(к премьере оратории ‘Ecce Cor Meum’ в России 23 апреля, 2011 г.)
«Преисподняя и Авадон открыты перед Господом, тем более — сердца сынов человеческих».
(Книга Притчей Соломоновых15:11)
«Вот Сердце Моё,
Узри моё сердце.
Когда в будущем мы будем врозь,
Музыка покажет тебе моё сердце.
Если в будущем мы будем врозь,
Музыка покажет тебе Моё сердце.
…
Мир и Любовь — всё к чему мы стремимся, —
Мир и Любовь.
Правда — единственная реальность.
Природа поистине есть то, что мы есть.
Мир и Любовь — неизменная наша природа.
Любовь всеобъемлюща».
(Пол Маккартни. Оратория «Узри моё сердце»)
Странный он, этот наш сэр Пол Маккартни. Нот читать не умеет, сольфеджио никогда не занимался, консерваторий не заканчивал, но музыкальную классику лихо продуцирует. За что и рыцарского звания сподобился от королевы английской. Да и что за классика-то у сэра нашего — пальчики оближешь: «Естудей», «Хей Джуд», «Лет Ит Би», «Хоп Хей Хоп» и много чего ещё такого же, крайне захватывающего и замечательного! Однако ж тянет его к другой классике. Не к той, которую 60 тысяч человек хором поют на Майдане или Красной площади (да ещё и пляшут, как ошалевшие), а к той, которую слушают, мирно сидя на стульчиках «в пыльных концертных залах, где шум суеты затих».
С другой стороны, одно дело — сочинять музыку для масс, которая, ещё не известно, станет ли классикой или так и сгинет в отделе уценённых товаров, никем не востребованная. А тут ведь сразу: коль симфонический оркестр в полном составе, да ещё два хора плюс орган — автоматом в раздел классической музыки попадаешь. Что ещё надо, чтобы встретить старость?!
Ах, если бы всё было так просто. Конечно, здоровых амбиций Полу Джеймсовичу не занимать. Да и как же иначе: всё-таки, чтобы взобраться на музыкальный Олимп, нужно иметь к этому серьёзное стремление, которое — само по себе, без желания создать НЕЧТО, — из ниоткуда не появится. Но и амбиции, не подкреплённые талантом, мало что значат. Ещё не обойтись без терпенья и труда. Это всё прописные истины. Но кому из рок-звёзд удавалось (или хотя бы приходило в голову) перебраться из облюбованного поп-масс-культа в область элитарного искусства? Не заниматься сращиванием рока и классики, как Emerson, Lake & Palmer или Джон Лорд, а именно создать вполне законченное, без всяких экивоков в сторону рок-н-ролла, академическое произведение? Пожалуй, кроме Пола Маккартни, только Билли Джоэлу это удалось. В 2001 году вышел его альбом с набором опусов для фортепьяно а-ля Лист ‘Fantasies & Delusions‘.
Но к тому времени, когда Билли понял, что он уже не предмет ночных девчачьих мечтаний, и чтобы хоть как-то себя реабилитировать в глазах интеллектуалов, сел за сочинение той музыки, которой он обучался с детства, Пол уже был автором трёх (!) официально признанных «классических» произведений: ‘Liverpool Oratorio’ (1991), ‘Standing Stone’ (1995), ‘Working Classical’(1999). А ведь были ещё ‘Thrillington’ в 1977 году (полная оркестровая переработка альбома ‘Ram’) и пластинка с саундреком для телесериала ‘The Family Way’ (1967), в которой одна очень красивая тема, сочинённая маэстро, исполнялась оркестром несколько раз в различных стилях.
Но если уж удаляться в дебри, нужно вспомнить и ‘Eleanor Rigby’, созданную под влиянием американского кинокомпозитора Бернарда Херманна и его «фирменного» звучания струнных в нескончаемый унисон. То есть уже в 1966 году на альбоме ‘Revolver’ проявилась эта удивительная для рокера склонность Маккартни к звучанию «классических» инструментов, а, стало быть, и к классике вообще. ‘Yesterday’, кстати, тоже под аккомпанемент струнного квартета записана. Так что желание приобщиться к клану серьёзных композиторов у Пола не с бухты-барахты возникло. И уж точно не тогда, когда иссяк источник вдохновения для глупеньких песенок о любви. К тому же он и не иссяк вовсе. Музыка в душе Пола плещется подобно океану, и нет для неё ни рамок, ни границ.
И всё-таки в жизни любого человека наступает такой момент, когда уже не до шуток, не до флирта и лёгкого скольжения по поверхности. Хочется оглянуться на прожитую жизнь, на ошибки и достижения, на промахи и удачи. Задуматься о себе и о Боге. О том, что все мы смертны, и что ждёт нас там, за тем порогом, которого никому не удастся избежать. И если простому человеку, не наделённому никакими особыми талантами, достаточно обратить свои стопы в сторону Божиего храма, то для такого гения как Джеймс Пол Маккртни — это лишь первый шаг к тому чтобы излить боль и радость своей души в звуках музыки.
