Для африканцев в понятие красоты входит прикосновение к предмету и доброта того, кто предмет создал.
Это потому - говорит Лориоль - что африканцы не отчуждены от своего труда, как, например, европейцы.
Певец черного континента знает, для кого он поёт, а слушатели, в свою очередь, знают певца, как знают всех животных в ближайшем лесу.
Для нас, людей, видящих природу в фильмах и на картинках, животные объеденяются в общие группы: "медведь", "лев", "жираф", а между тем, каждый представитель вида украшен своей особенной неповторимостью, которая приводит к недоумению. удивлению, дружбе и т.д.
Я это понял, когда встретил греческих черепашек.
В тот день мы с Лориолью вели взятую в прокат машину, направляясь в монастырь близ древнего элладского города Фивы Семивратные, основанные в XIII веке до н.э.
С нами в машине сидело ещё пять паломниц из России, попросившихся в дорогу. А дороги в Греции - горные, повороты крутые, пропасти вызвали бы ужас и у Хичкока, и большой автомобиль с трудом справлялся со всеми этими зигзагами. Такие дороги хороши для овладения непрестанной молитвой, потому что без высшей помощи непонятно, как можно по ним перемещаться, а если вы грек - то ещё и гонять на приличной скорости.
В общем, мы все были в некотором напряжении, что вполне обьяснимо, когда слева от тебя обрыв и небо...
Вдруг Лориоль резко затормозила, и мы подумали, что сейчас куда-нибудь упадём.
Но причиной остановки, как оказалось, была пара больших местных черепах, причём пара семейная, и очень друг друга любащая... Подобного мы не видели никогда, да и черепахи такого размера казались возможными только в фильмах.
Лориоль посигналила, но пара не удостоила нас внимания. И нам пришлось ждать, пока эта, полная достоинства семья, решит, что утро любви окончено, и сойдёт с дороги. Толкать их и подгонять никто из нас не решился.
И это была не последняя наша встреча с этими существами. За неделю, которую мы провели в обители Креста близ Фив, мы много ходили по окрестностям, радуясь возможности быть в горах, которая для жителей равнин всегда похожа на сказку. Образ гор живёт во мне давно, возможно, с тех пор, как я прочёл Толкиена... А теперь я мог ходить тут и удивляться всему, ведь не только философия, но и радость начинается с удивления.
Черепахи встречались нам снова и снова, и оказалось, что среди них, столь похожих внешне, нет двух одинаковых в том, что можно назвать личностью животного.
Одна из них , когда мы взяли её в руки, втянула конечности и голову в панцирь, и не выглядывала, пока мы не отошли далеко. Она осторожничала, как церковь, когда от неё ждут помощи угнетённым людям.
А другая, наоборот, стоило нам поднять её на руках в воздух, зашипела на нас, возмущённо размахивая лапами, тряся головой и издавая звуки негодования. Она и не думала нас бояться. В мире черепах она была своего рода Эразмом Роттердамским, нападающим на нравственные заблуждения клириков его времени, не страшась численного превосходства тупиц. Будь черепаха человеком, и поэты спели бы о её храбрости. А здесь, среди горных лугов, воспеть её отвагу могли только мы и Бог. Но и этого было достаточно - о многих высоких делах нашего мира и вовсе некому сказать. Впрочем, как писал Толкиен "Подвиг остаётся подвигом, даже если некому его воспеть".
Некому ли? Да, рядом с нами в момент нашего труда высоты может не оказаться никого, и дело наше будто бы останется неизвестным. Вот только свет, вспыхнувший в нас, не спрятать. Он будет виден. Его заметят. И не зная всех наших дел наперечёт, скажут - вот человек, достойный того, чтобы быть! Он мудр, отважен, он храбр, он возвысил свой голос там, где обижали и унижали, он защитил, уберёг, помог!
Люди не будут знать в точности всего, что мы сотворили, но наш свет окажется для них путеводителем к маяку, и он не ошибутся, когда будут блуждать и искать помошника и защитника.
А потом найдутся и те, кто вознесёт перед Небом песни о наших славных делах, не зная всех дел, но зная и замечая наш смысл и свет!
Как мы с Лориолью увидели храбрость у затерянной в горах близ древнего города греческой черепашки!