А.Г. Варнек. «Портрет гравера Е.О. Скотникова». 1804. Х.м. Местонахождение неизвестно [1].
В.А. Тропинин. «Портрет гравера Е.О. Скотникова». 1821. Дерево, масло.58,5х42,5. ГТГ [2].
Скотников Егор Осипович - гравер, работавший на меди резцом, родился в 1782 году. С 1788 г. по 10 марта 1803 учился в Императорской академии художеств, где главным его наставником был Клаубер. Еще в 11 лет он получил серебряную медаль [1]. Обучаясь в Академии 15 лет, получил в 1799 г. вторую серебряную; в 1801 г. – первую серебряную, а в 1802 году – малую золотую медаль за гравюру «Лукреция» с картины Г. Булоня. В 1803 году получил аттестат первой степени со шпагой и оставлен при Академии.
В 1805 году при окончании академического курса был награжден большой золотой медалью за гравюру «Распятие» с картины Шарля Лебрена (1619 – 1690). В июле 1809 года, за эту же гравюру был признан академиком. От права на пенсионерскую поездку за границу отказался, т.к. был приглашен на должность гравера в Оружейной палате в Москве, где проработал всю жизнь с 1809 по 1843 гг. [3-5].
В настоящее время имя гравера Оружейной палаты присутствует на сайте ГМИИ «Гравюра в России», на котором даны изображения десяти его главных исторических гравюр (см. ниже).
1. Памятник А.В. Суворову. По оригиналу М.И. Козловского. 1801.
2. Портрет В.С. Валуева. По оригиналу К.И. Росси (?). 1811.
3. Портрет А.Е. Лазарева. По оригиналу В.А. Тропинина. 1813.
4. Портрет Н.Б. Юсупова. По собственному рисунку. 1816.
5. Портрет И.И. Дмитриева. По рисунку Я.Я. Рейхеля. 1818.
6. Портрет Николая I. По рисунку О.А. Кипренского. 1818.
7. Портрет Д.И. Фонвизина. По оригиналу А.Ш. Карафа. 1821.
8. Портрет И.Л, Лазарева. По оригиналу И.Б. Лампи-старшего.
9. Портрет М.М. Сперанского. По собственному рисунку. 1821.
10.Портрет Е.А. Баратынского. По рисунку К.П. Брюллова.1835.
Полный список работ Е.О. Скотникова (204 наименования) приведен в Словаре русских граверов Ровинского, что близко числу произведений в Списке работ гравера Н.И. Уткина (229). В то же время Ровинский дает не очень лестную характеристику Скотникову, хотя и начинает ее со слов, что Скотников был хорошим рисовальщиком и бойко владел резцом. Отмечает и то, что его учитель в ИАХ, Клаубер, любил своего ученика и подарил ему на память свой портрет, а также то, что «ученик этот» подавал большие надежды.
Но дальше Ровинский пишет, что он «кроме Распятия с Лебрена, заслуживающего полного одобрения, ничего серьезного не произвел». В Москве вел жизнь очень невоздержанную и пил «русскую простоту» походя. Часто заходил к своему сверстнику Флорову, когда тот по заказу Бекетова гравировал портрет Суворова, и здесь, за стаканом водки, по целым часам работал на его доске (слышал от Тропинина)».
Следует заметить, что нелестную характеристику Скотникова, данную ему Ровинским, использовали затем Брокгауз и Ефрон, написавшие в «своем Словаре» такие слова о гравере: «В Москве, он вел жизнь очень невоздержанную и пил», а также Половцов в «Большой биографической энциклопедии»: «Поселившись в Москве, он вел очень нетрезвую жизнь, что отразилось на качестве его работ, которые становились все более и более посредственными». А начинал он свою жизнь довольно ярко, однако возложенных на него надежд не оправдал.
Отголоски данных характеристик привели, похоже, к тому, что Скотников не был включен в справочник «Единый художественный рейтинг», хотя в нем имеется масса имен художников и граверов с уровнем существенно более низким, чем у него [6].
Еще в первой половине 1804 года Александр Варнек до отъезда в Италию написал малоформатный портрет своего сокурсника Егора Скотникова, (пятый по счету), который перспективный 27-летний гравер, уезжая в Москву, взял с собой. В принципе, никаких сведений о написании Варнеком данного портрета, в академических отчетах начала XIX века нет.