Первый шаг Пол сделал, войдя в церковь святого Игнатия Лойолы, где над статуей Иисуса Христа увидел слова ‘Ecce Cor Meum’ («Узри мое сердце»), обращённые к каждому входящему от имени Спасителя. Эти слова стали для Пола и утешением — после преждевременной смерти любимой Линды, — и ответом на вопрос «что же дальше?» Дальше его талант требовал воплотить эти горькие и, одновременно, светлые чувства в музыку. Но обычные два прихлопа–три притопа для этого, конечно, не годились. Так появилось на свет грандиозное классическое (в полном смысле слова) произведение, которое спустя всего лишь 5 лет после премьеры в Королевском Альберт Холле российские слушатели смогли услышать вживую в Концертном зале академической капеллы города Санкт-Петербурга — одном из лучших по акустике залов мира!
В рамках цикла «Классика и современность» ‘Ecce Cor Meum’ Маккартни противостоял «Концерту №25» Моцарта, что дало возможность двум музыкальным гениям, разделённым эпохами, встретиться на одной сцене в один из тёплых солнечных апрельских вечеров. То был удивительный и волшебный вечер, который ещё раз доказал простую истину: для музыки не существует ни времени, ни пространства. Музыка есть дар Божий всему человечеству, разделённому языковыми барьерами во времена Вавилонской башни, символа людской гордыни. Музыка — единственное, что не требует ни перевода, ни адаптации. Для её понимания требуется только умение слушать. Слушать ушами и сердцем.
Прозвучавший в первом отделении Моцарт, казалось, задал такую планку, которую ни одному современному композитору никогда не одолеть. Но в том-то и дело, что Пол Маккартни не собирался ничего преодолевать. Его музыка, удивительным образом перекликаясь с музыкой великого Амадея, дополняла и заполняла то, что, оказывается, остаётся свободным в мировом пространстве, несмотря на его предельную загруженность самыми различными звуками. Классическая музыка XVIII столетия ничуть не противоречит музыке XXI века. По одной простой причине — у неё один и тот же Божественный вдохновитель. А композиторы — лишь проводники, которые способны её услышать и передать нам, грешным и унылым. Передать как надежду на спасение. Как веру. Как любовь.
При всей возвышенности оратории Маккартни остаётся Маккартни. Невзирая на обласканность королевским двором и прочими сильными мира сего, он остаётся в душе своей тем же ливерпульским рокером, который когда-то дружил с «тедди-боем» Джоном Ленноном. Можно обнаружить общее в композиционном плане ‘Ecce Cor Meum’ с… ‘Helter Skelter’. Точнее, с её первым куплетом — то же самое развитие от тихой самоуспокоенности к высшему пределу волнения и беспокойства. Только, если ‘Helter Skelter’ так и заканчивается на пике наркотического раздрая, то ‘Ecce Cor Meum’ достигает настоящего катарсиса и духовного просветления. Шестьдесят минут звучания оратории перевешивают несколько секунд куплета хард-роковой песенки. Не продолжительностью, но смысловой нагрузкой. И не только перевешивают — искупают! Таков накал звучащих голосов, органа и оркестра.
Оратория — вещь непростая. И по форме, и по содержанию. Не только для восприятия, но и для исполнения, поскольку требует напряжения и физических, и душевных сил. Поэтому завершающей её точкой стал не последний взмах палочки дирижёра, а его же падение с дирижёрского подиума при попытке выйти на поклон. Эдуарду Серову, профессору и дирижеру Санкт-Петербургского академического симфонического оркестра, 9 сентября 2012 г. исполняется 73 года. Что и говорить — возраст! И это делает его вдохновенную работу по руководству ораторией сэра Пола Маккартни, по управлению огромным числом музыкантов и певцов (концертный хор г. Кёльна и хор мальчиков Санкт-Петербурга) ещё более уникальной. Конечно, после того, как дирижёр был удержан от падения дружескими руками оркестрантов и, устало улыбаясь, поклонился слушателям, зал разразился столь бурными аплодисментами, что было трудно угадать, к чему же они в большей степени относятся — к гению Маккартни или к самоотверженности дирижёра. Кажется, в те минуты никто уже не видел различия. Народ приветствовал Её Величество Музыку.
А что до того, что рок-звезда, не читающая нот, берётся сочинять классику, точнее академическую музыку, то нужно учесть одно обстоятельство. Всё-таки Пол Маккартни — мелодический гений, которому вполне было достаточно того музыкального ликбеза, который он получил в своё время от собственного отца и преподавателей музыки в школе. У них там, в Англии, симфонии Гайдна с малолетства школьники на зубок знают, говорят...