АНАТОЛИЙ КОТЕЛКИН - http://proza.ru/avtor/elkinkot - ВТОРОЕ МЕСТО В 121-М КОНКУРСЕ ПРОЗЫ МЕЖДУНАРОДНОГО ФОНДА ВЕЛИКИЙ СТРАННИК МОЛОДЫМ
Случилась эта история давно. Так давно, что не осталось не только людей, которые могут ее вспомнить или пересказать, но даже самих мест, где все это произошло. Все поросло травой да диким лесом.
Далеко в пригороде Москвы затерялась деревенька Заболотье с одной улицей и рядом покосившихся домов. До революции деревня была частью поместья дворян Шаховских, являясь их вотчиной, дарованной самой дочерью Петра Первого, Великой Императрицей Елизаветой Петровной. После ее кончины князь Ярослав Петрович Шаховской, приближенный ко двору и ведущий свой род от самих Рюриков, пошел на покой и стал достаточно много времени проводить в загородной своей резиденции, всячески ее облагораживая и превращая по последней моде в ландшафтную усадьбу.
Волею судьбы на вверенной ему в вечное пользование земле оказались старинные курганы времен летописных, которые знали не только самого Нестора, но и финно-угорские племена Мерю и славян Вятичей. Тогда в Москве была введена мода на переобустройство бывших погребений доисторических народов в ландшафтные парки. Вот и Ярослав Петрович выписал себе из Европы голландца, который ни бельмеса, как выражался сам князь, не говорил по-русски, но прекрасно владел другим языком - языком паркового зодчества. Шаховской звал его Гусом. Хотя настоящее имя голландца было длиннее и мудренее, но князь нарочито приземисто его величал Гусом, посмеиваясь в свои седые усы за его действительное сходство с деревенским гусем. Гус имел пепельные волосы, и походка его очень походила на походку важного гусака, дефилирующего от сарая к дворовому пруду. Гус, взяв в помощники пару крепостных носился по усадьбе и ее пределам с огромным деревянным циркулем аршинного размера да пеньковой веревкой, размечая будущий парк, который должен был состоять из липовых аллей и кустов различных растений. При этом обязательным условием парка тех лет было наличие пруда, а лучше нескольких. Какой голландец способен спроектировать пруды и не соединить их каналами? Только плохой голландец! Голландия страна каналов! Там очень бережно относятся к каждому литру воды, помещая его либо в плотину, либо в канал, либо превращая в прекрасный пивной напиток. Потихонечку поместье стало приобретать вид заправской итальянской виллы, раскинувшей свои мезонины где - ни будь на берегу Лацио или Комо.
Крепостные, выписанные с Заболотья, Виноградово, Лихачей, валили лес и, свозя его в коровье болото, пережигали в уголь, коим потом наполняли сараи княжеского дома. Шаховской внимательно относился к каждой возможности получить выгоду. При дворе Елизаветы он слыл скрягой и скупцом, но это была его природная хватка, унаследованная от предков, в желании получать доход с каждого вверенного в его пользование аршина. С каждой души. С каждого куста. Он не считал это зазорным и сам трудился временами в огороде своего приусадебного хозяйства с раннего утра до позднего вечера.
Постепенно работы от поместья переместились вглубь леса и по требованию Гуса крепостные стали ярус за ярусом убирать землю, создавая склон, в возвышении которого находился дом князя. Крестьяне на телегах вывозили землю в указанные Гусом места и только по ведомой ему схеме высыпали в разные кучи, которые потом должны были трансформироваться в валы и пригорки, покрытые яркими кустарниками и цветами. Князь категорически против был наличия фонтанов и ратовал за сдержанный, но нарочито европейский стиль своего будущего парка. Ежедневно его можно было видеть на различных участках обустраиваемой территории, по которой он шагал в своих огромных начищенных сапогах с дымящейся трубкой. Позади него, пытаясь угнаться своим развалочным шагом, который временами переходил на семенение, пыхтел со свернутыми в трубки планами Гус. В эти мгновения князь себя чувствовал самим Петром Первым. Царем-реформатором. Царем-преобразователем и созидателем. И так было все хорошо до того момента, пока крепостные не подошли вплотную к курганам.
