Полуобнажённый, топлес, как говорится, Петя сидел в кресле и, испуганно скосившись вправо, наблюдал за двумя мужчинами, одетыми в строгие костюмы много лет тому назад вышедшего из моды покроя. Они стояли у стола и перебирали разложенные на нём бумаги.
- Всё верно? – спросил тот, что был роста высокого и почти блондин, однако с напрочь отсутствующим затылком.
- Да, все подписи на месте. Сваливаем, - ответил второй мужчина, коренастый, с совершенно лысой головой квадратной формы – бывают, оказывается, и такие – и принялся распихивать документы по файлам.
- Освободите меня! – взмолился Петя, руки которого были примотаны скотчем к подлокотникам кресла.
- Спасибки – напомнил, - обернулся лысый. – Квартиру освободить до завтра, а теперь – прощальный автограф.
Он подошёл к Пете, поднял стоящий на полу утюг с тянущимся от него к розетке проводом и предпринял попытку сунуть ручку утюга Пете в рот. Петя резко отвернул голову в сторону. Лысый повторил попытку, однако Петя вновь отвернулся.
- А, понял! – улыбнулся лысый и поднёс утюг к груди Пети, на которой ярко пылали пятна, оставленные, судя по всему, в результате недавних прикосновений именно этого бытового устройства.
Петя замер, в ужасе вытаращив глаза, а затем неосторожно раскрыл рот и сказал:
- А-а!
В следующую секунду ручка утюга оказывается зажатой зубами Пети, и несчастному приходится запрокидывать голову, чтобы утюг не коснулся его обнажённой груди.
- Кто-то явился, - сказал высокий недоблондин без затылка, сгребая со стола файлы с документами.
Послышались шаги, и в комнату вошёл Юрик, чистокровный блондин спортивного телосложения и с вызывающе правильными чертами лица. Он изумлён.
- Что-то из девяностых? А где камера?
- М-м-м, - подал голос Петя.
- Остаёшься за старшего, - сказал Юрику, проходя мимо него к двери, лысый.
Второй также направился к выходу из комнаты, однако Юрик ухватил его за плечо.
- Что происходит? – задал он вопрос оппоненту, скосив взгляд на находящегося в интересном положении Петю.
- Пшёл! – дёрнул плечом недоблондин и спустя мгновение получил удар сначала в солнечное сплетение, а затем и в лицо. И упал на пол, рассыпав документы.
Юрик обернулся к двери, хмыкнул, бросил присутствующим:
- Не расходимся! – И выбежал из комнаты.
Однако посланный Юриком в нокдаун субъект принялся поспешно собирать рассыпанные по полу файлы, а потом пропал из поля зрения Пети, из последних сил удерживающего зубами утюг и издающего напоминающие мычание звуки.
- М-мы-ым-му-у! – выговаривал, если дословно, Петя с натугой и с нечеловеческим усилием удерживал рвущиеся из его гортани всхлипы.
Наконец вернулся Юрик.
- Чуть не догнал, - сообщил он. – Шустрый. А второй-то где? И вообще, что за тусовка?
- М-мы-мум-м! – ответил Петя.
- Кстати, не помешал? Но ты сам сказал оставить пока ключ.
- Мым! – всхлипнул-таки Петя.
Юрик вынул утюг из зубов Пети и поставил его на пол.
- Ух! Фу! Уф! – сменил пластинку Петя. – Спасибо, Юрик!
- Ну! – поторопил Петю Юрик, отключая утюг от розетки.
- Ушли деньги, - выдохнул Петя.
- Подожди! – встревожился Юрик. – Какие деньги? Я видел простые бумаги!
Петя горестно покачал головой.
- Часть прибыли. В Фонд по поддержке детей с онкологией я её… Шефу предлагал – он улыбался. Подумал, что согласен. Вот, вынужден был подписать.
- Опять ты… - раздосадовано проговорил Юрик. – О себе надо думать. Кстати, денег хотел подзанять.
- Да какие деньги! Уволили меня. Размотаешь?
- Ладно. Вот только зачем? – Юрик пожал плечами и принялся освобождать Петю от скотча.
Спустя полчаса, когда они неторопливо шли по дорожке Екатерининского парка, Юрик посетовал:
- А машину зря отдал. Сказал бы, что угнали. Пока бы ещё разобрались. Вот, например, та ива, видишь? – Юрик взмахнул рукой. – Лет двести или триста. В обхвате – то ли пять, то ли больше метров. Под себя гребла, все соки высасывала из окружающего пространства – вот результат. Я, кстати, суп высасываю из ложки. Просто высасываю, и всё. Это против всяких правил этикета, между прочим. Нельзя громко хлебать.
