Любовные письма из сумасшедшего дома

 (повесть)

Мрачное место, расположенное недалеко о города и огороженное от внешнего мира высоким каменным забором, производило на окружающих довольно устрашающее впечатление. Не только дети, но и взрослые обходили стороной эту проклятую, как все считали, территорию. Состоящий из домиков, напоминающих бараки, шумный лагерь, за каменной оградой которого нашли пристанище психически больные, в народе прозвали «Обителью сумасшедших». Мамы пугали больницей детей и, наказывая за какой-нибудь проступок, грозили: «Веди себя хорошо, будь умницей, а то Господь разгневается и накажет тебя – будешь жить за этой стеной, как те несчастные».
Странные женские голоса, раздававшиеся здесь по ночам, наводили ужас. Они напоминали вой шакалов, шатающихся в ночи среди развалин этого жуткого места.
Среди горожан бытовали легенды и небылицы о лагере и его жильцах. Говорили, что раньше здесь якобы располагался город. Но горожане как-то прогневили бога, нарушив его заветы, и он покарал их, отняв разум.
  На самом деле всё, конечно же, обстояло иначе. Лечебница для душевнобольных, носившая официальное название «Веллас», была построена в 1932-ом году. Во время войны фашисты захватили её и, расстреляв всех больных, разбили здесь военный лагерь. Впоследствии «Долина смерти», как прозвали лагерь военнопленные, вновь стал пристанищем душевнобольных. По рассказам старожилов и бывших военнопленных в двухэтажном доме, состоящем из 26 комнат, расположенном на территории лагеря, держали тех, кто, не выдержав пыток, лишался рассудка. Над этими несчастными проводились нечеловеческие эксперименты и операции, призванные служить развитию немецкой медицины.
Прохладный ветерок с Баконских гор, расположенных в пятидесяти километрах от Эстергома, радовал местных жителей, но обитатели «Велласа» были равнодушны и к милостям, и к капризам природы – ведь это были забытые Богом и людьми несчастные существа. Одной из особенностей «Велласа» было то, что сюда помещали только женщин. Когда-то здесь содержались и мужчины, но потом их переселили в другую лечебницу. А причина была проста -  по недосмотру и халатности надзирателей некоторые пациенты-мужчины насиловали душевнобольных пациенток, в результате чего многие их них забеременели или заболели сифилисом. Вот эти вопиющие случаи заставили руководство больницы серьезно задуматься и расселить больных.
В «Велласе» находилось на лечении сто шестьдесят пять больных, за которыми присматривали семь врачей, одиннадцать медсестёр, шестеро работников столовой и поваров, пять уборщиц, один истопник, два надзирателя, два водителя и два священника. За исключением главврача, его заместителя, истопника, надзирателей и водителей, весь остальной персонал состоял из женщин. Руководил клиникой известный психиатр Регулий Дарвош, человек несуразного и грубого телосложения, которого побаивались не только работники, но и больные. Благодаря ему в клинике царила жёсткая дисциплина. Нарушить установленные им правила не решался ни один сотрудник, потому что Регулий не прощал ошибок. По отношению к больным он был предельно внимательным и в то же время безжалостным. На тех, кто отказывался повиноваться, по его приказу надевали смирительную рубашку, завязав рукава за спиной, и развязать их не разрешалось даже во время приёма пищи. Медсёстрам приходилось кормить ослушников с ложечки, как малых детей.
В клинике лечились больные с различными психическими отклонениями, большей частью – наследственными заболеваниями. Это были неизлечимые больные. Конечно, в стране было много психиатрических больниц, но сюда помещали только неизлечимых. Расположенные недалеко от клиники могилы с покосившимися крестами, число которых увеличивалось из года в год, были ярким тому подтверждением. Тот, кто попадал в психбольницу, уже никогда не выходил отсюда. Больные были обречены находиться здесь до конца жизни.
Территория лечебницы была очень большая и тянулась на несколько километров. Во дворе было много фруктовых и декоративных деревьев, но обитатели лечебницы не были в состоянии оценить их красоту. Их интересы ограничивались приёмами пищи, внутренними дрязгами и собственными маниями.
Дорога от железных ворот до асфальтного пути длиной примерно в километр сплошь заросла кустарниками и сорной травой. Казалось, сюда никогда не ступала нога человека. Так оно и было на самом деле. Персонал больницы отпускали домой по очереди, раз в пятнадцать дней. Всё остальное время работники проживали в двухэтажном здании на территории клиники.
