На тот большак!
( В. Исаков)
Давешний друг первый раз в жизни засиделся до ночи у меня в гостях. Удивил! Это так не похоже на него: он же педант! И потом, как не ему знать времени счёт. Иваныч - руководитель очень большого пребольшого предприятия в несколько десятков тысяч человек.
Да уж, засиделись мы! Может тому виной две бутылочки «Хеннесси», что стояли порожними на столе. Они мерно дышали во сне парами остатков на донышке вкусноты, рядом с цветной тарелкой. На ней, как на пляже из сахарного песка, отдыхал золотыми кольцами лимон! Или тому виной это редкое на сегодняшнее время живое общение с глазу на глаз?! Мобильник не даст такого... А может лучше сказать, что со мной вот просто так можно помолчать ни о чём!
Стрелки бабушкиных мерно шагающих ходиков перевалили уже на второй час ночи. Кукушка со злой гримасой, не выспавшейся женщины, как оглашенная выскочила из своего домика и накричала на нас, указав на позднее время для продолжения посиделок. А Виктор всё туже затягивал петлёй грусти время расставания. Я не лез с расспросами к другу и не спрашивал, что у него там случилось. Ну,не говорит он о своих проблемах и ладно. Не хотелось ему уходить из моего дома, а значит для меня это праздник. Так долго у меня дома засиживались друзья лишь в бедах. В радости я забывался: не до меня… Похоже, у Иваныча (а, для остальных Виктор Иванович), какая – то непруха пошла по жизни. Бывает…
И тут он тихо произнёс.
- Валентиныч, работа, это моё хобби, моя семья и даже любимая женщина…Ей и жил! А вот время- сука течёт, как вода наших горных рек: взглядом не успеваешь уследить, будь оно неладно. Представляешь, неожиданно для себя не заметил прихода ко мне в гости дамы по имени Пенсия. А дома лишь мой пёс Алтык - азиатская овчарка. Ты,Валентиныч, всегда придешь на помощь. Вот все мои близкие люди, да ещё и стены моей квартиры помогают иногда… И больше никого и ничего рядом…
Не хотел, видимо, дальше продолжать грустную исповедь, понуро опустил голову, замолчал.
Да уж! Знакомо - то,как! Прожили мои друзья со своими жёнами долго и счастливо лет этак двадцать пять, тридцать. Дети выпорхнули из гнезда далеко- далеко. Мужчины, как и было сказано в пословице: вырастили сыновей, посадили деревья и понастроили дома-громады в несколько этажей. Вот только зачем им такие хоромы, когда они живут с не любимыми, как соседи, на разных этажах?! А их избранниц по жизни уже, как давно не интересовали успехи своих мужей, их задумки, планы, много чего можно перечислять… Из моих названных братьях от состояния своей ненужности кто- то уходил в запой, кто в глухую оборону в гараж, что – то вечно ремонтируя. Кто прятался месяцами на рыбалке, а кто скрывался в избах на охотах: там же всё намного проще…
Иваныч, так и не решившись рассказать о своей грусти, засобирался.
- Валентиныч, ты же у нас неприкосновенный, подвези домой. Как у тебя так, получается?! Как за руль, так враз становишься исключительно трезвым?! Помнишь как тебя "гайцы" проверяли: они были в шоке?! Запах есть, а прибор выдаёт ноль. Вот же шаман! Кто бы такое сказал, не поверил, если бы тебя всю жизнь не знал!
Моя белоснежная красавица стояла под окнами. Беляночка в сто пятьдесят лошадей с осторожностью недавно помытой машины медленно избегая луж, несла нас к дому друга. Тут Иваныч вспомнил, что у него дома продуктов «хоть шаром покати!». Попросил остановиться возле ночного магазинчика « Пятерочка». Вышел и почти бегом к дверям, не хотел меня задерживать…
А я сидел и слушал музыку. Арбенина с БИ -2 до озноба кожи пела свою знаменитую « Тише- Тише», увлекла. Стекла машины тонированы и пятно моего «фэйса» сливалось с тенью ночного сумрака.Выключил габариты: стоял же напарковке. Люди шли мимо машины. Кто двигался медленно, кто быстро,а кто и бегом, но все с опущенными головами глядя в мокрый черный асфальт. И тут, как одиночный выстрел снайпера в звенящей тишине: увидел молодых людей. Девушка под руку с парнем двигались неспешно и медленно, как будто плыли, не касаясь земли в коконе сотканного из кусочков их душ, счастья. Они никуда не торопились…. ГОСПОДИ...!
Остановились. Девушка, не замечая меня за ветровым стеклом, посмотрев своему избраннику в глаза, безропотно и по- детски доверчиво, прильнула к нему всем телом. Я обмер, аж перехватило дыхание: её нежность переливалась через край и задела меня рикошетом… как когда – то тот пакостный мелкий осколок в колено. Красавица обвила мальчику шею изгибом плавности рук- крыльев.
Сидел в своем кожаном кресле и смотрел, смотрел, смотрел на пару, любовался...
Было ужасно стыдно подглядывать за чужим счастьем, а я купался в нём, как воробей в луже на солнышке...