- Да, надо бесшумно, - согласился Петя.
- А если ещё горячий?
- Подождать. Или, может быть, подуть незаметно, - затруднился с ответом Петя. – Слушай, я поживу у тебя?
- Подуть! Чего ж на утюг не дул? – усмехнулся Юрик. – Кстати, самого выселяют. Два месяца не плачено. Но мы щас с одним человеком встретимся. А по правилам этикета меня не поднатаскаешь? Тренинг, понимаешь, нужен соответствующий. Крайне необходим.
- Я и сам не очень… А что за человек? – поинтересовался Петя.
- Увидишь. Я ведь решил на аллигаторше жениться.
- На ком жениться?
- На олигархине. На олигархе женского пола, - пояснил Юрик.
- Олигархи? Но ты же бедняк!
- Да. Но женюсь и заживу. Путешествия, яхты, курорты… - Юрик мечтательно улыбнулся.
- Я бы помог переселенцам. Жильё – это важно.
- И ты на аллигаторше? – рассмеялся Юрик. – Это, между прочим, называется – замуж.
- Да?
- Но это ерунда. Плохо, что молодые олигарши или олигархини, не знаю, как правильно, предпочитают молодых олигархов. Знаю я их.
- Что же делать? – заинтересовался, как будто, Петя.
- Женюсь на старой. И сразу – в Гималаи, Индию, Тибет… И соберу самую большую коллекцию бабочек. Больше, чем у Мавроди.
Пришёл черёд Пете повеселиться.
- А если старуха за тобой в Гималаи увяжется?
- Иногда, чтобы не лезла целоваться, можно гусеницу съесть, - ответил Юрик.
Петя поморщился.
- Гусеница – это мерзко. Правда, если продать коллекцию бабочек…
- Заткнись! – не захотел его слушать Юрик. – И мы почти пришли. Чуть дальше – кафешка скромненькая. Там и приземлимся. Возьмёшь три пива. Или четыре, если тоже будешь. И больше никаких излишеств? Объяснять надо, почему?
- Пиво – нет. Но я бы съел чего-нибудь, - сказал Петя и, кивнув на бросившуюся в глаза вывеску аптеки, добавил: - И мазь бы какую-нибудь… Зайдём в аптеку? Неприятные ожоги, должен признать.
- Зайди, - разрешил Юрик. – Только денежку мне подкинь.
Петя «подкинул» Юрику тысячную и поспешил к аптеке. Приобретя всё необходимое, завернул во двор и, как сумел, оказал себе первую медицинскую помощь, смазав и залепив пластырем грудь и живот.
Когда он явился в кафе, Юрик мелкими глоточками попивал пиво, держа кружку обеими руками. Ещё две кружки с пивом, на пластиковых подставках, находились посередине стола, рядом с чебуреком на одноразовой тарелке.
- Ешь! – кивнул на чебурек Юрик, а потом, бросив взгляд в сторону входа, приветственно вскинул руку. – А вот и он!
К столику подошёл брутального вида коротко-стриженый мужчина в кожаной куртке. Присел, молча протянул руку Юрику для рукопожатия, бегло осмотрел Петю.
- Фред, это Петька. На Белорусском познакомились, - сказал Юрик.
- Фронте? – без тени улыбки спросил Фред.
- На Белорусском вокзале. Давно. Он делал карьеру в крутой фирме, но – выгнали. А это, Петька, Фред. Пятнадцать лет на Рублёвке.
- На Рублёвке живёте? – Петя протянул Фреду руку.
- Работаю. – Не заметив, видимо, протянутой руки Пети, Фред подхватил придвинутую к нему Юриком кружку с пивом.
- Кем? – спросил Петя.
Фред производит несколько больших глотков, опустошая кружку на три четверти.
- Таджиком.
- То есть? – Петя окинул непонимающим взглядом Фреда, совершенно не похожего на человека азиатского происхождения. Светлый шатен, лицо удлинённое, подбородок – квадратный.
- Таджиком – это от дворника широкого профиля до гувернёра и личного массажиста, - поясняет Юрик и движением подбородка указывает Фреду на стоящую в центре стола кружку с пивом. – Фред, вторая тоже тебе.
