Глава 1.
…
Артём, как всегда, задерживался. Я знал, где он и с кем, хотя он всегда мне звонил и говорил, что сегодня будет работать допоздна. Но я знал, что в такие дни, он с другим парнем.
Оттуда я этот знаю? Нет, я не заставал его за переписками или непосредственно за изменой, в этом он был солидарен, что ли. Я не буду сейчас вдаваться в подробности, чтобы описать все те нюансы, по которым мне это стало понятным. Однако, скажу, что дьявол кроется в деталях, которые Артём, по всей видимости, не пытался особо скрывать, потому как думал, что я этого не замечу.
И вот сейчас, у меня возник внутренний диалог между “за" и “против": почему я всё это терплю? Веду мысленный диалог с собой. А потому что люблю. Люблю его до самозабвения, люблю настолько сильно, что это граничит с безумием. Я даже готов терпеть боль, которую он причиняет мне во время секса, лишь бы быть с ним. Даже измены, не могут охладить моей любви к нему. И разум мой это понимает, но ничего не могу с собой поделать.
Каждый раз, когда его руки касаются меня, я готов ему простить всё.
Слышу звук открывающегося замка. Я стою в кухне и смотрю на вечерний город. В голове пустота, в сердце нудящая боль.
Артем зашёл со спины и заключил меня в объятия. Как же я люблю, когда он меня так обнимает. Когда его упругий член упирается между моих ягодиц.
У меня складывалось такое впечатление, что он у него всегда стоит, что он всегда готов, его даже возбуждать не нужно.
В такие моменты я всегда реагировал вызывающим движением. Я обхватывал его за ягодицы и сильно прижимал к себе, двигая своим тазом. Я примерно знал, в какое время он приходит и всегда готовился к его приходу. Артём же, в свою очередь, тоже знал об этом и всегда почти одним движением снимал с нас обоих одежду и резко входил. Я всегда разрабатывал попку анальной пробкой и обильно смазывал. Хоть и было больно от такого резкого входа, но не так сильно.
Его же заводила моя беспомощность, которую я так умело для него разыгрывал и та грубость, с которой он брал меня. После резкого входа мы стояли минут десять. Это было очень кайфово. Я чувствовал, как его возбуждённый член пульсировал во мне, приобретая большую твёрдость. Его семнадцать сантиметров длины и шесть с половиной у основания, заставляли меня буквально дрожать от накатывающей волны приятных чувств.
Пока я привыкал к его члену, он гладил меня, одной рукой, теребил соски, подрачивал член другой, а я наслаждался этим кайфом. А когда его губы касались моей шеи, я уже не мог сдерживать стон. Артём понимал, что я готов. Он выходил и снова резко входил. От таких движений стол издавал громкий звук, вся посуда на нем брякала в такт нашим движениям. Для того чтобы звук бренчащей посуды меня не отвлекал и для получения большего наслаждения, я оттопыривал попку. Резкий вход. Грибовидная головка его члена внутри стимулировала мою простату и меня накрывала новая волна экстаза. Я обхватывал его за голову и начинал подмахивать ему своей попкой. Разогревшись в такой прелюдии, мы переходили в спальню, где начинались скачки с моим фееричным и громким окончанием… Это ощущение невесомости и предобморочное состояние, каждый знает.
Но всё это в прошлом, лишь в моих воспоминаниях. Уверен, что лишь в моих это и осталось. Поэтому сейчас, его объятия вызывали во мне больше неприятные чувства. От его прикосновений, создавалось такое ощущение, что они сковывали меня, мешая дышать. Ведь я понимал, что эти руки не так давно обнимали другого и это добавляло горечи.
-Что случилось малыш? – Спросил он, когда не увидел моего призывного действия.
-Неужели я так много у тебя просил?
-Ты о чём? – Изобразил он удивление .
-Я никогда, ни о чем тебя не просил. Всё, что мне хотелось, так это чтобы ты меня любил.
-Так ведь я …. – не дав, договорить, я прервал Артёма.
Высвободившись из-под его объятий, я отошёл к окну. Солнце уже давно ушло в закат И город приобретал сумрачный окрас.
-Я ведь даже готов был прощать тебе все твои измены. Я делал всё для тебя, ожидая, что ты хоть раз проявишь заботу обо мне. – Артём хотел возразить, но я сделал жест рукой, не давая ему ничего сказать. – Я даже готов был терпеть ту боль, которую ты мне причинял, когда мы занимались сексом. Неужели тебе всего этого мало? Что ж тебе ещё нужно? – Затянувшаяся пауза угнетала, а я ждал, поздравит ли он меня или нет? Ведь сегодня мой День Рождения.
Артём молчал. Я не знаю почему он безмолвствовал. Скорее всего, он даже и не подозревал, об истиной причине моего состояния. Может осознавал, что я абсолютно прав? А может быть он воспринимал эту ситуацию, как очередную мою истерику? Я не знаю. Хотя, если вспомнить, то за все наши годы совместной жизни я лишь дважды пытался поговорить с ним на такую тему. Но он уходил от разговора, ссылаясь на мою эмоциональность и неадекватность.
Однако, на фоне всего этого отношения ко мне, не могу согласиться с тем, что секс с Артёмом был бесподобный, даже принимая во внимание те истязания, которые следовали после моего оргазма. Он без условно знал, как доставить мне удовольствие. Но после того, как я феерично кончал, для меня начинался сущий ад. И я был готов терпеть все эти муки, хотя не выношу боль, но ради моего любимого я был готов это теперь. И если бы не его свинское ко мне отношение, я бы наверно так и продолжал бы любить его. И самое гнусное во всём этом он знал это и пользовался этим нисколько не стесняясь.
-Малыш, ты же знаешь, как я сильно тебя люблю.
От этих слов у меня возникло чувство, будто лезвием полоснули по незащищённой плоти.
-Ты это называешь любовью? – Я закатал рукав футболки, на правой руке, где виделся шрам от потушенной об меня сигареты. – Или это ты называешь любовью? – Я приподнял футболку и показал свежий шрам от пореза.
-Ну так тебе же это нравится. – С неким удивлением произнёс он, пытаясь оправдать себя.
Его безапелляционное высказывание разозлило меня, но я сдержал свои эмоции.
-Нет, Артём, это нравится тебе, а я лишь терпел и ждал, когда ты закончишь. И самое гнусное в том, что ты прекрасно знал, что я не терплю боли и всё равно продолжал причинять её мне… Ты ведь прекрасно знаешь, что я боюсь её.
-Малыш, ну что ты опять завёлся? У нас же всё так хорошо. - Артем попытался снова меня обнять, но я остановил его. – Давай, пошли в душ, помоемся вместе, как ты это любишь, а потом займёмся безудержно развратным сексом. – Не унимаясь, продолжал он. – Сегодня будет всё, как ты хочешь.
Конечно, это была ложь и мы оба это знали. После того как я кончу, пусть даже очень громко и до непристойности приятно, я снова буду подвергнут истязаниям и пыткам.
И до меня только сейчас дошло, что сегодня я не готовился к сексу. В первый раз за всё наше время совместного проживания, я не хотел его. И если раньше я бы повёлся на подобные его слова, то сегодня, после некоторого события произошедшего недавно, что-то изменилось во мне и слова Артёма больше не оказывали на меня подобного воздействия.
Я немного погрузился в свои мысли. Интересно, он осознавал, что своими действиями причиняет мне сильную боль как физическую, так и душевную? Где-то внутри я понимал и уже наверно давно, что наши отношения держатся лишь на том, что я не хочу его отпускать. А ему со мной просто удобно. Ведь я, как преданный пёсик выполняю все его прихоти, лишь бы хозяин одарил меня своим вниманием. И сейчас я был готов отпустить его. А тот факт, что тот, с кем он был совсем недавно, понятия не имеет, что его дальше ждёт, вызвал у меня улыбку. Мне даже стало его немного жаль.
