Славкин отец называл себя диссидентом и каждый выходной уходил к приятелю. На квартире одного известного в узком кругу писателя собиралась кучка весёлых бездельников. Им нравилось сочинять скабрёзные стишки и полировать единодушное веселье портвейном "три семёрки". Многие из них предпочли бы грузинское вино домашнего производства, но настоящие диссиденты не должны употреблять ничего того, в чём содержится хотя бы намёк на имя диктатора Сталина. Иосиф Виссарионович был заклеймён и проклят ими на веки вечные. Как известно, после такого дерзкого поступка, дороги назад нет. Их не смущало, что товарищ Сталин почил в бозе и такой смелости, по гамбургскому счёту, грош цена. Грузины ничего не знали о «возмутительных застольях» творческой интеллигенции, продолжали выращивать виноград и готовить из него вино. У них и без того забот полон рот. Земляки вождя всех народов пребывали в растерянности от разоблачений, которые выдали средства массовой информации после смерти Сталина. Вдруг новое руководство страны начнёт искать виноватых на Родине диктатора, но разбираться в деталях давно минувших дней и ворошить прошлое не стали. Грузинские виноделы выдохнули и продолжили работать.
С тех пор как отец стал диссидентом, Славка перестал любить воскресные дни. Каждый выходной родители ругались. Отец с утра брился до голубоватого оттенка, обильно поливал скулы одеколоном Шипр. Сжимал кулаки и произносил залихватское: «Эх!». Подмигивал своему отражению в кругляше зеркала-перевёртыша и начинал энергично одеваться. Мама всё это время сидела в другом конце комнаты и не сводила с него испепеляющего взгляда. Семён, не теряя бодрости духа, избегал смотреть в ту сторону. Славка лежал на раскладушке за ширмой, ничего не видел, но знал, что это происходит именно так. Мама содержала в идеальном порядке их комнату в коммуналке. Каждый выходной готовила блины или пекла пироги. Вот и сейчас в комнате пахло беляшами, но удержать отца дома не удавалось. Славка вспомнил, как однажды мама сказала:
– Какой же ты писатель, если ворону от грача отличить не можешь!
– А что бывает такая птица? – ехидно заметил отец.
Он всегда так делал. Если вдруг кто-то обнаруживал пробел в его знаниях, чтобы выйти из неловкой ситуации начинал кривляться и довольно зло подначивать собеседника.
Славка хорошо помнил тот день, когда они последний раз втроём шли с пригородной электрички на дачу. Просёлочная дорога до дачного посёлка тянулась вдоль берёзовой рощи с одной стороны, а с другой было колхозное поле. Здесь часто сеяли горох и в августе они набивали им полные карманы. Дачей именовался небольшой участок земли с крошечным щитовым домиком. Дед с бабушкой беззаветно любили свои шесть соток. Они умудрялись вскопать и засадить каждый сантиметр земли. А дом был очень мал. Когда Славик прочитал книжку «Чиполлино», то ему стало казаться, что именно о таком доме мечтал бедный дядюшка Тыква. Писатель Джанни Родари жил в далёкой Италии, где правят капиталисты и земли на всех не хватает. Славка удивлялся - земли у нас очень много, но почему тогда дачные участки такие крошечные.
Отец был не в настроении, словно его тянули на дачу на аркане. Возможно, он даже не поехал бы, но мама сказала, что родители обещали занять денег. Семён всю дорогу жаловался на какого-то знакомого:
– Витька жлоб. Обещал протолкнуть пару рассказов в номер. Старик, у меня там всё схвачено. Наврал с три короба. Гад. Цену себе набивает.
– Он же тебе объяснил, что редакция завалена текстами на эту тему. Напиши, что-нибудь другое. Смени пластинку. Хватит уже политики.
– Что другое? Что, по-твоему, я должен писать? Может быть, про этих ворон?
По свежевспаханному полю важно вышагивали чёрные птицы. Они охотились на дождевых червей, выхватывали из земли добычу и улетали. Ловкие птицы с чёрными лоснящимися крыльями уж точно никак не смахивали на неуклюжих ворон. Молодой тракторист, не заглушив двигатель, выпрыгнул из кабины на пашню. Отец смерил его презрительным взглядом и сказал:
– А может мне про ударный труд тракториста написать. Смотри какой колоритный экземпляр строителя коммунизма. Всё как положено. Засаленный комбинезон, шлем танкиста на голове. Из армии недавно пришёл. В зубах папироса «Север». Красавец. Заметил нас. Сейчас за трактор спрячется, чтобы отлить.
Тракторист не мог слышать о чём говорит мужчина в бежевом костюме, шляпе и белых мокасинах. Он потянулся, расправляя плечи и обойдя трактор скрылся из виду.
– О! Что я говорил!
– Напрасно ты так. Этот парень может лучше и умнее тебя в сто крат.
– Что умнее это точно, - отец продолжал ёрничать.
– А почему нет. Ты совершенно незнаком с человеком, но спокойно судишь о нём. Причём свысока. А кто дал тебе такое право?
