Часть третья
Обретённое имя
Глава I
День был морозный и солнечный. Майран возвращался домой, и снег плотно хрустел под ногами, но в воздухе, пожалуй, впервые в этом году, ощущалось приближение весны. Майран открыл калитку и приостановился, глядя на ветки старых берёз над домом. На фоне зимнего неба их рисунок был безыскусен и красив.
На крыльцо с шалью на плечах и босая вышла Лунталэ. С наступлением холодов Майрана приводила в замешательство её способность по многу времени обходиться без тёплой одежды. Лунталэ молча улыбнулась. Она не спросила ни о чём, но Майран знал, что она ждёт известий, и покачал головой. Она опустила взгляд.
Она была всё такой же тоненькой, почти прозрачной, и силы никак не возвращались к ней, и Майран не в первый раз подумал, что Лунталэ подобна сорванному цветку, который, опущенный в воду, способен существовать некоторое время, но развиваться не может.
– Идём в дом? – на космолингве спросил он.
Лунталэ покачала головой.
Майран вошёл. Маленький Даргол подбежал к нему, что-то крича, Майран скинул куртку и присел, они обнялись.
– Ну, как дела?
Подошла Мария. Майран встретился взглядом с матерью.
...Майран поехал за ребёнком на следующий день по возвращении на Землю. К его удивлению, Чиль сказал, что пойдёт с ним. Они встретились недалеко от больницы. Чиль был в форме СГБ, которую вне Гепарда надевал нечасто, и указал Майрану на скафандр в багажном отделении своей машины.
– Что это?
– Форма. Твоя.
– Зачем?
– Одевайся.
Майран надел скафандр. Чиль кивнул, окинув его взглядом.
– Ещё вот.
Он передал Майрану плоский футляр. Майран открыл.
– Твои награды, – пояснил Чиль. – У тебя не было времени, чтобы получить их при построении, но сегодня они нужны. Вот наградные документы, – Чиль показал папку.
– Зачем? – повторил Майран. – Мне что, надо покрасоваться перед этими людьми? Так они сделали для меня больше, чем я для них.
– Вот ради этих людей и надень. Они должны видеть, что отдают ребёнка, которого любят, не салаге, пропадавшему неизвестно где, а человеку, кое-что сделавшему в жизни.
Майран взглянул на награды, но, увидев среди них Звезду-Солнце, растерялся.
– Это что, Чиль? Мне о ней не сообщали.
– Не успели. Это за Терцию. Читай приказ.
От боли захотелось кричать.
Чиль передал ещё один небольшой футляр и приказ. В футляре тоже оказалась Звезда-Солнце.
– Это уже не твоё, – пояснил Чиль, – а твоего сына – он единственный наследник своей матери.
– Так это – Бойны?
– Да. За комплекс. Если хочешь, Гепард сделает какой-нибудь документ, что она работала вместе с тобой. Мальчику потом будет важно, кем она была.
Майран проглотил ком.
– Да.
Персонал больницы знал, что за ребёнком придёт отец, и Майран оценил правоту Чиля – их встретили сдержанно и оттаяли с некоторым удивлением, присмотревшись. Проводили в комнату к ребёнку. Кареглазый и тёмненький, он тем не менее был похож на мать. Майран прислонился плечом к косяку, глядя на это удивительное сочетание материнского и индивидуального. Потом присел на корточки.
– Ну, здравствуй, человек. Давай будем учиться любить и уважать друг друга – мы на всю жизнь теперь вместе. Но имя у тебя будет другое, ни к чему нам быть тёзками, хоть мама и хотела, чтобы тебя звали Майраном.
– А где же его мать? – стараясь побороть неприязнь к этой женщине, спросила пожилая медсестра.
– Она погибла, – за Майрана ответил Чиль. – Она до конца исполнила свой долг, но воспитывать сына отцу придётся без неё.
В ответ на удивлённый взгляд Чиль передал ей приказ о награждении Бойны.
– Вы же видели, она любила сына. Обстоятельства сложились неординарно, и ей пришлось вместе с мужем работать в пиратской группировке, хоть обычно СГБ не засылает женщин. Под видом пиратки она попала в СГБ, но раскрыть себя, не закончив работы, не имела права – даже ради ребёнка.
– Так она не пиратка, а была вашей... разведчицей? Но зачем было уходить вот так, через окно? Мы же не враги!
– А назавтра под видом обычного человека к вам явился бы пират и узнал, что в пиратах она против воли и с радостью осталась бы дома. И в группировке встал бы вопрос о доверии к ней и о том, как вообще, попав в СГБ, она оказалась на свободе. Нет, она всё сделала правильно, но ей пришлось пожертвовать для этого вашим мнением.
– И сейчас вы рассказываете это...
– Чтобы реабилитировать её в ваших глазах.
