Колыма. Часть 28. Штрафная командировка.
( Воспоминания моего дяди - узника ГУЛАГА )
Лагерная администрация не вмешивалась во внутреннюю жизнь штрафного лагпункта, где всеми делами заправляли уголовники. Они руководствовались своими воровскими законами. Во главе стоял "пахан", наделенный исключительными полномочиями. Он мог поощрять особо отличившихся воров и наказывать провинившихся. Пахан организовывал все тёмные дела по части картежной игры и ограбления. Игра в карты шла на деньги и вещи. Проигравшийся должен был добывать проигранное, иначе он подвергался всеобщему бойкоту и исключению из шайки. Ещё более жестокой расправе подвергались те, кто изменял воровским законам, то есть "скурвивался". Их на "правилке", негласному суду воров, приговаривали к физическому уничтожению. За более мелкие проступки ставили на "дыбу", избивая до потери сознания.
Вновь принимаемых членов воровской шайки, заставляли давать клятву и целовать в знак верности кончик ножа или кинжала.
В соответствии с законами воров заключённые делились на 3 основные категории : к первой самой высшей они относили себя, ко второй принадлежали те, кто судился за уголовные преступления, но не состоял в их шайке. Их называли "фраерами". С третьей категорией,, контриками, воры обращались, как со скотом, называя их "оленями".
Себя все воры считали "сверхчеловеками". "Оленя" можно было безнаказанно грабить, избивать, отнимать у него последний кусок хлеба. Вступаться за "оленя" было нельзя.
С первого же дня, как я прибыл в штрафную командировку прииска, я обратил внимание, что они занимали все тёплые и удобные места в бараке. При раздаче хлеба нам выдавали горстями крошки, забирая себе куски. Из супа выуживали всю гущу, а водичку раздавали другим. Лучшую одежду и обувь тоже забирали себе.
Среди уголовной банды были совсем юные парни 16-17 лет. Они, с одной стороны, были "шестёрками", то есть холуями своих опекунов, с другой - были их сожителями.
Барак был заполнен до отказа, спали впритирку. При желании выйти на улицу, обязательно кого-нибудь потревожишь и получишь по шее или пинок под зад.
Горе тому, кто попадался в немилость этой банде.
Неслыханно диким издевательствам на моих глазах был подвергнут молодой ветврач ( тот самый, с которым мы в первые дни в лагере таскали с речки лёд для пекарни). Он так опустился, что его узнать было невозможно. Его называли оскорбительной кличкой "кобыла". Однажды три здоровенных бандита сговорились его изнасиловать. Но ветврач был не из тех, кто сдаётся без боя. Он кусался, царапался и кричал так, что было слышно далеко за бараком. Избитого его загнали под нары, лишив фактически места в бараке.
Право говорить и высказывать своё мнение могли только "люди", а "фраера" и "олени" должны были молчать.
Эти "сверхчеловеки" вели разговоры о былых воровских похождениях, а рассказывать им было о чем, так как здесь были собраны головорезы со всех уголков нашей необъятной страны, преступники с большим уголовным прошлым.