Лишь бы не было войны...

«Лишь бы не была войны …». Как часто раньше произносили эту фразу, ставшую поговоркой. Она давно сделалась риторической и не требовала каких-либо осуждений. А потом потеряла смысл и её перестали упоминать. Разве что люди пожилые и с войной знакомые хоть в какой-то степени.
Давайте вслушаемся в это слово. Не правда ли, в нём скрыт вой пикирующих бомбардировщиков и падающих авиабомб, вой сирены противовоздушной обороны, собачий вой на пепелище, вой недоубитого гражданского населения. И всё это внутри одного короткого слова.
Часто поминают ту войну, которую назвали Великой Отечественной (ранее Отечественной называли войну 1812 года, с Наполеоном), вычленяя её из Второй мировой войны и предпочитая забывать, что на Польшу в 1939 году напали следом за гитлеровской Германией, выждав около недели, предпочитают забыть о войне с Финляндией, где наших солдат пострадало (убито, ранено, обморожено, полегло от болезней) в десять раз больше, чем с противной, финской стороны. Всё это предпочитается замалчивать.
Автор пытается подчеркнуть опасность всякой войны, будь она самая «правомочная». После того, как та война закончилась, Сталин (то есть тогдашнее государство) предпочло не вспоминать лишний раз о войне, потому как там было ой как много того, к чему бы можно придраться. Как начиналось всё, как продолжалось.
В своё, старое время, Александр Васильевич Суворов учил воевать не числом, а умением. Наш  генералиссимус, Сталин, судя по всему, действовал «от противного». После окончания войны была оглашена цифра наших потерь где-то около семи миллионов человек. Цифра очень большая, тем более, что это касалось человеческих жизней. Но потом, много позднее, появились совсем другие цифры, где-то около двадцати миллионов. Это должно было говорить о важности той Победы, за которую надо гордиться, что она была получена такой ценой. После этого начались торжественные парады, демонстрации нашего оружия и уверенности, что наша страна была главным участником в борьбе с международным фашизмом. Уже потом, в тот период, когда страна переходила на новые рельсы, чтобы пытаться построить славное капиталистическое будущее, в печати (кажется, в журнале «Огонёк», когда там главредакторствовал Виталий Коротич) появилась новая цифра – 48 миллионов. Мол, это цифра военных потерь, мирного населения, а также тех, кто умер от ран и болезней, с ними связанных, уже после победы; сюда же отнесли тех, кто находился в ГУЛАГе и там сгинул. Вы себе представляете, что погибло почти четверть населения огромной страны? Может, потому цифру эту и убрали из оборота и вернулись к прежней, в двадцать миллионов.
Есть песня про день Победы, где есть слова, что это праздник со слезами на глазах. Это про ветеранов- фронтовиков, которые вспоминают себя в военные годы. Эта та боль, которая живёт в их сердцах и выходит со слезами. Но, чем дальше, тем про саму войну меньше упоминается и говорится про победу, даже так – про Победу, даже так – про Великую Победу. Автор смеет предположить, что, как не останется фронтовиков, будут говорить про Величайшую Победу в истории человечества. Может потому, что больше гордиться-то нечем. Автор мог бы спросить, может ли гордиться победой народ, проигравший войну в Афганистане и Чечне, но вопрос задан не будет. Спросим другое, вслушивался ли читатель в само слово «победа»? А ведь оно означает: «время после беды», «постбеда». Может ли быть праздником то, в чём сокрыта беда? Но это вопрос философского, мировоззренческого порядка.
Вернёмся опять к войне. Ужас-то какой. Автор предлагает не воевать, а разобраться в этом явлении. Отчего случались войны? Для прибавления территорий, для получения источников сырья, для того, чтобы навязать свою идеологию, свою религию, свой образ жизни. Раньше ещё воевали для захвата пленных, чтобы сделать их рабами, чтобы захватить самых красивых женщин, чтобы захватить молодых людей и сделать из них военных (янычары) или использовать в других целях.
Какой смысл от войны в сегодняшних условиях, когда всё это государства представляют друг другу добровольно, а на поставках сырья даже умудряются зарабатывать. Давайте представим себе, условно, что кто-то захватывает сырьевое государство, чтобы использовать их, то есть искомое сырьё – нефть, газ, иные ископаемые, металлы, в том числе и алюминий, лес, торф, уголь и ещё много чего, вплоть до золота и платины. На территории захваченного государства имеется куча разных проблем, которые надо решать, чтобы создать необходимые условия для получения сырья, да ещё при этом надо сохранять порядок и не допускать, чтобы завоёванные как-то пытались освободиться, устраивали Сопротивление и плодили подпольщиков. Проще всего это избежать и оставить всё «как было», как есть сейчас, когда страна проблемы пытается решить сама, а сырьё продаёт не за так уж и дорого. Всё это гораздо дешевле, нежели устраивать из-за этого войну.