Дойдя до них, крестьяне категорически отказались валить лес непосредственно на самих возвышениях и убирать растительность вокруг. Данное заявление от простых крепостных страшно удивило Ярослава Петровича. Он созвал старост поселений, отвечающих за вверенный им люд, и в приказной форме потребовал продолжения работ. Но старосты сами стали упрашивать князя не трогать курганы, а обойти их стороной.
- Батюшка, родимый, ну их, окаянных, не тревожь души усопших..., - ломая шапку и скаля щербатые зубы, лепетал десятник, пришедший со старостами к князю. Князь, не любивший, чтобы ему перечили, побагровел:
- Вы что!? Батогов захотели? Морды! Вы кому указывать вздумали?! Чтобы завтра ни то, что деревца! Ни кустика на курганах не было! -
С рассветом ситуация не изменилась. Крестьяне пошли вглубь леса, стуча топорами, но ни один кряжистый дуб на самих курганах и в окружении их не упал. Князь в ярости вызвал опять старост, которые опять молча слушали, не смея перечить князю, но и ничего по итогу не делали. На третий день своего противостояния князь в праведном гневе велел выпороть каждого десятого крепостного. Крестьяне молча принимали порку розгами, но дубы стояли на курганах.
Через неделю Ярослав Петрович понял, что угрозами и силой с крестьянским саботажем не справиться. Из Лихачей был выписан батюшка, которому велено было совершить молебен на языческих курганах. Святой отец крестился дрожащей рукой и также взывал к разуму князя.
- Ярослав Петрович! Сын мой! Да где это видано служить молебен на капищах!? Меня же анафеме…Низложат…Расстригут…, - басил протоирей Зосима, - Пощади! Не губи моего светлого сана, не ввергай в грехи тяжкие! Пять отроков. У меня… Матушка…Матрена... Светлая радость моя. Не губи! -
Князь, получив отпор и на духовном фронте, решил пойти самолично в наступление:
- Если вы не валите лес, я покажу вам, как надо его валить! Ничто со мной не произойдет и случиться не может! Это всего лишь холмы из земли! И деревья! Они ничем не отличаются от таких же растущих по соседству. - Вооружившись двуручной пилой и взяв в помощники Гуса, который, блаженно улыбаясь, ничего не понимал в происходящем и воспринимал спил дуба вместе с князем как обычное, рядовое действие.
Ярослав Петрович долго обходил все дубы на ближайшем большом кургане, придирчиво и внимательно оценивая мощь каждого дерева. Кряжистые исполины вгрызлись корнями в почву, веками проникая вглубь земли, и тянулись к небу ветвями. Князь рядом с этими гигантами казался Давидом, вышедшим на бой с Голиафом. Наконец, князь выбрал дуб, который они будут валить. Крестьяне опасливо стояли на почтительном расстоянии от кургана, сняв шапки и временами крестясь. Сквозь толпу крепостных к князю, крича:
-Батюшка одумайся! Не бери грех на душу! - пытался пробиться протоирей. Князь, усмехнувшись, попробовал на ноготь остроту пилы. Пила, изогнувшись тоненько запела, предвкушая возможность вгрызться в белое чрево дуба. Князь улыбнулся и кивнул Гусу. Пила взвизгнув, обдала корневище дуба еще пока серыми опилками грубой коры. Через несколько движений на корни стали падать душистые частички белой древесины. Древесины, которая сотни лет росла в глубине леса, насыщаясь ароматами чистой ледяной воды и стылого воздуха. И сейчас её кромсали, грызли и съедали железной острой лентой. Пилили дуб долго. Князь прерывался, пил принесенную в кувшине прозрачную воду, смачивал белоснежный платок и вытирал лоб, покрытый испариной вперемешку с белыми опилками. Дуб долго не хотел сдаваться, наконец, подпертый огромными рогатинами, он вздохнул напоследок, как бы прощаясь, и вполоборота, еще раз взглянув на окружающий лес, упал, обдав всех волной из разлетающихся желудей и мелких веток… Князь, преисполненный гордости за совершенный труд, обматывая ладони рук, покрытые волдырями, взывал к простому люду:
- Ну что?! Что со мной случилось?! Морды! Валите дальше! - Крестьяне нехотя, крестясь, уже отсекали ветви-руки огромного исполина, примерялись к его ветвистому стволу своими топорами и пилами.
