Его величество случай
Почти каждый человек встречался в своей жизни с «его величеством случаем», когда судьба круто меняла свое направление от случайных обстоятельств. Перед тем как начать рассказывать о такого рода происшествиях в моей жизни, приведу пару примеров из жизни знаменитых людей, которые в полной мере вкусили всесильность независимых от них непредвиденных обстоятельств.
Жители Соединенных Штатов Америки всегда испытывали огромное уважение по отношению к The Great American Songwriters (великим американским композиторам-песенникам). Таких людей немного, но путь к американскому музыкальному Олимпу почти у всех этих знаменитостей был нелегким. Один из них, Джордж Гершвин (George Gershwin), будучи невероятно талантливым композитором, прилагал огромные усилия для того, чтобы пробиться к заветной цели, но все было напрасно, так как те, кто мог бы помочь ему в этом, оказывались своего рода «проходимцами мимо», не обращавшими никакого внимания на его потуги сделать успешную карьеру. Так продолжалось в течение нескольких лет, пока, наконец, прославленный крунер (певец, поющий тихо и проникновенно, придерживающийся принципов свинговой фразировки) Эл Джолсон (Al Jolson) не заинтересовался в 1919 году его песней «Лебединая река» («Swanee») и не спел ее. На следующее утро, как говорится в таких случаях, Джордж Гершвин проснулся знаменитым.
В Советском Союзе тоже было немало интересных происшествий, связанных с непредсказуемыми обстоятельствами. Об одном из них я поведаю далее. Во второй половине 50-х годов прошлого столетия было принято решение создать хроникально-документальный фильм «В дни Спартакиады», посвященный Спартакиаде народов СССР 1956 года. Музыка к этому фильму, включавшая в себя и ряд песен, была заказана композитору Василию Павловичу Соловьеву-Седому, а тексты песен — поэту Михаилу Львовичу Матусовскому. Все песни, написанные авторами специально для этого фильма, включая и «Подмосковные вечера», спел Владимир Трошин. Фильм был выпущен на экраны страны и вскоре благополучно забыт, в том числе были забыты музыка и песни, которые звучали в нем в качестве фона.
Но затем в дело вмешался его величество случай. Было принято решение перезаписать песню «Подмосковные вечера» для фоноархива Всесоюзного радио. На этот раз Владимир Трошин пел в сопровождении превосходного оркестра Всесоюзного радио и хора. Руководитель оркестра — композитор и дирижер Виктор Николаевич Кнушевицкий — сделал новую, очень удачную, аранжировку данной песни, а почти сразу после окончания записи эта песня пошла в радиоэфир. Вслед за этим произошло чудо. На радио стали приходить в несметном количестве письма с просьбами повторить воспроизведение записи этой песни. Слава ее создателей превзошла все самые смелые ожидания. На Всемирном фестивале молодежи и студентов 1957 года в Москве данная песня завоевала Первую премию и Большую золотую медаль. Вскоре после этого она стала звучать по всему земному шару в исполнении многих зарубежных певцов и музыкальных коллективов.
А теперь перейду к описанию целой серии, даже можно сказать непрерывной цепочки, случаев, связанных с моей работой. Как я уже упоминал в своих «повествованиях», после окончания Энергофака САзПИ я работал по распределению в электротехническом отделе института «Узгипротяжпром». Отдел был большой, в нем числилось 120 человек. Вскоре в наш отдел поступил на работу Юрий Прокофьевич Добронравов. До этого он достаточно долго работал инженером на авиазаводе. У меня с ним были очень неплохие взаимоотношения. Спустя некоторое время его пригласили на работу в ГКТБ химической промышленности на должность начальника отдела автоматизации. Дело в том, что в этом конструкторском бюро на многих ответственных должностях работали его бывшие коллеги по авиазаводу, которые очень хорошо знали все его достоинства, к которым прибавился еще и опыт проектной работы. Юрий Прокофьевич принял их приглашение, и перешел на работу в это КБ.
Невозможно представить мое удивление, когда Добронравов зашел в наш отдел и предложил мне перейти на работу в ГКТБ химпрома на должность его заместителя. Я проработал в «Узгипротяжпроме» пять лет, был старшим инженером. И тут вдруг такой скачок, мне предстояло перепрыгнуть через одну должность — руководителя группы. Я попросил дать мне пару дней на раздумья. Он согласился, но я дал положительный ответ уже на другой день: ведь он, очень опытный человек, сумел разглядеть во мне какие-то качества, которые дали ему возможность оценить мои способности и возможности (со стороны ведь виднее).