Война – это политическо- общественное явление, связанное с кардинальной ломкой отношений между государствами, но – что очень важно – ломка происходит и внутри самого государства, где далеко на задний план отходит та норма, которая руководствуется правом, уголовным, экономическим, политическим. Законы отступают прочь. Это касается не только государства, но и всего общества в целом, а также каждой отдельной личности, которая военное время «беззакония» переживает по-своему.
Война, по мнению автора, состоит (весьма условно) на десять процентов из подвигов, на сорок – из манёвров, и на пятьдесят – из преступлений, из тех действий, которые в обычное время классифицируют преступлением. Здесь и убийства мирного населения, случайные или намеренные (как заложников), мародёрство, использование запрещённого оружия (массового поражения, химического, бактериологического, разрывного, мин- ловушек и прочее). В каждой последующей войне мирного населения погибает всё больше, чем мощнее оружие, которое применяется.
Всё это касается войны между государствами, далёкими друг от друга. Война в самом государстве называется гражданской, ибо воюют граждане одного государства. Такая война является состоящей из преступлений на все сто процентов. Гражданской можно считать войну в государстве, которое распалось на части (пусть они и называются республиками), когда между распадом не прошло несколько поколений и они разделились разительно. Война между народами, которые называли себя братскими, всегда будет преступной, безнравственной.
Опять же хотелось вернуться к человеческим жертвам. Недавно, в США говорили, что количества человек, умерших от болезней, вызванных короновирусом, превысило количество жертв во Второй мировой войне, то есть - триста тысяч человек. Считается, что американцам эта война не так уж дорого обошлась, хотя, если посмотреть фильм Спилберга «Спасти рядового Райана», там всё было тоже сурово. Можно отнекиваться, что в фильмах всё придумано и не как на самом деле, а можно их считать иллюстрацией для жаждущих войн, которые заявляют, мол, хотите повторим. При этом, по умолчанию, воевать «по новой» должны те, кто и тогда воевал и которым «этот праздник со слезами на глазах». Но это – реплика в сторону, а пока снова вернёмся к цифрам. Советский Союз – двадцать миллионов (с лишним). Соединённые Штаты – триста тысяч. Это с учётом того, что США вели войну с Японией на Тихом океана, где бои были не менее масштабные, чем в Европе. Кто-то там умеет воевать «не числом, а умением», а кто-то считает это ненужным, ибо бабы сколько надо нарожают. Это кажется сказал Георгий Жуков, полководец, оставивший на полях сражений миллионы своих. Правда, в виде трупов, и потому – ненужных. Интересно кстати узнать, почему государство самоустранилось в деле захоронений своих же убитых соотечественников, а этим занимаются отряды школьников и студентов, так называемые поисковики. А государство шумно размахивает знамёнами во время масштабных парадов. Это тоже вопрос из категории нравственных.
Далее рассмотрим другую тему – тоже немаловажную. Те государства, которые развязывали войны – нападательные (это так автор метаморфировал слово), имели весьма хорошую экономику, для чего промышленность трудилось свыше десятка лет. В первую очередь это милитаристская Япония, гитлеровская Германия, чуть в меньшей степени – Италия Муссолини, ну и – сталинский Советский Союз. Все они имели весьма развитую самодостаточную экономику. Германии не хватало топливной базы, но для того и устаивались войны (это уже упоминалось в начале статьи). Это очень накладная вещь – ведение войны, когда все резервы, финансовые, промышленные, сырьевые, человеческие, прочие, выбрасываются на ветер, то есть утрачиваются. Но если государство завозит, закупает всё, а себя обеспечивает (и то не в полной мере) продуктами питания и одеждой (всё прочее – из старых, ещё советских времён запасов), то в этом случае ведение войны – сильно проблематично. Или рассчитывается провести её за неделю, этакий «блицкриг».
Войны начинают ещё в том случае, когда власть хочет «отвести глаза» от собственного неумения выстроить производственные отношения в государстве, пресечь коррупцию, вести передовую экономическую политику, нужную для постиндустриальных нужд. Тогда во всех своих бедах и недоработках хочется обвинить некоего «внешнего врага» и тем сплотить нацию вокруг себя. Кто именно этот враг, не так уж и важно, главное указать на того, кто «во всём виноват». А это зависит от того, насколько убедительна будет пропаганда. «Ложь, повторённая тысячу раз, становится правдой», – когда-то сказал Йозеф Геббельс, министр пропаганды государства, сделавшее свою внешнюю политику агрессивной. Неужели это может повториться и у нас? Или уже повторилось?