- Не хорошо это…Не будет здесь покоя, - шептались крепостные, вывозя остатки дуба в коровье болото.
Через месяц вся растительность согласно намеченному плану Гуса, была убрана вплоть до Дмитровского тракта. Были выкопаны четыре ландшафтных пруда, соединяемые каналами. Местами через них были перекинуты ажурные мостики с коваными перилами и деревянным настилом. Полысевшие курганы были облагорожены Гусом багульником и шотландским вереском. По мнению голландца, это сочетание позволяло получать наиболее красивую и удачную картину цветов, которую можно было наблюдать с веранды и мезонина усадьбы. Князь спешил к концу летнего сезона устроить бал на облагороженной им территории. Он уже разослал витиеватые приглашения своим соседям: князю Лопухину с супругой и дочерью, князю Виноградову, помещику Еремину, купцу Селезенкину и статскому советнику Сорокину со своей матушкой и благоверной супругой Софьей Андреевной. Ярослав Петрович не жалел денег на последние приготовления, и уже из Москвы были выписаны музыканты пожарного оркестра и назначена дата представления ландшафтного парка, как случилось странное происшествие…
Пропала дочь старосты… Сначала подумали, что она пошла в соседнее деревню Гнилуши к родственникам, но через день выяснилось, что там она не появлялась. Долго искали всем людом Заболотья, бродя по окрестным лесам и окрикивая ее. Но так и не нашли. В те времена леса, окружавшие Москву, действительно были довольно дремучими, и дикие звери в них были не диковинкой. Решили, что блуд увел Марфу, да волки докончили дело. Управляющий поместья об этом сообщил Ярославу Петровичу, который поморщился, услышав это, понимая, что здоровая крепостная девка исчезла, не принеся дохода, и приказал сделать пометку в списке душ, вверенных ему Елизаветой Петровной после выхода на пенсию. Все бы ничего, но через неделю данное происшествие опять повторилось. Пропала Прасковья. Опять молодая девка, дочь кузнеца с окраины Заболотья. Играла с младшими братьями около подходящего со стороны Лихачей леса и в середине дня ее еще видели, а к ночи так домой она и не вернулась. Крестьяне зашептались о курганах и дубах. Что не стоило тревожить покой давно ушедших предков. Тревожить без надобности ради похоти лицезреть непонятную красоту со стрижеными кустами да всякими диковинными колючками. Прасковью опять искали всей деревней. Ходили цепью несколько дней по всем окрестным лесам, ища ее в лощинах и болотах. На помощь даже крепостных из Виноградово с Лихачами пригнали. Но так и не нашли. Князь недоуменно вскинул брови, когда ему сообщили об исчезновении еще одной крепостной из его поместья:
-Бегут селянки…Ндаа…Надо пороть...Искать! - приказал князь. - Сообщить уряднику и обер-полицмейстеру! -. Сообщили, искали. Результат тот же, не нашли. Через неделю уже с другого конца деревни исчезла Матрена. Не такая молодая девка, но еще не замужняя баба и при похожих обстоятельствах. Пошла за водой с ведрами и канула. Только ведра с коромыслом и нашли около колодца. Поначалу решили, что Матрена в колодец и канула. Кидали веревку с мочалом, подожженным на конце, вглубь колодца, чтобы хоть как-то рассмотреть, что там есть на дне. Даже с Гнилуш вызвали Еремея, который подвязался на чистке колодцев. Он, перекрестившись, в одном исподнем канул в черноту колодца, спускаемый на жердочке своим братом Фомой, но так и не нашел никого на самом дне. Обнаружил, однако, два старых проржавевших амбарных замка, три полусгнивших деревянных ведра с черными от времени ободами да хомут от лошади…
