Добрый день, я — Вася (Василий) Гремячкин.
Понадобилось мне пролететься по маршруту Москва — Гавана.
Дело было в декабре, пассажирам одетым по-зимнему, было предложено сдать верхнюю одежду в камеру хранения — шапку, пальто, пиджак, обувь, и остаться в одних рубашках и летней обуви. Выдали обычные тканевые мешки, куда всё перечисленное и пришлось сложить. Не буду описывать, что мы получили по прилёту обратно в Москву.
Перед посадкой по-летнему одетая группа людей прошлась до самолёта по морозцу. Заняв свои места, народ стал ждать взлёта, но он почему-то откладывался. И тогда стало понятно, что погода в самолёте ровно такая же, как и на свежем воздухе, разве что ветра не было. Потихоньку стали трястись от холода, потом менять цвет лица на синий. Но в предвкушении жаркой Кубы настроение не падало — так и оставалось приподнятым!
Наконец самолёт начал оживать: загудели двигатели сначала как-то неуверенно, но затем всё решительней и бодрей. Зашипела вентиляция, и как-то очень быстро в салоне стало тепло как дома. Нет ничего лучше живого самолёта декабрьской зимой!
Заработавшие динамики женским голосом сообщили: «Уважаемые пассажиры, наш самолёт совершит полёт по маршруту Москва — Гавана с промежуточной посадкой в столице Марокко — Рабате для дозаправки. Полёт будет проходить на высоте десять тысяч метров над Атлантическим океаном. Общее время полёта — семнадцать часов».
Прилетели в Рабат, транзитных пассажиров поместили в отдельном помещении, огороженном высоким металлическим забором с запертыми на замок дверями. Можно было выйти на свежий воздух, имеющийся в маленьком наружном тамбурочке. Туда мужчины и некоторые женщины выходили покурить.
Ждать надо было всего один час, но он длился и длился, стрелки часов как будто замерли. В Москве я купил светлые брюки с не очень привычной молнией. Сижу, подрёмываю, вдруг услышал пронзительные звуки на неясном языке. Открываю глаза, женщина, сидевшая напротив и чуть наискосок, что-то гундосит и показывает пальцем на меня. «И что ей надо?» — пытался я сообразить. Вдруг как коротким замыканием пронзило: «ширинка расстёгнута»! Вот тебе и новые модные брюки с молнией — в такой момент подвели. Неудобно… Вскакиваю, убегаю в туалетную комнату, пытаюсь справиться с расползшейся молнией. С трудом удаётся впихнуть её в бегунок. Фу-у-у, слава богу. Так и я внёс свою лепту в понятие: Russisches Schwein. Осторожно выхожу, смотрю на эту женщину, она на меня не смотрит. И тут объявляют посадку. Спасибо!
Как только взлетели, вышла стюардесса и стала подробно объяснять, что перелёт через океан долгий, протекает над водой, поэтому под сиденьем каждого пассажира находится резиновая надувная одноместная лодка оранжевого цвета. Надувается автоматически, если нажать специальную кнопку. В комплект входят сухой паёк, спасательный жилет, фонарь, ракетница, спички, плотно упакованные в полиэтилен, и таблетки сухого спирта для разогрева еды. Ничего себе, а мы-то думали, что самолёт супернадёжный, и как же можно в таком случае оказаться в воде. Настроение неожиданно чуть ухудшилось, но через короткое время об этой лекции все забыли. Полёт продолжался ровно и спокойно. Яркое солнце висело впереди по курсу движения.
Разбудил шум колясок — развозили еду. Вкусно, хорошо! Солнце за время сна своё положение не изменило. Впечатление такое, что стоим на месте. Огляделся, смотрю — в самолёте летит большая группа кубинских парней разного цвета кожи. Начали с удовольствием общаться. Оказалось, что эти ребята возвращались домой после обучения на морских офицеров в Кронштадте. Некоторые были простужены, кашляли, ругали этот холодный ветреный остров, предвкушая посадку на любимом острове Куба. Разговорились с парнем по имени Альберто. Я тоже назвал своё имя — Вася. Он повторил: «Вача». Я улыбнулся, но он объяснил, что наши шипящие звуки Ж, З, С, Ш, Щ испаноговорящим кубинцам даются нелегко, получается только звук Ч. Говорю: «Скажи Женя, Зина, Саша, щи», а он: «Чэня, Чына, Чача, чи». — Праздник межнационального общения!
Включаются динамики: «Уважаемые пассажиры, через десять минут мы будем пролетать над Бермудским треугольником. О нём много рассказывают, пишут, но мы, каждый раз пролетая над ним, ничего не ощущаем. Желаем всем дальнейшего комфортного полёта». Летим, пытаемся смотреть вниз, но ничего рассмотреть не удаётся, кроме бесконечной поверхности воды.
Внезапно самолёт резко вздрогнул, раздался звук сильнейшего удара, как будто кто-то шарахнул по корпусу самолёта огромной кувалдой. На табло зажглось сообщение: Внимание, всем занять свои места, пристегнуть ремни. Динами молчали. И тут я заметил, что чёрные и чёрно-серые кубинские лица побелели. Не хотелось молодым офицерам так, ни с того ни с сего, погибнуть. Я, как инженер, глубоко веря в технику, в её надёжность, даже глазом не моргнул. И правильно! Самолёт, как ни в чём не бывало, продолжал полёт, табло с предупреждением скоро погасло, но ещё довольно длительное время народ сидел пристёгнутый к креслам и молчал. Динамики так ничего и не объяснили, стюардессы как в рот воды набрали. Через какое-то время мне попалась статья о краснозобых казарках, которые, не ясно зачем, на высоте десять тысяч метров перелетают Атлантический океан. Возможно, что это и было столкновение с птицей. В других источниках подтверждения этой информации не нашёл. Так и осталась загадкой моя личная история полёта над Бермудским треугольником. А может быть это именно загадочная геометрическая фигура посылала кому-то из летящих в самолёте свой сигнал, в том числе и мне.
Самолёт сменил режим работы, начав снижение для посадки в аэропорту Гаваны. А потом и город, как на ладони, показался под крыльями. Счастливые кубинские офицеры начали дружно кричать: «Авана! Авана! Авана! И даже я, к их радости мало причастный, испытал неожиданное волнение.