Страшнее кошки зверя нет. Да это и понятно. Ведь, как повествуют многочисленные прусские саги именно в кошек (преимущественно черных), а не в собак, лошадей или скажем ворон, превращались местные ведьмы и колдуньи, буквально заполонившие в средние века улочки Кенигсберга.
Одна из таких правдивых историй рассказывает о двух ведьмах, которые любили, оборотившись кошками, кататься по ручью, прозванному естественно Кошачьим, в большом пивоваренном котле, словно в венецианской гондоле. А с наступлением утра, как и положено ведьмам, они вновь превращались в молодых женщин. Причем весьма прехорошеньких. Однако их постоянные ночные увеселительные прогулки абсолютно не оставляли времени для занятия хозяйством. Вот и наняли они себе в услужение парнишку, тоже весьма симпатичного. Так что ему приходилось не только вести запущенное ведьмами хозяйство, но и оказывать им услуги более интимного свойства. И так ему это надоело (устал мальчик), что он решил избавиться от похотливых подружек. Как-то раз, подкараулив, когда они вновь превратятся в кошек, сообразительный мальчуган быстренько закрыл котел крышкой и поставил его на огонь. Можно только догадываться, что стало с ведьмами в кипящем котле…
Впрочем, в те времена ведьмы селились не только вблизи Кошачьего ручья (сегодня он спрятан в подземную трубу), но и в районе Лёбенихта, зарабатывая себе на хлеб с помощью чёрной магии. Как правило, это были жены пивоваров. Они также любили оборачиваться в больших чёрных кошек и по ночам отправляться на шабаш. Правда, вот пойми, особенно днем, кто из этих милых фрёйлян ведьма, а кто истинная христианка. С виду совершенно одинаковые. Но вот один бдительный стражник решил, как говорится, довести дело до конца. Каждую ночь он стал следить за одной большой чёрной кошкой, которая каждый вечер, выходила из дома пивовара на вершине холма Мюленберг и спускалась по узкому проходу между домами к черной реке. Стражник рассказал об этом другим горожанам. И вот на следующую ночь, когда он дежурил на городской стене, на него вдруг набросилась та самая огромная черная кошка. Она впилась зубами ему в шею, пытаясь загрызть доносчика. Но стражник сумел освободиться от ее смертельных объятий и сбросил со стены. Когда же , оправившись, он посмотрел вниз, то увидел не чёрную кошку, а лежащую на земле жену пивовара с того самого холма. С тех пор на узком проходе Лё****ихта больше ничего подозрительного не наблюдалось. Однако дорогу, по которой ходила ведьма, горожане нарекли «Кошачьей тропой»… В память о тех зловещих событиях.
В другом сказании говорится о прекрасной девушке, которую завистники заподозрили в колдовстве, и в том, что она, ну а как же без этого, умела оборачиваться кошкой. Проверить – правда, это или наговор в то время было очень просто. На жертву накидывали мешок и бросали в воду. Если всплывёт – значит, наговор. Потонет, понятное дело, - колдунья. Но вот что интересно, сей проверенный метод ни разу не дал осечки. Представьте себе, все испытуемые утонули. Ясное дело – колдуньи. Вот и наша красавица погибла в том самом Кошачьем ручье. Но, вскоре вернулась с того света, чтобы наказать своих обидчиков. Теперь она была облачена в белые доспехи и в каждой руке сжимала по мечу. Железная Дева, так ее стали величать жители Пруссии наделала , как говорится, не мало шороху. И даже чуть не до смерти перепугала первого прусского короля Фридриха 1, с истерическими криками вбежав в его опочивальню. Вся ее белая одежда, лицо и руки были в крови. Она подбежала к дрожащему от страха королю… и только тут бедный Фридрих узнал в Железной Деве свою законную (уже третью по счету) супружницу Софию Луизу Мекленбург-Шверинскую. Будучи женщиной истеричной и экзальтированной, она сбежала от сиделок и, разбив стеклянную дверь (при этом сильно порезавшись), вломилась в покои короля. Ее -то Фридрих и принял за призрак Железной Девы, посчитав это знаком скорой смерти… И на самом деле вскорости заболел и помер.
