Маленькая девочка в розовом сарафанчике танцевала на берегу реки рядом с водой. Босые ножки, выделывая незатейливые па, скользили по нагретому полуденным солнцем песку. Крохотные, почти прозрачные ручки то тянулись вверх, то медленно и плавно отводились за голову, то рисовали в воздухе ладонями невидимые узоры. Лёгкий ветерок пытался поймать малышку за розовую ткань, касался своим дыханием светлых волос, и я, попав под очарование этого зрелища, загипнотизированный им, не мог отвести взгляда от ребёнка.
- Как она это делает? - толкнул я локтем Петра, моего друга и старшего брата маленькой танцовщицы.
Мы сидели с ним на старой трухлявой коряге метрах в пяти от воды.
- Учат их как-то в этом специализированном саду.
Крошка Кира была глухой от рождения, и по моему убеждению танцевать никак не могла. Почему судьба не дала шанса этому ангельскому созданию слышать, а значит и говорить, неизвестно, но мне казалось это ужасно несправедливым.
В тот год нам с другом исполнилось по пятнадцать лет, а его сестрёнке пять.
***
Малая родина приятно поразила своим видом. Тринадцать лет назад я покидал с родителями захолустье, сейчас меня встречал современный, уютный городок.
"Мира, 5, квартира 8", - я не забыл адрес Петра, которого не видел со дня отъезда. Не видел и не искал в соцсетях, всеми фибрами души, стремясь стать истинным столичным жителем, чему, как мне тогда по глупости казалось, могли помешать провинциальные корни. Пережив за эту чёртову дюжину лет непрерывную череду взлётов и падений в учёбе, бизнесе, отношениях, меня, как магнитом, потянуло туда, где я был юн, беззаботен и потому счастлив. И конечно воспоминания о Кире. На удивление друга я почти не вспоминал, а вот его сестру часто.
Набирая на табло домофона номер квартиры, я понял, что волнуюсь. "А вдруг они переехали?" - непривычно частило сердце.
В квартиру меня впустила Ольга Сергеевна, мама Петра и Киры.
- Кира пришла, - услышав звук открывающейся входной двери, засуетилась женщина.
Уже час она поила меня зелёным чаем с мятой на маленькой пятиметровой кухне и посвящала в детали их жизни после моего отъезда. Пётр женился и обосновался с женой и ребёнком в пригороде, открыв автомастерскую, а Кира, закончив специнтернат, осталась в нём работать, вела танцевальный кружок.
Внезапно у меня перехватило дыхание: Кира переступила порог кухни.
Ангел, которого я помнил, превратился в тоненькую невысокую девушку с волнистыми светло-русыми волосами до плеч и очень выразительными глазами. Всё в ней было правильно, красиво, пропорционально. Только слышать и говорить она по-прежнему не могла. Глухонемой ангел.
Ольга Сергеевна стала жестами что-то объяснять дочери, и та ей ответила на своём языке. А я опять, как тогда, когда она крохой танцевала у воды, не мог оторвать взгляда от её порхающих рук.
- Кира вас помнит, - перевела мне женщина.
А на утро следующего дня моя жизнь в корне изменилась.
Ровно в девять в дверь моего гостиничного номера постучали, и я, догадываясь, кто это может быть, поспешил пригласить гостей войти.
- Мы подумали и решили, что вчера ты был прав, Глеб, - в глазах Ольги Сергеевны светилась надежда. - Кире действительно нужно ехать в Москву. Она ведь давно мечтала о том танцевальном коллективе для глухих. И у неё есть шанс, что её примут, и...
Женщина хотела ещё что-то добавить, но я, глядя на её дочь, которая понимала по губам, произнёс:
- Дорогая Ольга Сергеевна, я готов вам помогать, как и обещал. У меня большая квартира, и места хватит всем. А хотите поехать прямо завтра вместе со мной?
- Мы приедем через неделю, - улыбнулась гостья.