- У кого – личным массажистом? – продолжил, между тем, расспросы Петя. – У кого-то известного?
- У вакс-фон Ганса-Фрица Кальтенбрунера Прикаспийского, – ответил Фред.
- У какого Ганса?
- Голланд-ретривер. Его хозяин широко известен в узких кругах. Кое-что просочилось в прессу. – Фред теперь пьёт пиво маленькими глоточками.
- В прессу? – переспросил Петя.
Фред вновь прикладывается к пиву.
- Но эти газеты уже куплены им и аккуратно закрыты.
- Какие газеты?
- Через которые просочилось. Журналисты эти сейчас – таджиками на стройках. – Фред выливает остатки пива себе в рот.
Юрик, подавшись вперёд, начинает двигать оставшуюся кружку с пивом в сторону Фреда.
- Бери вторую, Фред, и давай по делу.
- За рулём. – Фред решительно останавливает руку Юрика. – Соседям хозяина требуются охранник типа телохранителя и помощник по хозяйству типа экономки.
Юрик обрадован.
- Понял, Петруха? Ты, экономист бывший, будешь экономкой-ключницей.
- Ключницей?
- А я телохранителем. Корочки достану. Сейчас всё делают.
- Будет лицензия – будет направление, - с прежней ровной бесстрастностью объявил Фред. – В кадровом агентстве лапа.
- Какая лапа? – решил уточнить Петя.
- Мохнатая. Вакс-фон Ганс-Фриц Кальтенбрунер Прикаспийский. Отдали хозяйке агентства, когда у кошки хозяина аллергия на собак обнаружилась. – Фред скосил взгляд на Юрика. – Тянуть нельзя.
- Завтра! – вскричал Юрик. – Фред, в это же время, на этом же месте, будь я неладен!
Спустя сутки именно в это время на территории загородного дома за находящимся рядом с беседкой столом сидели, с картами в руках, девушка Юлия, лет тридцати, одетая модно и вызывающе, и бабушка её, Галина Николаевна, одетая ещё более модно и вызывающе. Между ними на столе – початая бутылка водки и стаканчики, а с торца стола – плотного сложения девочка Алиса, с аппетитом поедающая уничтоженный уже наполовину торт «Наполеон».
Юлия бросает на стол карты.
- Опять проиграла! – с досадой говорит она и оборачивается к Алисе. – Алисочка, ты уже который кусочек кушаешь?
Алиса пропихивает кусок торта себе в рот и округляет глаза, то ли оттого, что кусок слишком велик, то в виду искреннего удивления.
- Что такое? Кажется, я не спрашивала, сколько вы с бабулей водочки откушали!
- Меру знаем, - покосилась на правнучку Галина Николаевна. – А ты, племянница буржуинки, предвижу, сейчас опять подыхать будешь.
- Доченька, - полным сочувствия голосом проговорила Юлия, – ты скоро не только в электромобиль свой забраться не сможешь, но и в джип Полины.
В это же время по Ильинскому шоссе, поскрипывая на поворотах, мчится «BMW X5». В машине трое: Петя, Юрик и Фред.
- Фред, да плевать на рекогносцировку! – восклицает Юрик, находящийся рядом с управляющим автомобилем Фредом. – Там же выбор!
- Полный дом баб. Юлия, Полина, Алиса… Ну, Алисе лет семь-восемь. Мамаша их. И мамаша мамаши. С одной не склеится – склеится с другой.
- Фред, а ты скажи Петьке, кто у них папаша, - предложил Юрик.
Фред с визгом выводит автомобиль из очередного поворота, поворачивает голову вправо и скашивает взгляд на Петю, находящегося на заднем сиденье, позади Юрика. Петя, сместившись к середине, подаётся вперёд, и Фред что-то негромко говорит ему в ухо.
- Он же где-то в Лондоне сейчас! – удивлённо вытаращил глаза Петя.
- Пережидает, - сказал Фред и, резко затормозив, вывернул руль вправо и съехал с Ильинского шоссе. – Хозяин обещал присмотреть за его семейками. Их у него не одна и даже не две.
Пять минут – и все трое стоят на заросшем соснами взгорке.
- Вон они, - проговорил Фред спустя несколько секунд после того, как поднёс к глазам своим бинокль и направил его на противоположный берег пруда. – Юлия, это старшенькая, и её бабушка. С приветом бабуля, но безвредная. И Алиса, дочь Юлии, при них.