Разумеется, Артём не сразу проявил свои садистские наклонности. Он как паук, ждёт, когда жертва окончательно попадётся в его паутину. Когда я полностью втрескался в него, в секс с ним, когда он подсадил меня на секс, как наркомана подсаживают на наркотик. А после начал постепенно привносить в наш секс элементы садизма. И когда ты понимаешь, что перед тобой человек с маниакальными и садистскими наклонностями, становится уже поздно. Внутри возникает некий страх. Этот страх не из-за того, что он может сделать со мной и как далеко он готов зайти в своих фантазиях, нет. В этом он чётко придерживался определённой грани. Я боялся того, что он однажды бросит меня. Я боялся того, что однажды, я стану не интересен ему, что он найдёт себе другую игрушку. И именно этот страх заставлял меня терпеть все его выходки.
Он приобнял меня сзади, чем вывел меня из мысленного рассуждения.
-Ну же, хватит изводить себя. Пошли в душ.
-Не нужно… - я снова высвободился от его объятий. – Я хочу чаю. Составь мне компанию. – Я специально попросил его, зная, что он терпеть не может пить со мной чай. Для меня чаепитие, это было некой отдушиной. Я превращал этот процесс в целый ритуал, начиная от посуды, момента заваривания, до самого чаепития. В этот момент я наслаждался не столько самим чаем, сколько процессом его заваривания.
Он отстранился от меня и замялся, стоя в пороге кухни, решая, как ему поступить дальше. Моё предложение разозлило его, он всеми силами пытался скрыть раздражение, но его лицо исказилось в отвратной гримасе. Не то, чтобы явно, всего лишь несколько микро движений, но их мне хватило, чтобы заметить это. Ведь когда ты живёшь с человеком довольно долго, ты узнаёшь все его стороны, ты начинаешь видеть и замечать мельчайшие изменения в интонациях, в движениях, даже изменения во взгляде становятся видимыми.
В моей голове проскользнула мысль, а ведь Артем никогда не поддерживал меня ни в каком начинании. Максимум, что он мог сказать, так это несколько слов, которые ничего не отражали. А в основном он всегда разворачивал так, будто это невыгодное занятие и не приносящее должного дохода и развития. И ведь я верил, потому что любил его. А сейчас я чётко осознал, что он просто уничтожал во мне всякое желание и стремление развиваться, потому как понимал, что я могу достичь больших высот, чем он.
Но как бы там ни было, я очень хотел, чтобы он сейчас остался со мной. Хотя всем своим видом я показывал, что я очень сильно раздосадован.
-Останься, пожалуйста, со мной. Я бы хотел… - я прервался, потому что возникло такое ощущение, что мои слова звучат в пустоте. Я обернулся. Артёма не было, поэтому слышать мои слова, было не кому. Я удивился тому, как он беззвучно покинул квартиру, что я даже не услышал, как закрылась дверь.
Стоя один в кухне у стола, я поймал себя на той мысли, что, если бы Артём сейчас остался со мной, я бы снова простил его. Снова отдался в его власть целиком и полностью, я бы снова подверг себя пыткам, но остался с ним. Но он не любил ждать и терпеть. Если Артем чего-то хотел, не взирая на мое состояние и желание, я должен был дать ему это.
Только сейчас, я осознал или понял, что он никогда не говорил мне, как любит меня. И пребывая в эйфории от любви, я не замечал этого и мне было совершенно всё равно, любит ли он меня или нет. Конечно, я понимал, что никто не обещал мне любить меня, так, как этого хочу я. Но он хотя бы мог попытаться… Хотя бы просто поговорить. Ведь мне этого очень не хватало. Но видимо, когда ты не любишь человека, а просто пользуешься его телом для удовлетворения своих желаний, тебе безразлично, что творится в душе твоего партнёра, чего и как он хочет.
От этих мыслей мне стало как-то погано внутри. И я не заметил, как по моим щекам потекли слёзы. Наверно я сейчас жалел себя, хотя никогда не позволял себе такого, но иногда нужно отпустить вожжи, чтобы окончательно не сдвинуться. И сегодня, настало это иногда.
На протяжении всех этих мысленных рассуждений, мои руки, уже не одну сотню раз выполняя одни и те же манипуляции, автоматически делали всё сами. Когда я посмотрел на стол, чай уже парился в моей кружке и я, сидя у окна, смотрел на ночной город.
А ведь где-то там есть такой же человек. Он так же хочет любви и готов её дарить другому. Он так же страдает, ищет того, кто будет его любить и кому он сам будет дарить свою любовь. В этот вечер мне особенно хотелось верить, что где-то там есть тот, кто будет любить меня так же, как я люблю Артёма. Зачем же я трачу на него своё время? Я сделал глоток и стёр подсыхающие слёзы. Надо что-то решать, потому что дальше так жить нельзя. Я не смогу начать новую жизнь, пока не покончу со старой. И я был даже немного благодарен Артёму, что он ушёл. Его отсутствие, точнее его поступок, помог мне принять единственное верное решение за последнее время.
Артем вернулся уже ближе к обеду следующего дня. У входа стояли сумки с вещами, что не осталось без его внимания. Я допивал свой чай. Сна не было, я так и просидел у окна всё время, после того, как собрал вещи.
-А чьи это сумки? – Первое, что спросил он, закрыв дверь.
Я молчал. Не хотел ничего отвечать. Мне было паршиво и гадко внутри. Всё-таки, как бы там ни было, но мы прожили вместе не малое время, а это накладывает свой отпечаток.
-Ты что меня выгоняешь? – Переспросил он, не дождавшись моего ответа с едва заметной издевкой.
Я подошёл к нему. Ну не столько к нему, а сколько для того, чтобы мне обуться.
-Дурак ты Артём. – Я положил ключи на тумбочку, взял сумки и вышел. У подъезда уже стояла машина. Загружая вещи, я в какой-то момент ощутил его взгляд на себе, но оборачиваться не стал.
Самое печальное, что, если бы он попросил меня остаться, я бы остался, но он этого не сделал. Не стану скрывать, мне было очень больно расставаться, но и так жить я тоже больше не мог, поэтому я даже где-то был благодарен ему за то, что он не стал меня отговаривать.
Когда машина тронулась, я всё же обернулся. Я увидел, как Артём выбежал на улицу и что-то кричал, но этих слов я уже не слышал. Машина увозила меня всё дальше, а Артём наблюдал за тем, как она исчезает за домами. Я не знаю, какие мысли сейчас его посещали, да и это меня уже больше не интересовало, я ехал в новую жизнь.
Глава 2.
(за дни до этого)
После очередной выходки Артёма, я, пребывая в сильнейшем депрессивном состоянии, не знаю как, оказался на крыше. Ноги сами меня туда принесли. Я вообще часто приходил сюда с мыслями о суициде, но от этого шага меня постоянно удерживали мысли о моих родителях. Я не мог позволить себе так с ними поступить. Но сейчас мне было особенно тяжело. Артём не просто изменял мне, он гадил мне в душу. И та боль, которая сейчас меня терзала была сильнее голоса разума.
Я стоял на краю и держался обеими руками за перегородку. Смотря на ночные улицы внизу, я уже прощался с этим миром. Мои губы беззвучно шевелились в обращении к родителям с просьбой о прощении. Я уже почти был готов сделать шаг, но ещё не мог решиться на него. И как-то пребывая в своём мысленном прощании, я не заметил, как слева от меня возник некий мужской силуэт. Из-за ночной темноты я не мог разглядеть его лица. Он стоял, облокотившись об ограждение и курил, смотря вдаль на ночной город. Казалось, он даже не замечал меня. А я уже начинал злиться на этого ночного незнакомца, ведь он так вандально прервал мой момент ухода из этого мира.
-Красиво. – Заметив моё внимание, он сделал жест указывая на город.
Я не расслышал его слов.
-Что? – Переспросил я, не скрывая своего раздражения.
-Я говорю вид отсюда красивый. – Он обвёл рукой указывая в даль на ночные огни.
