Предмет "Толлерантность" ввели в школьную программу неожиданно, и, как это часто бывает с изменениями в школьной программе, перед самым началом нового учебного года. Впрочем, полученные сегодняшним днем диррективы от министерств, в которых предписывается завтра отчитаться о том, что согласно этим диррективам нужно было сделать ещё вчера, но об этом кроме самих министерств никто не знал, уже давно стало обычным и привычным явлением в системе образования. Никаких учебных программ, никаких учебников как обычно в таких ситуациях ещё не было, как не было и подготовленных для ведения этого предмета педагогов. Но новая программа была сверху спущена, её нужно было как-то выполнять, и нужно было как-то проблему решать. За два дня до начала занятий директор школы, Василий Петрович, собрал срочный педсовет.
После того, как Василий Петрович изложил собравшимся педагогам суть дела, выяснилось, что тех больше волнует вопрос: по каким предметам в связи с введением нового предмета сократили учебные часы, и кого из предметников ожидает сокращение? Только физкультурника этот вопрос не волновал, поскольку тот был уверен, что часы по физкультуре не только не сократят, а скорее увеличат, обрезав никому не нужные по его мнению математику, литературу, географию или ещё что-нибудь. Василий Петрович как мог успокоил коллектив, объяснив, что никаких сокращений не будет, просто те педагоги,, по предметам которых уменьшат часы в пользу толерантности, и будут вести эту самую толерантность. И честь вести этот новый предмет выпал биологичке Софье Николаевне. Новость эта Софью Николаевну ничуть не смутила, как не смутило её и отсутствие программы методичек и учебников. Единственное, что заинтересовало Софью Николаевну - в какой форме и в какие сроки нужно подавать отчёты по этому предмету и о результатах его преподавания, и предполагается ли проведение по этому предмету олимпиад или конференций. Софья Николаевна лишь два года назад окончила педагогический университет и лучше всего усвоила то, что размер её зарплаты зависит именно от своевременной сдачи отчётности и от участия её лично или её учеников под её руководством в предметных или общественных мероприятиях. Таким образом проблема решилась довольно быстро и безболезненно, а на вопрос Василия Петровича о том, какие материалы Софья Николаевна предполагает использовать, та лишь хмыкнула - это, мол, в настоящее время не вопрос, и что в ближайшие дни она представит Василию Петровичу программу по предмету. Вопрос математички Марии Сергеевны: - "О толерантности к чему или к кому идет речь?" - остался висеть в воздухе; на недовольные ворчания старейшего педагога школы по поводу нововведений в школьные программы уже давно никто не обращал внимания.
Василий Петрович поручил завучу связаться с коллегами из других школ и узнать, как они решают задачу по ведению нового предмета, но ничего конкретного узнать не удалось. Решали кто во что горазд, и только все в один голос жаловались на мешающие работать беспрестанные звонки обеспокоенных нововведением родителей.
Утром, в день проведения первого урока по новому предмету "толерантность" в пятом "а" классе Софья Николаевна зашла в кабинет директора школы и доложила ему, что она отыскала через интернет в городе "центр демократических ценностей", связалоясь с ним, и договорилась о том, что урок проведёт один из его представителей, являющийся академиком открытой при этом центре какой-то академии, о которой Василий Петрович впервые слышал. Согласованная с центром тема урока - межрасовые взаимоотношения в развитии цивилизации. Василий Петрович, недовольно глядя на нелепый по его мнению наряд Софьи Николаевны - ярко фиолетовая с блеском миниюбка, оранжевая блузка под яркожелтым кососкроенным жакетом и красные лобутены - молча покивал головой и выразил желание присутствовать на этом уроке лично. Может быть, подумал он, такой наряд и нужен на таких уроках - толерантность, всё-таки.
