4 -
Сев за руль, я сразу же позвонил редактору:
- Материал по строительству церкви и театру у меня собран. Но места сбора «ночных бабочек» я не знаю. Куда мне теперь ехать?
- Поезжайте в Западный микрорайон к выезду из города на Ивановку. Припаркуйтесь напротив ресторана «Зеленая роща». Если девушки будут подходить к машине и предлагать свои услуги, отвечайте, что вы ждете там своих друзей. Операция начнется ровно в двадцать ноль-ноль . Кстати, заберите прямо сейчас у почтамта Сусанну Минасян и подбросьте ее к водозабору. Городской транспорт туда не ходит, а на такси у неё нет денег.
Сусанна села в машину злой и растрепанной.
- Ты где была? – спросил я ее. – Неужто редактор направил тебя собирать материал в секцию борцов вольного стиля?
- Хуже, - ответила она, швырнув на заднее пухлый блокнот с записями. – Сначала я брала интервью у директора гимназии с усиленным обучением английскому языку. Он – явный псих с подозрением на шизофрению. Предложил мне поужинать с ним в ресторане «Центральный» и взятку в размере пятисот долларов, если я напишу о гимназии только хорошее. Потом я два часа шаталась по рынку и изучала цены на мясо, рыбу и овощи. Какие-то братки с дубинками под мышками заподозрили во мне агента конкурирующего с ними соседнего рынка и потащили меня в мужской туалет. Хорошо, что не в женский, потому что в мужском случайно оказался сержант милиции , который спас меня от позора, а, может быть, и от смерти. А теперь я должна спокойно ехать на водозабор, чтобы выяснить там, как обстоят дела с качеством питьевой воды в нашем городе. Ты, не находишь, Максимов, что наша газета превращается в дурдом с далеко идущими последствиями?
- Нет, не нахожу. Я сразу понял, что с сегодняшнего дня мы обычная «желтая» газетенка, всеядная и беспринципная.
- Тогда на кой черт мы нужны этому олигарху?
- А ты проанализируй задания, которые мы получили. У меня: строительство храма, театр, проститутки, у тебя: среднее образование, цены на рынке, водоснабжение. А у Клюева?
- Городская больница, вывоз мусора и общепит.
- Вот видишь, как всё сходится. Проблемы, волнующие население нашего города ,в одном номере еженедельника.
- И что из этого следует?
- А то, что наш олигарх, имени которого мы еще не знаем, готовит почву, чтобы стать губернатором нашей области, либо, чем черт не шутит, депутатом Госдумы от нашего избирательного округа.
- А мы у него на подхвате. Нет, это не по мне. Завтра же подам заявление об уходе.
- Только заранее подыщи себе место на рынке. Больше всего на нем зарабатывают торговки квасом. У которых под прилавком стоят бутылки с палёной водкой.
- Спасибо за полезную информацию. А что ты нашел для себя?
- Уйду в монахи.
- Да благословит тебя Господь, Максимов! И да разучит Он тебя трепаться…
Я высадил ее у водозабора и медленно поехал к ресторану «Зеленая роща», где некогда отмечалнеофициальное бракосочетание со своей уже бывшей женой. До начала операции по искоренению «ночных бабочек» с лица родного города оставалось полтора часа.
Шмаков не ошибся. Стоило мне припарковаться на площадке, напротив которой по тенистой аллее чинно прогуливались девушки в пёстрой одежде с портфельчиками в руках, «косящие» под студенток близлежащего пединститута, как к машине потянулась очередь желающих прокатиться.
Все обращались ко мне со стереотипной просьбой:
- Мужчина, вы не подбросите меня к гостинице «Метрополь»?
Я тоже отвечал всем одинаково:
- Извините, я ожидаю здесь друзей.
Когда очередь, наконец, иссякла, девушки, не возвращаясь на аллею расположились группой невдалеке от моей машины ио чём-то оживленно защебетали. Я же открыл окно, чтобы слышать их разговор, и стал наблюдать за ними в зеркало заднего вида.
- Что-то не нравится мне этот старенький пижон на «Ниссане», - сказала девица в высоких черных сапогах. – Как будто он не знает, кто здесь тусуется.
- А я сразу вам сказала, что это мент, - отозвалась малышка в синей студенческой униформе.
- Менты приедут в восемь, - возразила ей полная дама бальзаковского возраста.
- Уже не приедут, - уверенно заявила «ночная бабочка» с чёрной сигаретой во рту. – Пашка из третьего отделения сказал мне, что рейд на сегодня отменили. Бензин у них кончился.
Все дружно рассмеялись и, словно по команде, достали из сумочек сигареты .
«Никто рейд не отменял, дорогие мои шалавы», - злорадно подумал я и начал готовить к съемке свой старенький «ФЭД» со вспышкой.
Вскоре девушки вернулись на аллею, а я взглянул на часы. Было без пяти минут восемь.
Смеркалось… На шоссе раздался шум моторов, и я напрягся: наконец-то!
Но вместо милицейских «раковых шеек» на стоянку въехали три иномарки с веселой компанией, которая сразу же направилась в ресторан.
В половине девятого я позвонил редактору:
- Герман Петрович, на место, указанное вами, милиция не прибыла. И я слышал, как одна из девиц сказала, что рейд отменяется.
- Значит, они информированы лучше нас, - грустно сказал Шмаков, - Пока не уезжайте. Я перезвоню вам через пять минут.
Звонок раздался лишь через четверть часа.
- Ваша девушка оказалась права, - услышал я совсем убитый голос нашего нового редактора. – Рейд отменен в связи с отсутствием горючего. Так и напишите в своем репортаже, и слова этой потаскухи приведите полностью. Пусть люди знают, кто и как у нас защищает закон. Встретимся завтра в редакции. Машину можете поставить у себя дома.