-Не нужно меня отговаривать. Я уже всё решил…
Он повернул голову, но лица я так и не смог разглядеть. Я был уверен, что он сейчас смотрит мне прямо в глаза.
-А, нет – он сделал небрежный жест рукой. Огонёк его сигареты нарисовал в темноте замысловатый узор и вернулся в исходную точку. – Я не стану этого делать. – Он снова вернулся к разглядыванию города.
-Тогда зачем вы здесь?
Незнакомец ответил не сразу. Он сначала сделал глубокую затяжку и медленно выдохнул.
-Хочу помочь тебе сделать выбор…
Нет, ну совсем обнаглел. Внутри возмутился я, но промолчал.
-Давай поиграем в игру. – Он протянул мне свою руку.
-Какую ещё нахрен игру? – Я уже в открытую высказывал своё раздражение. Но моего ночного незнакомца это, похоже, совсем не смущало.
-Дай мне свою руку.
-Это ещё зачем?
-Если не дашь, не узнаешь.
-Я же сказал, что уже всё решил.
-Условие игры очень простое. Я буду держать тебя за одну руку, а ты будешь называть мне по одной причине, которая тебя сюда привела и вместе с этим отпускать по одному пальцу той руки, которой будешь держаться за ограждение. И если ты назовёшь все пять причин, я отпущу тебя и всё для тебя закончится. Но если хотя бы одна из пяти причин останется не названной, ты больше никогда не будешь пытаться этого делать.
Вот это был неожиданный для меня поворот. Вместо того, чтобы пытаться меня хоть как-то отговорить, это человек, наоборот, помогал мне в сведении счётов с жизнью. И во мне снова возникло внутреннее противоречие, как он может так поступать, ведь это же бесчеловечно. Ведь по логике вещей, он должен был отговаривать меня от этого дела, а не способствовать ему.
-Вы спасатель? Вас вызвали соседи?
-Отнюдь.
-Да вы меня просто пытаетесь отвлечь.
-Если не дашь руку, так и не узнаешь.
-Чего? – Удивился я
-Давай руку и узнаешь.
Этот человек по истине обладал даром убеждения. Я без сомнений протянул ему свою руку и уже был готов отдёрнуть её назад, если он попытается меня вытянуть отсюда. Но нет, вопреки моим ожиданиям, он, наоборот, выставил её над улицей.
-Ну так, назови мне первую причину, по которой ты здесь оказался? И как только назовёшь, отпускай палец.
Я буквально завис, этот человек не шутил. Его голова повернулась в мою сторону, и я был уверен, что он снова смотрит прямо мне в глаза. И неужели он был готов довести дело до конца? Я молчал. Но не потому, что боялся, а потому что не знал с какой причины начать. Моё затянувшееся безмолвие снова прервал мой ночной незнакомец.
-А пойдём попьём кофейку – он выдержал паузу, во время которой сделал затяжку – с коньячком. А?
Это был предел моего терпения, и я начал истерически смеяться, потому что представил всю эту картину со стороны. Я пытаюсь покончить с жизнью, а какой-то чувак, даже лица которого я не вижу, приглашает меня на кофе.
-Чёт я совсем тут продрог. – Он отпустил мою руку и направился к двери. – Ну ты идёшь или так и будешь тут стоять? – Обернувшись у дверного проёма, переспросил он.
А вечер обещал быть интереснее, чем изначально намечалось. Свести счёты с жизнью, я всегда успею, а вот посмотреть на того, кто так ловко меня развёл, я очень сильно захотел. Я перелез через ограждение и через какое-то время мы уже сидели в какой-то кафешке. Теперь, при свете я мог рассмотреть своего ночного гостя. Это был мужчина лет сорока, сорока пяти. Волнистые тёмно-русые до плеч волосы были ровно уложены. Он явно за ними ухаживал. И не зря, они ему очень шли. Ростом около ста восьмидесяти сантиметров. Немного худоват. Он мило беседовал с барменом, и я мог спокойно разглядывать своего ночного гостя. Его лицо было лишено изящности и плавных черт. Оно было словно вырублено из дерева, всё такое угловатое, местами имеющее чёткие грани. Нос и губы очень чётко выделялись, словно резчик по дереву хотел подчеркнуть каждую грань. Вместе со всей этой грубоватостью, он не был лишён грациозности, и вся эта несуразность в его внешности даже притягивала. Нет, нет, это не говорил во мне сейчас комплекс спасённого. Внешне он не был привлекательным и, если бы мы встретились при других обстоятельствах, я бы даже не посмотрел в его сторону. Но сегодня этот человек предстал в ином ракурсе.
Одет он был в чёрный деловой костюм чёрная рубашка и такой же чёрный галстук, золотой зажим, удерживал его от смещения. Приталенный пиджак сидел на нём, словно шился на заказ. Каждый изгиб подчёркивал его идеальную фигуру. Рукава рубашки были застёгнуты на запонки, судя по всему изготовленные на заказ и из платины. Зауженные брюки, идеально выделяли его два полушария, а вот предмет моего безудержного интереса был скрыт подолом пиджака.
Лёгкой грацией он прошествовал к нашему столику с разносом, в котором стояли две чашки с парящим кофе и пиала с безе и зефирками. И, разглядывая его, как некий экспонат, я никак не мог понять, как такой человек мог оказаться там, на крыше?
-Я так и не узнал твоего имени. – Начал я, когда он отнёс разнос и вернулся к столику.
-Максим.
-Малик. – Максим улыбнулся. – Малик? – Переспросил он так, словно ослышался. – Редкое имя.
-Да. Вот такое имя. – Дерзил я, отпивая кофе. – А где обещанный коньяк?
-Ах, да, забыл. – Он вытащил из внутреннего кармана небольшую фляжку и немного налил мне и себе.
Потом было ещё кофе с коньяком. Потом коньяк с кофе, потом коньяк без кофе. Через час нашего распития, я уже начал плыть. Максим это заметил.
-Малик, ты захмелел. Давай я тебя провожу до подъезда.
Я расплылся в глупой полупьяной улыбке.
-Максик, - оборзел я в конец – я не хочу сейчас домой. – Ты можешь со мной прогуляться?
-Да, конечно. – Не раздумывая согласился он. И я не мог не заметить, что всё время, которое мы находились вместе, он буквально не сводил с меня глаз, будто любовался мной, как какой-то дорогущей картиной. Многие может и смущаются при таком внимании, а я нет. Наконец-то на меня смотрят, мною любуются и мне это нравилось.
Мы пошли по ночной улице, и я не заметил, как мы оказались в парке.
Мы остановились у лавочки с фонарём, который, то мерцал, то вовсе выключался. В фонтане тихо журчала вода в такт сверчкам, дополняя их ночную трель.
-Скажи, Малик, чего тебе хочется больше всего в данный момент? – Макс смотрел на меня. Я понимал с какой целью задавал этот вопрос. Но больше всего меня задело не это, а то, что своим вопросом он, как бы дотронулся до струн моей души. И впервые за нашу встречу, я смотрел ему прямо в глаза. Он молчал и тоже смотрел, не отводя и не моргая, словно боялся пропустить какой-то момент.
-Максим, я не так многого хочу. А хочу я быть любимым, желанным и хочу любить сам.
-Ого – он шутливо засмеялся – столько желаний сразу… Я прямо и не знаю с какого начать.
-Макс, – я посмотрел на него очень серьёзно – никогда не шути так.
-Я не шучу. Ты очень мне понравился, ещё там – он ткнул указательным вверх, как бы указывая на крышу, – а когда я увидел тебя при свете, я потерял голову. Больше всего, я сейчас хочу, чтобы наш вечер никогда не заканчивался. И когда мы сидели там – он указал рукой в сторону, откуда мы пришли – в кафешке, я хотел, чтобы этот момент длился вечно. А в тот момент, когда ты попросил, меня с тобой прогуляться, я был вне себя от счастья.