Тем не менее, в списке портретов работы А.Г. Варнека М.М. Раковой такой портрет указан [7], и сделала это Магдалина Михайловна на том основании, что о данном портрете, выполненном в 1804 году, сообщил в своей статье Рамазанов Н.А., известный художественный критик [8]. Позднее ссылку на Рамазанова сделал в своей монографии и В.С. Турчин [1].
Привожу всю эту информацию об утраченном портрете Е.О. Скотникова кисти А.Г. Варнека лишь потому, что по моему мнению, проживавший в Москве автор второго портрета, приложенного к миниатюре – В.А. Тропинин, написавший свой портрет Е.О. Скотникова в 1821 году, видел этот портрет (не мог не видеть, встречаясь с гравером).
Представив выше необходимые для обсуждения двух портретов С.О. Скотникова элементы его биографии, а также краткие сведения об утраченном ныне портрете гравера кисти А.Г. Варнека, посчитал целесообразным до разговора о портрете С.О. Скотникова кисти В.А. Тропинина погрузить читателя в атмосферу жизни выдающегося русского художника в некоторые периоды его жизни.
Использовал для этого, прежде всего, основополагающую статью о Тропинине Рамазанова Николая Александровича (1818 – 1867), профессора ваяния в Москве, писателя и академика с 1850 г., опубликованную им в [8], дополнив ее некоторыми разъяснениями из монографии Л.Н. Целищевой [9] и других первоисточников. Вся необходимая для миниатюры информация представлена в разделе, приведенном ниже.
ХРОНИКА ЖИЗНИ В.А.ТРОПИНИНА ДО 1824 ГОДА
Родился будущий художник 19 марта 1776 года (по ст. стилю) в селе Карповка Новгородской губернии крепостным человеком графа Антона Сергеевича Миниха. Родители его принадлежали тому же помещику. Отец был управляющим, и за верную службу был отпущен на волю. Дети же остались крепостными и до юношеского возраста жили в родительском доме; потом их записали в Новгородскую школу для обучения грамоте.
Во время обучения в школе у Тропинина и проявилась страсть к рисованию. По выходе из школы Тропинин был взят в господский дом на «побегушки», но он постоянно стремился заняться любимым делом, срисовывая все, что находилось в доме, а также детей графа Миниха и «верховых» девушек.
Впоследствии Тропинин достался графу Ираклию Ивановичу Моркову, в приданное за дочерью Миниха, на которой он женился. Отец Василия просил графа отдать сына в ученье живописцу, но получил ответ: «Толку не будет!», и Тропинин был отдан в учение к кондитеру в Петербург, в дом графа Завадовского.
В этом доме проживал живописец, с сыном которого Василий сдружился, и они вместе занимались живописью. Наконец, в 1799 году, по убедительной просьбе близкого родственника графа, Ивана Алексеевича Моркова, Тропинин в возрасте 23-х лет был отдан к советнику Академии художеств и руководителю портретного класса, Щукину Степану Степановичу (1762 – 1828), в котором учился и Александр Варнек.
В течение ряда лет Тропинин жил в его доме на правах члена семьи, постоянно занимаясь под руководством учителя в мастерской и портретном классе, совершенствуя свое мастерство. Будучи посторонним учеником Академии, мягкостью своего характера и любовью к искусству он скоро приобрел дружественное расположение лучших учеников Академии, Кипренского, Варнека, Скотникова и других, которые помогали ему своими советами.
Александр Варнек, отправляясь 20 июня 1804 года в Италию, советовал Тропинину особенно наблюдать натуру и подражать ей, и сказал на прощание с ним: «Хотя я и еду за границу, но совершеннее натуры ничего найти не надеюсь». Василий Тропинин запомнил эти слова и впоследствии передавал их другим.
В этом же году под руководством Щукина он написал одну из первых своих работ с натуры – портрет ученика Александра Винокурова, интерпретировав его как жанровую сцену, - «Мальчик, тоскующий об умершей птичке», и представил ее на выставке. Ректор Академии Акимов одобрил эту вещь; императрица Елизавета Алексеевна тоже любовалась картиной, а президент Академии, граф Александр Сергеевич Строганов, сказал тогда: «Жаль, что Тропинин принадлежит упрямому человеку (Моркову), а то можно было бы за него похлопотать»!
