***

Чтобы не мозолить глаза односельчанам своим существованием на земле, а тем паче имея желание кушать, бывший регент решил организовать в селе хор.
Что такое хор мало кто понимал.
Церковного уже не стало, а нового, идеологически верного, еще не было.
И вот эту самую пустоту и решил заполнить бывший регент Фрол Власьевич Кобылкин.
За дело он взялся рьяно.
Рьяно выбил от пыли старый сюртюк, рьяно перерыл чередак, найдя несколько портретов композиторов и сборник народных песен.
Народных песен в книжке не оказалось, так как эту обложку прилепили другой книге, в которой строгими буквами значилось "Частушки. Скоромныя и не очень".
Частушки, впрочем, тоже были народные.
Фрол Власьевич на радостях не стал листать книжку, а зря.
В правлении его встретили настороженно, но узнав, какое важное и народное дело он собрался претворять с помощью местных, оттаяли, и даже снабдили его бумагой с печатью, по которой выходило, что Фрол Власьевич имеет право реквизировать для своих нужд столы, графин, лавки и телегу.
С телелегой было не понятно, потому что еще не созданный хор не собирался гастролировать по окрестностям, но раз уж вписали, так подайте её сюда.
Собрав в воскресеное утро умеющих отличать буквы одну от другой детей, Фрол Власьевич скопом погрузил их в телегу, и привёз в пустующий овин, которому отныне было суждено слышать не простецкую междуметную речь, сдобренную ругательствами, а изысканные кантанты и прочие бывшие буржуйские вещи.
Поначалу всё было хорошо.
Регент выучил детей пользоваться басом и тенором.
Но, как и у всякой знаменитой личности, у Фрола Власьевича имелся завидник, которому успехи начинающего хориста не давали покоя.
Завидник носил имя Антип и пальто, бывшее когда-то рясой.
Антип раньше был дьячком в церкви, а сейчас также мозолил глаза сельчанам.
И также, если и не более, хотел кушать.
Чем Фрол не угодил Антипу уже толком никто не помнил, но вражда была настолько сильна, что даже их кошки и то регулярно дрались. Поговаривали, что Фрол украл у Антипа три пуда зерна. И хотя жена Антипа, Лукерья, сходила к Фролу, разобралась по-мужиковски, и домой обратно принесла не три, а пять пудов зерна, смелой рукой выгребя зерно из фроловых скудных запасов, начало конфликту было положено, и Антип всё искал случая, как бы отомстить.
И случай наконец-то представился.
Долго кружил Антип вокруг овина, но так и не мог ничего сделать - овин был закрыт во время песнопений, а рядом пасся бык Филька, который помогал детям различать октавы.
Бык любил хор, но не любил Антипа.
И вдруг случилась оказия.
Фрол Власьевич, отмечая будущие успехи своего хора, выпил самогона, который он реквизировал вместе с графином, справедливо полагая, что это одно целое, и неудачно упал в подпол.
Подвела рука. Вылечить которую могли только в городе.
С тяжёлым сердцем покидал Фрол Власьевич своих воспитанников. Но чаял вернуться как можно раньше.
В правлении весьма огорчились тому, что земля притянула Фрола Власьевича к себе в этот день сильнее, чем в другие.
Антип, потирая руки и не веря такой удаче, мигом предложил заместить собой Фрола Власьевича, и новоявленный руководитель хора тем же вечером был уполномочен стать главным в овине.
Дети были собраны, голоса им поставил Фрол Власьевич, а так как из города пришла разнарядка насчёт сельской культуры, то Антипу в срочном порядке указывалось подготовить хор к выступлению.
Антип важно восседал посреди овина, и листал сборник народных песен, который своей обложкой прикрыл столь постыдный для каждого уважающего себя регента народный фольклор.
Удача жгла пальцы Антипу. И он не мешкая начал обучение.
Обучение давалось легко.
Дети охотно учили частушки, и пели их в разной тональности.
Кто пел басом, кто тенором.
Спустя неделю книжка закончилась, а репертуар пополнился.
Спустя еще неделю появился Фрол Власьевич, а следом за ним из города приехал представитель городского музыкального училища, который жаждал поживиться талантами, пропадающими на деревенском воздухе, и представитель городской ячейки, который жаждал, в свою очередь, увидеть, как справляется деревня без идеологически выверенного руководства.
По случаю тепла и малой вместимости самого большого здания в деревне,то есть, школы, смотр хора было решено провести на местном выгоне, соорудив там сцену.
Фрол Власьевич, приняв бразды правления от Антипа, был взволнован как Наполеон после Ватерлоо, и постоянно смачивал лоб и горло самогоном.
Народ уже собрался, и оросил выгон шелухой от семечек, какими-то мятыми бумажками и окурками.
Концерт начался.
Вихрастый Стёпка, сын местного кузнеца, толстым басом запел:
           Я ходила до деревни,
           По морозу прямиком!
Его брат, Митька, тенором допел:
           И стречалася я с древним,
           Но в кои веки мужиком!
Фрол Власьевич мгновенно отрезвел и превратился в соляной столб.
А со сцены то басом, то тенором, неслось глубинное и народное...
Городские представители сидели с красными лицами, и едва сдерживали смех.
Народ, услышав древние свои песни, принялся вразнобой подпевать им. А в самом конце прибежал бык Филька, и завершил смотр отчаянным и долгим, протяжным басом.
Антип считал себя отомщённым, и в упоении потирал руки.
Наутро Фрола Власьевича и Антипа вызвали в правление, и сказали, что их обоих отправляют работать в город, в цирк, чтобы тем самым прославить деревню.
Новоявленные прославители тем же вечером уехали, а по деревне долго еще ходила слава о том концерте...