Слова Максима будто дамбу моих чувств прорвали, и я набросился на него, крепко обнимая. Его губы коснулись моих, такие нежные и чувственные. Артём никогда не целовал меня и не позволял целовать себя. И для меня это был первый поцелуй в жизни, ведь до Артёма у меня никого не было. Это было так возбуждающе. Первый поцелуй, это так хорошо, так … улётно. Поигравшись его губами, я проник глубже. Его зубы разомкнулись, пуская меня в глубь. Я таял буквально, как сливочное масло на сковороде и, если бы не крепкие объятия Максима, я бы точно не смог стоять на ногах. Второй рукой он проник под мои трусы и смачно сжимал мои ягодицы, прижимая меня к себе. Какие-то секунды и наши члены уже рвались наружу.
Время и пространство растворилось и когда моё сознание включилось, я уже на спине лежал на кровати у Максима. Я совершенно не помнил, как оказался у него дома, да ещё сразу в постели. А он уже вылизывал мою дырочку и подрачивал мой член. Мой разум снова утонул в буре чувств и ощущений. Потом он проводил языком от самого ануса до кончика моего члена, слизывая с него каплю смазки и губами раздвигая крайнюю плоть погружал мой член в рот. От переизбытка чувств я выгибался, охал, комкал простыню. А Максим уже во всю хозяйничал в моей попе двумя пальцами. Делая массаж простаты и минет. Умело чередуя свои действия, он доводил меня до умопомрачения. Такого улётного кайфа в моей жизни никогда не было.
Максим словно знал меня, как самого себя, чувствовал каждую мою эмоцию. Сегодня он всё делал для меня и не позволял мне ласкать его. После моих нескольких неудачных попыток доставить удовольствие ему, я погрузился в свои чувства, наслаждаясь тем, что вытворял Максим. А когда он доводил меня до пика, он останавливался и зависал надо мной. Он ничего не делал и не позволял мне сделать что-то ему. Он просто зависал надо мной и смотрел на моё тело и лицо, обводил каждый мой контур.
-Малик, тебе говорили, что ты прекрасен?
Я лишь улыбнулся, говорить у меня сейчас не было никакого желания. Да и что тут можно сказать? Я протянул к нему руки и хотел притянуть для поцелуя, но он своей рукой несильно придавил меня к кровати и развёл мои руки в разные стороны. Медленно опускаясь ко мне, он прошёлся по моим губам языком и когда я хотел его поцеловать, приподняв голову, он резко отстранился. А потом снова повторил, держа мои руки. И меня это с одной стороны злило, а с другой – его игра меня сильно заводила. Максим снова наклонился и облизал мои губы, а потом углубился. Страстный поцелуй, а я словно в жаркое лето, не могу утолить свою жажду. Мои соски подвергаются такому же воздействию. Я испытывал сейчас такой спектр чувств, который раньше мне не был просто доступен, потому что Артём никогда не делал мне так.
Макс снова отстранился и смотрел на меня блестящими глазами. Я без слов понял, что он готов войти. И только сейчас я осознал, что не видел его члена. Как я мог такое упустить? Как я мог такое не заметить? – Мысленно задавал я себе вопросы.
В ответ на немой вопрос Макса, я лишь облизнул свои губы и закрыл глаза. Он воспринял это как приглашение и перевернул меня на живот. Я почувствовал, как головка его члена упёрлась в мой анус. Легкое давление, и я понимаю, что член у него не маленький и твёрдый. Но Макс не спешит, он умело орудует своим членом, медленно круговыми движениями разрабатывая мою дырочку, проникая внутрь меня. Было больно и даже очень, но вместе с тем очень приятно. Это наверно тот момент, когда боль в умелых руках начинает приносить удовольствие и вместо того, чтобы ждать окончания, ты жаждешь продолжения. И я зарычал, как дикий зверь. От кайфа, у меня пошла кругом голова. А когда его член добрался до моей простаты, я взвыл от волны чувств. Обхватив его голову, я притянул его к себе и вместе с этим он вошёл полностью.
-Б*ять, как же больно – стоная и рыча произношу я.
-Выйти? – Он начинает обратное движение.
-Нееет. – Я приподнимаю свою талию и плотно прижимаюсь к его паху. – Боль, адреналин и чувство кайфа, просто сносят мне голову. – Давай полежим так. – Приятное чувство заполненности внутри и давление на простату, создавали улётные чувства. – Как же хорошо. – Выдохнул я, пребывая в благостном экстазе.
Макс молчал. Он водил языком по моему уху. Я чувствовал, как пульсирует во мне его член отбивая возбуждённый ритм сердца. Иногда он самопроизвольно подрагивал внутри меня, надавливая на мою простату.
Когда мой анус немного привык, я отпустил его голову и немного подтолкнул к движению. Последовало несколько несильных толчков, затем он полностью вышел и также медленно вошёл. Каждая неровность на его члене при его толщине чётко чувствовалась мною и вызывала волновой эффект, планомерно приближающий меня к яркой развязке.
Макс медленно вышел из меня, но не полностью, а оставив внутри меня лишь головку члена и потом рывком вошёл.
Бл*ть – заорал я, пребывая в неимоверном экстазе – что же ты творишь? – Макс это расценил по-своему.
-Тебе больно, малыш? – Он замер.
-Не…, не… останавливайся – тяжело дыша и заикаясь от кайфа, который лишал меня всяческой силы что-либо произносить, произнёс я.
Макс снова сделал несколько движений, только теперь он изменил угол входа, что позволило его члену с большей интенсивностью воздействовать на мою простату. Из меня текло отовсюду, откуда только могло: из члена, из глаз и изо рта. Я хрипел я рычал, я стонал. А Макс чередовал медленные и аккуратные движения с быстрым и жёстким входом. Он делал это опираясь на свои руки, не касаясь меня своим телом. Лишь член ходил во мне и яйца бились о мои ягодицы. Такие движения обостряли чувства обоих.
Дыхание Макса участилось, член напрягся. Его движения стали более грубыми и глубокими. Комнату наполняет его стон сладострастия, и я чувствую, как горячей струйкой его сперма начинает стекать по моей мошонке. А макс не останавливаясь продолжает долбить меня. И здесь уже не выдерживаю я. Моё тело начинает содрогаться и из члена на простыню потекла моя сперма. Ещё несколько движений и Макс буквально упал на меня, не вынимая члена.
Посторгазмический отходняк по-своему прекрасен. Мне очень понравилось, что Макс не спешил выходить из меня. Моя возбужденная простата чувствовала пульсирующий член, это создавало эффект пульсирующего удовольствия. Пусть не так ярко, как при движении, но всё же по-своему приятно.
Так мы и уснули несмотря на то, что довольно тяжелая туша Макса так и осталась на мне.
***
Меня пробудил отнюдь не рассвет и не приятное чувство от утреннего минета. Меня пробудила жуткая тошнота и боль в голове. Я попытался открыть глаза, но мне это не сразу удалось. Хотелось встать на ноги, но мои ноги были скованы. Когда мутным взглядом я посмотрел на ноги, я был в ужасе. Я не понимал, что происходит. Мои ноги были в гипсе. Оказывается, я находился в палате больницы. Но как? – Не понимал я и терялся в догадках. Где Макс? Что произошло? Как я здесь оказался, да ещё и в гипсе? И что с Максом?
Я осмотрел палату и увидел чей-то силуэт, сидящий в углу на стуле. Он облокотился головой о стену головой и дремал.
-Макс. – Позвал я его.
Он моментально оказался возле меня. Но это был не Макс. Возле меня стоял Артём. Его лицо было опухшим, а глаза покрасневшими. Значит плакал, сделал я вывод. Но что он тут вообще делает? Как он узнал, где я и почему Макс не пришёл? Я был опечален и немного зол.
-Ты что тут делаешь? – Отворачиваясь в сторону, не без раздражения спросил я.
Артём взял мою вялую ладонь и заключил в свои руки.
-Ты прости меня, что не оказался рядом. Но как только я узнал, сразу приехал.