После такого успеха Тропинина, учитель его Щукин немедленно уведомил графа Моркова, что если он не желает лишиться своего крепостного человека, то взял бы его к себе поскорей. В результате в сентябре 1804 года, по-видимому, на основании ответного письма Моркова, велено было отправить Василия Андреевича в малороссийскую деревню Киковку.
У Щукина Тропинин учился с небольшим четыре года; успел много сделать, получил две медали от Академии, - и вот Щукин, представитель Академии художеств, сам преградил дорогу значительному дарованию к дальнейшему усовершенствованию.
Что же привело Щукина к такому поступку? Минута ли какого-нибудь раздражения против молодого человека и опасение, что он, совершенствуясь, может перебить работу у своего учителя, или желание угодить графу? Известно лишь то, что незадолго перед этим Щукину были заказаны четыре копии с портрета Александра I, которые он раздал своим ученикам, сделав одну и сам; но удачнее всех вышла копия у Тропинина.
По приезде в Малороссию, Василий Андреевич нашел множество предметов для своей кисти, но не все, что делалось по приказанию господина, соответствовало желанию и направлению художника. Он, соученик Кипренского и Варнека, вынужден был нередко красить колодцы, стены и пр. Но Тропинин, человек с кратким нравом, обладал сильным характером и все переносил с высоким терпением <…>. Малороссия была для Тропинина, что для других художников Италия, тут он усовершенствовался в живописи и приобрел собственную манеру, что признал впоследствии (в 1824 году) и его учитель Щукин.
В 1807 году Тропинин написал иконостас для деревни, в которой жил, и по освящении церкви был первый в этой церкви обвенчан с девицей Анной Ивановной Катениной; в это время он написал много портретов представителей графской фамилии и атаманов казачьих войск.
Во время войны с Наполеоном граф Морков был назначен Александром I начальником Московского ополчения, в результате чего и Тропинину пришлось пережить трудные времена и множество переездов. В итоге в 1813 году граф с большим семейством (включая Тропинина) оказался в Москве, и у художника появилось огромное количество заказов на портреты и картины дополнительно к работам по устройству дома; Им было написано, в частности, ряд портретов известных генералов. В конце 1810-х гг. граф Морков, все более осознавая талант своего крепостного, изменил к нему свое отношение и перестал привлекать его к домашним работам.
Проживая эти годы в Москве, Тропинин несомненно контактировал со своим соучеником по Академии художеств, Скотниковым. Выполнил, в частности, в 1813 году портрет А.Е. Лазарева, на основе которого его товарищ выполнил гравюру. Наверняка, он бывал у Скотникова дома и видел там ранний портрет хозяина дома, написанный Варнеком в 1804 году. Однако в каких-либо статьях информации о таких встречах старых знакомых не нашлось.
Тем временем Тропинин в 1818 году написал один из своих самых известных портретов с изображением историка Н.М. Карамзина, после чего он вместе с графом и его семейством опять поехали в Киковку.
Поездка эта оказалась неудачной для Тропинина, который по дороге в деревню решил помочь крестьянам, попавшим в беду, и приподнял телегу с кладью пудов в двадцать. В результате возникла опухоль в ноге, которую пришлось излечивать в течение трех-четырех лет. Тем не менее, Тропинин все это время создавал новые произведения живописи.
Когда в 1821 году Морков с семейством вернулись в Москву, лечением Тропинина занялись опытные врачи, а 12 марта 1822 года ему была сделана серьезная операция, после которой дела пошли на поправку.
В это время ходатаи за свободу Василия Андреевича снова повели борьбу за его освобождение. В результате весной 1823 года граф Морков вручил Тропинину отпускную, когда художнику было уже 47 лет. При этом он получил свободу лишь личную, сын же его остался крепостным. В этом же году (20 сентября ) Василий Андреевич был избран Академией художеств «назначенным в академики» за три картины: «Кружевница», «Портрет художника Скотникова» и «Нищего старика».
Далее в статье Рамазанова приведен довольно большой фрагмент, касающийся процедуры получения Тропининым звания «назначенного в академики», написанный, на мой взгляд, невнятно и не корректно, без ссылок на источник информации, начинающийся со слов: «Тропинин был бы избран прямо в академики, но некогда близкий ему Варнек, возвратившийся уже тогда из-за границы, повел против него интригу, и назвал представленный Тропининым в Совет академии портрет Скотникова своею работой…».
