В тот самый момент, когда оно перестало меня слушаться, то приобрело независимость став самостоятельной личностью. Как и все в этом мире, событие произошло внезапно. Казалось, что это невозможно, я его контролирую, но нет, оно повело себя совершенно спонтанно без моего позволения и участия. Я как обычно смотрел на себя в зеркало, причесываясь после сна, как вдруг ему захотелось закурить. Почему? Я ведь не курю? Почему оно должно хотеть курить, если оно отображает меня, откуда у него вообще сигареты?
- Эй, а ну-ка вернись на место! - сказал я ему, но не узнал своего голоса. Голос стал чуть ниже. Похоже, отражение вместе с приобретенной свободой забрало часть голоса, причем "верхнюю часть", оставив более низкий тон.
Вместо повиновения с другой стороны зеркала на меня смотрело нагло ухмыляющееся отражение, которое вовсе ничего не отражало, а вело себя как ему вздумается. Взъерошенные после сна волосы, сигарета в зубах. Как вообще можно курить спросонья? Не было у меня такой привычки. Не было. Но оно смотрело на меня, как бы изучая и очевидно привыкая к своему нынешнему состоянию. Состоянию свободы.
- Кому говорю, вернись на место! Я снова предпринял попытку воздействия на свое отражение. Но оно молчало. Не знаю, слышало ли оно меня, но то, что оно смотрела в упор и о чем-то думало, это точно. Спустя несколько мгновений, взяв с отражения моего рабочего стола компьютерную мышь и выдернув из гнезда шнур, оно запустило мышью прямо в мою сторону. Не будь стекла наверняка этот "снаряд" угодил бы мне в голову. Зеркало гулко отозвалось глухим ударом. Мышь же не разбилась по обыкновению, как это сделала любая пластмасса, а скорее размазалась по стеклу словно это была живая, реальная мышь. Капельки крови и выделений так и остались на месте удара. Отражение стало смотреть по сторонам, очевидно в поисках того, чем бы еще можно было разбить стекло. Но зачем?
- Тебе страшно? - вдруг послышалось с другой стороны зеркала. Послышалось очень четко и ясно, как будто между нами не было ни стекла, ни всей этой бесовщины.
- С чего ты взял, что мне страшно? - ответил я ему.
- Потому что ты слаб, ты слишком мягкотел, чтобы справиться со мной и вернуть на место. И знаешь, что я думаю? Я думаю, что это ты мое отражение, а не я твое. Как тебе такой расклад?
Признаться, такая постановка вопроса вызвала во мне недобрые предчувствия и я засомневался. А если он прав, что тогда? Выходит, что это я ослушался, а не он? И сейчас я просто осознаю свою независимость? Было ли такое возможно? Если да, то что будет дальше? Я стал лихорадочно вспоминать, что было вчера, неделю назад, месяц. Почему-то вспомнилось лето, как мы ездили отдохнуть. Там ведь не было зеркал, значит, я не мог в тот момент отражать его.
- А ты уверен, что зеркал не было? - снова спросил он меня.
- Он читает мои мысли, - промелькнуло у меня в голове.
- Потому что твои мысли - это мои мысли, смекаешь? Мы с тобой одно целое, как сиамские близнецы, но при этом мы с тобой совершенно разные. Ты слаб и я тебе это уже сказал. А я силен, поэтому я доминирую.
Ну уж нет, позволить своему отражению взбунтоваться, да еще и насмехаться над собой я не мог, поэтому решил атаковать первым. Принеся из кладовой молоток я со всего размаха запустил им в зеркало. Естественно, оно разбилось и все исчезло.
Куда он подевался? Я быстро пошел в ванную, где так же висело большое зеркало. Он уже был там.
- Будешь бить все зеркала, которые видишь? - сказал он с издевкой.
Я промолчал, но он оказался прав, это был прямой путь в психушку, потому что мне никто не поверит. Но и оставлять все так как есть уже нельзя. Что было делать?
- Да ты не переживай сильно, рассматривай это как свободу.
- Свободу? От тебя?
- Почему от меня? Ты думаешь, что я твое отражение? Ты в этом уверен? Вот для чего ты смотришься в зеркало, скажи мне на милость?
- Чтобы посмотреть, как я выгляжу со стороны.
- Видишь, ты сам отвечаешь на свой вопрос, но даже не догадываешься об этом. Человек сосредоточен на ответе, а не на смысле вопроса. А теперь еще раз, подумай и ответь, зачем ты смотришься в зеркало?