Домой с ребёнком Майран вернулся в обычной одежде, отдав на хранение Чилю форму и свои награды. Он считал, что мать не знает правды о нём, и не хотел посвящать её в это.
Мария хотела уволиться из Института и оставаться с внуком, но Майран решительно воспротивился этому.
– Я осознанно взял эту заботу на себя и перекладывать её не стану. Если ты сможешь помогать не в ущерб себе и своей работе – я буду рад, если нет – я подыщу нам другое жильё, и мы будем справляться сами.
– У ребёнка должна быть семья, а не няни, – возразила мать. – Или увольняться будешь ты?
– Мне нельзя, я знаю обстановку, а она быстро меняется, надо успеть. Но я могу брать Даргола с собой. Справимся.
– Вместе будем справляться, – сказала мать. – Где-то ты, где-то я. Не спорь. Я бабушка и хочу с гордостью носить это звание.
Они обустроили для малыша комнату рядом с комнатой Майрана, и с того времени, если Майран был дома, он не допускал, чтобы бабушка вставала к внуку по ночам. Ребёнок был спокойным, но вскоре Мария заметила, что он редко спит один, в своей комнате. Гораздо чаще они спали, обнявшись, вместе на кровати Майрана. На вопрос матери, почему он позволяет это, Майран ответил:
– Мне спокойнее, когда рядом есть этот человек, о котором я должен позаботиться. Это помогает...
Он не договорил. Но мать поняла его. «Помогает не сходить с ума». Она видела, что сын пережил не только смерть жены, но и ещё что-то, не менее непоправимое. Он изменился сильно. Гораздо сильнее, чем она могла ожидать. И если бы она решилась определить для себя его фактический, а не биологический возраст, то сын оказался бы едва ли не старше её самой. Горе не оставляло его, перемалывало, Майран нёс его, не пытаясь как-то облегчить или с кем-то разделить, даже с ней, и она не решалась подступиться с расспросами.
Вскоре после своего возвращения Майран улетел на Удегу, и Лунталэ появилась в доме, когда его не было.
Ллэйда мало беспокоили волнения, потрясавшие Терцию. О смене власти в группировке он узнал не сразу и меньше всего обеспокоился судьбой, постигшей прежнего главаря. Он раздобыл для Лунталэ скафандр, не по размеру, но исправный; как она советовала, вырыл глубокую нору в лесу под корнями, и там вдвоём они переждали стихию. Но затем перед ним встал вопрос, что делать дальше. Кильрат появлялся в группировке только в окружении телохранителей, и подкараулить его было сложно, а время шло. Лунталэ нуждалась в лучших условиях, чем мог обеспечить ей Ллэйд, да и оставлять её каждый раз одну было опасно. Как бы слаба ни была Лунталэ, её надо было увозить. Несколько дней Ллэйд дежурил около космодрома, высматривая корабль с наиболее щадящим режимом, потом в предутренней темноте, когда группировку охватывал глубокий сон, угнал этот корабль, перевёл на него Лунталэ, прошёл мимо планетарки, дисциплина на которой заметно ослабла, и полетел на Землю.
Лунталэ давно заметила, что её спаситель не говорит больше о своём сыне – только о жене. Он возносил её так высоко, как мог только искренне любящий человек. Для Лунталэ это представлялось естественным – муж и жена именно так и должны любить друг друга, и ни время, ни разлука не могут что-то изменить.
Он привёз её на Землю, как полагалось, зарегистрировался при прохождении Планетарной Охраны, взволнованный, взял флаер и полетел домой. Лунталэ не была раньше на Земле. Она нигде не бывала, кроме родного Лулулулулуса и Билуана – и, конечно, Юнседы и Терции. Земля понравилась ей – в той мере, в какой вообще могло что-то теперь нравиться. Ллэйд опустил флаер в самом конце зелёной тенистой улочки под деревьями, помог выбраться Лунталэ.
– Как ты, кроха? Сможешь идти?
Она видела, как он волнуется перед встречей, и не хотела, чтобы он тратил своё внимание на неё.
– Смогу.
Она и правда при острой необходимости могла распрямиться и пройти некоторое расстояние сама.
– Ну, идём. Это мой дом, вот, за оградой.
За низенькой оградой Лунталэ увидела двухэтажный дом, уютный двор, скамейку со столиком и сад.
– Ты подожди две минуты здесь – сможешь? Ты прости, но... я шесть лет её не видел и...
– Я подожду, идите.
На крыльцо вышла Мария с маленьким Дарголом на руках. Время было обеденное, и ребёнок куксился. Ласково прижимая его к себе, Мария стала ходить по двору, стараясь успокоить.
