Мама пришла поздно вечером.
Она, сбросив сапоги под порогом, прошла на кухню и тяжело опустилась на старенький продавленный диванчик возле стола.
Натруженные руки с узловатыми венами тяжело лежали на коленях.
Исхудавшее обветренное лицо было печально, в запавших глазах - безмерная усталось. Тоска и безнадежность залегли глубокими морщинами. В волосах женщины серебрились седые пряди.
С первого взгляда она выглядела почти старухой...
Зарёванный Димка услышал стук входной двери и скрип половиц . Он подхватился с кровати, сунул ноги в стоптанные мамкины тапки и прошлепал в кухню.
Это был мальчонка- недокормыш лет пяти, в голубой полинялой майке, спортивных штанишках с вытянутыми коленками.
Большие серые глаза, припухшие от долгого плача, кривившиеся в полувсхлипах- полувздохах потрескавшиеся губы.
Мальчик подошел к матери.
- Мааам... ты почему так долго не приходила?
Женщина обхватила сынишку руками, прижала к себе...
- Сынок... маленький мой...
Она не сдержала слез...
- Сыночек...как мы будем жить?
Женщина горько плакала, обнимая крепко сына, как будто укрывая от всех бед этого мира.
Плакала безмолвно, без рыданий, но ее сердце рвалось на части от безысходности... слезы крупными горошинами скатывались по ее лицу, капали на плечи сынишки.
Сегодня сгорела ферма, вместе с коровами, телятами. Жалко кормилиц Зорек да Пеструшек... Отчаянное мычание коров и крики телят, так похожие на детские голоса- не смолкали в голове несчастной женщины. Душа болела- кровоточила...
Но беда гораздо больше. Другой-то работы в деревне нет.
А ближайший поселок - за сто с лишним километров.
На комоде лежат счета за свет, зима не за горами - дров надо купить, даже если экономить - две машины нужно. Опять же, сынишка вырос из одежонки- обувки... Ох, горюшко!
Безнадёга...