А я опять удивился своей реакции на Киру, на неё хотелось смотреть и смотреть.
Полутёмный пустой зрительный зал контрастировал с ярко освещённым пятном сцены, где шла репетиция. Танцевальный ансамбль "Колибри" до филигранности оттачивал программу для парамузыкального международного фестиваля. Восемь глухих девушек и юношей неотрывно следили за жестами педагога, стоящего перед сценой. Одетая в чёрное трико женщина сигнализировала начало каждой музыкальной фразы, давала точки, без которых глухие танцоры не могли обойтись. Полагаться только на память или звуковые вибрации было нельзя — ведь можно легко сбиться.
Коллектив не спускал глаз со своего "дирижёра", а я с Киры, прячась во мраке бокового прохода. Изящная и грациозная, словно ведомая неосознанным призывом, она перемещалась в такт музыке, выгибалась, посылая движения волной от головы до носочков ног. Видимо другие делали то же самое, но я их не замечал. Для меня существовала только Кира. Ну, ещё партнёр её, неприметный паренёк по имени Слава, попадал в поле моего зрения.
Три месяца назад Ольга Сергеевна с дочерью приехали в Москву, и я поселил их в своей трёхкомнатной квартире. Киру приняли в основной состав "Колибри" без всяких проблем, а осенью она собиралась поступать в педагогический университет, где был факультет для инвалидов по слуху.
***
- Кира, что ты делаешь? - вечером того же дня я сидел в кресле перед телевизором, а она, стоя у меня за спиной, касалась подушечками пальцев мочек моих ушей. Накануне Ольга Сергеевна отбыла на несколько дней в родной город, чтобы уладить кое-какие дела, и мы впервые остались с Кирой одни. Прикосновения были невесомыми и воздушными, девушка едва дотрагивалась до меня. Её пальчики порхали, как мотыльки, и я был готов взвыть от тех ощущений, которые они дарили.
- Кира, перестань! - но она не видела моих губ.
Вот её указательные пальцы очертили мои ушные раковины, нежно погладили бугорки за ушами, ладони слегка прижались к моим щекам, а потом заскользили вниз по моей шее.
Я замер в ожидании и в бессовестном предвкушении, боясь пошевелиться, боясь разрушить эту эйфорию, а Кира внезапно убрала руки. Но буквально через долю секунды их сменили её губы, проделывая тот же путь. Это не были поцелуи, это были самые невинные прикосновения, но то, что они творили со мной, то, что будили в каждой клеточке моего тела, не подпадало ни под одно определение. И у меня даже мелькнула мысль, что она делает это также по-особенному, как и танцует.
Рядом с ней я погибал и воскресал одновременно. Руки и губы Киры продолжили своё удивительное путешествие по моему телу, и я не выдержал.
- Кира, нет! - я рывком вскочил с кресла и повернулся к ней.
Бедняжка заметалась, завертела головой из стороны в стороны, как будто что-то искала. Увидев газету и ручку, лежащие на журнальном столике, она быстро начала писать на газете.
"Я люблю тебя", - прочитал я огромные буквы, начертанные поперёк печатного текста, который она сунула мне в руки.
Кира стояла передо мной такая красивая, беззащитная и желанная, с глазами полными слёз, что я готов был сдаться и послать всё к чёрту.
***
- Ну, что, Глебушка, поздравляю с новой должностью! Принимай отдел! - на следующее утро я сидел в кабинете генерального. - Удружил ты нам с девочкой, ох, удружил! Ты же знаешь, для Славки своего я на всё готов. И то, что глухой он, то боль моя нескончаемая. Каких я только ему невест не предлагал, но захотел, чтобы, как и он была: и неслышащяя, и танцующая. Ну, да рассказывал я тебе это всё не раз. Ты как Киру для него привёз, Славка прямо расцвёл. А как свадьбу сыграем, будет тебе небольшой процент акций. Начальник протянул руку и, перегнувшись через стол, звонко хлопнул меня по плечу.