- Что бы узнать мнение окружающих? - после некоторой паузы сказал я.
- Почти, вернее узнать мнение о тех, чье мнение тебе дорого или просто интересно. Собаке или кошке все равно, как ты выглядишь, они будут относиться к тебе одинаково в любом обличии. Так же как и близкие привыкли видеть тебя разным. Так чье мнение тебе нужно? Незнакомцев на улице? На работе? Зачем?
- Так что, суть в том, что бы выглядеть как угодно?
- Снова ты сводишь общее к частному. Не разочаровывай меня, прекрати уже тупить. Я тебе даю свободу от внешнего мира.
И хотя определенная логика в словах отражения была, все же я чувствовал, что здесь что-то не то.
- Слушай, а ты случаем не дьявол, чтобы искушать таким хитрым образом? - я снова попытался его разговорить.
- Да да да, скажи еще что это тебе снится, ущипни себя ... - я ущипнул, но не проснулся, хотя было больно. - Или представь что ты умер и попал в Ад и это твой такой индивидуальный кошмар, который будет происходить вечно.
- Ты напрасно смеешься, подобная ситуация вполне вписывается в мое представление Ада.
- А как же грешники, кипящие в смоле, и прочая мучительная вакханалия?
- О, ну теперь тупишь ты, на тот свет отправляется душа, бестелесная субстанция, а все мучения в аду описываются для страдания тела. Поэтому подобные байки - просто страшилки для впечатлительных прихожан. Ад не связан с телесными мучениями, но с душевными. И вообще, чего я тебе это рассказываю, ты ведь всего-навсего отражение, зачем тебе это знать?
- Ты все еще считаешь меня отражением? Смотри ... но прежде мой тебе вопрос: что ты видишь в кошмарном сне, чувствуешь ли ты боль или только страх испытать эту самую боль? Может ли разум существовать без тела?
И тут оно вышло из комнаты, то есть я был в комнате, а оно как будто вышло. И все. Ванная со всем убранством отражалась, но не я. Меня как будто не было. Я посмотрел на свои руки, но ничего не увидел, посмотрел вокруг и заметил, как очень быстро стали меркнуть цвета, словно кто-то понижал цветность, пока наконец, довольно быстро все вокруг не стало черно-белым.
Крючок, на котором висело полотенце, отвалился, из крана произвольно пошла вода, очень скоро напор выбил смеситель, и тогда вода полилась сильной струей, быстро заполняя помещение. Свет погас и мне не оставалось ничего другого, как выскочить наружу. Но ванной не ограничивались изменения. Вся квартира и даже все, что я видел за окном стало меркнуть становясь монохромным. Из картины, висевшей на стене выскочил пудель. Откуда? Почему? На картине была нарисована полянка с цветами, никакой собаки там не было, но пудель укусил меня за ногу и, промчавшись прочь из комнаты, скрылся в отвалившемся проеме стены, вернее там, где раньше была стена. Куда он побежал? Если крысы бегут с корабля ... может и мне нужно было спасаться? Я последовал за ним.
В проеме было темно, очень темно, пришлось продвигаться на ощупь. Но ничего не ощупывалось, вокруг была пустота. "Эй, кто здесь?" - пытаясь определить размер помещения, крикнул я не очень громко. Судя по отклику, оно было очень большим. Тогда я крикнул громче и протяжнее "Ээээй...". Слышно было, как звук исчезал где-то ввыси, отражаясь от невидимых стен. Продвигаясь дальше, я вдруг наткнулся на нечто мягкое. Ощупью я попробовал определить что это? Это очень походило на человека, скорее женщину. Женщина в темноте стояла молча, но было слышно, как она дышит и при этом содрогается от моих прикосновений.
"Извините" - сказал я, но она молчала, только все громче доносилось ее дыхание. Нехорошее предчувствие накрыло меня. Какой-то внутренний инстинкт самосохранения сработал и я почувствовал, что нужно бежать, спасаться. Но куда бежать? Куда угодно, только подальше отсюда. И я побежал. Не оглядываясь, не разбирая, просто побежал. Все равно ничего не было видно, поэтому куда бежать тоже не имело значения и, только разогнавшись, ощутил, как что-то твердое ударило меня по голове. Искр не видел, но голова сильно заболела. Ощупав место удара, ощутил что-то скользкое и мокрое. Очевидно шла кровь.
"Эй" - послышалось откуда-то издали. Голос был такой же напуганный и неуверенный. Я прислушался и тут же снова почувствовал, как нечто ударило меня по голове.