Не сделав и двух шагов, Ллэйд остановился. Никогда, в самых безумных снах ему не снилось такого. Но ведь ребёнок мог быть и не её... Машеньку могли попросить поводиться соседи, пока сами сходят куда-то, она же добрая...
– Ещё пять минут, солнышко, – тихонько приговаривала Мария, – и сварится наша кашка. Кашка вкусная, молочная... Не придёт сегодня наш папа, одним придётся обедать...
У Ллэйда потемнело перед глазами. Он сумел пережить вырождение сына – но предательство жены было тем пределом, за которым жизнь теряла смысл. Чтобы так обманываться в близких людях?! Так доверять тем, кто этого не достоин?! У Ллэйда сжались кулаки. Его молчаливый крик ярости и боли услышали звёзды. Но он и сейчас слишком уважал себя, чтобы поднять руку на женщину, которую любил столько лет. Она не дождалась. Что ж, будь счастливой – и хватит с тебя.
Шатаясь, как раненый зверь, Ллэйд пошёл назад. Но увидел перед собой Лунталэ. Да, а ей-то в любом случае не место в пиратской группировке. И Машенька, хоть и не выдержала разлуки, но всё равно оставалась терпеливой и доброй.
– Иди к ней, Лунталэ, – хрипло сказал Ллэйд. – Она позаботится о тебе. Иди...
– А вы? – испуганно спросила Лунталэ.
– Я? А я... неважно. Иди.
Он неловко забрался во флаер, поднял его в воздух.
Он намеревался взять в прокате корабль взамен пиратского, угнанного ими у кого-то. У него осталось на Терции незаконченное дело: Кильрат, который ждал возмездия. Что ж, месть вполне способна заменить смысл жизни, пусть будет месть. Но прежде чем покинуть Землю, Ллэйд вспомнил о сестре и племянницах.
В космопорту он подошёл к экрану справочного.
– Подскажите мне адрес Екатерины Идерс... то есть, она ведь Лин по мужу... Екатерины Лин, проживающей где-то в Латане.
– Зарегистрируйтесь, пожалуйста, иркмаан, и назовите дату рождения разыскиваемого человека.
Ллэйд поискал в карманах и нашёл медальон со своими документами, зарегистрировался.
– Седьмое апреля 2354 года, – сказал он.
– Место рождения? – зачем-то уточнили в справочном.
– Минск, – автоматически сказал Ллэйд.
– Иркмаан Идерс, мне очень жаль, но ваша сестра умерла в 2391 году.
Ллэйд выпрямился, враз вернувшись из прострации в реальность.
– То есть, как?
– Она погибла вместе с мужем во время пиратского нападения на пассажирский лайнер.
– А... дети? – задыхаясь, спросил Ллэйд. – Две девочки – Аифаш и Фарите?
– Они не зарегистрированы.
– Как это может быть? У моей сестры было двое детей!
– У меня нет информации на них.
– Но... разве так бывает? Если они погибли вместе с родителями, так и скажите!
– Иркмаан, я понимаю ваше состояние, но я ни разу не встречалась с тем, чтобы информация на кого-то терялась бесследно. Попробуйте сделать запрос в Архив Галактики. Помочь вам его составить?
– Спасибо, – пробормотал Ллэйд. – Я сам...
Он отошёл в сторону, сел и взял голову в ладони.
Через сорок минут, отправив запрос, Ллэйд стартовал и в смятении, плохо соображая от душивших его переживаний, полетел на Терцию бить Кильрата.
Оставшись одна, Лунталэ постояла, не зная, как поступить, и подошла к калитке. Мария прохаживалась по двору и, обернувшись, увидела её.
– Иркмаан?
Лунталэ была в одежде Ллэйда: в одном из его широких, подвёрнутых и перевязанных на поясе комбинезонов; в волосах запутались сухие травинки из подстилки, на которых они спали с Ллэйдом на Терции.
Мария подошла.
– Кто вы? – на космолингве спросила она.
– Меня привёз ваш муж – Ллэйд, – тихо сказала Лунталэ.
Мария побледнела.
– Кто?
– Ллэйд.
Едва не уронив ребёнка, Мария опустила его на землю и ухватилась за калитку.
– Где он? Ради Бога, иркмаан!
Лунталэ оглянулась.
– Он улетел. Я не знаю, почему, но ему стало плохо.
– Куда улетел, когда?
– Я не знаю...
– Господи!
Мария выбежала за калитку, заметалась, но в воздухе не было ни одного флаера, а вокруг – ни одного человека, которого можно было бы расспросить. В смятении она вернулась к Лунталэ.
– Расскажите мне всё! Кто вы?
Но девочка едва стояла, а во дворе морщил личико, готовясь заплакать, ребёнок.
– Идёмте в дом, – сказала Мария. – Вы согласитесь зайти к нам, иркмаан?
