Опубликовано в газете «Литературная Россия» 12/31.03.2021
Опубликовано в журнале "Смена" май 2022г.
***
Весной 44 года на фронте всё так же было не спокойно, однако расстановка сил поменялась. Советские войска продолжали двигаться на Запад, преодолевая непогоду, слякоть и сопротивление немцев отчаянное, которые отступать не собирались. И всё же 23 Дивизии самой оснащённой в Мире армии к концу марта были в кольцо окружения взяты. А теперь предстояло, во что бы то ни стало, не позволить им из этого кольца прорваться…
А потому солдаты снова траншеи копали, гнёзда пулемётные ставили, блиндажи укрепляли. Стюра занималась своими делами. В медсанбате запаслась медикаментами, бинтами. Встретила там знакомую Таню, она тоже была санитаркой. Девушки немного поболтали, и рядовая Саблина на попутке вернулась обратно.
День сегодня выдался пасмурный, но, несмотря на это, Настя решила прогуляться.
Поблуждала по округе, заглянула в незнакомый хутор. Белые мазанки тут серыми казались. О войне здесь не напоминала разве что молодая полынь, да нежно-зелёная мята. А всё остальное… Обгоревшие курени, сараи, испещрённые снарядами колодцы, хаты, старики с влажными глазами, дети голодные чумазые. Стюра угостила пробегавших мальчишек сахаром и начала по косогору спускаться.
На окраине танкисты ремонтировали танки. «Тридцать четвёрки» громко рычали, а парни то и дело под ними лазали, молотками стучали, потом внутрь машин забирались, что-то выкрикивали, смеялись. Всё это выглядело забавно. Однако девушка медлить не стала, а отправилась дальше, туда, где всегда царил покой и порядок.
Через минуту она уже по весеннему лесу гуляла. Природа понемногу преображалась. Всюду пахло древесной корой и первыми травами. Девушка рукой гладила стволы берёз шероховатые и мягкий мох, прошлогодние листья собирала, слушала пение птиц и долго о чём-то размышляла, кажется, детство вспоминала. Вспомнила, как на дойку ходила с мамой, как в реке ловила головастиков, как с друзьями в салки играла. Потом она всплакнула немного даже. А после, когда успокоилась, решила привести себя в порядок.
Из кармана фуфайки достала расчёску маленькую, сняла пилотку, причесалась. Затем водой из фляжки намочила кусочек марли и тщательно протёрла им своё лицо. Вот собственно и всё. Дальше Стюра расстелила плащ-палатку, села на неё и стала наблюдать за происходящим.
Неподалёку чуть ниже на пашне трудился вверенный ей взвод. Кто-то из служивых, не выпуская из рук лопаты, землю из траншеи выбрасывал, кто-то курил, кто-то разговаривал. Некоторые ребята пилили брёвна поваленные. Серьёзные и забавные, молодые и старые. Она знала их всех до одного. А ещё понимала, что этих людей связывает…
У Колесникова Алексея в оккупации мать расстреляли, у Ершова Ивана дети от голода умерли в Ленинграде, у дяди Серёжи во время бомбёжки погибли внучка и старшая дочь, у Гочи Чавадзе брат сгорел в танке, а у лейтенанта Круглова, невесты не стало. Её повесили за то, что она в своём доме семью еврейскую прятала. И так у каждого...
– Танки! – вдруг услышала Стюра, встрепенулась и подскочила на ноги.
Она увидела их сразу на противоположной стороне поля бескрайнего. «Тигры» двигались медленно, будто добычу высматривали. А через мгновение началось…
Первый снаряд упал неподалёку от «Сорокапятки», что под ветками была спрятана, второй разорвался, перелетев окоп. Бойцы лопаты побросали, попрыгали в траншею, стали хватать винтовки, автоматы. Сержант Луценко гранаты связывал, близнецы Курбатовы настроили пулемёт, и тут же открыли огонь. Всюду заухало, загрохотало. Артиллеристы развернули орудие, но не успели даже снаряд в дуло вставить, как вдруг от точного попадания, пушку подбросило и разломило надвое. Парней откинуло на песок. Стюра прямо из леса припустила к ним со всех ног. Минуту спустя она была уже рядом. Но в живых из ребят никого не осталось.
А «Тигры» всё приближались. За ними следовали фашисты с автоматами, они всё стремительнее подбирались. Лейтенант Круглов быстро по траншее перемещался и солдат подбадривал.
– Держитесь, братцы! Сейчас подоспеют наши!
Сначала ранило Костика Лямкина, того паренька, которого она когда-то первым перевязывала. Он сидел на дне окопа и снова за руку держался. Настя плюхнулась рядом.
– Давай, наложу повязку!
Но юнец оттолкнул её в ажиотаже.
– Не надо. Я в порядке!
Вскочил он, схватил трёхлинейку и вновь палить начал.