Через две недели я приступил к исполнению своих новых обязанностей. Должен сразу сказать, что ни он, ни я, ни разу не пожалели о принятых нами решениях. Я очень быстро вписался в новую для меня среду обитания. Мы с ним разделили обязанности: он осуществлял общее руководство отделом, а также самое пристальное внимание уделял работе лаборатории электроники, входившей в состав нашего отдела, а я руководил проектно-конструкторскими работами в отделе, проверял чертежи, отвечал за выполнение плана в денежном выражении и по срокам выдачи чертежей, а также ездил в командировки по стране, которых в нашем КБ было предостаточно. Жизнь била ключем, я был тогда еще очень молод, и меня хватало на все. К тому же, я умел и любил работать. Мало того, у меня сложились замечательные отношения с руководством КБ (директором был очень умный человек Михаил Александрович Плотников, ветеран войны) и со смежными отделами, с которыми мы работали в очень тесном контакте.
Шло время, и я думал, что такая замечательная жизнь будет продолжаться еще очень долго. Но его величество случай показал мне, что у него, как и у медалей, и у монет, есть не только аверс, но и реверс. И такой негативный для меня разворот событий начался с совершенно рядового явления: на работу в наше КБ, на должность старшего инженера по технике безопасности, поступил новый сотрудник. Это был подполковник в отставке Б. Вскоре после этого его избрали секретарем парткома. А еще через некоторое время состоялось профсоюзное собрание, на котором, в результате голосования, избрали членов профкома. В новый состав профкома попал и я. Вначале меня это слегка встревожило, так как и без общественной работы я часто попадал в цейтнот. Потом пришел к выводу, что если буду рядовым членом профкома, то как-нибудь сумею перекроить график своей работы, чтобы уделять внимание и профсоюзным вопросам. На следующий день новоиспеченные члены профкома собрались для того, чтобы распределить между собой обязанности. Заседание вел секретарь парткома.
Первые же его слова повергли меня в полный ступор: «Партийная организация КБ предлагает избрать председателем профкома товарища Пономарева. У кого из вас есть суждения по этой кандидатуре?». Я тут же встал и заявил о самоотводе на том основании, что в нашем отделе автоматизации работа очень сильно завязана на мне, подробно описал свое в ней участие, а также пояснил, что при принятии должности председателя профкома мне придется практически полностью отойти от работы в отделе. Товарищ Б. тут же ответил, что партком знает о том, что мне придется полностью перейти на профсоюзную работу, но считает, что общественная работа важнее. Тогда я заявил о том, что категорически отказываюсь выполнять функции председателя профкома, и это мое решение является окончательным и бесповоротным. Секретарь парторганизации прервал заседание профкома, и пригласил меня на обсуждение данной проблемы в партком.
Во время нашей беседы в партийном комитете КБ я изо всех сил пытался достучаться до его понимания, говорил о том, что являюсь чистым технарем и пришел в КБ для того, чтобы заниматься работой по своей специальности, что в коллективе нашего КБ имеется немало людей, которые хотят и могут заниматься общественной работой, но переубедить парторга так и не сумел. Его единственная ответная фраза в мой адрес прозвучала так: «Если ты не выполнишь моего приказа, я тебя приму в партию, а затем выгоню тебя из нее, и отобранный партийный билет станет для тебя билетом волчьим, так как после этого тебя никто, нигде и никогда не примет на более или менее приличную работу!». Я ушел из помещения порткома в полном недоумении: как это меня могут принять в партию, если я не подавал заявления о своем желании вступить в ее ряды?
Но, видимо, я в этом ошибся, так как, придя на следующее утро на работу, увидел на доске объявлений сообщение о предстоящем открытом партийном собрании КБ, посвященном приему в партию замначальника химлаборатории товарища Лигая и замначальника отдела автоматизации товарища Пономарева. Тут я окончательно понял, что мне пришлось столкнуться с человеком, не привыкшим во время работы в силовых структурах к тому, что кто-то может отказаться от исплнения его приказов, причем готовым на все для достижения поставленных перед самим собой целей и для удовлетворения собственных амбиций. Было очень сомнительно, что я сумею выстоять под его натиском и, даже если мне удастся это сделать, то такая моя «микропобеда» станет, несомненно, пирровой победой.