- Люблю детей, у которых молодые мамы! – Юрик отнял у Фреда бинокль и приник к окулярам.
- А по аллее на электромобиле Алисы, растопырив коленки, катается их братец Артёмка. Видишь? – продолжил Фред бесстрастным голосом. – Молодой, лет семнадцати, юноша типа балбес.
- Вижу балбеса, - подтвердил Юрик.
- Ему, кстати, телохранителя-то. Уже похищали. И не раз.
- Сколько? – поинтересовался Петя.
- Два.
- Ух ты! – восхитился Петя.
- Ну, при таком-то папаше… - дёрнул плечом Юрик.
Фред прокашлялся и изрёк:
- С похищениями не всё чисто.
- Что там не чисто? – поинтересовался, не прекращая наблюдения, Юрик.
- Мнение хозяина.
- Симпатичная семейка, - заключил Юрик. – А Юлия, кстати, ничего. Так что, Петька, я иду первым.
- Полина и вообще модель, - сказал Фред неожиданно потеплевшим голосом, и почти неуловимая улыбка тронула его губы. – Но только с виду.
- Модель, но только с виду? Как это? – Петя пытается забрать у Юрика бинокль.
- А мужики у ворот, едва не слившиеся в брудершафте? – отскакивает от Пети Юрик, не желая расставаться с биноклем.
- В ковбойской шляпе, он сейчас в машину садится, - мой хозяин.
- А молодой и петушистый? – продолжает отодвигаться от Пети Юрик. – Он тоже, похоже, отваливает. Машинка у него – спортивная.
- Что-то вроде партнёра Полины и, типа, кандидат в женихи. Хозяин намерен этого Майкла Духанича аккуратно размазать. Уедут, и можете выдвигаться. Аккуратно, по одному.
***
Юлия, не вполне трезвая, разлила водку, наполнив гранёные стаканчики в берестяных подстаканничках, поставила на стол бутылку, в которой прозрачной жидкости – на донышке, и принялась тасовать карты. Находящаяся напротив неё Галина Николаевна, также нетрезвая, придвинула к себе один из стаканчиков, поглядела на остатки торта и кивком головы указала на лежащую на расположенной неподалёку деревянной скамье Алису.
- Ты – мать, - сказала Юлии.
- Помню, - ответила Юлия и тоже посмотрела на Алису. – Дышит тяжело.
- Ещё икает и постанывает. – Галина Николаевна осуждающе покачала головой.
Послышался звонок, и Юлия, закончив сдавать карты, поднялась и направилась к расположенным в десятке метров от стола воротам и примкнувшей к ним калитке. Она отворила дверь калитки, и во двор бодро вбежал сияющий, весь, как нынче говорят, на позитиве, Юрик.
- Здравствуйте! А вот я! – объявил он голосом не то конферансье, не то свадебного ведущего.
- Хм! – невольно попятилась Юлия, окидывая Юрика чуть заискрившим взглядом.
- Из агентства. Как и заказывали.
Юлия вздёрнула брови, очень модные, под Брежнева.
- Что-то не припомню, - проговорила с некоторой растерянностью и обернулась назад. – Бабуля, никого не заказывала? На стриптизёра похож.
- Пускай заходит, - сказала Галина Николаевна.
- Из кадрового агентства, - счёл необходимым пояснить Юрик.
- Но телохранителя, вроде, решили не брать, - сморщила лоб, напрягая память, Юлия.
- А нечего… - ворчливо проговорила Галина Николаевна. – Ночами спать надо. Днём чтобы работать. Хотя куда там! Брат капиталистки, плеер ему в ухо!
- Вы и в самом деле не стриптизёр? – на всякий случай спросила Юлия у Юрика, окидывая его слегка поугасшим взглядом.
- На хозяйство человечек нужен был, кажется, - опять вступила в разговор Галина Николаевна.
Юрик размышлял не очень долго. Секунду или даже меньше.
- Вот я он и есть, - объявил со сдержанной долей торжественности в голосе.
- Стриптизёр? – переспросила Юлия, выпавшая, по-видимому, в силу некоторых обстоятельств из реальности.
- По хозяйству. Юрий. Но можно – Юрик. Друзья так зовут.
- Что делать умеешь, Юрик? – задала вопрос Галина Николаевна.
Юрик торопливо направился к столу.