Он поцеловал мою руку. Я выдернул ее из его рук. Почему он здесь? Терялся я в догадках. И говорил так, словно мы не расставались. Моё действие вызвало удивление у Артёма.
-Мы же с тобой расстались. Зачем ты приехал?
По щекам Артёма потекли слёзы. Я никогда не видел таким плаксивым. А точнее никогда не видел его слёз.
-О чем ты говоришь? Мы никогда не расставались. Да и с чего бы нам расставаться, я же до безумия сильно люблю тебя!
-Это такая твоя лю-бо-… – я задрал край больничной одежды, чтобы показать ему те шрамы от потушенных об меня сигарет и порезов. Но их не было. Мой разум замкнуло. Я не понимал, что вообще тут происходит. Куда делись мои шрамы?
-Что ты там хочешь найти? – С удивлением спросил Артём, прослеживая мои действия.
-Я же чётко помню, как ты в сексе, тушил об мои руки сигареты, как наносил мне небольшие порезы.
-Ты что, - его лицо исказилось в отвратном выражении – я бы никогда не причинил тебе такого, я же тебя люблю больше жизни. Сам бы убил того, кто посмел такое тебе сделать.
-Тогда откуда всё это? И как я здесь оказался.
Артём вытер просыхающие слёзы.
-Малыш, ты опять забыл принять свои таблетки.
-Но я помню, что мы познакомились с Максом на крыше, потом пошли гулять, у нас был умопомрачительный секс.
Артём снова заключил мою руку между своими.
-Нет никакого Макса. Ты не ходил ни на какую крышу. Ты выпал из окна и сломал обе ноги. Хорошо, что под нашими окнами растёт густой кустарник и дворник нагрёб листвы. А то, доктор говорит, если бы не они, то отскабливали твои мозги от земли.
Я смотрел на Артёма и не верил тому, что он говорил. Я отказывался верить в это. И я до конца хотел верить тому, что Максим — это реальный человек, а не плод игры моего разума. Я не шизофреник – протестовала какая-то часть меня. – Я нормальный человек.
-Ну ничего, кости зарастут и всё будет в полном порядке. – Продолжал Артём. – Я установил тебе в телефон напоминающую программу, чтобы ты всегда мог принимать свои таблетки вовремя.
Я согласно кивнул, но никак не мог смириться с тем, что Макс, это плод моего воображения. А как же тот парк, те поцелуи, секс? Неужели мозг так всё детально может воспроизвести?
Я пытался разобраться в произошедшем, но мои мысли начали путаться, голова потяжелела, веки начали закрываться.
-Ладно, мне уже пора идти, - Сказал Артём, видя, как меня клонит в сон. – Но я приду вечером, если пустит доктор, кстати он скоро должен уже прийти. Не хорошо будет, если он придёт, а я ещё здесь, ведь я пообещал, что как только ты придёшь в сознание, я не буду долго сидеть с тобой, потому что тебе нужен покой.
Артём ушёл, и я провалился в сон.
Глава 3
Смотрящие на меня прищуренные глаза какого-то старика в белом халате, вызывали во мне смешанные ощущения страха и любопытства. Мы какое-то время молча смотрели друг на друга. Он улыбался и что-то помечал в своём планшете. Он взял мою руку и посчитал пульс. Из этого, я понял, что он врач.
-Проснулись, молодой человек. – Его голос прозвучал очень ласково и нараспев, будто он хотел, чтобы я успел понять каждое его слово.
Я лишь улыбнулся. Во рту всё пересохло. Видно, он это понял и подал кружку с водой и вместе с ней какие-то две капсулы.
-Эти лекарства немного облегчат ваше состояние. – Пояснил он, видя мой немой вопрос.
Я быстро закинул капсулы и жадно выпил всю воду. И только сейчас я понял, что гипса на ногах не было. Неужели я так долго был в отключке?
-А что, гипс уже сняли? – Я отдал кружку обратно. Этим вопросом я хотел понять, сколько времени я был в отключке. Но доктор в ответ лишь улыбнулся мне.
Из-за его спины показалось лицо молодого парня лет двадцати пяти. Его серые глаза горели огнём.
-Ну что, пап, как тут дела? – Подал он голос.
Его лицо заставило меня как-то нервно дернуться. Что-то внутри меня отреагировало, как-то всколыхнулось. Я пока не мог понять своих смешанных ощущений. Но почему-то я был уверен, что скоро всё прояснится.
-Костя, я тебе сколько раз говорил не мешать мне, когда я работаю.
-Пап, да тут уже всё в норме. Дальше я сам присмотрю.
Я не мог понять щенячьей радости этого Кости, но он вызывал во мне какое-то внутреннее ощущение восторга, будто мы вместе переживали очень радостные моменты. Но я этого не могу вспомнить, всё это лишь на уровне глубоко спрятанных ощущений.
-Так, только тихо тут, не распугайте мне пациентов.
Доктор вышел и плотно прикрыл двери. И как только мы остались одни, Костя в миг оказался у моей постели и заключил меня в свои объятия.
-Мал, наконец-то… - Он прильнул ко мне всем телом, и я услышал его запах. Такой нежный аромат, аналогичный тому, который исходил от Максима.
Его не бритая щетина скользнула по моей щеке, а губы упёрлись в шею, создавая приятное чувство щекотки. Я не могу этого объяснить, но я где-то внутри ощущал его очень близким человеком и в тоже время не мог его узнать.
Он назвал моё имя сокращённо, а ведь я никому его не говорил, кроме одного человека, которого очень сильно любил, но это было очень давно. Он был моей первой любовью и то тайной. О моих чувствах к нему никто не знал. В общем я был в полном смятении чувств и мыслей. С одной стороны я чувствовал этого милого паренька чужим, но с другой стороны от одного его появления, моё сердце заныло, внутри как-то всё всколыхнулось, словно резкий ветер налетел на морскую гладь и поднял штормовые волны. Моё сознание отреагировало так, будто мы давно знакомы и очень близки. Внутри вдруг образовалась какая-то пустота, что я не могу вспомнить этого человека, что чувства во мне, которые говорили о многом пережитом вместе раздирали меня и требовали действия, а я находясь в противоречивости суждений не могу ответить на его ласки. И от этого я заплакал. Точнее слёзы потеки сами, это я сознал только когда Костя начал стирать их с моего лица.
-Мал, ты чего? Всё ж хорошо. – Он потряс меня и поцеловал уже в губы.
Его поцелуй меня словно обжег, но в приятном смысле. Я поплыл. Воспоминания возвращали меня к Максу и к Артёму. И снова противоречивые мысли. Я же ведь с Артёмом, причём тут Костя?
-Мал, не молчи. Скажи что-нибудь?
-А где я?
Мой вопрос напряг Костю. Но он быстро собрался, помня моё состояние.
-Ты в больнице для душевно больных.
-Капец, в дурке, значит. – Обречённо подытожил я.
-Не переживай, скоро мозги встанут на место, и ты всё вспомнишь. Ты так постоянно себя ведёшь, после длительных отключек.
Я почувствовал, что меня снова клонит в сон.
-А где Артём?
-Не переживай, завтра после процедур, я тебя найду, и мы обо всём поговорим. А теперь поспи.
Коля ещё раз меня обнял и поцеловав вышел.
Сквозь сон я почувствовал лёгкие поглаживания по груди и голове. Это был Костя. Он открыто улыбался во весь рот.
-Просыпайся соня. – Он быстро чмокнул меня в губы. – Тебе пора на процедуры. А я пока займусь своими делами. После будь в зале, я тебя там найду.
Единственное, что придавало мне сил и радости во всей этой ужасной истории, так это то, как ко мне относился Костя. Но мой разум продолжал шарить глазами по палате в поисках Артёма. Ведь он обещал прийти. И как бы не было не приятно, но нужно будет объяснить Косте, что я люблю Артёма.
Он помог мне подняться и повёл меня в процедурный кабинет. После этого он ушёл по своим делам. После множества различных процессов, доктор сделал мне укол и отпустил.