Я тут же подал заявление об увольнении по собственному желанию. Партсобрание было отменено. Конечно же, на мне белый свет вовсе не сошелся клином, парторг быстро нашел нового кандидата на пост председателя профкома КБ, причем очень неплохого. Новый председатель потом прекрасно выполнял свои обязанности в этой роли. Я же, в соответствии с трудовым законодательством, был вынужден в течение двух недель продолжать работать до момента своего увольнения, причем меня ежедневно вызывал к себе директор КБ Михаил Александрович Плотников и уговаривал забрать назад мое заявление. Он был весьма расстроен из-за случившегося, так как очень хорошо относился ко мне. В последний день, прощаясь со мной, он сказал, что если я когда-либо надумаю вернуться на работу в КБ, он тут же примет меня обратно. Его уже давно нет в живых, но я до сих пор с чрезвычайной благодарностью вспоминаю об этом светлом человеке.
Получив на руки трудовую книжку, я решил обойти проектные институты города в поисках нового подходящего для меня места работы. И тут вновь его величество случай проявил себя уже в полной позитивной красе. Первым и, как выяснилось, последним, институтом, который я посетил с этой целью, оказался «Средазгипроводхлопок», расположенный на площади Чорсу напротив ГУМ’а. Мое желание устроиться на работу в этот институт стопроцентно совпало с необходимостью, возникшей у руководства отдела АГПП данной проектной организации, так как именно день моего появления в этом отделе был последним днем работы руководителя электротехнической группы указанного отдела, уволившегося в связи с переходом на работу в институт «ТАШНИПИГЕНПЛАН». Он уходил из отдела АГПП, оставляя немалое количество незаконченных работ, что вызывало очень большое беспокойство у начальника этого отдела Тытчука и у главного инженера отдела Ресслера. Они понимали, какие неприятности ожидают отдел в связи со срывами договорных сроков по таким объектам.
Передо мной было поставлено условие завершить эти работы в неимоверно сжатые сроки. Я согласился с этим условием, и был тут же принят на работу. Бывший руководитель группы передал мне все дела, мне очень повезло в том, что я успел застать его на работе. Свое обещание я выполнил полностью ("пахать" пришлось, не поднимая головы), завершив все незаконченные работы в оговоренные с руководителями отдела сроки, что вызвало у них и у ГИП’ов большое уважение ко мне, а в будущем именно такое мое отношение к работе привело к тому, что меня назначили на должность начальника вновь созданного электротехнического отдела (я стал самым молодым начальником отдела в институте, тогда мне было 29 лет).
А произошло это после того как я проработал в должности руководителя группы полтора года. В марте 1968 года «наверху» было принято решение о создании в составе института «Средазгипроводхлопок» Отделения по промышленному и совхозному проектированию, внутри которого были сформированы специализированные отделы. Как я упомянул выше, меня назначили начальником электротехнического отдела. Мне пришлось создавать этот отдел почти что с нуля. Вот тут мне в полной мере пригодился полученный мной большой и бесценный опыт работы с людьми в ГКТБ химической промышленности. Удалось собрать прекрасный коллектив, состоявший из очень грамотных специалистов и, одновременно, замечательных людей. С такими кадрами я уже не боялся ничего. В июле 1971 года данное Отделение было преобразовано в самостоятельный проектный институт «Средазгипроцелинстрой», подведомственный, как и «Средазгипроводхлопок», «Главсредазирсовхозстрою». В этом новом институте я продолжил свою работу в той же самой должности начальника электротехнического отдела.
Должен обязательно сказать о том, что я очень любил свою профессию, поэтому с удовольствием ходил на работу. Этому в немалой степени способствовало то обстоятельство, что в жизни мне почти всегда везло с начальством. Это были замечательные профессионалы, чрезвычайно умные и очень доброжелательные. Находиться в подчинении у таких потрясающих людей было большим счастьем.
И это счастье в двух последних институтах (суммарно) у меня продолжалось 26 лет, то есть до того момента, когда развалился Советский Союз и, вследствие этого события, рухнула прекрасно отлаженная система проектных институтов, которая гарантировала безаварийное и надежное будущее сейсмостойким зданиям и сооружениям, строящимся по их проектам, а также инженерным коммуникациям, обеспечивающим оптимальную пропускную способность.
А закончу я данное «повествование» о его величестве случае слегка неожиданным, даже можно сказать, диссонансным, утверждением, что в нашем мире ничего случайного не бывает. В подтверждение этих моих слов сошлюсь на стихотворение Владимира Маяковского «Послушайте!», опубликованное им в 1914 году, в котором были такие строки:
«Послушайте!
Ведь если звезды зажигают —
значит — это кому-то нужно?
Значит — кто-то хочет, чтобы они были?».
Борис Пономарев