Он еще не знал, что дома у меня практически нет. И я решил забрать в бараке свои постельные и туалетные принадлежности и переночевать в редакции, потому что оставлять машину в заброшенном месте было опасно.
Я завел мотор, включил фары и тут же увидел, как через дорогу ко мне бежит одна из «ночных бабочек».
«Теперь я уже не могу сказать, что жду друзей, - подумал я. – Придется шугануть ее с применением ненормативной лексики».
Но когда она прямо в окно засунула свое разрисованное личико, я понял, что с нею стряслась какая-то страшная беда.
- Мужчина! – закричала она, видимо, не зная другого обращения к особам мужского пола. – Мне очень надо в город! Я вам заплачу, сколько скажете!
Я включил внутренний свет и внимательно взглянул на неё, опасаясь, что она притворяется. Но по ее щекам ручьем бежали черные слёзы, а губы дрожали, как при непереносимой внутренней боли.
- Садитесь на заднее сиденье, - сказал я,
Она скользнула туда, как мышка, и тут же , задыхаясь от слез, закричала мне в спину:
- Мне в Кроватный переулок, знаете такой?
- Кто же его не знает, - ответил я, невольно усмехнувшись.
Я вспомнил, как еще в школе мы часто говорили мальчишкам, которые несли какую-либо ересь:
- По-моему, тебе уже забронировано место в Кроватном переулке, дом номер один.
Впрочем, номер можно было не называть, так как весь переулок занимало одно огромное двухэтажное здание бывшего кроватного завода, в котором теперь располагалась психоневрологическая лечебница, а говоря короче, дурдом. По другую сторону переулка тянулся ненумерованный забор артиллерийского училища.
Когда это все промелькнуло в моей уставшей голове, я замедлил ход и спросил:
- Девушка, а вы, случайно, не ошиблись? Ведь в Кроватном переулке нет ничего, кроме дома для сумасшедших.
- А мне он и нужен, - резко ответила она.
Затем, видимо, догадавшись о двусмысленности своих слов, девушка вдруг вновь заговорила, хлюпая носом:
- Мой Никита в нём лежит, скоро уже полгода будет .Мне позвонили, что у него сегодня приступ случился. Это когда он всё рушить вокруг себя начинает. Хотя обычно он спокойный. А во время приступа прямо страшным становится. И никто его успокоить не может… Кроме меня…
- Никита – это ваш сын? – спросил я.
- Да вы что! – возмутилась она. – Ему уже двадцать пять лет… Жених он мой!
«Значит, и у «ночных бабочек» бывают женихи, - грустно подумал я. – Пусть даже сумасшедшие».
Я прибавил скорости и вскоре мы въехали в пустынный и совершенно тёмный Кроватный переулок.
- Вы заезжайте прямо во двор, - попросила девушка, - я уже по телефону договорилась с ними. А то мне придется идти почти километр. А за это время с Никитой что угодно может случиться.
Ворота больницы, действительно, были открыты, я беспрепятственно въехал во двор, повернул налево, и ехал еще минут пять по безлюдной сосновой аллее.
В конце ее горел свет, и вскоре я уперся в небольшой зеленый домик с надписью «Изолятор». На скамейке у его крыльца сидел туго запелёнутый в черную смирительную рубашку мужчина, дёргаясь всем телом, Лица его я не разглядел, так как вокруг скамейки толпились дюжие мужики в белых халатах. Их было пятеро, и один из них держал в руке большой шприц, какие я видел только в ветеринарных клиниках.
Моя пассажирка стремительно выскочила из машины, подбежала к мужчине и селак нему на колени, крепко обняв его за шею
- Это я, Никитушка, это я! – почти закричала она. – Таей меня зовут. Ты помнишь?
И тут я, наконец, увидел его лицо. Оно улыбалось. Не только губы, а все лицо, от бровей до подбородка…
Он повел плечами, будто стараясь освободить связанные руки, и девушка закричала:
- Развяжите его! Скорее!
Два санитара безропотно выполнили её приказ, больной потянулся, взглянул на свои руки и обнял ими девушку за плечи, уткнувшись лицом в ее грудь.
- Та-я, Та-я, -громко и глухо прозвучало в тишине.
Потом девушка стала говорить ему что-то шепотом, а он, подняв голову, слушал и тихо смеялся.
Ко мне подошел санитар со шприцем и попросил закурить. Я протянул ему пачку с сигаретами и зажигалку, но у него была только одна свободная рука, и он выкинул шприц в урну.
- Больше не пригодится, - сказал он. – Если Тайка приехала, то всё будет окей…
- А вы не знаете, что с ним случилось ? – спросил я. – Отчего он сошел с ума?
- Как не знать, - охотно ответил санитар , видимо, не дававший подписки о соблюдении врачебной тайны или вообще не знавший о ней. – Вместе в школе учились, мечтали пожениться. А пока жили вместе, без ЗАГСа. Дитя родили… А тут эта перестройка началась. Потом безработица… Никита по характеру слабым оказался, да и физически он не ахти. Эта работа ему не подходит, та не нравится, с третьей справиться не может . Короче, жил на деньги, что Тайка зарабатывала .А, когда узнал, как она их зарабатывает, пить стал по-чёрному. Вот и допился до чёртиков в глазах… У нас много таких… Я возьму еще сигарет, на всех пятерых?
- Берите…
Я завел машину и крикнул в окно:
- Тая, я поехал. Извините, дела…
- А деньги? – как-то испуганно отозвалась она. – Подождите, я сейчас!
- Не надо мне денег, - ответил я, трогаясь. – Отдайте их санитарам на курево.
Все рассмеялись, и громче всех смеялся Никита…