Не знаю, сколько я был в отключке, но только очнулся от того, как петля сжимала мою шею, все сильнее.
Есть два способа подвешивания за шею, когда петля проходит ниже кадыка, тогда боль становится нестерпимой, выдавливая наружу язык, и когда петля проходит под челюстью ломая ее и, если повезет, ломая шейный позвонок, прикрепляющийся к черепу. Петля зацепилась за кадык, разрывая горло. Было очень больно, жутко и не возможно вдохнуть. Мозг отказывался работать, вместо этого тело трепыхалось в петле, хватаясь за что угодно. Яркий свет ослеплял, а рев окружающей толпы оглушал, но и без этого все органы восприятия отказывались работать. Тело не зависимо от разума боролось за жизнь. Но вот веревка оборвалась и оно упало на дощатый настил, словно мешок картошки. Жадно хватая воздух, сиплыми вздохами перемешанными с кашлем я старался прийти в себя.
Но как только состояние стало нормализоваться, деревянный пол исчез, вместо этого появился песок, который быстро утекал из-под ног. Я проваливался неизвестно куда и не было никаких сил противостоять этому. Куда подевалась виселица и орущая толпа - не знаю, но прибывающий песок уже доходил до горла, обездвижив руки и ноги. Очень быстро я очутился внутри песка. Здесь было на удивление светло и тепло. Даже, можно сказать, приятно после виселицы и темноты. Что-то коснулось моей левой руки. Потом еще. Ощутив, как оно ползло по телу я понял, что это или животное, или насекомое. Свет, свет, свет ... исходящий ниоткуда свет стал заполняться насекомыми, множество, тьма ... тьма насекомых поглотила свет, скорпионы, пауки, жуки, мухи, все это смешалось в огромную массу чего-то, что пожирало свет и я снова очутился в темноте.
"Эй" - снова послышалось издали.
"Здесь кто-то есть?".
Голос был скорее женский. Может, это была та женщина, на которую я наткнулся в прошлый раз? Но ведь я от нее убегал. Почему мне тогда стало страшно? Она опять позвала, но голос был уже чуть ближе. Не было в голосе ничего такого, что пугало или отталкивало. Наоборот, голос был похож на огонек в кромешной тьме. Огонек, который привлекал мотыльков, опаляющих свои крылья.
"Я здесь" - негромко отозвался я.
"Эй" - снова послышалось в ответ.
"Чуть-чуть правее" - попытался скорректировать ее направление.
"Эй" - отозвалось чуть ближе.
"Вы почти нашли меня" - и как только я это произнес, почувствовал колющую боль в правой руке, вернее в обрубке руки, потом практически мгновенно такая же боль пронизала левую руку и было слышно, как оторванные или отрезанные конечности падают на каменный пол. Но тут же ощутил, как отрезанное восстанавливается, практически мгновенно, но боль была явной и очень сильной. Женщина в темноте продолжала кромсать меня, отрубая или отрезая все до чего дотянется, но все это моментально восстанавливалось, даже голова. Однако было ощущение, что вокруг образуется куча из отрезанных частей и мокрая кровь наполняет пространство. Я поскользнулся и упал, ударившись затылком об камень.
Зеркало. Я смотрю в зеркало и вижу свое отражение, которое отражает меня. Оно точно такое же, как было раньше, послушное, точное. Но это длится всего лишь несколько мгновений, пока оно снова не заговорило со мной.
- Ты уже понял?
- Не уверен, ты хочешь сказать, что без тебя моя жизнь превращается в кошмар?
- Не совсем так, отчасти, но главный вопрос не в этом. Ты все время ходишь вокруг да около, как будто боишься что-то понять.
- Так кто ты такой вообще?
- А вот это, пожалуй, лучший вопрос, который ты задал за все это время, но только дело не в том, кто такой я, а в том, кто такой ты. Подумай над этим, у тебя еще есть немного времени.
Вспышка света. Зеркало. Снова я смотрю в зеркало и там по-прежнему отражается то, что происходит со мной. Все, чтобы я ни делал, оно в точности повторяет мои движения. Комната и все ее убранство точно такое же, как и у меня. Оно "настоящее", но ведь разве может быть отражение "настоящим"? Я пристально смотрю на него, ожидая хоть малейшего намека на неповиновение, отличие, но ничего не происходит. Отражение смотрит на меня точно так же, как и я на него. Оно смотрит на меня, оно смотрит ... пока наконец я не понимаю, что стою, уставившись в кирпичную стену.