– Не пора ли вечерять, братья и с;стры? – худой мужчина с путанными волосами до плеч раскрыл ладони к небу и, не найдя сестры, устало прикрыл свои впалые, с синюшными «очками» глаза.
«Печень… – подумал худой. – Нужно было сделать человеку две печенки, а не две почки или лёгких, или глаза, или… Говорил же Отцу, не спеши, подумай хорошенько, что творишь. Но куда там! Шесть дней, шесть дней. В неделе семь! А он мне: «Того не ведаешь, сын мой, что воскресенье выходной!» Для сестры ничего не осталось. Ребро и то пришлось отламывать… Вот теперь сижу с этими двенадцатью… А должно было быть всякой твари по паре – шесть на шесть. Тьфу, число нехорошее!»
– Темно что-то, – раздался тихий голос кого-то незаметного, но явно где-то рядом. – Очи наши не ведают, а руки неймут хлебов и вина на столе.
– Пётр, включи свет. А ты, Иуда, молви за себя. Хлеба с вином ему не видно. Небось, серебренники свои пересчитать хочешь.
– Какие такие серебренники? Бессеребренник я, – удивился невидимый сосед. – Нет у меня ничего!
– Скоро будут… ровно тридцать!
– За что?
– Да ни за что, просто так… Хочу я вам, ученики мои, раскрыть ещё одну тайну – благодарения – эфхаристо на древнегреческом.
– За здорово живёшь? – удивился один с обветренным лицом и вечно прищуренными глазами.
Перед ним лежала разобранная на винтики катушка «Daiwa» и набор блесен «Начинающему рыбаку» от Росрыболовства Камчатского края. Новенький спиннинг – спонсорский подарок от «Shimano», стоял тут же, прислонённый к спинке стула. Мокрая капроновая сеть «Made in China» сушилась на столе вместо скатерти.
– А ты как думаешь, Андрей?
– А-а-а! – вдруг заорал рыбак. – Да включи ты, Пётр, свет наконец! Воблеры русские, но крючки японские – острые!
Седой старик в чёрном балахоне, не вставая с места, махнул широким рукавом… И о чудо! Ветер разогнал облака, оставив одну мягкую перину колыхаться на далёкой орбите. Завиднелись яркие звёзды. Внизу заголубел знакомый шарик, пришлёпнутый на полюсах. Худой налил всем вина и поднял чашу. Мимо прошелестел неизвестный спутник-шпион с лозунгом «In God We Trust» на борту. Сделав несколько фотографий и сбросив по ящику калифорнийского Pino Noire и Chardonnay, он полетел дальше, чихая «факами» от космической пыли.
– Кстати, что там… на Земле? – спросил худой, с молчаливой благодарностью проводив спутник и отпихивая ногой полупустую бутылку с этикеткой «Путинка» подальше от себя. Она звякнула о подвернувшуюся, тоже начатую кем-то, «Кремлёвскую», и стеклотара сошла с орбиты.
Внутри обоих сосудов что-то щёлкнуло, заискрилось, задымилось, и застучали клавишами наперебой и наперегонки миниатюрные телетайпы: «Водку не пьёт тчк срочно пришлите крымское зпт и мёду алтайского тчк». Рядом с бутылками завис снаряд с узкими иллюминаторами-щёлками. Из улыбающейся двери вылезла пачка многоразовых chopsticks из бамбука, но тут же скрылась внутри – палочками на столе есть было нечего.
– Крутится…– произнёс, свесив голову вниз, Андрей. – И все вместе с ней вертятся как могут!
– А в Сирии и Армении бардак! – доложил некто очень честный, кажется, Варфоломей. – Забросил Иуда свои приходы!
– Что ещё видно? – вопрошал худой, размышляя, не поспешил ли он с раскрытием таинства благодарения. – Вавилонскую башню не строят больше?
– А то ж! Уже на Марсе…
– Не переплести ли им языки ещё разок?
– Бесполезно, учитель, – произнёс старец в красном одеянии и книгой в руке.
– Отчего ж? В прошлый раз помогло!
– У людей теперь есть Google переводчик… Ни языков учить, ни книги читать не нужно, – в досаде вылил чернила с неба красный старец.
– Поосторожнее в гневе своём, Иоанн! – попросил худой с впалыми глазами. – Мы же сегодня должны учиться благодарить.
– Вот пусть и скажут «спасибо», что не потоп наслал, а только дождь кислотный.
– А им всё Божья роса! – отхлебнул из чаши вина кто-то из молодых, но уже успевших воскреснуть. – И СПИД им не СПИД, и КОВИД аж девятнадцатый по счёту! А комендантский час почему-то по ночам. Странно, они ночью разве не спят?
– А плодятся ли дети мои?
– В меньшинстве они… в жёсткой осаде… куда очи ясные и праведные ни кинь, всюду Содом и Гоморра! – хором проорали братья по прозвищу Сыны грома. – Позволь, Господи, метнуть дюжину – как раз по числу двенадцать – молний?
– Можно ещё яйцами забросать. Вон у нас их сколько к Пасхе приготовлено, – предложил Иуда.
– Не поймут, да и не проскочат они, – сказал всезнающий Иоанн. – У американцев ПРО, а у русских СС-400 поставлены на вооружение. Сказывают, громы мечут… отменные! Даже бусурмане некрещённые купили!
– А у нас список кандидатов на проклятье уже готов, – братья передали худому длинный пергамент.
Тот развернул свиток. Его конец болтался, пыля, на поверхности Луны.
– Ишь ты, Амстердам на первом месте?
–Про то не ведаем, Господи, прости! У них каждый год новый рейтинг толерантности. Города поставили в алфавитном порядке.
– А не отправить ли нам сначала туда Иуду в командировку?
– Господи, да за что? И в мыслях ведь не было! – возопил Иуда. – Убьют же меня!
– Не убьют… – старец в красном открыл книгу, полистал её, остановился и заводил пальцем по строкам. – Вот, нашёл. Отымеют только. Зато живым вернёшься! Расскажешь.
Трапеза продолжалась своим вечным неспешным чередом. Беседа размеренно текла, осторожно обтекая ветхие и новые заветы. Худой рассматривал своих учеников, размышляя, за что ещё можно сказать им «спасибо». Он снова посмотрел вниз.
– А что там светится так ярко? Голубым…
– Время наступило, прости, Господи – все включили телевизоры и смотрят.
– Свечи-то хоть лепят? Зажигают? Что-то я плохо вижу.
– Толстые катают и много. Если бы не прайм-тайм и не лесные пожары, то видно было бы хорошо…
– Грешат, значит. Ну тогда и не полетим к ним сегодня, – худой довольно разлёгся на перине. – Разливай, Паша, вино по чашам!
– Спасибо, Господи, что избавил нас от напасти этакой!
Двенадцать апостолов истово перекрестились. Пришествие откладывалось. Жизнь на Земле продолжалась. И на небесах тоже…
***