- Всё. Молотком, пилой, топором… Масса специальностей.
- Гегемон, - с удовлетворением проговорила Галина Николаевна, разворачиваясь к застывшему у стола Юрику. – Он забьёт последний гвоздь в крышку гроба. Взойдёт она, заря пленительного счастья.
- Какая заря? На пенсию жить собралась? – проворчала Юлия.
- На гегемона как-то не очень… - с сомнением произнесла Галина Николаевна, к данному моменту внимательно рассмотревшая Юрика. – Костюм, прям, с иголочки.
Алиса издала стон, затем громко икнула.
- Что с девочкой? – спросил Юрик. – Несварение?
- Плохо ей, - вздохнула Юлия, усаживаясь за стол. – А вы не только стриптизёр и по хозяйству?
- Медбрат. По военно-учётной специальности игры в «Зарницу». Хоть массаж сердца, хоть искусственное дыхание.
- От обжорства – массаж сердца? – удивилась Юлия. – Впрочем, попробуйте. Если подряд два таких праздника, как день рождения дочери и похороны её же, то я сопьюсь. – Юлия чуть отодвинула от себя стаканчик с водкой.
- Я умру? – жалобным голосом произнесла Алиса.
- Посмотрим, – не без раздражения ответила Юлия. – Кстати, остатки в подвал бы… Глядишь, мыши обожрутся и сдохнут.
Алиса возразила:
- Не надо мышкам. Мам, я доем. Если не умру.
- Торта, Юрик, не хочешь? – предложила соискателю Галина Николаевна.
- Нет, спасибо, - отказался Юрик.
Алиса, в очередной раз икнув, попросила:
- Можно кусочек? Когда икаешь, немного места освобождается.
- Могу научить, как освободить побольше места для тортика, - обратился к девочке Юрик.
- И как же?
- Сунуть в ротик, поглубже, несколько пальчиков и срыгнуть.
- Фи! – скривилась Алиса.
Галина Николаевна посмотрела на Юлию.
- Надо брать специалиста. Где Полина?
- Позвоню, - кивнула Юлия и обернулась к Юрику. – Вы, Юрик, займитесь Алисой.
Юлия обшарила карманы, затем направилась в беседку. Галина Николаевна с усмешкой посмотрела ей вслед.
- Всё время телефон ищет. Хуже, чем у меня, память. А отведи-ка, Юрик, девчонку в дом. Эта её икота достала, честно сказать. Звонила ведь Катерине, чтобы забрала её.
Юрик, уже не первую минуту без особого успеха размышлявший на тему оказания помощи переевшему ребёнку, обрадовался.
- Я отнесу. Бывший спортсмен.
Юрик подошёл к Алисе, осторожно поднял её и понёс к расположенному в трёх десятках метров дому. На крыльце появилась молодая женщина в красном чепчике и белоснежном фартучке. Чепчик, непостижимым образом державшийся на самой макушке головы, не скрывал сложносочинённой причёски, а фартучек был, скорее, украшением довольно откровенного наряда горничной с формами, ну, очень женственными. «Мечта поэта-гетеросексуала», - мысленно отметил Юрик, невольно внося, по мере возможности, конечно, коррективы в свою осанку: плечи расправить, спину – выпрямить.
- Вы – Катерина, смею предположить? – спросил, взойдя на крыльцо.
- Да. Идите за мной, - ответила Катерина и, повернувшись к Юрику спиной, направилась к входу в дом.
«Ну вот, и анфас как мы любим», - подумал Юрик не без тревоги.
Миновали прихожую, вошли в гостиную. В гостиной, повинуясь жесту Катерины, Юрик уложил Алису на диван и сказал:
- Часик не кантовать – обойдётся, надеюсь. – И посмотрел на притихшую, грустно поглядывающую по сторонам Алису.
- Прослежу, чтобы не съела чего. А вы?.. – Катерина окинула Юрика внимательным взглядом.
- На работу приняли. По хозяйству буду.
- Сработаемся, - удовлетворённая, по-видимому, осмотром, резюмировала Катерина. – Принесу кофе. Присядьте.
Во дворе жизнь шла своим чередом. Снова звенел звонок, и Юлия, шедшая из беседки с айфоном у уха, досадливо морщилась.
- Качество гарантируем… - говорила она не без раздражения и делала паузу, недовольно выслушивая абонента. – И документы. А как же! Обижаешь… Кого?.. Ладно, не скрипи, разберёмся.