Да, какие только невинные образы могут принимать ведьмы и колдуньи. Вот и одному кенигсбергскому кузнецу после очередной эпидемии чумы кто-то подбросил только что родившуюся девочку. Тот принял её в свой дом, поскольку его жену и детей унесла страшная чума. К тому же девочка было очень даже хорошенькая… И назвал ее Вероной. С каждым годом Верона становилась все краше и краше и когда выросла, стала настоящим бедствием для города. Ибо любой мужчина, взглянувший в ее черные колдовские глаза, терял голову, забывал жену или невесту и был готов ради нее совершить любой, самый безумный поступок. Впрочем, таковой от него и не требовался. Каждому мужчине девушка дарила прекрасную, но абсолютно ничего не обещающую улыбку, тем самым еще больше распаляя влюбленных юношей. Она соблазняла, не соблазняясь… Но после того, как несколько достойных мужчин покончили с собой, не в силах совладать с сердечной мукой, Верону объявили ведьмой. И, естественно, утопили в проруби…
После этого в домах, стоявших у Преголи, стали вершиться странные “венчания”. Каждую ночь дочь кузнеца, одетая во все черное являлась к одному из местных мужчин и звала его за собой. Обезумев от её красоты, несчастные шли за ней в старую церковь, где не было ни единого окна. Там их встречал чёрный монах. Он зажигал свечи у алтаря и приглашал молодых подняться на дубовую скамью, над которой во мраке раскачивались две виселицы… За всей процедурой венчания из своего укрытия взирал огромный Черный кот…
Дочь кузнеца первой просовывала голову в петлю. Обезумевший от любви избранник делал тоже самое. Но в этот момент девушка выскакивала из петли и повисала на несчастном. Многие местные мужчины таким образом повенчались с дочерью кузнеца. Уже для самоубийц на освященном кладбище не хватало места. А Черная невеста все продолжала каждую ночь «венчаться» с новым юношей. И никто не знал, как избавиться от колдуньи, ведь у неё не было могилы, куда можно было бы вбить осиновый кол…
Лишь спустя двести лет Черная невеста наконец-то успокоилась. Но еще долго местные красавицы со жгуче-черными глазами оставались в старых девах. Никто из молодых людей не решался жениться на «колдуньях», опасаясь, повторить судьбу женихов Черной невесты…
Да, с бедными ведьмами в то время не церемонились. Впрочем, так же, как и с кошками. Существовало даже жуткое поверье: если в полнолуние на протяжении четырех суток поджаривать на вертеле пятьдесят кошек, то появится главный кот по прозвищу Большие Уши. Он величиной с громадного пса, на груди у него белое пятно, спина выгнута дугой, а огромные усы топорщатся на полметра. Он может выполнить любое желание мучителя. Даже даровать ему девять жизней…
К счастью, никому так и не удалось вызвать Черного Кота Большие Уши. Ведь осуществить taghairm (заклинание) без шума и пыли вряд ли кому удалось бы. Представляете, какие вопли разносились бы над ночным Кенигсбергом. Они не остались бы неуслышанными служителями святой Инквизиции. В таком случае поджаривать на костре пришлось бы самого мучителя кошек…
Тем более, что кошки, в отличие от ведьм, иногда были очень даже полезны городу. Мало того, что они ловили крыс и мышей, они зорко наблюдали за поведением грызунов. Ведь не секрет, что любому крупному пожару в Кёнигсберге всегда предшествовало появление огромной ярко рыжей крысы, которая начинала обход территории с того самого «нехорошего» места, которое вскорости первым и загорится. Так вот, за ее «странным» поведением всегда наблюдал огромный огненно-рыжий кот. И старался предупредить об опасности. Он садился на то место, которое, судя по поведению огненной крысы скоро заполыхает и начинал скрести по стене лапой, оставляя глубокие отметины своих острых когтей. Каждая такая отметина означала один день, отделяющий от пожара. По этим зарубкам можно было вычислить, когда же случится беда и постараться быть готовым для борьбы с огнем. Или, по крайней мере, хотя бы успеть своевременно вынести вещи из дома…
Да, из-за ведьм и колдуний в Кенигсберге было замечено немало «нехороших мест». Вот и обворожительная брюнетка Лельхефель, увлекающаяся сатанизмом, пополнила список городских «достопримечательностей». Эта молодая женщина, будучи замужем за мужем-богачом завела молодого любовника. Заметим, что в то время ей было уже 27 лет, а мужу всего 74. И вот юный любовник предложил женщине утопить детей-наследников. Но в тот самый момент, когда Лельхефель развернула пелёнки и бросила крошек в воду, ее схватили. Дети были спасены.