Абсурдность этого фрагмента очевидна хотя бы из того, что разница во времени написания портретов Скотникова Варнеком и Тропининым составляет 17 лет, и невозможно представить, что член Совета академик Варнек назвал бы своею работой портрет сорокалетнего гравера, приложенный к настоящей миниатюре (да и зачем ему это было надо). Допускаю при этом, что на рассматриваемом Советом портрете Варнек увидел какое-то сходство со своей работой 2004 года (поворот головы модели, туго завязанный шейный платок, рука с рейсфедером на первом плане) и как-то заострил на этом внимание во время обсуждения портрета, выполненного соискателем (не более того).
Такие элементы сходства двух портретов могли быть связаны с тем, что Тропинин, выполняя данный портрет на квартире Егора Осиповича в 1821 году, учел какие-то пожелания хозяина. Возможно, последнему хотелось иметь портрет с таким же положением модели, как и уже находящийся в квартире ранний портрет работы Варнека, чтобы можно было проследить за возрастными изменениями с 1804 года. Думаю при этом, что ни модель, ни художник не могли даже предположить тогда, что в 1823 году этот портрет во время заседания Совета Академии художеств в Петербурге увидит Варнек и обратит внимание на элементы сходства двух портретов.
Замечу при этом, что данное обсуждение никак не повлияло на решение Совета, и Тропинин единогласно получил звание «назначенного в академики». А в 1824 году он стал академиком за портрет Леберехта Карла Александровича (1755 – 1827), гравера, медальера, преподавателя медальерного класса ИАХ и почетного вольного общника ИАХ.
По предложению президента ИАХ А.Н. Оленина, сделанном на торжественном публичном заседании ИАХ 16 сентября 1824 года, назначенный г. Тропинин общим согласием всего собрания был принят в академики по написанному им с натуры портрету, вследствие заданной Академией программы [10].
В примечании конференц-секретаря В.И. Григоровича к Отчету заседания говорится, что о работах художников, получивших в этот день звание академика (в том числе и о портрете Леберехта) будет рассказано в очередном номере Журнала изящных искусств за 1826 год, однако начиная с этого номера, издание журнала было прекращено [10].
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Турчин В.С. Александр Григорьевич Варнек,1782–1843. М.: Искусство,1985.–168 с.
2. Живопись первой половины XIX века. Каталог ГТГ. Т. 3. с.31. Издательство «Скарнус». М. 2005.
3. Кондаков Сергей Николаевич (1868–1940). Юбилейный справочник Императорской Академии художеств. 1764–1914 / Сост. С.Н. Кондаков.
4. Торжественные публичные собрания и отчеты Императорской академии художеств (1765, 1767–1770, 1772–1774, 1776, 1779, 1794, 1802–1815) / сост., авт. вступ. и примеч. Н.С. Беляев; БАН. – СПб.: БАН, 2016. – 256 с.
5. Ровинский Д.А. Подробный словарь русских граверов XVI-XIX вв.: с 720 фототипиями и 210 цинкографиями : [В 2-х томах]. - СПб., 1895. (Том 2, С.1039 -1066).
6. Единый художественный рейтинг. Вып. 12. М. : АЛЕВ-В, 2006.
7. Ракова М.М. Очерки по истории русского портрета первой половины XIX века. Список портретов работы А.Г. Варнека. М.: 1966. С.320 –325.
8. Рамазанов Н.А. Василий Андреевич Тропинин. Русский вестник. 1861. С.50 – 83.
9. Целищева Л.Н. Степан Семенович Щукин. 1762 – 1828. М., Искусство. 1979. С.160-167.
10. Торжественные публичные собрания и отчеты Императорской академии художеств (1817 – 1859)/ сост., авт. вступ. И примеч. Н.С. Беляев; БАН, – СПб.: БАН, 2015. – 768 с. (С. 37).
10 апреля 2021 г.
ПРИЛОЖЕНИЕ К МИНИАТЮРЕ ОТ 17 апреля 2021 г.
