В детстве я была нелюдимой, замкнутой и какой-то дикой. Одинокий и заброшенный ребенок, до которого никому не было дела. У меня никогда не было ни друзей, ни подруг. Вся моя жизнь была там, в моих грезах. Там я была принцессой, прекрасным лебедем. А здесь? Здесь я была угловатым и нескладным подростком с узкими бедрами и плоской грудью. С отвращением взирала я на свое отражение в зеркале. Когда же я расцвету, превращусь в женщину? Я была похожа на неуклюжую гусеницу, мечтающую поскорее превратиться в прекрасную яркую бабочку. Но время тянулось так медленно…
Родители мои были заняты собой, своей суетливой жизнью. Они заботились лишь о том, чтобы я была сыта и одета. Им некогда было поговорить со мной, узнать, что у меня на душе. Это равнодушие больно ранило меня. Я чувствовала себя покинутой, никому не нужной, и от этого еще больше замыкалась в себе. Я с энтузиазмом взялась за учебу, старалась получать лишь хорошие отметки, я так жаждала похвалы, но родителей не интересовало, как я учусь. Они даже никогда не заглядывали в мой дневник, и постепенно я утратила интерес к учебе и вместо пятерок и четверок стала получать тройки, но они этого даже не заметили. Они уже все решили за меня: после 8-го класса я поступлю в техникум или училище, приобрету профессию и пойду работать, а там все по накатанной схеме: муж, дети и воз семейной жизни, который я буду тащить, надрываясь, всю оставшуюся жизнь. Постепенно во мне нарастал протест: почему я должна жить, как хотят другие, а не я сама? Будто я какая-то безвольная марионетка, которую можно заставить плясать, дергая за веревочку. Мои родители были добрыми людьми, но слишком уж ограниченными: они не любили ни балет, ни оперу, ни театр; музыка и живопись тоже были для них пустым звуком. Все их развлечения сводились к посиделкам с гостями с распитием алкогольных напитков, пьяными песнями и пошлыми анекдотами. Тупая, беспросветная жизнь, в которой есть только тяжелая, одуряющая работа и пьяные застолья в виде развлечения. Нет, я не хотела такой жизни! Ведь в своих грезах я была принцессой, царицей! Прекрасной и обольстительной. И весь этот чудный красочный мир моей фантазии должен был погибнуть, растворившись в мерзости повседневной жизни, в которой я ровным счетом не видела ничего хорошего; лишь отвращение и острое неприятие вызывала она во мне.
Но вот появился Он – мой герой, мой идеал, прекрасный принц, которого я повстречала в этом грубом материальном мире. Это был Он, я чувствовала это; я узнавала его черты в его чистом профиле, в задумчивых серых глазах, в гордой посадке головы. Одно меня смущало: его профессия. То, что он будет торгашом, говорило о его любви к материальным благам, а мой герой должен был жить одной мечтой и презирать деньги и богатство. Но, понимая, что идеального героя вряд ли удастся встретить в этой гнусной действительности, я простила ему его профессию и сделала его героем моих грез. Мой прекрасный принц наконец-то обрел свое лицо… В жизни он равнодушно проходил мимо, в моих грезах страстно обнимал и говорил пылкие речи. Он был моим верным и нежным возлюбленным.
Но время шло, я закончила 8-ой класс, но, вместо того, чтобы поступить в техникум, как хотели мои родители, я пошла в 9-ый. Я решила после школы поступать в Театральный.
Актриса! Что может быть романтичнее этой профессии? Жить жизнью других людей не только в мечтах, но и на сцене; осуществить свое желание стать кем-то другим, вырваться из этого затхлого мирка нужды, мелкой зависти и сплетен. Стать, наконец-то свободной! Ездить на гастроли, общаться с творческими людьми… О такой профессии можно только мечтать. Но мечте этой не суждено было сбыться. После школы я, несмотря на сопротивление родителей, сделала попытку поступить в театральное училище, но провалилась на первом же туре. Я умела выразительно читать стихи, но, когда я читала, меня почему-то прервали и сказали, что ко второму туру меня не допустят. Я вышла, огорченная, за дверь, не понимая, чем им не понравилось мое чтение. Я ощущала в своей груди трагический надлом и знала, что смогу перевоплотиться, смогу исполнять трагические роли, но всему виной эта проклятая застенчивость. Я не смогла преодолеть эту зажатость и показать, на что я способна. А тут еще парень, стоявший у дверей в ожидании, когда его вызовут, сказал, ехидно улыбаясь: «Какая из тебя актриса с такою-то внешностью!» - «Конечно, он прав, какая из меня актриса, - думала я дома, со злостью разглядывая себя в зеркало,- нос – длинный, глазки – маленькие, волосы – жидкие. Урод какой-то!» Конечно, я давала себе слишком строгую оценку. Я вовсе не была уродом, даже имея некоторые недостатки во внешности, и жизнь это доказала; со временем я поняла, что мужчины не так уж равнодушно ко мне относятся.
А тут, в довершение к этому удару еще один, еще более страшный. Я узнала, что Влад, верный рыцарь моих грез, женился. Это меня добило окончательно. Жизнь потеряла всякий смысл. Все эти годы я жила только им, им одним. Вечерами бродила возле дома, где он жил, заглядывая в окна в надежде хотя бы мельком увидеть его; ходила по той же улице, по которой он возвращался из института; он любил теннис, и я выучилась играть в теннис; он любил играть в волейбол, и я стала, хотя раньше не играла. Я все время старалась быть поближе к нему, в надежде, что когда-нибудь он обратит на меня внимание. И вот теперь все рухнуло. Я как будто сразу ослепла и оглохла. Ничего не видела, ничего не замечала. Напрасно родители обращались ко мне с вопросами, я их не слышала. Я полностью погрузилась в свои переживания. Нередко в это страшное время мысль о самоубийстве посещала меня, но любовь к жизни все же побеждала, хотя кто знает? Может, тут было нечто иное. Я просто представила, как эта новость о моей смерти разнесется, и скажут Ему, а Он удивленно приподнимет бровь и спросит: «А кто это такая?» Нет, уходить неузнанной, нелюбимой я не хотела. Нет, сделать так, чтобы Он полюбил меня, пусть даже женатый, а потом… потом и умереть не страшно!