- Боля нету никого, - заявил он, поднявшись обратно, - Пусто и тихо, как в омуте у рогатого... Крепостные опять крестились и шептались о проклятии курганов и дубов. Всей деревней ходили по окрестным лесам в поисках Матрены. Через пять дней ходить закончили. В домах крестьян перестали отпускать незамужних девок в лес и далеко от двора. А как не отпускать? Конец лета, пора сбора урожая, ягод и грибов. Следующая исчезла Фекла. Причем исчезла из дома. Родные видели ее вот! Рядом! За стенкой молодуха копошилась, ставя тесто под хлеб. Опару взбивала, спустилась в погреб за молоком, да так и не вернулась. Всполошилась вся деревня. Мужики стали собираться кучками и требуя идти к князю для решения данного «курьеза». Как выговаривал Ерофей, брат старосты Заболотья:
- А что нам простым смертным? За что страдаем! По что баб у нас отбирают? За какие такие грехи тяжкие? Глядишь через пару, тройку седмиц мы совсем без них останемся! Данный курьез должен иметь объяснение! - волновался Ерофей. Он был самый ученый из всей деревни, закончил церковно-приходскую школу в Лихачах, умел писать и читал церковные книги. Ему случайно удалось выменять на двух куриц на ярмарке в Москве книгу графа Шувалова «О происхождении вещей и пользе ртутного камня». После этого лексикон Ерофея наполнился диковинными словами, которыми он поражал односельчан. Одно из таких слов было – курьез. Тогда и появилась впервые в разговорах крестьян некая старая легенда о курганах и дубах. Старики стали вспоминать и вытащили из небытия рассказы своих дедов, которым в свою очередь рассказывали их деды, о странном случае, который был в этих местах много лет, а возможно, и веков назад.
Давно в этих местах проезжал славный князь Измир. Рода он был знатного, и сопровождала его дружина из верных воинов численностью не меньше ста. Места в те времена были эти еще более дремучие, и звери здесь были еще более лютые. Понравились князю эти места, и решил он не лукавя использовать один из курганов, оставленных Вятичами, под основу своей крепости. Стали они лагерем и начали рубить лес, освобождая подступы к своей будущей твердыне. И когда вечером дошли до склонов кургана с вековыми дубами, было князю Измиру видение. Спустился к нему ангел с небес и сказал, что не надо трогать растущие дубы на склонах курганов, а если он не послушает его и будет рубить великанов, за каждое срубленное дерево возьмет он по его дружиннику. Не послушал его Измир. Посмеялся над тем, что ему говорил ангел. И приказал на следующее утро своим воинам рубить деревья на склонах курганов и не жалеть ни одного, даже самого маленького дуба. Смелый он был. Не боялся никого со своей отважной дружиной…
А на следующий день не проснулся из его дружины ни один воин. Измир ходил между мертвыми воинами, которые лежали рядом со срубленными дубами. И число срубленных дубов равнялось числу заснувших навсегда воинов. Плакал Измир, взывал к небесам. Каялся, что не послушал ангела. Зашел он на самую маковку холма и там без питья и воды молился он, прося вернуть ему его славное войско, без которого он осиротел. И сошел на третий день к нему опять ангел, выслушал его и сказал, что вернет Измиру его дружину, но взамен заберет по количеству равному - жен, сестер и матерей дружинников князя. Задумался Измир над выбором, который ему ангел предложил. Думал он три дня и три ночи и согласился с предложением ангела.