Академик "центра демократических ценностей" оказался молодым человеком, не старше Софьи Николаевны, в белых кроссовках, в серых джинсах, виcящий мешком бесформенный пиджак, одна половина которого - чёрная, а другая белая, незаправленная в джинсы красная рубашка и широкий ядовитожелтого цвета галстук. Волосы академика были собраны на затылке в жидкую косичку. Ну-ну, понятно какой ты академик, подумал Василий Петрович, когда Софья Николаевна привела этого академика к нему в кабинет. Обменявшись рукопожатиями и парой ничего не значащих дежурных фраз, они все вместе вышли из кабинета директора и пошли в класс. Как-то неспокойно было на душе у директора, не нравился ему этот маскарад. Василий Петрович сел за последнюю парту. По лицам пятикласников было видно, что они в неменьшем недоумении и в растерянности, чем сам Василий Петрович, а некоторые так и вовсе зажимали рот ладошками, еле сдерживаясь, чтобы не прыснуть со смеху. И только Вова Сидоров, троечник и хулиган, вошедший в класс как обычно с минутным опозданием и усевшийся за одну парту с Василием Петровичем с таким видом, будто усаживался с одноклассником, равнодушно ковырял мизинцем в ухе, не обращая, казалось, никакого внимания ни на разряженную учительницу ни на чудаковатого вида представителя центра демократических ценностей.
Софья Николаевна представила классу академика, села за учительский стол, и начался урок. Оказалось, что молодой человек хорошо знал своё дело - он говорил поставленным приятным голосом, в меру и к месту жестикулирая, в общем, создавалось впечатление, что хороший актёр читает монолог из интересной пьесы. Класс сидел тихо и слушал повествование о том, что одним из величайших пороков цивилизации была расовая дискриминация, о том, как люди угнетали себе подобных только из-за различия цвета кожи, что безусловно сдерживало всеобщий прогресс, поскольку лишало угнетенных возможности реализации данных им от природы прав и свобод в самореализации. Василий Петрович и сам заслушался было, но заметив краем глаза, что сидящий рядом Вова Сидоров занят чем-то посторонним, повернул к нему голову. Вова Сидоров, вытянув под партой ноги, крутил в руках кубик Рубика. Сидоров не отличался хорошей дисциплиной, не раз срывал уроки, и даже дважды Василию Петровичу приходилось лично проводить беседы с его родителями. Но сейчас, сидя за одной партой с директором школы... Это было просто возмутительно.
Василий Петрович слегка толкнул Сидорова локтем в плечо.
- Ты почему не слушаешь, Сидоров? - спросил он шепотом.
- А чего там слушать! - громко ответил Сидоров, не отрывая глаз от кубика. - Мне вчера папка всё это дома рассказал, да и давно все это было! Чего сейчас то вспоминать?!
Василий Петрович протянул под парту руку, забрал у Сидорова кубик и взглянул на академика. Но оказалось, что произнесенная на весь класс реплика Сидорова того даже обрадовала.
- Правильно! - как-бы даже обрадованно и улыбаясь воскликнул молодой человек, вытянув руку в сторону Сидорова. - Вы совершенно правы! Это действитиельно было давно, но только сейчас прогрессивное человечество осознало всю глубину пагубности столетий расовой дискриминации! Ведь посмотрите, расизм проявлялся абсолютно во всем! Даже у рояля чёрных клавиш меньше, чем белых! Разве это не дискриминация? И прогрессивное человечество осознало это и поняло, что необходимо всеобщее покаяние пред теми, кто этой дискриминации подвергался, необходимо компенсировать, возместить тот моральный ущерб, который был нанесен им в течение столетий...
- Ага! Сейчас прям! Возместить! - с усмешкой бросил Сидоров и покосился на Василия Петровича.
- Сидоров! - почти что взвизгнула Софья Николаевна. - Прекратить немедленно! Ты мешаешь проводить урок! Да ещё в присутствии директора школы.
- Я больше не буду, - обиженно буркнул Сидоров.
- Нет, почему же! - по-прежнему улыбаясь сказал академик, но улыбка у него была уже не такая уверенная. - Вы с чем-то не согласны? - обратился он к Вове Сидорову. - Это интересно! Давайте обсудим! Может ещё у кого-нибудь возникли вопросы? - обратился он уже ко всему классу. - Не стесняйтесь, спрашивайте! Ведь это очень интересно!
Сидоров покосился на Василия Петровича, глубоко вздохнул, словно собираясь с духом, и громко выпалил:
- Чего это мы должны им за какие-то там чёрные клавиши чего-то платить, возмещать?! Пусть они нам сначала за белый унитаз заплатят!
Софья Николаевна буквально вскочила со стула.
- Сидоров! Ты, во-первых, встань, когда с учителем разговариваешь!...
- Подождите, Софья Николаевна, - успокаивающим тоном прервал её академик, - это даже очень интересно... - и, внимательно посмотрев на Сидорова, и уже не улыбаясь спросил: - О каком таком унитазе вы говорите, молодой человек?