Прознав, об этом злодеянии, герцог Альбрехт в гневе назначил неудачливой детоубийце страшную казнь и повелел заживо снять с нее кожу. Правда, чуть успокоившись ,правитель сжалился над несчастной и приказал ее четвертовать.
Вообще при герцоге Альбрехте, несмотря на его мягкий и можно сказать покладистый характер, сожгли немало колдуний и ведьм. Так, в 1524 году в Кёнигсберге судьи спалили на костре женщину («ведьму») за то, что она знала и практиковала заговоры против болезней.
А в 1697 году, в это год, как вы помните в Кёнигсберг приехал из России в составе Великого посольства русский царь Пётр I, правда, инкогнито, здесь состоялся последний суд над 14- летней ведьмой. Её долго «судили», потом отрубили ей голову и сожгли на костре…
Вообще не только ведьмы облюбовали Кенигсберг для своих шабашей. В 18 веке город приглянулся и вампирам. Так, в 1710 году жители Восточной Пруссии буквально забросали правителя жалобами на их разгул. Причём, в жалобах указывались вполне конкретные имена, а также где и при каких обстоятельствах все происходило. Так, некто Пауль Затц утверждал, что его соседка Марта Кох - натуральная вампирша. Будто бы она в 1709 году умерла, находясь на отдалённом хуторе у своей матери, но затем “вернулась”. Мало того, она превратила в вампиров и мужа, и сына. И теперь они, вместе всем своим злодейским семейством отправились домой и продолжают вампирствовать в Лёбенихте. Отчего скоропостижно скончалось более десяти человек, живших поблизости. На этом Пауль Затц не успокоился. Он утверждал, что в поисках доказательств отправился на хутор, где проживала мать Марты Кох, и что нашёл там свежую могилу и вскрыл её. Увиденная картина повергла его в ужас… В могиле лежал “румяный труп”! Что сталось с этим трупом мы не знаем, так как вскорости в Восточной Пруссии случилась эпидемия чумы, и бедный Пауль Затц умер, так и не завершив своего разоблачительного расследования.
Но через 12 лет вампиры снова вернулись в Кенигсберг. На этот раз все началось с некоего Петера Благоевича. Бедняга скончался в возрасте 62 лет. Но после своей смерти дважды возвращался домой, прося у сына еды. Тот, правда, ни крошки ему не дал, и на следующий день сам был найден мёртвым. После чего умерли еще семь соседей, причем все от потери крови. Когда же перепуганные жители вскрыли могилы Благоевича и его сына, то не на шутку перепугались. Все трупы оказались “румяными”, причем на телах многих умерших были обнаружены следы укусов от человеческих зубов.
Можете представить, какая паника началась в соседних селах. Народ массово стал разрывать могилы в поисках «румяных покойников». Монарх был вынужден подключить к этому делу ученых. Даже австрийская императрица Мария Терезия, ее тоже замучили жалобами на вампиров, отправила в Восточную Пруссию своего личного доктора. К нему подключились профессора Альбертины. И вот какой ошеломляющий вывод сделали ученые: «укусы оставлены людьми, заболевшими бешенством. Как и бешеные животные, они заразились этой смертельной болезнью и перестали контролировать своё поведение».
Кроме ученых и королевского двора этой версии никто не поверил и рытье могил продолжилось. Пришлось даже издать специальный закон, запрещающий раскрытие могил и осквернение тел. Законопослушные жители ему подчинились... остальные продолжили копать. Тем более, что спустя 25 лет в 50-х годах XVIII века Восточную Пруссию накрыла новая волна истерии.