В этот момент за спиной Стюры что-то разорвалось, её отбросило взрывной волной и опять засыпало землёй. Она пошевелилась, выбралась, потрясла головой.
– Живая, кажется…
Увидела ребят лежащих, на четвереньках поползла к ним, стала осматривать. Толик Иванов был мёртв, не дышал и Митя Левашов, а вот Марату Ахатову ногу по колено оторвало. Он выл и корчился от боли страшной. Кровь из обрубка так и хлестала. Стюра вытащила жгут и стала культю перетягивать. Потом, вся кровью перепачканная, достала шприц и прямо через шинель вколола парню обезболивающее. Но Марик всё равно потерял сознание.
Рядом с пулей в голове упал один из братьев Курбатовых. Второй давно уже бездыханный лежал на насыпи. На место его к пулемёту встал Чудов Вася. Где-то из укрытия стала палить «Сорокапятка». Два «Тигра», наконец, встали. Некоторые ребята уже ползли по полю с гранатами. Со стороны на помощь батальону наши «Тридцать четвёрки» выезжали. А Стюра по траншее бежала.
Сначала перевязала Ершова Ивана, он был в грудь ранен. Весь чёрный от сажи, мужчина глядел на санитарку безумными глазами и всё повторял:
– Хрен вам, а не Земля наша. Хрен вам, а не Земля наша…
– Хорошо, хорошо – успокаивала его Настя. – Хорошо…
Потом чуть левее увидела лежащим Чавадзе. Девушка подскочила к бойцу, на колени упала.
– Гочи, ты как?
– В порядке – улыбнулся кавказец и, сглотнув кровь, которая уже по щеке стекала, стал терять сознание.
Настя осмотрела его. У парня совсем не было шансов. Его прошили пули от плеча до паха, а через минуту его не стало. Как и не стало командира первого отделения Боброва Саши. От ранения в живот он тут же скончался…
В этот момент Круглов начал поднимать взвод в атаку.
– Вперёд!!! – закричал он.
И солдаты, выскакивая из траншеи, за командиром побежали. Они безудержно стреляли. К ним присоединился и весь батальон оставшийся. Фрицы уже были рядом, метрах в трёхстах, кажется. Где-то завязалась рукопашная. Некоторые бойцы замертво падали, некоторые со связкой гранат на танки бросались. «Тигры» взрывались. Впрочем, и наши «Тридцать четвёрки» несли потери немалые. Всюду горела трава, воронки зияли. Но фрицы сдаваться не собирались. Они всё наступали и наступали. Их машины-убийцы, которым не было конца, продолжали двигаться, а пехота начала обходить батальон с флангов.
Настя взглянула на пулемёт Васей оставленный. Парень и рад бы поддержать товарищей, да только лежал сейчас на земле весь окровавленный. Девушка к нему подбежала, оттащила в сторону. Встала к пулемёту, ленту поправила, прицелилась и на рычаг нажала. СГ застрочил, и серые шинели начали падать.
– Ненавижу вас, сволочи поганые! – закричала Стюра – За отца! За маму! За Толика! За Марата! За Гочу! За Колю Пяткина!
Она отпустила рычаг, пригнулась. Пули просвистели совсем рядом. Кажется, фрицы снять её пытались.
– Не дождётесь, падальщики! – Настя надела каску, которая рядом валялась, выпрямилась и снова начала стрелять.
В этот раз она уложила фашистов, что выбирались из подбитого танка. Но тут лента кончилась внезапно, а запасной не было в ящике. Девушка присела, отдышалась.
– Чёрт подери, ну где же подкрепление будь оно не ладно?
Стюра вылезла из окопа и, согнувшись пополам, побежала собирать раненых. Сначала приволокла в траншею новобранца Славку, он держался за бок и как маленький без конца звал маму. Потом на плащ-палатке притащила танкиста окровавленного, у него была перебита нога, и пара пуль в груди застряла. А вот третьим был тот, кого она встретить никак не ожидала, её лейтенант. Она перевернула его на спину.
– Товарищ командир, вы как?
Круглов стал кашлять, изо рта брызнула кровавая каша.
– Нормально, Стюр, нормально. Умираю, кажется…
И Настя вдруг заплакала.
– Пожалуйста, не надо. Я дотащу вас, вы не сомневайтесь…
– Не нужно. Мне и здесь хорошо. Это ты стреляла?
– Я. А что нельзя было?
– Почему нельзя? Молодец. Всё правильно…
Мужчина взглянул на девушку внимательно. Лицо её было всё перепачкано сажей, и даже светлые локоны тёмными стали.
– Я вот о чём хотел спросить тебя, Саблина. Ты сегодня умывалась?
– Опять вы шутите? – глотая слёзы, улыбнулась санитарка.
– Опять – лейтенант вздохнул глубоко, посмотрел в небо, облаками затянутое. – Ты знаешь, солнца не хватает – он помолчал, снова кашлянул. – Ты иди, помоги ребятам. И это, будь счастлива…