Это кто-то придумал счастливо…
(Ярослав Смеляков)
…Стираная юбка,
глаженая юбка
шелковая юбка
нас ввела в обман.
До свиданья Любка
До свиданья, Любка!
Слышишь?
До свиданья,
Любка Фейгельман!
Я привел в эпиграфе последнюю строфу из знаменитого в 30-х годах прошлого века стихотворения Ярослава Смелякова. Это шестнадцатая строфа. Это стих знала вся студенческая молодежь того времени и это стихотворение не декламировали, - пели, как популярную песню.
Как становится понятно, студенты – комсомольцы любили не только революционные песни, а вот – где такие строки:
«Гражданин Вертинский вертится. Спокойно/ девочки танцуют английский фокстрот./Я не понимаю, что это такое,/ как это такое за сердце берет?
Я хочу смеяться над его искусством/ я хочу заплакать над его тоской./Ты мне не расскажешь, отчего так грустно,/ почему нам, Любка, весело с тобой?»
В 1934 году, когда было написано это стихотворение, Ярославу Васильевичу шел двадцать второй год. Тем не менее, этот молодой человек являлся членом союза писателей СССР. Было уже издано пять небольших книжек поэта.
Случайно это? Конечно – нет. У Ярослава Смелякова поэтический талант проявился сразу, - так бывает у очень одаренных людей.
Но за такой дар приходиться платить очень высокую цену.
Смеляков за это расплатился – сполна и даже больше. Но сначала немного о том впечатлении, какое произвели на меня, ученика старших классов, стихи поэта…
Так получилось (я это потом объясню), что его стихи стали широко известны со второй половины 60-х годов, особенно тогда, когда за цикл стихов «День России» Ярослав Васильевич получил Государственную премию.
Этот цикл был опубликован в журнале «Дружба народов», вышла отдельная книжка. Разрозненно стихи печатались в других журналах и даже газетах, там – то я их и читал.
Я даже сейчас удивляюсь, - почему его поэзию, да и биографию не изучали в советской школе.
На что я обратил внимание в первую очередь – на стихи, посвященные исторической тематике. Так еще никто из советских поэтов не писал, в такой тональности и точки зрения.
Особенно поразило стихотворение «Меньшиков». Конечно, уже был прочитан роман Алексея Толстого «Петр Первый» и фигура «светлейшего князя» была понятна. Известна его судьба после смерти Екатерины l, но так наглядно описать крах вельможи еще никто не мог.
Я с упоением читал: «Под утро мирно спит столица,/ сыта от снеди и вина,/ А дочь твоя в императрицы/ уже почти проведена.
И далее: «А впереди балы и войны,/ курьеры, девки, атташе,/ Но от чего – то неспокойно,/ тоскливо как-то на душе./
И следующая строфа: «Но вроде саднит,а не греет,/ хрустя голландское белье,/ Полузаметно, но редеет/ все окружение твое./
И приближение краха влиятельного государственного мужа:
«Еще ты вроде в прежней силе,/ полудержавен и хорош./ Тебя, однако. Подрубили,/ты скоро, скоро упадешь./
И еще две строфы, в которых говорится, что вместе с Меньшиковым попадут в опалу фигуры помельче и он сам уже не тот – «Куда девалась та отвага,/ тот всероссийский политес,/ когда ты с тоненькою шпагой/ на ядра вражеские лез?»
И названа главная причина падения вельможи: «Живая вырыта могила/ за долгий месяц от столиц,/ И веет холодом и силой/ от молодых державных лиц./
И как апофеоз падения, такое заключение: «Все ниже и темнее тучи,/ все больше пыли на коврах./ И дочь твою мордастый кучер/ угрюмо тискает в сенях./
О чем этот стих? О мощи и силе государства, которое получает новый импульс движения от смены поколений, от смены правящего слоя «молодыми, державными лицами».
Так Смеляков певец государственной мощи? В какой-то степени – да! Но у него государство выступает не в форме какого либо режима – царского, советского, в наиболее абстрактной форме, в форме необходимой силы, необходимой для всех.