Сидоров нехотя поднялся из-за парты, почесал затылок, и, подняв глаза к потолку, буд-то что-то там разглядывая, объяснился.
- Мне папка вчера сказал, а папка зря не скажет... Чего это им кто-то должен за что-то платить? Пусть они заплатят сначала за то, что своими чёрными... ну этими... - Сидоров замялся, но, ухмыльнувшись, продолжил, - понятно в общем... на белый унитаз садятся, и пусть сначала заплатят за то, что они в этот белый унитаз делают... и делали, как это? Во! Столетия! Разве черной... этой... на белый унитаз... не расизм? Это же не чёрные клавиши на рояле...
Софья Николаевна испуганно и растерянно переводила взгляд с Сидорова на Василия Петровича, явно не понимая, как ей реагировать. Академик замер в недоумении, вопрос Сидорова его явно ошарашил, и он бегая глазами по классу лихорадочно пытался хоть что-то сформулировать в ответ. Ученики, как по команде повернулись на своих партах к Сидорову. Тишина висела недолго, и начался постепенно нарастающий гомон:
- Ну ты, Сидоров, даёшь!
- Ну ты, Вован, вообще дурак!
- А чё, и пусть платят!
- А ты вообще молчи!..
Василий Петрович, поднимаясь, хлопнул ладонью по парте и в мгновенно вернувшейся в класс тишине дойдя до двери из класса, сказал:
- Всё! Урок окончен! Готовьтесь к следующему уроку. Сидоров, завтра придешь с отцом! В мой кабинет!
Софья Николаевна и академик, не глядя на учеников вышли из класса всед за директором и последовали за ним..
Василий Петрович, которого изнутри разбирал смех, войдя в кабинет, бросил на стол оставшийся у него в руках кубик Сидорова, сел в свое кресло и старался, как мог, изобразить перед стоящими перед ним пестроразряженными педагогом и академиком серьезность на своем лице. Он пыталося собраться с мыслями, не знал, что сказать, но говорить что-то было нужно. Выручил академик. Всплеснув руками он прервал затянувшуюся паузу.
- Все нормально! - сказал он, натянуто улыбаясь, как бы успокаивая директора и переминающуюся с ноги на ногу Софью Николаевну. - Это нормально! Различие мнений должно приветствоваться и поощряться! Не стоит наказывать этого мальчика...
В это время в дверь постучали и в кабинет вошла завуч.
- Василий Петрович! Произошло досадное недоразумение! - начала она с порога. - Наше министерство образования по ошибке довело до школ проект новой программы, который ему прислали сверху ещё только для обсуждения. Так что работаем по старому плану, ничего не меняя.
Василий Петрович облегнченно выдохнул.
- Ну вот и хорошо!
Завуч торопливо вышла из кабинета. Василий Петрович вышел из-за стола, крепко, как говорится - от души пожал руку академику, искренне поблагодарил его за оказанную помощь, и когда тот вышел с заверениями, что всегда, если нужно, готов помочь, повернулся к не проронившей до сих пор ни слова Софье Николаевне.
- Ну вот и всё, Софья Николаевна, - не скрывая радости сказал Василий Петрович. - Толерантность у нас с вами закончилась! Приводите себя в подобающий учителю вид и возвращайтесь к родной для вас биологии! Но только чтобы никаких больше вот таких, - Василий Петрович показал глазами на входную дверь, - академиков. Это папа Вовы Сидорова против них академик!...
Софья Николаевна, не зная что сказать, и не понимая шутит директор или нет, только смущенно кивала, соглашаясь с директором, и пролепетав: - До свидания. - боком выскользнула из кабинета, лишь слегка проткрыв для этого дверь.
Василий Петрович, весело потирая руки, вернулся на своё место и набрал на телефоне номер директора соседней школы.
- Семеныч, - сдерживая смех громко говорил в трубку Василий Петрович, - ты там у себя с толерантностью этой разобрался?! А мы один урок провели! Точнее - пол-урока! Я сам на нем был! Ты помнишь Вову Сидорова? Ну да, который два года назад из твоей школы в мою перевелся? Да, тот самый! Да нормальный, в общем-то, пацан! Я тебе сейчас расскажу, какой он конфуз на этом уроке толерантности учудил! Он даже меня в краску ввёл! Я понимаю, что ты рад, что от него избавился! Ну так вот, слушай...
06.04.2021 г.