Уже после помещения миниатюры на сайт проза.ру, продолжил свое знакомство с творчеством В.А. Тропинина и обнаружил некоторые сведения, касающиеся рассмотрения трех работ художника, представленных на соискание им звания «назначенного в академики» в сентябре 1823 года. Особенно четко на документальной основе этот вопрос был рассмотрен еще в 1830 году искусствоведом Н.Н. Коваленской. Ссылку и фрагмент текста из ее книги привожу ниже:
Коваленская Н.Н. В.А. Тропинин (1776—1857) / Государственная Третьяковская галерея. – Москва: Издание Государственной Третьяковской галереи, 1930. – 164 c.
«В Третьяковской галерее хранится собственноручное письмо Тропинина к Щукину, написанное через 11 дней после освобождения его от крепостной зависимости (1823 г.). Письмо это крайне характерно для психологического облика нашего художника.
Извещая Щукина о своем освобождении, он сообщает ему, что хочет «приютить себя к какому-либо классу людей», и спрашивает, может ли он надеяться «быть зачисленным к сословию художников, находящихся под ведением» Щукина. По-видимому, ему не приходила в голову мысль о возможности баллотироваться в академики, или, по крайней мере, он не решался ее открыто высказать; в этом сказалась обычная для него скромность.
С другой стороны, не менее характерен тон письма: Тропинин называет Щукина «совершенным благотворителем» своим и ссылается на ему «по опыту известную склонность (Щукина) к добру». Такой же характер носит и второе письмо Тропинина к Щукину, хранящееся в его архиве; здесь постоянно встречаются дифирамбы «благодетельным, благороднейшим чувствованиям, свойственным только душе вашей». Вспоминаются «отеческие наставления» в бытность «под покровительством» Щукина, и выражается уверенность в «благодетельном расположении» его к бывшему ученику. Если вспомнить, какова была у Щукина «склонность к добру» по отношению к последнему, то нельзя не усмотреть в этих выражениях известной приниженности.
Архив Тропинина проливает свет на все подробности получения им звания академика. На первое письмо к Щукину он не получил ответа. Пришлось обратиться за помощью к Свиньину, писателю и любителю искусства, который показал работы нашего художника академикам, а затем прислал их Щукину для представления в Совет академии. На другой же день, 20 сентября 1823 года, Тропинин был единогласно избран в «назначенные», о чем ему сообщил Щукин письмом от 28 сентября.
По-видимому, рассказ Рамазанова о том, что в Академии усомнились в подлинности его картин (будто бы Варнек объявил портрет Скотникова своей работой), ни на чем не основан. А то, что Тропинину пришлось выполнить программу, назначенную Академией на звание академика (портрет Леберехта), было обычным академическим порядком. Для написания этого портрета Тропинин приехал в Петербург в январе 1824 года, а осенью он и получил за него звание «академика».
Петербург не пленил нашего художника:холодный, чиновничий город был ему не по нутру и при первой же возможности он бежал оттуда в Москву <…>, бросив все выгодные заказы и даже не взяв медалей, которые хранились для него в Академии.<…>.
Тропинин поселился в Москве, безвыездно до конца жизни. Скоро он стал самым московским портретистом и переписал почти всю Москву».
Помимо этого привожу ниже описание портрета гравера Е.О. Скотникова кисти В.А. Тропинина, приложенного к миниатюре. Данное описание было выполнено искусствоведом А.М. Амшинской в книге «В.А. Тропинин. М., 1976».
«В портрете Егора Осиповича Скотникова (кисти Тропинина) доминирует выразительная линия. Сама система живописи здесь раскрывает суть человека - одного из тончайших русских рисовальщиков, замечательного гравера. Нежнейшие лессировки сочетаются с широким, свободным письмом. Иллюзия четкой, даже суховатой живописи достигается тем, что поверх широко положенной краски тонкий рисунок конкретизирует, заостряет кое-где контуры объема.
Так, чуть ли не просто свинцовым карандашом поверх масляной краски проведена линия верхней губы; слегка касается карандаш художника и ноздрей модели. До иллюзорности точно написана стекловидная, влажная поверхность глазного яблока, тончайшей кистью нарисована радужная оболочка и веки, опушенные ресницами. Красивый золотисто-желтый цвет жилета, оттененный белым галстуком, и мягкий тон темно-зеленого бархатного плаща с золотым галуном придают портрету изысканную нарядность и артистизм».
17 апреля 2021 года