Роман Б. С. Гречина «Империя Хама» — это антиутопия. Его корни произрастают из разных текстов. С одной стороны, это отечественная апокалипсическая традиция, восходящая к Ф. М. Достоевскому и В. С. Соловьёву. Так, в романе прослеживаются мотивы «Легенды о Великом инквизиторе» и «Краткой повести об Антихристе». И, конечно, ещё более очевидно присутствие в тексте мотивов «Розы мира». Собственно, и сам писатель в автоаннотации к «Империи Хама» говорит о продолжении темы последних частей книги Д. Л. Андреева. С другой стороны, роман содержит множественные отсылки к великим англосаксонским антиутопиям XX века — О. Хаксли, Д. Оруэлла, Р. Брэдбери. Принципиально, однако, здесь другое: Б. С. Гречин написал не только литературный текст. Это текст, который проходит также по разряду мистики, увиденной через призму фантазии. И именно в таком разрезе нужно смотреть на отсылки в нём к иным, названным и не названным здесь произведениям. Ф. М. Достоевский и другие авторы, помимо того, что создали уникальные художественные миры, смогли угадать контуры сатанократии будущего, которая медленно, но создаёт новую реальность. Эта реальность меняется, корректируется, но основные пункты демонического плана уже реализованы или реализуются. Б. С. Гречин не насыщает роман межтекстовыми смыслами и образами, он указывает на то, что из написанного, к сожалению, сбылось.
Автор сосредоточен в романе на том, что происходит с людьми, оказавшимися в империи Хама. Он показывает, как одни, большинство, выбирают «свободу», отвергая в себе человеческое и становясь насекомоподобными, и как другие, меньшинство в пределах статистической погрешности, уходят в лес, за пределы демонизированного города, оставаясь людьми среди зверей. Сам город и вообще жизнь империи намечена в романе лишь отдельными штрихами. Вот публичные растлевалища, роль которых играют и бывшие христианские храмы, и новые «клубы свободы». Вот пиктографическое письмо, заменяющее традиционный алфавит и до предела упрощающее нового человека. Вот Сетка — новый способ организации транспорта, при котором прямолинейно и ни с чем не считаясь, новое метро прорезает Москву, зарешёчивая небо и квадратизируя сознание. Мир лишён книг, погибших якобы от вируса целлюцида, и перестаёт мыслить. Мир лишён национальных языков и вообще подлинного культурного разно- и своеобразия и перестаёт получать подпитку традиции. Мир лишён свободы передвижения, поскольку люди вживили себе под кожу метки, и превратился в муравейник. Этому новому, дивному миру остаётся только «суицид тридцатилетних», тех, кто скоро и совсем износил свою душу и кому лишь осталось выронить её в серый болотистый ад с хищными червями или куда поглубже.
В «Империи Хама» описана сатанократия в её становлении. И это становление — цепь подмен, звенья которой уходят в нефиксируемое прошлое. Суть эти подмен состоит в намерении «освободить» человека, провести его по «открытому пути» сексуальной свободы в тёмное будущее. Человек убеждается Антихристом в правоте освобождения от религиозных и культурных ограничений, и, не замечая того, он становится рабом своих страстей, когда всё возрастающая привязанность к чувственному легко переходит в насилие над ближним и дальним. Потому что отдающийся невежеству человек, подобно Антихристу, настроен брать, а не давать. Подобно Антихристу, он настроен пестовать своё отдельное «я» в противовес всем остальным. Человек отдаётся всем трём искушениям, которые отверг Христос. Он добровольно выбирает чудо, тайну и авторитет, поклоняясь вначале «христоносцу» — папе Римскому Христофору I, затем новому «Христу», воплощением которого противобог себя преподносит людям, наконец, Антихристу, которым он себя прямо называет, собираясь полностью стереть границы между добром и злом. Антихрист забирает всю власть, которую только может, а человеку оказываются милостиво дарованы сытость, игры и возможность не принимать решения. Свобода дана — свобода отобрана.
У сатаны разные обличья, разные имена. Каждому времени — свой сатана и свой Антихрист. Б. С. Гречин, вслед за Д. С. Мережковским, но оставляя в стороне его социальный контекст, считает, что имя зла сегодня — это именно Хам. Хам — это тот, кто переходит границы религиозных и культурных установлений, Хам — это тот, кто погружает мир в трясину осреднения и пошлости, Хам — это тот, кто забирает власть Отца небесного, становясь полновластным «отцом» земным. Его империя — от мира сего. И эта империя в романе только расширяется, подминая Европу, затем Африку, Австралию и Океанию, затем Америку, затем европейскую часть России, затем Китай, затем уничтожая при помощи ядерного оружия Россию, что осталась на Востоке, затем надвигаясь на Юго-Восточную Азию. Герои «Империи Хама» в финале бегут в Таиланд, где буддизм оказывает последнее сопротивление миру Мары, но нельзя быть уверенным, что они долго там проживут. Главный герой, Нестор, будучи послушником в буддийской обители, пишет летопись сатанократии как предупреждение о ней тем, кто её не видел, и как напоминание о ней, тем, кто её переживёт, и, конечно, пишет летопись о героях сопротивления власти Антихриста. Эти герои — Иоанн Павел III, Второй Далай-лама Запада, английский король Георг VII, поэт — потомок Владимира Маяковского, и его возлюбленная Роза — праправнучка Луи Арагона. И каждый из них — мученик. Их истории в романе читать особенно трудно, потому что хотя они и написаны условными чернилами, но по сути написаны кровью. Ответственность, мудрость, отчаяние, мужество, самопожертвование тех, кто принял мученический венец, восхищает и внутренне переворачивает.
Б. С. Гречин говорит, что в этом романе ему не удалось глубоко и подробно разработать некоторых персонажей и ряд других моментов, что книга получилась несколько калейдоскопичной. Возможно, это и так. Но роману, напряжённо говорящему о наступлении сатанократии, о пунктах демонического плана, незаметно осуществляющегося в настоящем времени в виде электронной и корпоративной глобализации, сексуализации реальности, крайнего либерализма и прочего, такому роману просто не до частностей. К тому же порой и одного-двух абзацев читателю может быть достаточно, чтобы схватить суть персонажа и представить себе его образ. В «Империи Хама» сходятся многие и разные тексты русской и мировой культуры. Их созвучие и развитие, продолжение ранних в более поздних создаёт эффект постепенного высвечивания тёмной реальности. Зло обнаруживается и называется, куда бы оно ни мигрировало, какие бы формы ни принимало. Но чтобы, даже читая их, не пробегать мимо подобных произведений, важно смотреть на них не только как на литературу, но и как на формы мистического. Ведь только при таком подходе читатель не будет отвлекаться на второстепенное и не будет видеть «парадоксы русской эсхатологии» там, где о приближающемся Царстве Антихриста говорится прямым или почти прямым текстом. Роман «Империя Хама» — памфлет и предупреждение. Но он также и показывает, как не вырастить внутреннего хама в себе, как сопротивляться, ведь бежать уже просто некуда: крепи своё сердце и будь готов к подвигу. Как говорит один из героев романа про последние времена (имея в виду не формальный экуменизм, а необходимость широты сознания, подкреплённой поступками): есть «два разных вида подвига: христианский, яркий как пламя, и буддийский, незаметный, как течение подземных вод. В наше страшное время человек не имеет права быть только христианином или только буддистом».