- Дала добро? – спросила Галина Николаевна, когда Юлия закончила телефонный разговор.
- Сказала, ещё и телохранителя пришлют. Велела протестировать.
- Только что в дверь звонили, - напомнила Галина Николаевна собравшейся присесть Юлии и проворчала: – Когда уже на вход охранника посадят? Всё бы у монитора сидели и пялились, как мы тут туда-сюда…
Юлия отправилась к калитке и впустила Петю.
- Добрый день! Я по поводу трудоустройства, - сообщил Петя.
- Проходите! – Юлия взмахом руки указала направление.
Петя повернул голову и увидел Галину Николаевну, откинувшуюся на спинку плетёного кресла и принявшую начальственную позу.
- Подойдите! – распорядилась она. – Молодой человек, сюда!
Петя приблизился.
- Здравствуйте!
- Не слишком слаб для этой работы? – критически осмотрела Петю Галина Николаевна. – Комплекция, как у Артёмки. И выглядишь не старше, пожалуй.
- Побрился на два раза, - сказал Петя.
- Понятно. Умереть за хозяина смог бы?
- Наверно, да, - неуверенно проговорил Петя.
Галина Николаевна нахмурила брови и шумно вздохнула.
- Умирать надо за Родину, молодой человек. Но – принят. Капитализм есть капитализм. Будешь телохранителем у нашего Артёмки.
- Телохранителем?! – изумился Петя.
- Да, будешь его тельце охранять. Не отечество же вам, холуям, доверить.
Галина Николаевна указала свежеиспечённому телохранителю на свободное кресло, а затем прочла ему лекцию о преимуществах социализма над капитализмом и условиях содержания буржуинов в трудовых лагерях после победы мировой революции, которая не за горами.
Потом Петя в одиночестве сидел в гостиной и ожидал указаний. Целый час, наверное. И даже, как будто, сроднился с этой позой тревожного ожидания. Слишком сроднился. Больше, чем необходимо было. И когда из прихожей вошла синеглазая шатенка, немного за двадцать, постриженная под каре и в стильном деловом костюме, Петя не сразу поднялся с кресла. Но успел-таки. И подняться, и развернуться в её сторону.
Полина, а это, конечно, была она, бросила на Петю рассеянный взгляд и остановилась.
- Кто этот молодой человек? – проговорила, думая явно о чём-то постороннем.
Петя глянул по сторонам, однако никого, кому мог бы быть адресован заданный в подобной форме вопрос, не обнаружил.
- Меня сегодня приняли. Телохранителем.
- Он достаточно подготовлен? – нахмурила брови Полина.
Петя ещё раз осмотрелся. Нет, они по-прежнему одни.
- Буду работать над собой. К тому же всегда вдвоём с Артёмом… А двое – это уже…
- Артёмку уже дважды похищали. Он это… Вы это понимаете? – Полина, постаравшись сосредоточиться, посмотрела Пете в глаза.
- Нет, я не допущу! – поспешил заверить Петя.
Позади Полины появился молодой мужчина, одетый в цветастую рубаху и малинового цвета короткие брючки. Черты лица, в целом, приятные, а вот глазки – гаденькие.
- Штаны пропьём, но флот не опозорим. Так? – весело проговорил он.
- Я не служил, - сказал Петя, которому остряк почему-то не понравился.
- Ты ещё скажи, что не пьёшь.
- Почти не пью. – Петя бросил взгляд на малиновые брючки собеседника. – И брюк не пропивал.
Мужчина обернулся к Полине.
- Ну ничего. «У-2» вон вообще из сосны и фанеры делали. А как зажигали!
Полина и её спутник направились к находящейся слева от лестницы двери, а сверху спустилась Катерина.
- Уже влюбился? – насмешливо проговорила она, оценив, судя по всему, устремлённый вслед удалившейся Полине восхищённый взгляд Пети.
- Да, - подтвердил Петя, однако тут же, чуть оправившись, добавил: – Но ещё не уверен.
- Уймись, Петя! – посоветовала Катерина. – Она и самому Духаничу не по зубам. Так что… Свободен, короче.
- Свободен? – переспросил Петя, которому слово это явно не понравилось.
- До вечера. Вечером тусовочка будет – Артёмка, возможно, тоже выберется. – Катерина протянула Пете ключ с биркой огромного размера. – За домом – домик. Понял? Ныряй в норку номер три и ожидай указаний.