Тот, кто прочитает биографию Смелякова – удивятся. Уж кто – кто, только не Ярослав Васильевич должен выступить таким певцом.
Да, удивляться есть чему. Первый срок Смеляков получил в этом же 1934 году. Три года. Его «включили в контрреволюционную» группу поэтов. Сидел в Коми АССР (Ухтинкий исправительно - трудовой лагерь). Это он легко отделался.
Его друзей – товарищей, талантливых поэтов – Павла Васильева и Бориса Корнилова – расстреляли. Кстати, к этому «приложил руку» «буревестник революции – Максим Горький, который написал статью «О литературных забавах», там негативно отзывался о Смелякове. В принципе, это и решило судьбу молодого поэта.
После освобождения, Ярослав Васильевич восстанавливается в союзе писателей, работает редактором газеты и даже получает разрешение жить в Москве. Пишет самое знаменитое стихотворение «Если я заболею». Его помнят все люди моего поколения, - оно исполнялось и Визбором, и Высоцким…
В мае 1941 года призывается в армию, в рабочий батальон, - они строили укрепления на границе с Финляндией.
С началом войны воюет на Карельском фронте, там и попал в плен к финнам.
В плену пробыл до августа 1944 года. Потом попал в фильтрационный лагерь, Тульская область. В 1947 году вышел из фильтрационного лагеря и стал печататься. В следующем году вышла его очередная книга «Кремлевские ели».
Стих, с одноименным названием, который мне очень понравился, «дал» название всей книге поэта, да и этому моему рассказу.
Это кто-то придумал
счастливо.
что на Красную площадь
привез
не плакучее
празднество ивы
и не легкую сказку берез
Пусть кремлевские
Темные ели
Тихо – тихо
стоят на заре
островерхие
дети метели
наша память
о том январе.
И еще одно строфа. Скажут (и говорят) – это о чем он? После лагерей, после плена, когда обвиняли, утверждали, что, мол, добровольно сдался. Так у нас все добровольно «сдались», когда больше никак невозможно выжить и Сталин всех огульно объявил врагами народа, и никогда этот августовский приказ не отменили, даже после смерти вождя.
Вот как! А он Ленина помнил и чтил… А кого ему помнить? Его поколение поэтов называли – «мальчики революции». Действительно, во время революции они были мальчишками и благоговели перед лидером большевиков и большевиками, благодаря которым они стали известными советскими поэтами, что уж никак не «светило» им до революции.
Они воспевали это время, все были комсомольцами. А кем им быть? Это их рабоче-крестьянская власть, - так они считали и верили истово в это. Это нужно понимать.
Да, потом наступило разочарование, но в Ленине-то не разочаровывались. Он был им как светлая память…
В эти идеалы революции Ярослав Васильевич верил всю жизнь, конечно, впоследствии появились коррективы… Я о них расскажу.
Но на этом злоключения Смелякова не кончились. В августе 1948 года его снова арестовали, как «повторника» - это тогда обычная практика. Получил максимальный срок, как добровольно сдавшийся финнам – 25 лет.
Просидел в городе Инте до 1955 года и вышел по амнистии. Полная реабилитация наступила только в 1969 году. Смелякову в это время было 56 лет, из них 19 лет лагерей и плена…
Про Смелякова пишут, что он был абсолютно сломленный человек, подчинившийся государственной идеологии. Но это абсолютно неверно.
Известный литературовед Д. Быков в статье о Смелякове, пишет: «Смеляков (1913 – 1972) был безусловно настоящим поэтом, (ну, этого можно было и не утверждать, это видно «невооруженным взглядом», но так хочется выразиться повнушительнее и продолжает) но в историю русской литературы он войдет как поразительный пример – выражение Виктора Пелевина – стокгольмского синдрома в острой гнойной форме». (Выделено мною).
Как объяснить это хамское выражение, оскорбляющее поэта?