А старик Регулий Дарвош и вовсе все дни проводил здесь, среди душевнобольных, добровольно выбрав местом проживания унылые стены больницы. Он выбирался отсюда в город только по крайней необходимости, когда нужно было пополнить запасы медикаментов и провизии, да и то на пару часов. Длительное общение с душевнобольными не могло не наложить отпечаток на врача, и в его поведении также наблюдались странности. Он часто выходил из себя, и в такие минуты расхаживал по коридору, разговаривая сам с собой, а иногда беспричинно смеялся, ударяя ладонью по лысому затылку. Регулий очень хорошо понимал своих пациентов и мог часами общаться с ними. Это не утомляло его.
Большинство пациенток признавались ему в любви. Были среди них и такие воздыхательницы, которые посвящали главврачу стихи. Он был ласков с ними, никого не обижал и говорил всем одно и то же: «Конечно, конечно… А как же иначе… Я тоже люблю тебя, моя прекрасная сеньора…»
Стандартные слова, которыми доктор отвечал на признания в любви, были предназначены исключительно для того, чтобы хоть как-то утешить больных женщин. Он и сам был болен. Годы давали о себе знать. На днях сослуживцы торжественно справили его 75-летний юбилей. Но выглядел он ещё старее. Жирный живот, покатые плечи, грузное тело делали его похожим на трухлявый дубовый пень. Боли в сердце, одышка сильно беспокоили его. Ко всем этим болячкам прибавились проблемы с почками, и это буквально выматывало старого доктора.
Регулий ещё в детстве потерял родителей, окончил медицинский колледж и по направлению прибыл в эту больницу, где и проработал около пятидесяти лет. В его трудовой книжке была одна-единственная коротенькая запись – «Назначить выпускника медицинского колледжа города Мишкольц главврачом психиатрической больницы «Веллас» - приказ No.103 от 02 октября 1932 года».
Судьба не баловала Регулия. Он не любил говорить на эту тему. Жизнь его была полна страданий. Поэтому тяжелее всего ему было вспоминать прошлое… Да и вообще, доктор не любил предаваться воспоминаниям. Когда же его спрашивали об этом, коротко отвечал, пожимая плечами: «Господь подверг меня таким испытаниям, которые были не по плечу даже ему самому. Значит, он ценит меня больше остальных людей, и я горжусь этим».
Столь расплывчатый ответ был непонятен работникам, но они больше не задавали подобных вопросов. Спрашивать о чём-то и впрямь было бесполезно – Регулий как попугай отвечал всем одинаковыми заученными фразами. Конечно, в действительности ему было что вспомнить. Просто эти воспоминания приносили ему невыносимую боль, и он не хотел переживать вновь и вновь давнишние страдания. Доктор часто говорил, что Вторая Мировая была не войной крупных держав, а истреблением его рода Дарвошей. Потеряв на этой войне всех своих родных, близких, друзей и горячо любимую жену Регулий остался один-одинёшенек на всём белом свете. Самой ужасной была потеря жены Оганы, которую расстреляли фашисты. Вспоминая об этом, он каждый раз словно умирал и сам, сражённый пулей… Огана была для него не только верной спутницей жизни, но и товарищем по работе - она работала медсестрой в этой же больнице…
12 мая 1943-го года фашисты захватили больницу и, расстреляв всех до единого больных, объявили её военным лагерем. Регулия тогда не было в клинике – он уехал в город за медикаментами. По возвращении его глазам предстала жуткая картина – везде валялись трупы, среди которых он увидел и тело Оганы. В ужасе от произошедшего, Регулий бежал с места зверской бойни, схватившись за голову. Вернулся же он сюда уже после окончания войны, в 45-ом году… Вернулся, чтобы быть ближе к любимой Огане, дух которой, как ему казалось, продолжает блуждать среди этих мрачных стен, не находя себе покоя.
После гибели супруги Регулий так и не женился во второй раз, посвятив свою жизнь лечению чужих душ. Он так привык к одиночеству, что чувствовал себя чужим и лишним в любом обществе. Даже, когда приходилось по делам службы выехать в город, торопился поскорее завершить дела и вернуться в родную клинику. Регулий не любил ночей, неизменно приносящих с собой тяжкие воспоминания. И вообще он не любил ни ворошить прошлое, ни строить планы на будущее. Часами лежал в своей одинокой постели, уставившись немигающим взглядом в потолок в ожидании рассвета. В такие минуты тень на стене, отбрасываемая его грузным телом, напоминала обломок скалы или останки корабля, потерпевшего кораблекрушение. Медсестра Роза уже долгие годы прислуживала одинокому старику. Регулий любил эту девушку искренней отцовской любовью.  «Если бы не ты, - говорил он ей, - я бы или умер, или и сам стал пациентом нашейиклиники… Сидел бы в смирительной рубашке с завязанными рукавами, а ты бы кормила меня с деревянной ложечки».
