Шла четвертая неделя карантина. Проснувшись ночью, никак не мог уснуть. Ложился на правый бок, на левый, на спину, на живот — не идет сон! В голове ясность, словно я долго держал ее в отрытом окне идущего поезда. И вдруг мне стало страшно. Рядом никого, совсем никого! Эта самоизоляция сорвала покрывало, оно упало, как ниспадает с вновь открывающегося монумента. Я вдруг увидел, почуял каким-то звериным чутьем, втянув ноздрями странный, незнакомый запах, — запах пустоты. Я совсем одинок! От этой мысли, мне стало жарко, показалось, даже, — поднялась температура.
Был у меня знакомый, довольно странный мужик — Володя Доценко. Мы работали вместе с ним в отделе главного конструктора производственного объединения «Полет». Я в КБ дизайна. Он, конструктор по образованию, был вроде завхоза: ходил за ластиками, карандашами, кнопками, ватманом. В общем «мальчик на побегушках». Мужик он был, хоть и не большого роста, но очень крепкий: сажень в плечах, широкая кость, широкое обветренное, загорелое лицо. Страстный турист. Ходил в походы сложных категорий: сплавлялся по сибирским рекам. Фишка была в том, что ходил он в одиночку! Когда я его спрашивал — Володя, — несмотря на разницу в возрасте в двадцать лет, мы общались на «ты», — Володя, страшно, наверно, в тайге одному? Он, к моему удивлению, отвечал — Страшно, очень страшно! Но в этом и прелесть, это такой адреналин!
Несмотря на физическую крепость, в его поведении была какая-то странность. Когда он смеялся, то делал это как-то в сторонку, в кулачек тихонько хихикал. Он жил как бы с осторожной оглядкой. Эта его особенность, как взведенный курок, ждала своего часа и он пришел.
Жил он один. Однажды, возвращаясь домой, в подъезде встретил соседку. Она ему и говорит:
— Володя, к тебе из милиции приходили, — в то время еще была милиция, — интересовались тобой.
Незадолго до этого в Челябинске в трамвае был какой-то взрыв. У Володи в квартире хранилось охотничье ружье, в тайге без него никак! Отчего-то ему вдруг втемяшилось, что приходили именно по этому поводу. С этого момента вся его жизнь пошла кувырком. Он решил, что за ним следит КГБ.
Не знаю почему, но я у него пользовался доверием. Он часто делился со мной своими переживаниями. Однажды говорит:
— Знаешь, иду по улице, на встречу едет «скорая», включает фары и освещает меня. Это они, — при этом поднял палец кверху, — просвечивают меня на предмет оружия.
— Володя, — говорю я в ответ,— фары это не рентген, ты же инженер!
— Понимаю, ты мне не веришь, но я то, знаю.
— Ты ошибаешься…
На это он закивал головой, и захихикал в сторону в кулак. С тех пор он оклеил все окна в квартире серебристой фольгой.
В другой раз:
—Знаешь, телевизор стал барахлить, то погаснет, то опять загорится. Поначалу думал, что он испортился, а потом понял: они за мной следят через него! — Он поднял палец вверх в виде восклицательного знака.
— Володя, — говорю, — ты же инженер, телевизор работает на прием, это не передатчик!
Но реакция была прежней. Первое время я пытался его переубедить — бесполезно! Во всех других проявлениях он был совершенно нормален. Однако прекратил общение со всеми друзьями — туристами, считал, что они сотрудничают с КГБ. Но ко мне по-прежнему относился с доверием. Он был неплохим фотографом, мы иногда вместе выезжали на несколько дней с палаткой на природу. Но последняя его выходка заставила меня отказаться от совместных поездок.
Дело было так. Мы отправились: он фотографировать, я рисовать, в одно красивое место под Златоустом. Горы, небольшая река с названием «Ай» — красотища! Целый день трудились, вечером поставили палатку на берегу, улеглись спать. Под утро разбудил меня Володя, толкая в бок, он прошептал:
— Слышишь?
Я прислушался. Слышно было плеск воды и мужской разговор. Затем стало понятно: это рыбаки вышли под утро рыбку половить бреднем. Но, у Володи была своя версия:
— Это они, — подняв палец к верху, — прошептал он.
— Да, нет же, это рыбаки…
— Это они, я знаю. Сейчас возьму топор, вылезу из палатки и бошки им поотрубаю!
— Володя, бог с тобой, перестань, это рыбаки…
С большим трудом мне удалось его успокоить. Вот тогда я и подумал:
— Да-а-а… «такой хоккей нам не нужен!»
Володя мечтал совершить переход в одиночку на лыжах вдоль побережья Северного ледовитого океана. Долго готовился, стал моржом. Приготовил богатый витаминами провиант: перемолотые на мясорубке орехи, курага, изюм залитые медом. Сшил меховую одежду. Подготовил лыжи. И наконец, решился — уехал. Но, к моему удивлению быстро вернулся. Причина оказалась вот в чем. Он добрался до какого-то северного поселка на берегу Ледовитого океана. Нашел маленький домик, в котором располагалась почта. Оставил весь свой скарб и снаряжение на улице, зашел в помещение, что бы отбить телеграмму о выходе на маршрут. Когда вышел из почты, то к своему огромному огорчению и разочарованию, увидел вместо снаряжения пустоту! Какая-то проходившая мимо женщина рассказала, что проезжал грузовик, остановился возле вещей, вышел водила, забросил барахлишко в кузов и уехал…
Этот случай окончательно убедил Володю, что он под колпаком спецслужб.
Последним расстройством, которое его добило окончательно, было, с его слов:
— От меня, моя Катька ушла, — подняв палец вверх, добавил, — это они ее увели…
Вскоре я перешел на другую работу. Больше Доценко не встречал и ничего о нем не слышал. Вот такая беда приключилась с моим знакомым — Володей Доценко.
Пока, ворочаясь, я вспоминал все это, забрезжил рассвет. Я произнес вслух:
— А, со мной, какая беда случилась?
Перекатившись через правый бок, сел на кровати…