В голове всё как-то перемешалось, что-то гудело, слышались какие-то звуки, которые, то приближались, то отдалялись, то становились до невозможности громкими, то совсем пропадали.
-А вот ты где. – Послышался глухой голос Кости. Он направился ко мне через весь зал, но его остановил какой-то мужик. «Костян,» - крикнул он ему. А для меня его обращение отозвалось эхом. Почему мой разум безостановочно крутит это имя, да еще в такой форме? Размышлял я.
Мои размышления были похожи на разговор двух человек в толпе, где каждый говорит одновременно. Где собственный голос сливался со всей этой массой и очень трудно было уловить или удержать свою мысль, в которых постоянно повторялось его имя.
Это постоянная пытка, перекричать свои мысли, понимать, что весь этот гвалт лишь в моей голове. Понимать, что никто, кроме меня этого не слышит. Это действительно угнетало. Я чётко осознал лишь одну мысль, я точно в психушке и Артём если меня и не бросил, то его сюда попросту не пускают так часто, как нам обоим бы этого хотелось.
Из болота моих мыслей меня выдернули руки Кости. Он обхватил своими ладонями моё лицо и приподняв, поцеловал.
Я отпрянул назад. Ведь здесь полно людей…
-Да не переживай ты так. – Поняв мою реакцию, пояснил Костя. – Все те, кто способен мыслить чётко, знают обо мне. А остальные, даже не понимают, где они находятся. – Костя посмотрел мне в глаза. – Ну скоро лекарство подействует и ты во всём разберёшься. А пока пошли я помою тебя, как ты это любишь. – Он выдержал паузу, в которой я смог увидеть его радостное выражение лица. – Как мы это любим. – Пояснил он.
Надо ему всё сказать про Артёма. Ведь я его люблю. Мы зашли в комнату, где мыли пациентов. Костя запер дверь. Запорных механизмов здесь не было, поэтому он подпёр её стулом, который прихватил из зала.
Костя подошёл и заключил меня в объятия. Он хотел поцеловать меня, но я его остановил.
-Костя, ты хороший и красивый парень, но я сейчас в отношениях с другим парнем. – Говоря ему это, я думал он оскорбится и разозлился. Но он лишь улыбнулся.
-С каким именно, Артёмом или Максимом?
От удивления у меня приоткрылся рот.
-Откуда ты знаешь о них?
Костя засмеялся.
-Потому что ты постоянно называл меня или отца этими именами.
Я буквально завис, потому что до сих пор не мог понять, что происходит.
-Мал, - Костя взял меня за лицо, обеими руками и приподнял – никакого Артёма или Макса нет. Они плод твоего воображения, как и вся жизнь с ними. Ну или, если очень просто, это глюки.
-Не может быть. – Запротестовал я. – Это целая жизнь, я же помню её. Я даже помню, как познакомился с Артёмом. – С неким укором ответил я.
Костя улыбнулся и снял с меня больничный халат и нижнее бельё.
-Ну, а как давно вы познакомились?
-Да почти с самого детства мы дружим.
-Даа? – Всё также улыбаясь спросил Костя и помог мне забраться в ванну. – А как его родителей зовут, сколько им лет? Где живут? Где работают? Если ты дружил с ним с самого детства, то должен знать обо всём этом.
А ведь он прав. Я ничего не помнил ни о родителях Артёма, ни о том, как мы с ним познакомились. Ни каких-либо других моментов из нашего детства и юности. Ведь, когда дружить так долго, то в памяти остаются воспоминания, но их не было. Это меня не сильно но напугало. Костя увидел моё испуганное лицо и поспешил залезть в ванну. Он залез и развернул меня к себе спиной.
-Я не могу этого вспомнить. – Ответил я и в этот момент меня охватила паника. В глазах всё померкло, потом последовала яркая вспышка из разноцветных переливов, которая пульсировала и отдавалась приятнейшим чувством где-то внизу.
Неописуемо приятное чувство охватило меня. Это губы Костика уже вбирали головку моего члена, одновременно с этим он вводил в мой анус анальные шарики, каждый из которых был больше предыдущего.
Мне было очень приятно от двойной стимуляции. И пусть сейчас в моей голове пульсировали разноцветные блики, я отгонял все мысли, которые не были связаны с тем, что вытворял Костик.
Он чередовал поступательные движения и водил языком по уздечке, потом совершал круговые движения по венцу головки члена, не забывая при этом двигать шариками, то погружая их в меня, то вынимая.
Чтобы не потерять равновесие, я упёрся руками о стену. Костя двигал своей головой, меняя темп движения и глубину погружения, переключался на мои яички, облизывая их и по очерёдно вбирая в рот. И я был на седьмом небе от кайфа.
От таких чувств ещё бывает на цыпочки привстаёшь, будто приподнимаешься на самый пик блаженства. В таком состоянии ты словно балансируешь между реальностью и эйфорическим забытием. Мне казалось, что каждая клетка моего организма вибрирует и излучает блаженство. Потому что то, с каким удовольствием Костик, мой Костик делал мне то, что он делал, не могло не иметь причины, которая и есть наше обоюдное излучение. Обычно такое состояние называют любовью.
Что-то изменилось – отследил мой возбуждённый разум. Это Костик уже входил в меня. Мой сфинктер плотно обхватывал его член. Большая головка расширяя мои недра вторгалась внутрь. Резкий всплеск смешанных чувств и ощущений от резкой боли, приносящей в какой-то мере удовольствие от осознания слияния с любимым и с нарастающим постепенно кайфом.
Я немного прогнулся и упёрся головой о стену, чтобы освободившимися руками раздвинуть себе ягодицы для более глубокого погружения. Костик понял мой призыв и резко, до основания вошёл. Выдох сладострастия смешанный со стоном от новой резкой боли, наполнит комнату.
Мы замерли, наслаждаясь каждый своим моментом. Я отчётливо слышал и чувствовал, как сердце Костика отбивало ритм. Я был уверен что и моё сердце он тоже слышал, потому как он крепко обнял меня, словно боялся, что я упаду. На борт ванны медленно, тягучей нитью опускается капля моей смазки, обильно вытекающей из моего члена.
Костик медленно выходит и влекомый новыми ощущениями, снова резко входит. Шлепок его паха о мои ягодицы. Мне приходится снова подставить руку, чтобы опереться о стену. Приятные чувства, возникающие от движений Кости и его ласк, рисуют новые цветные абстракции в моём сознании. Капли моей смазки уже забрызгали стену. Я откидываю голову назад. Мне хорошо. Мне очень хорошо. Голова от этого идёт кругом. Мне стоит огромных усилий удерживаться на ногах.
Чувствую как руки Кости мнут мою спину, потом переходят на грудь, играя с торчащими от возбуждения сосками. Одна рука спускается к члену, а вторая перебирает моими яичками. Оголяет головку члена.
Смазки у меня выделяется всегда много. Настолько много, я бы сказал, что её можно пить.
Рука Кости нежно обволакивает мой член. Он начинает водить, ею. От обильной смазки и нежной Костиной руки, создаётся такое впечатление, что мой член тоже в чьей-то жопе или чьём-то рту. В такт этим движениям, Костя совершает поступательные движения. Это двойной кайф. От такой стимуляции я начинаю обильно кончать. Терпкий запах спермы наполняет комнату. Три мощных струи бьют в стену. Я содрогаюсь в оргазме, нанизанный на член Костика, приятно сжимая его своим очком.
Его руки переместились на мои бедра и несколько раз он с силой и резко вошёл до основания. Эти движения сопровождались увеличивающимся чавканьем в моей попе и сдержанным стоном Кости. Эти резкие движения воздействовали на мою, ещё не успевшую успокоиться простату, что вызывало в моём сознании разноцветные брызги и такие же приятные чувства.
Спермы было много и она начала стекать по моим бёдрам в ванну. Еще какое-то время мы стояли плотно приникшие друг ко другу, наслаждаясь послевкусием. И если бы мы сейчас не стояли в ванной, а лежали на кровати, то так бы и пролежали пару часов, до новой волны желания.