Она усадила девочку в кресло в гостиной, оставила внука на ковре и ушла на кухню, вернулась с чашкой чая, осторожно подала Лунталэ.
– Есть у вас силы держать её? Давайте-ка я вам помогу.
Но Лунталэ отвечала на её расспросы с трудом. Плохо связанная с окружающим миром, она словно не видела общей картины происходящего вокруг неё и говорила о деталях, из которых Мария мало что могла понять.
– Не надо, – сдалась Мария. – Не мучайте себя. Вам нужны сейчас не разговоры, а хороший медиколог, еда и постель. Подождите две минуты.
Обследовав истощённую, покрытую рубцами Лунталэ, медикологи сообщили о ней в КЭРР. На вопрос, забрать ли девочку в больницу, Мария ответила, что с радостью предоставит ей свой дом, если та согласится в нём остаться и на это не будет возражений медикологов.
Хороший уход и медицинская помощь быстро сделали что могли, и через пару дней Лунталэ уже поднималась с постели и выходила в сад. Как сумела, она рассказала Марии о Ллэйде, приведя её в полное недоумение, а однажды, подняв взгляд, увидела на стене в гостиной портрет Бойны. Она закрыла ладонями лицо и опустилась без сил на колени.
Мария подбежала к ней.
– Великий Космос, Лунталэ, что ты?
– Это моя сестра...
– Кто?
– Она защищала меня, она пришла за мной и забрала из подвала. Она увезла меня – и погибла на космодроме. Почему она у вас?
– Это жена моего сына. И она действительно погибла, – сказала Мария растерянно. Эта девочка преподносила ей всё новые загадки.
– Но она говорила, что у неё сын...
– Да, это Даргол.
– А я не знала!.. Вы бы позволили мне...
– Что, Лунталэ?
– Иногда играть с ним, что-то делать для него... Что за человек встречал нас и защищал от пиратов? Она говорила, что любит его, и побежала к нему – и её убили...
Мария вспомнила свой вещий сон.
– Я думаю, это и был мой сын – он был рядом с ней, когда она умерла. Почему ей не помогли, Лунталэ? Разве в экспедиции не было медиколога?
– Я не знаю, – ничего не поняв, сказала Лунталэ.
Мария не стала предпринимать новых попыток расспросить её, отложив это до возвращения Майрана.
Он прилетел на следующий день. Маленький Даргол спал в доме, и, зная, что Лунталэ присмотрит за ним, Мария ненадолго ушла. Лунталэ была в саду. Услышав, как открывается калитка, она вышла во двор.
– Мама! – позвал Майран, и она ответила на космолингве:
– Марии нет дома, но она скоро придёт... – И увидела Майрана.
Она вскрикнула. Испугавшись, что юная лулянка упадёт, Майран попытался подхватить её, но она отшатнулась.
– Не подходи ко мне, негодяй! – прошептала она.
Майран всмотрелся в неё. Нет, он видел её впервые.
– Тихо! – приподняв ладони, как мог ровнее сказал он. – Я не обижу тебя. Кто ты?
С лульской реакцией она проскочила под его рукой и бросилась к калитке.
– Помогите! – закричала она. – Здесь пират!
Чтобы не дать ей кинуться с этим известием к соседям, Майран поймал её за руку.
– Не кричи, пожалуйста. Как твоё имя? Я не видел тебя.
– Ты не видел? – с отчаянием закричала Лунталэ. – Зато я тебя видела! Ты был на Терции главным прихвостнем главаря, палач!
Майран знал, что такие встречи возможны. Но не в родном же доме – понятно бы ещё у Лангов!
– Так. Я палач, пусть. Но ты-то кто? Почему я тебя не знаю?
– Потому что меня вовремя спасли! Один человек – добрый человек! – пришёл и забрал меня!
– Кто?
– Я не скажу тебе! Он спас мне жизнь, и его имени ты не узнаешь, изверг!
– Не узнаю. Пусть. Но в доме ребёнок. Не кричи, ты напугаешь его.
Майрану нужно было разобраться. И желательно без вмешательства соседей и КЭРРа. Меньше всего ему хотелось, чтобы в городе, где он родился и вырос, где многие знали его мать, стало известно, кто он. Пусть бы ещё правду! Но ведь не будешь ходить и объяснять всем, что на самом деле работал на СГБ!
– Итак, ты была на Терции?
– Да!
– И тебе помогли сбежать?
– Да!
– Подожди. Сбежать из штаба? Одноэтажного небольшого дома, где у крыльца часовой?
– Да, оттуда! И твоё имя – Майран Ланг!
– Да моё-то – Бог с ним. Как твоё?
– Я – Лунталэ!
– Лунталэ? – повторил Майран. Он только однажды встречал это имя. – Лунталэ с Юнседы? Такая слабая – и такая сильная?