Трудно сказать, сколько несчастных женщин, а иногда и мужчин, обвиненных в колдовстве, за эти годы были сожжены на кострах инквизиции или утоплены в местных водоемах. Считается, что таких процессов в Восточной Пруссии было всего 360. В них участвовало 511 человек и лишь 164 осуждённых (148 женщин и 16 мужчин) были признаны виновными и казнены. Так что в отличие от других стран Европы, где в ходе охоты на ведьм погибли тысячи несчастных, Пруссию еще можно считать очень даже гуманным государством. Хотя, думается те, кого безжалостно пытали, а затем еще и обезглавили, с нами не согласятся.
К началу 18 века уже и власть начала понимать, что с ведьмами и ведовскими процессами надо кончать. Век Просвещения утверждал: любой человек имеет естественное право на жизнь свободу и счастье. А прусский правовед и философ Кристиан Томазий, живший на рубеже кровавого XVII и полного надежд XVIII века так тот вообще стал ярым противником охотников за ведьмами. Он считал, что в основе ведовских процессов лежат путаные религиозные бредни о кознях Дьявола и его пособников. В 1701 г он резко выступил против преследования ведьм в судебном порядке. И несмотря на то, что общество его не поддержало, спустя год сделал новый шаг, потребовав запрещения пыток. Тут уж нажил себе неимоверное количество врагов. Но Томазий не сдавался и в 1712 г. доказал, что абсурдное учение о ведовстве основано не на древних традициях, как утверждали его сторонники, а на суеверных указах римских пап, издаваемых с 1500 г.
Поскольку авторитет Томазия как ученого был чрезвычайно высок и на его родине, в Пруссии, и за рубежом, его выступления имели широкий резонанс. Уже в 1706 г. король Фридрих I заметно сократил количество ведовских процессов. А в 1714 г. его преемник, "фельдфебель на троне" Фридрих Вильгельм I выпустил эдикт, которым повелевал отныне направлять на его личное утверждение все приговоры по делам о ведьмах. Заявив, что он сам будет решать – кто в его государстве ведьма, а кто нет. Это существенно ограничило права охотников за местной нечистью и вскоре в Пруссии перестали полыхать костры.
Правда, в начале 19 века в Пруссии была сожжена еще одна ведьма. Надеемся, что последняя. Правда, тут, как говорится, жертва сама напросилась. Случилось это в 1808 году в небольшом прусском городке Рёссель. Однажды на рыночной площади появилась странная женщина и во всеуслышание заявляла, что уже однажды сожгла этот город. Сожжет и второй!
Ее невнятные речи многих не на шутку перепугали, потому, как еще не забылся пожар двухлетней давности, от которого пострадало немало домов. И если бы не вмешательство полиции, женщине грозил самосуд. Горожане приняли ее за ведьму и хотели сжечь на костре.
Долгих три года тянулся этот судебный процесс. Судьи, конечно же, понимали, что одна явно сумасшедшая женщина ну никак не способна спалить целый город. Но и с мнением народа, который был уверен в обратном, не могли не считаться. И вот в августе 1811 года суд вынес свой приговор: признать Барбару Здунк (так звали осужденную) виновной в поджоге жилых домов. Кроме того, отмечали судьи, преступница длительное время занималась магией и чародейством, чем нанесла существенный вред добропорядочным гражданам города Рёссель и его окрестностей.
Барбару Здунок приговорили к смертной казни. Ее доставили из Кенигсберга, где проходил судебный процесс в Россель и на глазах огромной толпы зевак, повесили. А затем, под одобрительный гул толпы, обложили труп хворостом и сожгли. Но и на этом еще казнь была не завершена. Дабы Барбара Здунк никогда больше не вернулась в их город, пепел ведьмы развеяли по ветру.
Теперь можно было вздохнуть спокойно. Последняя колдунья не только в Пруссии, но и во всей Европе была казнена. Охота на ведьм окончилась. Впрочем, как знать. История, как известно, повторяется дважды: первый раз в виде трагедии, второй — в виде фарса…Или новой трагедии.