Малыш лет восемнадцати удерживал девушку подушечками пальцев, едва касаясь её талии. Девушка напоминала мне красивую бабочку с красными цвета мака крыльями из моего детства.Я тогда нёс нежное создание,осторожно за крылышки двумя пальцами. Боялся,не дай бы БОГ, потревожить радужную пыльцу двух вееров её души. Отвернулся. Тусклый свет уличных фонарей просил о помощи морганием придорожных ламп: выстукивали сигнал SOS. Пальцы сжали до белых пятен на костяшках, кожаный с подогревом руль. Закрыл глаза.
Вечер. Вокзал. Зима. Пассажиры, толкающие меня плечами, снуют в поисках своего
вагона, баулы. Зябко. Коричневый снег от рассыпанного песка на платформах. Знакомый гомон вокзала….Темнота кольцом вокруг станции, мороз, пробующий на прочность сталь рельс. Прожектор локомотива, прорезавший скальпелем темноту перрона.. Серый вагон. Проводник, отбивающий у мороза примерзшую напрочь дверь…Нежность рук, красота любимой….Примерз подошвами к снегу перрона, завороженный ладошками на своей шее моей нежности от радости встречи…
До слуха донесся задорный смех девушки, она смеялась беззаботно и весело. Нельзя человека останавливать, когда он поет или смеется: грех…
А мне было не смешно. Я молчал, прикрыв глаза откинулся спиной на сиденье! А стерва по имени Тоска, что стала моей родной сестренкой с недавних пор, доставала с настойчивостью таможенника контрабанду. Вытаскивала из мешка памяти противно липкими пальцами свою закадычную подругу Печаль. Грусть-третья моя родная, напомнила о той желанной и, увы, бывшей любимой. Хотя, чего я себе – то вру?! Сколько времени прошло, а сердце по ней порой нет – нет, да и застонет, что есть мочи. Запрещал ему вспоминать. Ничего! Побьется, поболит немного, поглажу ладонью, чуть согрею. Оно может и успокоит свой бег, пройдёт. Зачем замерзшему от боли сосуду рваться в полёте к чужому ледяному огню, чтобы вновь со всего маха удариться и рассыпаться в прах о хрусталь её камня- души?! И потом, я уже давно понял, что у любимой лишь белая снежная пустыня в груди, а в глазах скромный ледяной расчетливый блеск осколков зеркала Снежной Королевы...
Открыл глаза. Неожиданно, может от моих мыслей, пошёл снег. Север бывает и жестоким! В салоне стало грустно зябко, как и на душе. Странно, но над парой, слившейся в поцелуе снег не кружил, и его не было вовсе… Чуть разжал пальцы на руле. Точно! Над ребятками, будто купол повис, надо же! Может это любовь так себя проявила?! Он целовались...
Подумал: ледяной поцелуй избранницы,предавшей меня никогда никого не согреет.
После мучительного расставания с моей мечтой анализируя всё что произошло со мной, никак не мог понять. Почему вкус губ моей любимой был странно горьковато солёным?! Потом только дошло, так пахнет предательство и беда...Да уж!
Раскрыл пальцы, снял руки с руля. Включил габариты. Девушка ойкнула от страха. Они убежали, через стекло услышал их смех...
Для пары это было приключением. А я заплатил за своё малой ценой: обмороженной до черноты душой... Что поделаешь?!
Скрипел зубами от обиды! Взял в тот вечер лыжи и махнул тут же к другу -Лешему в его владения еловой тишины. Лесная, для незнакомых с ней, непроходимая чаща.Полнолуние!Стоял и выл по среди почему- то круглой, как блюдце поляны от бессилия, жалуясь на сердешную чёрную рану матушке Луне. Ночь,бриллиантовый блеск скрипящего сухим звуком снега под лыжами. А рядом стоял, забирая на себя часть моей боли подвывая серый дикий брат. Матерый - друг волчище! Вожак массой килограмм этак в семьдесят, если не больше. Поддержать мою вмиг опустевшую душу, привел за собой всю стаю от мала до велика. Она серой зловещей ниткой окружила поляну в три обхвата и вторила вожаку. Протяжно и страшно. Громада стального цвета улыбающейся и всё понимающей матушки Луны над нами на фоне чернильного неба, искристая лунная дорожка по насту. Поляна. Друзья, задравшие свои клыкастые... Зелёный блеск множества жаждущих мести глаз... Та ещё картинка!Ой, не советовал бы огорчившей меня даме даже близко подходить к моему второму дому - жилью Лешего. Вычислят, возьмут в круг,отведут к логову и не выпустят из кольца страха до моего появления...После леса, вернулся в пустоту вмиг ставшей одинокой квартиры. Нетронутый стакан водки на столе рядом с массой окурков в пепельнице. Единственный кусок чёрного хлеба на тарелке в качестве закуски: ничего не хотелось. Навязчивая мысль правилом буравчика в голове: " Володя, надо жить!". И в ответочку: "Вот только, как..?!"
Иваныч запыхавшись, ввалился в машину с громадным пакетом еды. Громко на всю парковку, словно на "Уазике" хлопнул дверью. Беляночка возмутилась было! Успокоил родимую притопив педаль газа в пол! Протянул руку к монитору на панели машины. Кликнул кнопку поиска радиостанции... Мы ехали, а из всех восьми динамиков салона моей красоты,волной накрыла старая, но с таким пронизывающим текстом песня….
«На тот большак, на перекресток. Уже не надо больше мне спешить. Жить без любви, быть может, проще, но как на свете без неё прожить?!».
Рука сама потянулась к кнопке «выкл.».