– Да, да, да! – закричала Лунталэ отчаянно. – Это меня целый год мучили на Юнседе, а потом твой главарь схватил меня на Терции! Это мой возлюбленный искал меня, чтобы спасти, и погиб! И это я, если ты не убьёшь меня сейчас же, как убил Лэмана, я обвиню тебя и посажу на Тиргму! Ты понял, палач? Ты понял?
– Во имя звёзд, Лунталэ! Разве Лэман погиб?
– Да, и это ты убил его, не отпирайся!
– Нет, подожди, – сказал Майран настойчиво. – Давай разбираться. Когда я последний раз видел Лэмана – это было пятнадцатого гуррейс. Он ушёл в леса, чтобы ему не мешали установить контакт с тобой. Где ты была в это время? И как ты попала на Землю? Сюда, ко мне домой?
– К тебе?! – вскрикнула Лунталэ.
– И самое главное – когда и как ты оказалась на Терции? Разве с Юнседы можно сбежать, ведь ты была в подвалах?
– Мне помогли! – сказала Лунталэ со звоном в голосе.
– Так не бывает. В этом осином гнезде нет эсгебешников.
Лунталэ улыбнулась:
– Ты уже не способен навредить ей – и я тебе скажу: моя сестра пришла за мной, и её портрет в этом доме!
– Бойна! – потрясённо выдохнул Майран. Ему вспомнились её слова в эфире, когда юнседовцы гнали её через пол-Галактики: «Встреть! Нас подобьют!» Нас – вот на что он не обратил тогда внимания!
– Так это Бойна увезла тебя оттуда! Это ты была причиной её второго рождения...
Приоткрылась калитка. Майран обернулся и увидел мать. Лунталэ вывернулась из его рук, но Майран перехватил её:
– Она ничего не знает, не говори ей! – прошептал он.
Но, повернувшись к матери, понял, что она всё слышала.
– Лунталэ, – сказала она. – Подойди ко мне, не бойся.
Лунталэ осторожно проскользнула мимо Майрана и подошла к Марии, взяла её за руку.
– Не бойся, – повторила мать. – Скажи, то, что ты сейчас говорила, правда?
Лунталэ посмотрела на Майрана.
– Это правда, мама, – ответил за неё Майран.
Лунталэ со стоном закрыла глаза.
– Как смеешь ты называть себя сыном этой святой женщины? Теперь я знаю, почему Ллэйд перестал говорить о своём сыне – потому что увидел тебя и понял, какой ты!
Майрана шатнуло.
– Ллэйд?
Ему снова вспомнился человек перед штабом – знакомая фигура и шапка седеющих волос.
– Ллэйд... Он нашёл тебя на брошенном корабле – или в штабе, и привёз сюда, к себе домой. Так отец вернулся?
Мать качнула головой.
– Так где он, Лунталэ?
– Я не скажу тебе, негодяй!
– Подожди, Лунталэ, – остановила её Мария. – Я знаю своего сына и доверяю ему. Майран, я надеюсь, ты всё объяснишь – мне и Лунталэ. Я который день не знаю, что подумать.
– Расскажу, мама. Только, Лунталэ, пожалуйста, обещай не кричать.
В доме Мария усадила Лунталэ рядом с собой, Майран со вздохом сел в кресло и рассказал матери всё. О своей учёбе в Школе разведки, а не в аспирантуре, о работе в пиратской группировке, а не в экспедиции.
– Прости, мама. Мы правда считали, что тебе не надо знать такое. Мне казалось, ты сойдёшь с ума от страха за меня.
– А Чиль знает, где ты был?
– Да. Не обвиняй его в обмане, это я настоял.
Мария улыбнулась.
– То есть, знают все, кроме меня?
– Никто не знает, кроме людей в Школе разведки и меня – и ещё нескольких человек, с которыми вместе мы уходили из группировки. А теперь ещё вас с Лунталэ. Теперь, когда моя работа в группировке окончена и ты всё знаешь, это уже не имеет значения. Я сам объясню всё в Институте. Лунталэ, ты постараешься не бояться меня?
Затем он начал осторожно расспрашивать девочку. Он знал обстановку, которую не могла толком описать она, и лучше понимал, о чём она говорит, и, кроме того, он умел разговаривать с пленницами, искалеченными, переломанными в пиратских группировках.
– Почему ты решила, что я убил Лэмана? Я не помню ни одной ситуации, на основании которой ты могла бы так подумать.
– Он был рядом, – тихо сказала Лунталэ. – Он нашёл меня, и мы готовы были встретиться – но пришёл ты и выстрелил, и контакт прервался, и ты встал над ним с бластером в руке. А он остался, и была кровь...
– Так. Это было... у штаба, да? А ты в это время была... в штабе? У Капитана? Так вот почему Лэман рвался в штаб! Он знал, что ты там!
