсе не однокомнатной. Богатая у тебя невеста, богатая! Теперь всё от тебя зависит.
— Да, Максим, в самостоятельной жизни надо принимать обдуманные и выверенные решения, — Люся вздохнула и, мельком взглянув на Елену Сергеевну, рискнула посоветовать: — У тебя есть и такой вариант. Вместе с молодой женой сюда насовсем возвратиться. Двухэтажный загородный дом, считай, пустует. Думай, решай.
Лена строго отреагировала:
— Люся, не сбивай парня с панталыку. На правильном пути он, на правильном. Игнат Васильевич и Роза Григорьевна — люди, вне всякого сомнения, состоятельные. Максиму следует жить поближе к их материальным ценностям. А наше с Игорёшей не скромное богатство от единственного сына и так никуда не денется.
— Я нисколечко не возражаю, — примирительно сказала лукавая подруга. — Мой тост за удачу в молодой и цветущей жизни Максима! Ура! Ура! Ура!
Ужин по случаю отъезда Максима в заманчивый Речовск завершался. Переговариваясь о разных пустяках, желающие пили кофе или чай, уплетали сливочное мороженое в вафельных стаканчиках. Первой из-за стола выбралась Елена Сергеевна.
— Дорогой сынок, расстаёмся ненадолго, всего лишь на пару дней. Жди меня и папу. Точнее — ждите. Правда же, мне хочется побыстрей познакомиться и с твоей невестой, и с будущими сватами. Кажется, недавно родила тебя, а вот уже вымахал такой красавец!
— Не волнуйся за меня, мама. И ты, папа, тоже. Я очень рад, что возвратился, пусть и ненадолго, домой. Не отправился, как, например, мой армейский друг Антон Кревестов на ударную стройку в Заполярье. Наверное, долбит отбойным молотком вечную мерзлоту до седьмого пота.
— Упаси, Боже!!! — вскрикнула Елена Сергеевна, истово перекрестившись.
— Леночка, ты верующая, оказывается?!! — громко расхохотался Леонид Артёмович. — Вот так дела! Верующий партработник. Невероятно, но факт.
— Не смейся, Леня. Жуткий пережиток в подсознании вдруг ожил. Можно сказать, дало о себе знать своеобразное бабушкино наследство.
— Сильно верующей бабушка была?
— Дальше некуда.
— Ну и что с ней сталось? Мне интересно.
— А то и сталось, что внучка про иконы и церковную литературу в её избе сообщила, куда надо. Заодно о том, что ведёт с подозрительными личностями антисоветские разговоры.
— Нетрудно догадаться, что внучку звали Леночкой?
— Не Павликом же Морозовым. Я всегда гордилась своим поступком, не скрою. И горжусь.
— Расстреляли бабушку?
— Тогда уже не расстреливали, но срок дали.
— Отсидела?
— А куда ей деваться было.
— Не прокляла тебя, возвратившись?
— Нет, не прокляла. Помню, как сейчас. Подозвала к себе, такая вся седая и, по-моему, жутко несчастная, погладила рукой по голове: «Прости её, Господи... Не ведало малое дитё, что творило...»
— А что «дитё» ей в ответ? — Леонида Артёмовича разбирало любопытство.
— Я тогда была комсомолкой. Уверенно обозвала её нехорошим словом и заявила, что мы творим, то есть, строим коммунизм, а Бога нет.
— Молодец! Позабавила ты нас на дорожку дивным воспоминанием. Погоди. И что же бабушка дальше сказала? Или промолчала?
— Напомнила, что я крещёная. По крещению — тоже Елена. Дескать, когда мой черёд придёт помирать, то я обязательно должна вспомнить об этом крещении. Нашла что мне, активной комсомолке, посоветовать. Как из ума, старая, выжила.
— А ты, что ты ещё ей в ответ?!
— Все мы, строители коммунизма, будем жить долго и счастливо. Наговорила ей вдобавок кучу гадостей.
— Замечательная история. На том и расстались?
— Нет. Я умолкла, а она опять за своё. Тихи-тихо, но разборчиво и, как ей, наверное, казалось, убедительно. Мол, когда-нибудь я обязательно должна придти в церковь и там покаяться во всех грехах. Как там каются, мы, ответственные партийные работники, на закрытом совещании специально обсуждали.
— А что так? — удивился Леонид Артёмович. — Неужели обсуждали?
— В последнее время некоторые коммунисты стали в церковь захаживать. Пришлось отслеживать и гнать в три шеи из партийных рядов. Что касается меня, то я, к счастью, с ума не выжила. Бред какой-то несусветный — взять и отправиться в церковь. Зачем? Чтобы расстаться с партбилетом и вмиг слететь с должности?
— Как бы вся жизнь зазря! — не унимался Леонид Артёмович. — И что же бабушка? Долго сама-то пожила?