– В этой стране любой тракторист и сантехник умнее меня. Кто бы сомневался. Эта страна специально сделана под таких.
– Семён, откуда в тебе столько снобизма и чванства?
– Намекаешь на моё пролетарское происхождение?
– Ни на что я не намекаю.
– Да, мои предки были тульскими оружейниками. И что? Это не даёт мне право иметь своё мнение? Зато твои дворяне сейчас ковыряются на грядках согнувшись в три погибели.
– Прекрати. Не обязательно говорить о таких вещах при ребёнке. Смотри сынок, какая красота кругом, - мать взяла Славку за руку, и они вырвались немного вперёд.
Славка не мог понять, зачем отец всё портит. Какое ему дело до этого тракториста. Пашет человек землю и пусть пашет. Ему самому было бы интересно сесть за рычаги трактора и пахать. Будь он старше, то обязательно попросил бы показать, как это делается. Славка посчитал, что отец не прав, а мама права. И дедушка с бабушкой правы, потому что выращивают вкусную клубнику и малину. Но отец на этом не успокоился, и когда пришли на дачу он продолжал цепляться и портить всем настроение. Мама уставшая отвечать на его колкости молчала, не выдержал дед:
– Семён Петрович, я что-то вас не пойму. Чем же вы так недовольны? Вам ли жаловаться на жизнь?
– По-вашему я должен быть доволен? И чем, если не секрет?
– У вас прекрасная семья, сын. Вы получили образование какое хотели.
– Осталось посадить дерево и построить дом.
– А хотя бы и так! Что в этом плохого? Разве кому-то удалось изобрести иную формулу человеческого счастья.
– Мне кажется вам. Прошлый приезд я завёл с вами разговор про Сталина. Я долго думал над вашими словами, но так и не понял. Чего больше в ваших словах лукавства или страха вновь угодить на Колыму.
– И на Колыме люди живут. Бояться мне нечего и лукавить перед вами, молодой человек, мне нет никакого резона. Мне не нравится та лёгкость с какой вы разобрались во всём и сделали поспешные выводы.
– Так думаю не только я. Мы с друзьями в Переделкино очень горячо обсуждали тему и единодушно осудили культ Сталина. И мне странно, что в ваших словах не чувствуется и капли осуждения.
– Оправдывать и не осуждать - разные вещи. Я не могу оправдывать те методы управления страной, но и осуждать теперь не вижу смысла. «Нам не дано предугадать, как слово наше отзовётся, - и нам сочувствие даётся, как нам даётся благодать».
– Замечательно! И после всего счастливы тем, что выращиваете редиску.
– Представьте себе, счастлив. Вы слышали историю про римского императора Диоклетиана. Когда он отошёл от дел к нему обратились с просьбой вернуться. Он сказал, если бы видели какая капуста у меня выросла, вы бы перестали просить меня об этом. Впрочем, ему этого не простили, и он умер всеми забытый от голода.
– Хотите сказать, что не при Сталине всё началось. Создаётся впечатление, что вы были бы даже рады, если бы Сталин вдруг воскрес.
– Молодой человек, вы так и не поняли. Теперь уже ничего нельзя вернуть и изменить. Всё будет другое. Зачем ворошить прошлое. Надо жить настоящим и стараться его не испортить. От сегодняшнего дня зависит каким будет наше будущее.
Слушать разговоры взрослых Славке было скучно. Он взял самокат и вышел за калитку. Дачный сезон только начинался и, объехав знакомую округу, прежних приятелей найти не удалось. Расстроенный Славка вернулся обратно. Отец взял удочку и пошёл к реке. Грустная мама лежала в гамаке с книгой. Бабушка и дед сидели за столом, опустив головы и держа друг друга за руки. Славка так их и запомнил - держащими друг друга за руки. У родителей всё было иначе. Мать, ради сына, ещё долго терпела отцовские посиделки с приятелями в Переделкино. И не только это. Как потом догадался Славка, но и любовные похождения под прикрытием «диссидентства». По большому счёту, его отец никого не разоблачал и не мог разоблачить. Хотелось выглядеть значительнее, чем есть на самом деле. Обязанность трудиться на благо страны доводила Семёна до белого каления. Ему хотелось жить легко. В этом и была главная причина недовольства. В конце концов, отец бросил семью, женился на поэтессе и уехал в Америку. Но и там жизнь оказалась не сахар. По слухам, за океаном Семён кардинально изменил свои политические взгляды и стал яростным сталинистом. Зная отца, Славка ничуть не удивился этому. С годами он всё больше жалел о том, что мало времени проводил с дедушкой и бабушкой. Почти не интересовался их прошлым. Слава понял, что дед пытался объяснить его отцу вещи более глубинные, а потому ещё более сложные и даже страшные, чем кажется на первый взгляд. Только отец так ничего и не понял. Вячеслав женился по любви и прожил с женой много лет, но вдруг заметил, что-то идёт не так. Не сидят они рядом и не держатся за руки. Нет того душевного единения. Печально было осознать такое. Что-то неуловимое, вместе с тем, очень важное ушло навсегда.