Оказывается, этот господин распределяет места в русской литературе. Неплохое занятие, но не «по чину». А про стокгольмский синдром я объясню доступно, что он имеет в виду.
По русски говоря, Быков утверждает абсолютно неприемлемую и даже абсурдную вещь, что, мол, Смеляков, был так напуган и психически сломлен тоталитарным государством, которое его мучило безвинно, что к этому государству у поэта возникла симпатия и даже «любовь».
Так может утверждать только человек, который ничего не понимает в русской жизни и истории, да и в русской литературе.
Как я писал в рассказе о Шаламове – сломленный человек не способен к творчеству. Это – аксиома.
А Ярослав Васильевич написал свои лучшие стихи в последние годы жизни. Я не хочу больше к этому возвращаться.
Евгений Евтушенко так написал про Смелякова, и, по моему – это очень верно и находит подтверждение в стихах Смелякова.
Вот эти слова: «Смеляков замкнул плеяду последних романтиков, и шоссе Энтузиастов закончилось Тупиком Пессимистов. Когда в осклизлых от крови подвалах «мальчикам революции» всаживали пули в затылок. Я не встречал более советского и, вместе с тем, более антисоветского поэта».
Однажды, я написал в одном своем эссе, что трудно, почти невозможно выразить те чувства, что испытывали советские люди в 30 – 70 – х годах.
Я даже сейчас рад, что не был категоричен. Просто в тот момент не вспомнился талантливый русский поэт – Ярослав Смеляков.
Вот, кто выразил эти чувства! Именно, читая Смелякова, мой молодой современник может понять и объяснить себе ту эпоху, то ушедшее время.
Без этого точного представления о времени 30- 60 – годов будет неполным и даже односторонним.
Но есть одна проблема: нужно правильно понимать стихи Ярослава Васильевича. Точно интерпретировать и связывать его творчество с конкретной историей.
Есть два очень интересные стихотворения поэта, которые вызывают неоднозначную оценку. Попробую их разобрать.
Первое стихотворение «Жидовка». Нет, в прижизненно изданных сборниках это стихотворение называется по другому – «Курсистка». Напечатаю это стихотворения в строчку, для сбережения места, так как в стихе пятнадцать строф. Строфы я обозначу цифрами, так как в тексте они разделены пробелами.
Итак. – Жидовка. 1. « Прокламации и забастовки,/Пересылки огромной страны./В девятнадцатом стала жидовка/ Комиссаркой гражданской войны/ 2.Ни стирать, ни рожать не умела./ Никакая ни мать, ни жена - /Лишь одной революции дело/ Понимала и знала она./3. Брызжет кляксы чекистская ручка./ Светит месяц в морозном окне,/И молчит огнестрельная штучка/ На оттянутом сбоку ремне./
4.Неопрятна, как истинный гений,/ И бледна, как пророк взаперти - /Никому никаких снисхождений/ Никогда у неё не найти./5. Только мысли, подобные стали,/ Пронизали её житие./Все враги перед ней трепетали,/ И свои опасались её./ 6.Но по- своему движутся годы,/Возникают базар и уют,/И тебе настоящего хода/ Ни вверху, ни внизу не дают.7.Время все-таки вносит поправки,/И тебя еще в тот наркомат/ Из негласной почетной отставки/ С уважением вдруг пригласят./8.В неподкупном своем кабинете,/В неприкаянной келье своей,/Простодушно, как малые дети,/Ты допрашивать станешь людей./9.И начальники нового духа,/Веселясь и по свойски грубя./Безнадежно отсталой старухой/ Сообща посчитают тебя./10.Все мы стоим того, что мы стоим,/Будет сделан по скорому суд -/И тебя самое под конвоем/По советской земле повезут./11.Не увидишь и малой поблажки,/Одинаков тот самый режим:/Проститутки, торговки, монашки/Окружением будут твоим./12.Никому не сдаваясь, однако/(Ни письма, ни посылочки нет),/В полутемных дощатых бараках/Проживешь ты четырнадцать лет./13.И старухе, совсем остролицей,/Сохранившей безжалостный взгляд,/В подобревшее лоно столицы/Напоследок вернуться велят./14.В том районе, просторном и новом,/Получив как писатель жилье,/В отделении нашем почтовом/Я стою за спиною её./15.И слежу, удивляясь не слишком - /Впечатленьями жизнь не бедна, -/Как свою пенсионную книжку/ Сквозь окошко толкает она./
Это стихотворение написано в 1963 году. О чем оно?.. Трудно сказать, но есть подсказка, она в названии стиха. Почему именно так назвал Смеляков это стих? Да, до революции, представителей еврейского народа в России называли – жидами и это звучало не оскорбительно. Отрицательную форму это название приобретало в религиозной «окраске».