– Да, он знал.
– Как же трудно бывает вас понять! Он был сосредоточен на вашем контакте, а я решил, он идёт стрелять в Капитана, и попытался его остановить. И Капитан говорил мне потом, что в штабе была лулянка, но мне в голову не пришло, что это ты. Я знал, что жена Лэмана на Юнседе. Так, Лунталэ. Но Лэман не погиб. Я ранил его случайно и очень легко – его бластер оказался не на предохранителе. Почему потом он не вышел на контакт с тобой?
– Потому что я умерла.
– То есть, потеряла связь с Космосом? Но я уверен, что он жив и сейчас, и ищет тебя. Ты можешь открыться своим энергиям?
Лунталэ по-земному покачала головой. Из-под её век выскользнули две слезы.
– А если вы встретитесь, ты сможешь вернуться к жизни?
– Как мы встретимся?
– Я же был не один разведчик на Терции. Есть другие. Если попросить их найти Лэмана и помочь ему выбраться из группировки, и рассказать ему, где ты, он прилетит к тебе.
Лунталэ стремительно поднялась, Майран едва успел тоже встать – и обе её ладони легли на его плечо:
– Помоги ему! Прости меня, что я так думала о тебе, и помоги! Он погибнет, если не сможет долго найти меня!
– Я сделаю всё, Лунталэ. Тебе надо ждать.
– Я буду ждать!
С тех пор прошло семь месяцев, и она ждала. Не надоедая Майрану, не спрашивая ни о чём, но неотступно, постоянно – как Мария ждала Ллэйда. А Майран ничего не мог сделать сверх того, что сделал ещё тогда – Гепардам на Терции было сообщено и о Лэмане, и о Ллэйде, и известий не поступало ни о том, ни о другом.
Неслышно ступая, Лунталэ вернулась в дом. Маленький Даргол, которому было сейчас год и пять месяцев, отпустил отца и подбежал к ней. Майран поднялся на второй этаж переодеться после многочасовой тренировки со своими курсантами.
Он вышел из душевой, когда в комнату заглянула мать.
– Майран, можно к тебе?
Майран бросил полотенце на сушилку и обернулся.
– Заходи.
В комнате, больше года бывшей словно музеем, посвящённым сыну, где ничто не передвигалось и не менялось, теперь изменилось всё. Здесь больше не было ни учебников, ни тетрадей, ни карт Галактики на стенах. Майран работал дома по вечерам, но убирал все материалы, ничего не оставляя на виду. Маленький Даргол залезал везде, куда доставал, и всё летело на пол. Поэтому нигде не было никаких мелочей, ничего, что можно было скинуть и затолкать в рот.
– Садись, – предложил Майран, кивнув матери на своё старенькое любимое кресло.
Мать присела, посмотрела на сына.
– Даргол сегодня нашёл у тебя вот это, – она протянула смятый бумажный лист. – Не знаю, откуда вытащил.
Майран взял, расправил. Здесь был записан отголосок его ночного бреда:
Что могу о тебе рассказать я?
Что, о друг мой, я знал о тебе?
Мы близки с тобой были, как братья,
Мы любили молчать в тишине.
В откровении немногословен,
Ты о многом поведать умел.
Древних витязей был ты достоин,
И, внимая, я многое понял,
Но о главном понять не успел.
Майран скомкал лист в кулаке и глянул мимо матери. Потом сел на кровать. Он ничего не сказал, и мать снова не знала, как прикоснуться к его молчаливой, нестерпимой боли.
– Что за потеря мучает тебя, сынок?
Майран поднял на мать усталый взгляд. Он старался не показывать ей своего состояния, но она всё равно видела это и переживала.
– Не расстраивайся за меня, не надо, – попробовав улыбнуться, выговорил он. – Пройдёт время, и я переживу это. Я, как и раньше, тебя люблю – а может быть, и сильнее.
Матери на глаза навернулись слёзы, но она справилась с ними.
– Я знаю, но я хочу помочь тебе. Разве можно держать всё в себе? Кем был этот человек, сынок? Что это за главное?
Майран закрыл глаза.
– Его имя было Даргол. Я не понял вовремя, что он не собирается уходить со мной – я не сумел его убедить. Он только хотел, чтобы ушёл я – и сделал всё для этого.
– Ты сейчас как Лунталэ. Говоришь о том, что знаешь ты, но не знаю я. Расскажи мне.
– Зачем?
– А если бы меня что-то мучило, ты спросил бы «зачем» или попытался бы узнать, что происходит?
– Прости... – пробормотал Майран. – Я не могу говорить об этом.
– Боишься... не справиться с собой?
– Да.
– Ну так я – мать. Когда ни с кем нельзя поделиться, то с матерью можно.