И на следующее утро проснулась его дружина как ни в чем не бывало, не ведая какую сделку заключил их князь. Достроили они крепость, дав ей славное имя Заболотье, и остались в ней на зимовку. Зимовали хорошо, благо леса вокруг были полны дичи. И веселы были дружинники, чувствуя приближение весны и дороги к родимому дому, где ждали их матери, сестры и жены. Только один князь не радовался, а с тягостью ждал этого возвращения…
Пришла весна, загомонила ручьями по оврагам, зазеленела молодой травой на пригорках. Собралась и дружина в славный путь домой. Видя, что князь Измир не весел, спросили его дружинники:
-Что ты, отец наш, не весел? По что печалишься? - Молчал князь, не в силах раскрыть страшную тайну. И вернулась дружина домой в свои родные края, и не нашли там дружинники ни одной живой своей женщины. Были только старики да осиротевшие давно бабки. И убивались дружинники, гневно кляня небо за ушедших матерей, жен, сестер и дочерей. Только у князя осталась семья нетронутой. Никто из его семьи не ушел безвременно. И тогда поняли дружинники, о чем так долго молчал их князь. Чем был опечален все это время. И так они были убиты горем за потерю своих близких, что, собравшись вместе, порубили князя. За то, что возвысил себя выше неба. За то, что решил без их участия судьбы их близких людей. И умер князь безропотно. Приняв смерть как успокоение за содеянное…
Такая вот легенда поднялась из небытия и стала передаваться из одной семьи Заболотья в другую. И стали крепостные считать и вспоминать, сколько дубов тогда валили да кто валил. И получалось, что каждый крестьянин, что валил дуб, действительно лишался молодухи из своего семейства. Через месяц все, кто свалил хоть одно дерево, рассчитались сполна за свои поступки. Кто из девок в лесу исчезал, кто от болезни загибался. Никто не остался не посчитанным костлявой. Ходили к батюшке, который избы с молебнами и песнопениями обходил, кадилом махал. Нет. Ничего не помогало. Князю сообщали ежедневно об исчезающих девках. Князь только морщился в заботах о своей резиденции и предвкушал близость бала в его новом парке. Крестьяне начали роптать о горе, свалившемся на их головы без их желания и рвения, во всем обвиняя Ярослава Петровича Шаховского. Но где бог, а где Ерошка? Как говорят в народе…
Все то, что произошло в легенде, полностью повторилось в Заболотье. Одно только не совпадало. Князь был уже давно вдовцом и не имел детей. Срубленный им дуб, самый первый дуб не мог принести князю горя. Про это тоже говорили шёпотом крепостные, кляня несправедливость.
Запланированного бала так и не случилось. Как ни готовился князь к нему, так ничего и не вышло. Сгорел дом князя. Вместе с Ярославом Петровичем. Говорят, в тот день была очень сильная гроза. Налетел шквальный ветер, вырывал деревья, раскидывал скирды да крыши крестьянских дворов. Никто, правда, не слышал грома и не видел молний. Но дом князя сгорел. Дотла…Полностью. Приехавшему уряднику все крестьяне Заболотья, крестясь, как один, утверждали, что молнии сверкали и аккурат в сам дом били. Били, пока тот не загорелся. Правда, по странному стечению обстоятельств, все крепостные из обслуги, проживавшие с князем, остались целы и невредимы…Даже голландец Гус спасся. Подпалил и так свои серые волосы, но спасся, лишившись своих чертежей и огромного деревянного циркуля.
Наследников у Шаховского не было, поэтому деревня со всеми крестьянскими дворами перешла обратно государству. И в этих местах на много лет поселилась тишь и спокойствие. Княжеский ландшафтный парк стал потихонечку зарастать. Выкопанные озера заболачиваться. А крестьяне, что лишились своих девок, стали закапывать желуди на курганах. Чтобы росли дубы как прежде. Не гневя спящих богов. И стали рождаться девчонки в этих крепостных домах, и число их было по числу посаженных дубков…
А что касается княжеского дома, так фундамент его еще можно найти в лесу около Заболотья. Он совсем зарос деревьями, кустарником и мхом. Скрыт он в чаще лесной кронами исполинских великанов, и ничто не выдает былое величие и красоту архитектуры сооружений, которые возвышались в этих местах, и из окон которых были видны голые курганы, поросшие багульником да вереском.
На 121-ый Конкурс прозы для начинающих http://proza.ru/2021/01/23/1603 МЕЖДУНАРОДНОГО ФОНДА ВЕЛИКИЙ СТРАННИК МОЛОДЫМ