Вспотевшие и уставшие мы принялись мыться. Точнее Костя мыл меня, а я наслаждался тем, как его заботливые и нежные руки мылили меня.
В какой-то момент исчезли эти цветные блики, звуки перестали иметь эффект запоздалого эха, мои мысли вдруг резко прояснились и я чётко и ясно начал осознавать всё происходящее. И я осознал, насколько Костик меня сильно и по-настоящему любит, если столько лет остаётся верен мне. Не было никаких сомнений в том, что он верен мне, потому что такую заботу и ласку проявляют лишь к тем, кого любят. И вспоминая тот вымышленный вечер, когда я сидел у окна и думал, что где-то в этом городе есть человек, который будет меня любить, так же, как и я своего вымышленного Артёма. И я не ошибался. Он есть. Вот он, сейчас возле меня, он со мной.
Я вышел из ванны и Костя начал вытирать меня. А у меня от осознания того, что мой разум отказывает и от того, что этот красивый парнишка остаётся со мной, не смотря на мой недуг, из глаз потекли слёзы.
-Эй, ты чего тут воды напустил? – Костя вытер их полотенцем и поцеловал меня в губы.
Я понял почему его имя, в момент моего первого пробуждения, когда я только начал приходить в нормальное состояние, так меня взбудоражило. И почему именно в тот момент, когда его отец произнёс именно так. Потому что я всегда называл его Котя. Мы как-то условились, что я буду звать его только так. И тогда он будет знать, что я вернулся.
Костя уже вытерся сам и оделся в свою рабочую одежду.
-Котя, любимый ты мой. – Я обнял его. – Я тебя вспомнил. Я всё вспомнил.
-Вернулся, мой чудик. – Его глаза заискрились радостью и он ответил на моё объятия своим. – А чего плачешь-то?
-От радости наверно. – Я пожал плечами и ещё сильнее прижал Костю к себе. – И от того, что боюсь снова тебя потерять.
-Ты полегче – он издал сдавленный смех – а то раздавишь меня.
Мы вытерлись, оделись и направились в палату. В этой палате он находился один. Так, как отец знал обо мне, о нас. Это вообще я посоветовал родителям Малика, отвезти его к моему отцу на приём.
С Маликом я познакомился ещё до того, как его мозг начал проваливаться в свой мир. И по началу это проявлялось в форме якобы увиденных им снов. И если бы мой отец не был психиатром в стационаре, то я бы точно испугался такого. Но я знал, что точно нужно делать.
После обследования, отец объявил родителям Малика о серьёзности недуга и о том, что исходя из наблюдаемой динамики, это состояние будет прогрессировать и настанет когда-нибудь тот момент, когда мозг не сможет отличать вымысел от реальности.
Когда я узнал о диагнозе и о прогнозах, я не плакал, я рыдал, я буквально рвал и метал. Отец видя моё состояние, всячески поддерживал меня. И не стану скрывать, когда Мал в очередной раз погружался в свой вымышленный мир, меня охватывало отчаяние. Потому что каждый раз длительность его отключек могла продолжаться днями и могло быть так, что он уже никогда не вернётся. Но я ждал, надеялся и верил, что он вернётся ко мне.
Спасибо отцу, а то я бы уже наверно наглотался таблеток. Это очень тяжело, когда твоя любовь всей жизни в состоянии сомнамбулы. Он ест, пьёт, самостоятельно может передвигаться, ходит по нужде, но постоянно молчит, иногда улыбается, но чаще плачет и не разговаривает, нет никакой коммуникации. Такой ходячий трупак. Иногда может рассмеяться громко или прямо в зале или в столовой начать размахивать членом из которого нередко текла сперма.
По началу, я каждый раз в такие моменты расстраивался и по ночам плакал. Но со временем я смирился с тем, что мне придётся однажды его отпустить и жить дальше. Сегодня этот момент не настал и мы оба радовались этому.
Мал на пути в палату запрыгнул мне на спину и я нёс его до самой кровати. Одно было здесь хорошо, тут были психи и всем совершенно было наплевать, что делает другой, лишь бы не поднимали лишнего шума.
Мы легли на кровать обнявшись. Я смотрел в глаза Кости, а он смотрел в мои. Снова наши губы сомкнулись. Снова мы остались без одежды. Он перевернул меня на спину и принялся облизывать мои соски. Мурашки приятными волнами врассыпную побежали по всему телу. Я издал мычащий звук удовольствия. Его член уже набух и тянулся в мою сторону. Я подтолкнул Малика за ягодицы ближе. Он понял мой призыв и приподнялся. Его член находился в аккурат над моим ртом.
Вобрав его острую, похожую на пулю головку члена, я поиграл ею языком и губами, чтобы он приобрёл большую твёрдость. Член у Малика был почти двадцать сантиметров, но всего три сантиметра в диаметре. Такие размеры позволяли ему очень легко проникать в моё горло без особых усилий до самого основания.
Меня очень заводило то чувство, когда где-то внутри ты чувствуешь как ходит член любимого от чего ему становится очень приятно. Вот и сейчас он был готов, впрочем, как и я. Я шире раскрыл рот и Малик жестко вошёл, по самые гланды, наверно даже глубже. Я чувствовал, как его член тёрся внутри моего пищевода. Его смазка буквально стекала внутрь от чего я совершая глотательные движения создавал дополнительную стимуляцию. Малик ахнул в приятной истоме, когда я совершал очередной глоток.
По началу, мне пришлось довольно долго тренировать себя, чтобы в момент глотания не смыкать челюсть. Пару раз даже довольно сильно повредил член и головку. Но это нас не остановило. И сейчас мои усилия сполна окупались, даря обоим наслаждение.
Малик сделал несколько грубых движений и вышел, принявшись обрабатывать мой член. Смазка перемешанная с моими слюнями потянулась прозрачными нитями по моему подбородку.
Он принялся обрабатывать мой член, который уже тоже сочился. Разминая мои яички и совершая поступательные движения, своими губами, Малик доводил меня до умопомрачительного кайфа. Потом возвращался к траханию моего пищевода.
В какой-то момент, его губы сменились на сфинктер. Он смазав мой член, плавно опускался на него, постепенно погружая внутрь себя. Каждый в этот момент испытывал свои приятные чувства, которые подталкивали нас к дальнейшим действиям.
Это просто офигенныыый кайф, когда Малик, стоя на корточках, совершал движения, сначала вверх, вниз, потом вращательное и снова повторял. Когда я доходил до пика, он переключался на жёсткий трах моего горла, заливая мне очередную порцию своей смазки.
В таком переменном ритме мы могли заниматься сексом около часа. И сначала Малик, кормил меня своей не менее обильной порцией спермы, изливаясь прямо в пищевод, а потом насаживаясь на мой член, доводил меня до такого же бурного окончания. Только в отличие от него, я кончал дольше. Моя сперма успевала взбиться в пену и начинала стекать по моему члену мне на живот.
После такого «заезда» Малик полностью обессиленный не выводя из себя мой пульсирующий член лёг на меня. Он гладил меня, теребил мои волосы и целовал по всему лицу.
-Котя, как долго не было меня в этот раз?
Я знал, что он не просто так спрашивает об этом. Он тоже понимал, что с каждым разом его отключки удлинялись.
-Сколько бы они не длились, мой красавчик, я всегда буду ждать тебя.
-И всё же. Сколько меня не было? – Малик был предельно серьёзен.
-Почти три дня. – На его лице появилась печаль. – Знай, что бы у тебя там не происходило, как бы долго тебя не было, я всегда буду ждать тебя здесь – на этой стороне. – Спешил успокоить его я.
Малик лёг на бок, напротив меня. Он провёл рукой по моей щеке и подбородку. Обвёл мои ещё припухшие губы.