Простой народ, по своей малограмотности, почему-то считал, что «жиды Христа распяли…»
Это имел в виду Смеляков? Нет. Здесь это слово применено в значении – христопродавец. То есть, то, чем занималась чекистка, было против истины, ложную истину она защищала.
Но, надо иметь в виду, что государство так же оценило её «заслуги», как и писателя, который в «звании» - враг народа безвинно был осужден.
И кто-то может утверждать, что Ярослав Васильевич – сломленный тоталитарным государством человек и поэт…
Но те, первоначальные идеалы революции – не забыл и от них не отказался.
Он сделал верный вывод из своей трагической судьбы и на абстрактную государственную машину зла не держал и не хулил, но он не забыл людей, руками которых творились неправые, злые дела.
За пять лет до смерти (1967 г.) было написано стихотворение «Послание к Павловскому». Павловский, это тот следователь НКВД, который вел его первое дело в 1934 году.
Поэт спрашивает: «В какой обители московской,/ в довольстве сытом иль в нужде/сейчас живешь ты, мой Павловский,/мой крестный из НКВД?/
Далее поэт вспоминает и спрашивает, помнит ли Павловский: «Ты вспомнишь ли мой вдох короткий,/мой юный жар и юный пыл./когда меня крестом решетки/ты на Лубянке окрестил?/
Но далее поэт пишет то, что впрямую противоречит утверждению о сломленности поэта: «Не от безделья, не от скуки/хочу поведать не спеша,/ что у меня остались руки/ и та же детская душа./
И – далее – главное: «И что, пройдя сквозь эти сроки,/еще не слабнет голос мой./Не меркнет ум, уже жестокий. Не уничтоженный тобой./
А далее поэт предлагает невероятное: «Как хорошо бы на покое, - /твою некстати вспомнить мать, - /за чашкой чая нам с тобою/ о прожитом потолковать./
Здесь понимаешь, - поэт уже все простил и заключительная строфа: «Я унижаться не умею/и глаз от глаз не отведу,/
Зайди по дружески, скорее,/Зайди./ А то я сам приду./
Вот так, Смеляков требует покаянного разговора, ни больше и не меньше. У него на самом деле осталась детская христианская душа, и он не хочет понимать, - эти люди каяться не привыкли…
Ярослав Васильевич написал много стихов, прекрасных стихов, в моей душе они оставили неизгладимый след. В трудные времена, особенно в молодости, я часто напевал строчки из его стихотворения: «Если я заболею,/ к врачам обращаться не стану./Обращаюсь к друзьям/(не сочтите, что это в бреду);/постелите мне степь,/занавесьте мне окна туманом,/ в изголовье поставьте/ ночную звезду.
Конечно, романтика – налицо, а кто из нас не был в молодости романтиком? Стих написан в 1940 году, поэту было 27 лет.
Этот текст и заканчивается пророчески: «От морей и от гор/так и веет веками,/как посмотришь – почувствуешь:/вечно живем./Не облатками белыми/путь мой усеян, а облаками,/Не больничным от вас ухожу коридором,/а Млечным путем./
Да, он ушел, как настоящий поэт – Млечным путем…
Валерий Педин (29 июля – 13 ноября 2020год.)