из своеручных записок розенкрейцера фон Розена(эпизод с перемещением во времени, роман "Инкунабула")
,..То ли ассистент в моих путешествиях во времени Штофман оплашал, устанавливая на временной шкале дату, то ли Сахате -Алунь чего-то не так нашаманила, но , переносясь в кремлёвские палаты Ионна Грозного, чтобы воплотиться в лекаря Элизеуса Бомелиуса,я промахнулся. Вместо того, чтобы оказаться в царской опочивальне среди склянок, кюветок и травных пучков за приготовлением снадобий, я угодил немного не туда и не в то время. Пронесясь сквозь дорожные сборы, тряску в карете, ярмарочную толкучку Новгорода и Пскова, я ,как червяк на крючке, извивался в крепких руках опричников -и вот, привязанный к вертелу, на каких целиком изжаривают баранов, чувствовал, как дымится мой парик...
-Ну что, пёс окаянный!Сказывай, чем отравить меня удумал? -строжился Иоанн наподобие Циклопа, изловившего одного из друзей Одиссея, чтобы полакомиться беднягой для разнообразия меню.
Не понимая, нужно ли что-то говорить или лучше уж помалкивать, я ловил ноздрями запахи собственных паленых панталон и уповал лишь на то, что Штофман с Сахате-Алунь , видя через Прободатель Времени моё бедственное положение, примут меры. Но как же далеки они были, находясь в этот момент в сибирской деревне Чумаки, куда сослала меня Екатерина!Уж лучше бы они сразу направили меня в Вестфалию, куда и намеревался сбежать заподозренный в измене лекарь, чем так-то вот...
-Ответствуй же, пёс смердящий!-больно ткнул Иоанн мне в бок тем самым посохом , которым по утверждению Антонио Поссевино и вполне в соответствии с картиною художника времён грядущих Ильи Репина,он отправил к праотцам -рюриковичам своего сына.
-Торопитесь же! - воскликнул я, видя в конце пульсирующего коридора времени физиономию Штофмана в парике с косицею и раскосые рысьи глаза Сихате -Алунь.
Внезапно картина переменилась. Пролетев над частоколами и куполами Александровской слободы я воплотился в кота под лавкой в светёлке жены царевича Ивана Елены, в девичестве Шереметовой. Прекрасная Елена возлежала на лавке, край её льняной, шитой по краю золотом сорочки свисал на дубовые половицы. Он слегка колыхался от дыхания женщины, коей предстояло продлить династию рюриковичей. Меня же заинтересовала серенькая мышка, поедающая оброненный принцессою печатный пряник в виде посыпного слоника. Мышка ухватила слоника за хобот и я ,наштырив мушкетёрские усы, уже намеревался прыгнуть, чтобы вонзить в неё когти, как застучали каблуки и раздался знакомый мне голос Иоанна Васильевича:
-Срамница! Как смеешь ты посередь бела-то дня возлежать в палатах в одной сорочке?
Мышь бросила посыпанного ванилью слоника-и шмыгнула в дыру плинтуса. Я тщился ухватить её за увёртливый хвост, но промазал. В следующее мгновение пряник хрупнул под сафьяновым монаршим сапогом с загнутым наподобие носа корабля носом.
- Простите , бытюшка!- взмолилась Елена.
-Негодница! -орал самодержец всея великыя, Белыя и прочая...
Выскочив из- под лавки, я переместился к изразцовой печи,на мерцающих плитках которой крылатые Гамаюны перемежались с рыбохвостыми львами и где рядом с берёзовым, украшенным наподобие царской грамоты завитком бересты поленом, совокуплялись два таракана. Чуть в стороне дремал лохматый пёс. Моя задача была в случае чего вмешаться в неумолимый ход исторических событий, чтобы предотвратить роковой удар посоха(он по законам симпатической магии и мировой метафизики породил смерть писателя Савкина на перекрёстке Столицесибирска, получившего ранение в висок от заурядной форточной защёлки УАЗа в 1982 глжу).И я готов был этаким магистром ЛИвонского ордена, оседлав пса, ринуться в бой с кочергою наперевес, чтобы изменить роковую цепь событий, но меня заинтересовали бесстыдные тараканы, устроившие амурную оргию в такой ответственный исторический момент.
Накрыв щекочущих лапками и усиками подушечки моей лапы прусаков, я видел краем глаза, как Иван Васильевич, ухватил Елену за косу и сволок её с лавки.
С грохотом распахнулись двери и в светёлку вбежал царевич Иван.