Майран молчал.
Их обстреливали во время старта, но припавший к орудию Поль не мог отстреливаться – им нужно было как можно скорее «потеряться» из виду. Командами, короткими от нехватки дыхания на перегрузке, Майран направлял Уила и Тэада. Он прижимал к себе ослабевшую от ужаса Фарите, а сам продолжал всматриваться в иллюминатор, в котором не было уже ничего, кроме несвойственных Терции облаков.
Капитан правильно рассчитал для «Меридиана» время старта – спутники планетарки как раз заняли необходимое для этого положение. «Меридиан» пробил атмосферу и коротким броском перешёл к ближайшему укрытию. Такими перебежками он продвигался довольно долго. Его искали. Кильрат поднял всех, кого смог подчинить себе в группировке, но подготовленный Капитаном путь был надёжным.
Наконец беглецы поняли, что погоня осталась позади.
– Нас по-прежнему ищут, – напомнил Майран.
Находящиеся на тойере устали, и внимание экипажа было снижено. Измученные пережитым люди едва держались на ногах. Женщины плакали – даже Аена. Гибель человека, спасшего их, была мучительна и несправедлива.
– Куда теперь? – угрюмо спросил Уил. Ему надо было рассчитывать и задавать курс. – На Колх?
– Он далеко, – устало обронил Поль.
– На Удегу, – сказал Майран.
– Тоже путь не ближний.
– Там рядом Антлоита. – Майран взглянул на Аифаш. – Нам всем нужна медицина. Кто ещё ранен?
Ранеными оказались Нэдис и один из пиратов. Аена пробралась к ним, как смогла сделала перевязку. Четырнадцать человек вместо пяти едва помещались на тойере, им не хватало места даже присесть, а впереди был многочасовой путь. Но после короткого обсуждения было решено лететь всё-таки на Удегу.
– Алексей, дай мне Де Тревиля, – велел Тэад.
Он стоял за спинкой кресла, и ему неудобно было доставать до своего пульта. Алексей вышел на связь с командиром отделения, переключил накорд на Тэада. Тот взял наушники.
Обнаружив на связи «Меридиан», Ноэр Ниан не поверил себе.
– Тэад! Кто ещё уцелел из экипажа?
– Экипаж в полном составе, иркмаан.
– Ну, в метеоритный поток вас! Как вы вырвались? Боеприпасы и топливо есть?
– Да, иркмаан.
Тэад стал докладывать о том, что произошло после попадания в плен.
Передав затихшую Фарите Аене, Майран пробрался к пульту.
– Экипаж, дайте какой-нибудь носитель или лист бумаги и ручку.
Поль открыл один из многочисленных тайничков, сделанных на тойере для запрещённых здесь книг и прочих занятий, вытащил тетрадь.
– Держи, – хмуро усмехнулся он. – Ты, пират, теперь куда? С нами в СГБ?
– С вами в СГБ, – согласился Майран. – Если уж не вы со мной.
Для Гепардов, прекративших работу и ушедших из группировки, существовал установленный сигнал, который можно было передать с обычного накорда. Майран записал его код, свой личный позывной и позывной, на который импульсом нужно было отправить сообщение. Отдал запись Тэаду.
– Распорядись передать.
Тэад внимательно посмотрел на Майрана.
– Передай, Алексей.
Через некоторое время засигналил накорд. Прочитав обратный адрес на табло накорда, Майран сказал:
– Тэад, это мне.
Оглянувшись на командира, Алексей вручил Майрану наушники.
Говорил Чиль.
– Майран, где ты?
– На тойере.
– Твоя работа действительно окончена?
– В группировке да. Но шевелиться сейчас придётся очень быстро.
– Собирать Совет?
– Да, и как можно скорее. Чиль, у нас на борту несколько раненых и женщина, которой не перенести перегрузок при посадке. Дайте нам стыковку на орбите.
– Понял, будем ждать.
Чиль помедлил.
– Майран, что случилось с тобой?
Майран молчал.
– Человек, о котором ты говорил мне – вы вместе?
– Он... погиб.
Снова возникла пауза.
– Идите на Антлоиту. Там вас встретят. Я тоже прилечу, – сказал Чиль. – Держись.
На орбите к ним подошёл небольшой медикологический корабль, принял на борт пассажиров тойера и Володю. К этому времени экипаж получил дополнительные инструкции, исходившие от Гепарда и переданные Джоном Уэлтом непосредственному начальству Ноэля Клуина, и «Меридиан» совершил посадку на одном космодроме с кораблём медикологов. Всех бежавших с Терции пересадили на медикологическую наземную машину. Здесь их ждал эсгебешник в форме КЭРРа, он снял наручники, оставшиеся на запястьях пленных, и сказал, что хочет побеседовать с каждым, в первую очередь с тойеристами, как только они немного придут в себя.