-Мой любимый Котя. – Он снова беззвучно заплакал. Хотя нет, слёзы просто сами потекли. – Я теряю себя. Я это чувствую. Мне каждый раз всё труднее вспомнить тебя, вспомнить нас. Мне тяжелее становится отличать вымысел от реальности. – Он продолжал гладить меня не отводя своих голубых, как небесная синь глаз. – Пообещай мне… - Я не дал договорить ему, прикрыв его рот ладонью.
-Нет. Не смей, даже думать об этом. – Я знал, что хочет сказать мне Малик. Он бережно отодвинул мою ладонь и поцеловал её.
-Пообещай мне, что ты отпустишь меня, когда придёт время.
Я видел, как тяжело ему давались эти слова. Он сейчас резал по живому не только меня, но себя.
-Я могу лишь обещать, что буду тебя ждать. Помни об этом где бы ты там ни был и чтобы там с тобой не происходило. Помни, что всегда есть тот, кто тебя любит и ждёт, поэтому возвращайся не смотря ни на что.
-Понимаешь, я даже сейчас, лёжа с тобой в одной кровати, не могу быть уверен, что ты реален. Мне сложно отличить эти два мира. Лишь одно пока помогает мне определять где вымысел, а где реальность.
-И что же это?
-Это ты, мой любимый Котя. – Он придвинулся ко мне и крепко обнял.
Мы не знали, когда наступи следующий приступ. Они всегда приходили в разное время и с разной переодичностью. Отец провёл все возможные тесты и анализы и не мог просчитать периодичность. Но одно было всегда постоянным. Почти всегда приступ наступал по прошествии не более двух недель, разница могла составлять один-два дня.
В эти дни мы буквально жили вместе. Иногда, с позволения отца мы выбирались в город и то не далеко, чтобы в течение полу часа могли вернуться обратно.
Два-три раза приезжали его родители. Мать постоянно плакала, а отец хоть и пытался держаться, но потом на выходе всегда отпускал себя. Наверно для того, чтобы не расстраивать сына.
Эту картину нельзя было наблюдать без эмоций. Это всегда было печально, потому каждый понимал, что выхода из этой ситуации нет. Вот вроде человек жив, но его нет.
-Ну что мыться и разврат. – Искрящимися глазами, посмотрел на меня Малик и потащил в ванную.
Хотя мыться было не обязатеьно, мы уже были помытые, но у Малика был какой-то бзик – ему просто до одури нравилось заниматься сексом в ванной.
-Давай, хочу жестко и без прелюдий. – Проговорил он, снимая с меня штаны. – Правда, придётся всё же поработать немного ртом, чтобы завести твоего богатыря. – Он принялся интенсивно насаживаться на мой член, пытаясь полностью его заглотить.
Долго ему работать не пришлось. Этот парень вообще заводил меня только своим присутствием. Я любил его формы, его бархат кожи. Я любил гладить и сжимать два полушария выделяющихся ягодиц. Я любил раздвигать их и впиваться в розовое пульсирующее колечко своими губами и ласкать его языком. Но сейчас малик хотел, чтобы я взял его жестко и без нежных прелюдий. И я сделал, как он просил, хоть и не был сторонником грубости в сексе.
Малик упёрся руками о борт ванны и расставил пошире ноги. Я капнул на головку немного смазки приставил к моему любимому колечку. Для грубого проникновения, скажу я вам, тоже нужна определённая сноровка, а то можно и жопу порвать, и член сломать.
Приставив свой член к попке Малика, я крепко взял его за бёдра и начал быстрый вход. Малик извивался, пытался слезть, он стонал от боли, но я продолжал буквально разрывать его изнутри. И нет, не потому что я так хотел и мне нравилось. Мал за ранее мне сказал, что как бы он не просил, как бы не пытался слезть с члена, не останавливаться. И вот я полностью в нём. Уверен, ему сейчас охренеть, как больно, потому что он не оставляет попытки оттолкнуть меня, но я крепко держу его за таз и не даю ему пошевелиться. Он пыхтит, пытается вырваться, податься вперёд, а потом резко стихает и начинает сам двигать тазом. Я просто стою и глажу его по спине, иногда спускаюсь к его члену. Наклоняюсь, обнимаю его, целую в шею, лижу по уху, а он в этот момент жёстко насаживается на мой член.
От жёсткого секса, я быстро прихожу к финалу и в этот момент, я уже крепко обхватываю его за талию и начинаю буквально долбить его. Ему снова больно. Он пытается меня остановить, пытается оттолкнуть, но я не взирая даже не его просьбы остановиться и подождать, продолжаю грубо трахать его. И вот мой просто неописуемый оргазм накрывает меня. Я последний раз вгоняю в Малика свою дубину и буквально извергаюсь в его разгорячённые недра. Малик пару раз передёргивает свой член и кончает со мной. Еще несколько минут мы стоим и наслаждаемся этим послевкусием.
-Просто невъе*ически о*уенно. – На выдохе устало произносит Малик.
А мне грустно, потому что я знаю, что такой секс всегда бывает перед его отключками. Я не знаю, почему он так звереет перед ними, что готов на такую боль, но точно знаю одно, скоро, он снова погрузится в мир иллюзий.
-Ага. Давай отмываться. – Тороплю его я.
Малик залезает в ванну, я к нему. Крепко обнимаю, его и смотрю ему в глаза.
-Что? – Улыбаясь, смотрит мне в ответ.
Я не могу не заметить, как его взгляд начинает терять чёткость.
-Мал, любимый мой, возвращайся и помни, я буду всегда тебя ждать здесь – на этой стороне.
Наши губы сомкнулись и я почувствовал, как они обмякли, перестали отвечать на мои движения. Его глаза перестали быть выразительными. Я закончил мыться сам и помыл его.
Всё это время Малик послушно стоял, как кукла или статуя. К этому нельзя привыкнуть. Вот только что человек улыбается, шутит, ты занимаешься с ним сексом и тут раз, как кнопку нажали. Просто выключился. Жаль, что кнопки включения нет.
В начале наших отношения в такие моменты я ревел от понимания всей безысходности, но слезами горю не поможешь и меня утешало лишь одно, это надежда, что мой красавчик Мал вернётся.
Во время его отключек, я рылся в литературе, встречался с разными докторами действующими и теоретиками. Насколько хватало влияния и связей моего отца, я использовал любую возможность. Но все, изучив карту, утверждали одно, что это не излечимо. А экспериментальные хирургические операции могут усугубить ситуацию и вообще превратить парня в овощ
Никто из тех, с кем мне довелось уже пообщаться не мог сказать причину возникновения такого состояния. Физически всё было нормально, но в какой-то момент резко изменялась химия мозга и он погружался в эти миры. Невозможно было установить по какой причине это происходило. А когда это наступало, ни один препарат не оказывал нужного воздействия. Судя по томографии мозга, Малик за эти дни проживал полноценную жизнь. Он никогда не рассказывал мне о событиях в той жизни, но знал я лишь то, что всегда всё было разное.
Вечером, после очередной смены, Отец нашёл меня у себя в кабинете. Я как скомканый кусок бумаги сидел на диване. Проходя к своему столу, он пожурил мои волосы.
-Не теряй надежды и ищи. – Подбадривал он меня.
-Пап, прикрой меня на несколько дней.
Отец поднял свой уставший взгляд и вопросительно посмотрел на меня поверх своих очков.
-Чего удумал опять?
-Мне нужно на пару дней уехать. Кажется я нашёл решение.
-Кажется или нашёл?
-Кажется. Нашёл. Наверное. – Отчеканил я каждое слово по отдельности с длинной паузой.
-Далеко собрался?
-Нет. В …
На утро второго дня я уже входил в кабинет действующего психиатра доктора наук в области нейрофизиологии, неврологии и психиатрии. «Бахтин Валерий Петрович» - красовалась золотая табличка на двери кабинета.
Я постучал.
-Войдите. – Послышался приятный голос из-за двери.
-Валерий Петрович, я к вам.
-Да, Константин Егорович, я ожидал вас.
…