— Хорошо, что вскоре померла, а то бы и правнука Максимку, грудного ребёнка, додумалась бы крестить.
— Вы все будете смеяться и удивляться, но меня младенцем тайно крестили, — продолжал балагурить Леонид Артёмович. — А ты, Игорь Петрович, крещёный или нехристь?
— Да крещёный я, конечно. Недавно крёстная померла.
— Понятно. Ну, наша Люся, вне всякого сомнения, крещёная, её автобиографию я наизусть знаю. И что же получается? Совершенно точно, что незавидной участи оказаться в числе крещёных избежал в своё время только Максим. Можно сказать, повезло. Настоящий нехристь. Однако все мы по факту, без исключения, нехристи. Ладно, Лена, пора и честь знать. Тебе вести машину, а я сегодня обыкновенный счастливый пассажир.
— С тобой всё ясно. А вот как бы получше организовать отъезд Максима?
— А что тут организовывать? — удивилась Людмила Егоровна. — Утром провожу Игорёшу, отвезу Максима в загородный дом, и помчится он по городам и весям за рулем великолепной «семёрки».
— Но не лучше ли вам сейчас уехать на дачу, а утром, пока прохладнее, пусть и отправляется Максим в дальнюю путь-дорогу?
— Лена, скажу открытым текстом, мы тут все свои. И готовкой старательно занималась, и принарядилась замечательно, но только вот что-то неважно себя чувствую. Завтра опять к женскому врачу. Нет никакой охоты сейчас садиться за руль.
— Погоди, Люся. Есть же большая разница в том, чтобы уехать Максиму из загородного дома, например, в шесть утра, или на три часа позже. Пока проводишь Игорёшу, пока доедете до дачи. Дозаправить машину, наверное, надо. Игорёша, ты тут сам соберёшься на работу?
— Не маленький. Справлюсь, конечно.
— Соглашайся, Люся. Потихоньку доедешь. А то ведь неизвестно, как ты себя будешь чувствовать утром со своими женскими болячками.
— Люся, дельный совет прозвучал, — сказал Леонид Артёмович и засобирался домой. — И не раздумывай. Понятно, что устала, готовке много сил отдала, но ведь они ещё есть. Езжай, спокойно езжай. Кстати, Максим, ты же не против покинуть загородный дом рано утром, на зорьке?
— Раньше выехал, раньше приехал! Меня ждут.
— Вот и договорились. Чуть не забыл. Машина есть машина. Плюс человеческий фактор. Если в пути или в самом Речовске будут возникать проблемы, то обращайся в областную автоинспекцию прямо к майору Юшикину. Главный начальник. Без пяти минут — подполковник. Родной дядя — генерал московский. Непростой генерал к тому же. Хорошенько запомни — майор Юшикин, он из числа моих лучших друзей.
— Запомнил, Леонид Артёмович. Привет от вас передам. Можно?
— Конечно, передай привет, больший привет! Ну, бывай, нам, действительно, пора.
Елена Сергеевна не замедлила напутствовать сына:
— Не забудь про подарки. В гостях веди себя достойно. Не жадничай. Пусть все видят, что денег у нас куры не клюют, не бедствуем, как прочие.
По дороге к загородному дому Людмила Егоровна предложила Максиму заглянуть на озеро:
— Я уверена, что там никого нет. Одни мы такие сумасшедшие. Оригинально попрощаемся.
Остановив легковушку в излюбленном месте, под берёзками, Людмила Егоровна всё же чутко прислушалась. Темень непроглядная, хоть глаз выколи. Переговаривались о чём-то своём ночные птицы. Она засмеялась:
— Я же забыла про купальник. Придётся голышом. Давай, и ты тоже.
Взявшись за руки, они ушли к воде.
В преданности Людмилы Егоровны вездесущий Леонид Артёмович никогда не сомневался и принимал ответственные решения всегда обдуманно. В её дамской сумочке, небрежно брошенной на заднее сиденье автомобиля, преспокойно лежали полиэтиленовые пакетики с белым порошком. Под утро или раньше они должны оказаться в бардачке красной «семёрки», за рулём которой Максим помчится в Речовск.
— Это же, наверное, наркотики?! — удивилась Людмила Егоровна.
— Ты правильно догадалась, — невозмутимо ответил Леонид Артёмович. — Не подведи.
А что же Люся? Бурно запротестовала и наотрез отказалась выполнять гнусное распоряжение? Ничуть.
Ей не привыкать. За всё хорошее в её размеренной жизни надо преданно служить Леониду Артёмовичу, пусть и ужасному тарантулу в человечьем обличье. И если надо подбросить наркотики в бардачок чьей-то машины, то, значит, так и надо. Она хорошо знала, когда не следует задавать чересчур лишних вопросов.
Продолжение: http://proza.ru/2021/04/14/778