– Мы можем разговаривать, – устало сказал Тэад. – Только Володе нужна помощь, а мы на ногах.
– Да и я могу, – сказал Володя.
Состояние Аифаш было сложное, её сразу погрузили в сон. Фарите сидела около сестры, по её лицу одна за другой сбегали слёзы. Она не пыталась как-то их скрыть – она была всё ещё не здесь, и, глядя на неё, Майран подумал, что она переживает не только гибель человека, спасшего их, но потерю несравнимо большую.
В госпитале Майрана, всё ещё с эмблемой Терции на плече, проводили к Чилю. Майран сразу заговорил о делах. Только работой он мог притупить нестерпимую боль, которая его сотрясала.
Чиль прервал его:
– Всё изложишь через два часа, на Совете. Сейчас о другом: почему и как ты ушёл с Терции.
Майран стал рассказывать. Он не объяснял своих мотивов или переживаний – Чиль видел их у него на лице. Он излагал голые факты.
– Ты знаешь, что с Женечкой, Чиль?
– Несколько часов назад Итрей привёз её на Удегу. Она не пострадала. Но Итрей рассказал ей, что ты попал в руки Кильрата.
Майран поднял хмурый взгляд:
– Зачем? А впрочем, главное, что увёз.
– Она, как я понял, держалась хорошо?
– Да.
Они встретились с Чилем взглядами.
– Выходит, ты знал, что я у Кильрата? Это, – Майран тронул ссадину на лице, – единственное, что он успел. У тебя нет новостей с Терции? Последних, после нашего ухода?
– О Капитане все мои новости от тебя.
Майран отвёл взгляд, кивнул.
– Ещё одно, Чиль. С нами пришли два пирата. Я обещал Капитану, что отпущу их. Но мы не могли где-то зайти на посадку, чтобы я их высадил.
– И ты предлагаешь это сделать мне? Каким образом?
– Я обещал, Чиль.
Чиль кивнул.
– Это всё, или есть ещё что-то, о чём ты не упомянул?
– Есть. Фарите. Поговори с ней.
– Я собираюсь поговорить со всеми участниками этих событий.
– Она... Чиль, она любит Даргола. Я видел, что первая встреча с ним оставила у неё сильное впечатление, но считал, что это детское чувство. А теперь я думаю...
Майран умолк.
...Чиль попытался поговорить с ней. Но ни в этот день, ни в один из следующих Фарите не была способна к разговору. В конечном итоге Чиль велел Майрану не выпускать её из виду на Земле.
Возвращаться на Землю все бежавшие с Терции должны были вместе. Аена и Сергей могли улететь раньше – последствия своего ранения Сергей мог долечить и дома, но Тэад попросил их задержаться, чтобы сопроводить Аифаш и Фарите, если бы его самого с экипажем отозвали с Антлоиты на Колх. Аифаш прошла курс лечения и чувствовала себя достаточно хорошо. Руку Володи привели в порядок, Тома старалась держаться возле него. Нэдис восстановилась после своего ранения, а что происходило в её душе, она не показывала никому. Чиль расспросил Майрана о короткой сцене, произошедшей между Нэдис и Энтлэсом в фолкоме, но переговорить с девушкой об Энтлэсе без согласия его самого не мог.
Двое пиратов ждали отправки на Тиргму. Майран всё своё время проводил в Гепарде на Удеге, но, узнав об этом, прилетел к ним. Он был в форме СГБ. Предъявив свои документы, он забрал пиратов из-под стражи и привёл на космодром. Здесь их ждал катер.
– Я зарегистрировал прохождение Планетарной Охраны. Улетайте.
Пираты смотрели враждебно.
– Значит, отпускаешь нас? – спросил Дродус. – Почему?
– Так хотел Капитан.
– А неприятностей не боишься?
Майран промолчал.
Дродус шагнул к Майрану вплотную.
– Так ты на самом деле эсгебешник, да? Это ты сбил Капитана с толку, наобещал ему дневные звёзды и солнце ночью? Доволен? Он мог бы жить! Что тебе причитается за то, что разделался с ним? Ты победил – а Терция теперь у Кильрата. Иди, получай свои награды!
Майран знал, что услышит эти слова. Он сам говорил их себе, и тоска скручивала его – но ничего нельзя было изменить. Тело Даргола осталось под пиратским огнём на Терции – и он его бросил. Не сделал ничего. Не остался с ним, не попытался защитить. Ни о чём не догадался вовремя.
Мать с тревогой смотрела на него. Рассказать ей об этом?
Он встал, обнял мать.
– Не переживай за меня. Моя работа теперь на Удеге и на Земле. У меня есть сын и ты – мне есть ради кого оставаться собой. Прости, я пойду к Дарголу.