            Роза смеялась в ответ: «Сеньор Регулий, но в больнице нет мужчин, одни только женщины. Наверняка, если бы такое с вами случилось, вас бы оправили в другую лечебницу».
На шутки девушки Регулий отвечал в свойственной ему манере: «Нет, Роза, моё место только здесь. Я так долго нахожусь среди этих женщин, что и сам уже совсем обабился».
Каким бы трудным не было пребывание в больнице, старик всё равно не мог себя представить вне её стен. Тем не менее он неоднократно обращался в Министерство с просьбой прислать ему замену в связи с состоянием здоровья и выходом на пенсию. Руководство же медлило с ответом, потому что найти желающих отправиться на работу в это забытое Богом место было не так уж легко. Конечно, Регулий не мыслил своей жизни без родной лечебницы. Для него это было равносильно смерти. Но старик думал не о себе, а о больных. При мысли о том, что станет с пациентами, если с ним что-либо случится, сердце его обливалось кровью. Наконец, Господь услышал его молитвы – в один из солнечных июньских дней в больницу прибыл новый психиатр по имени Юхас Немет. При виде молодой замены заледеневшее с годами сердце старика словно растаяло, и он с первого же взгляда проникся к Юхасу симпатией и доверием.
Юхас был выпускником медицинского института города Дебрецен, и сюда его направили по распределению. Это назначение было неожиданным для Юхаса, но он не мог отказаться.
Первое впечатление от нового места было угнетающим.  Выйдя из машины и пройдя через ворота во двор, Юхас буквально замер на месте. Что-то мистически-пугающее витало в воздухе. Он почувствовал себя пассажиром затонувшего корабля, выброшенным на необитаемый остров, и оглянулся назад в надежде, что такси ещё не успело отъехать. Но было поздно. В ту же минуту его мрачные мысли нарушил хриплый голос, словно пытаясь приободрить его:
- Добро пожаловать, Юхас!
Юхас вздрогнул. Обернувшись на голос, окинул взглядом несуразную фигуру старика, подошедшего к нему. С первого взгляда тот не понравился ему. Молодой врач решил, что это надзиратель или истопник. Но последующие за приветствием слова опровергли эти предположения:
- Будем знакомы, главврач больницы Регулий Дарвош!
В полном замешательстве Юхас протянул старику правую руку с чемоданом:
- Очень приятно.
В замешательстве Юхас оглянулся по сторонам. Старик, подхватив его под локоть, повёл к одноэтажному домику.
Юхас дрожал от волнения и чувствовал себя напроказившим школьником, которого поймали на воровстве и ведут куда-то, чтобы наказать. А старик, словно не замечая его растерянности, продолжал бубнить под нос:
- А я ждал вас ещё вчера. Господин Габор Броди лично позвонил мне и сообщил о вашем назначении. Но почему-то вчера вы не приехали. Я так рад, что они, наконец, удовлетворили мою просьбу и прислали замену, - улыбнулся Регулий. – Знаете, я уже не справляюсь со своими обязанностями - силы не те. Единственное, о чём я просил руководство, - чтобы прислали честного врача, молодого, с крепкими нервами. В нашем деле не столь важно образование, как терпение, мой дорогой. Да, молодой человек, и не подумайте, что я просил прислать сюда именно вас. Вовсе нет! Кто я такой, чтобы играть чужими судьбами? Бог свидетель, что я вижу вас впервые в жизни. Даже не знаю, какой вы человек. Они сами выбрали вас. Жизнь - странная штука, молодой человек, иногда судьба преподносит добрым людям странные сюрпризы.
- Вот видите, в какие глушь занесло такого красивого, умного юношу, как вы. Разве это не странно?
Юхасу надоело выслушивать пространные размышления старого врача:
- Я не рвался здесь работать и не просил никого меня сюда направлять, - несколько невежливо перебил он Регулия.
Усмехнувшись, старик замедлил шаг.
- Прекрасно понимаю вас, сюда никто не хочет ехать добровольно. Если уж на то пошло, несчастных больных тоже никто не спрашивает, хотят ли они здесь находиться. В этом клоповнике только я, старый дурак, работаю по собственной воле, а больше никто, - усмехнулся Регулий. – Мои работнички тоже давно бы дали дёру, будь на то их воля. Я не осуждаю их, работать здесь очень тяжело. Но не хочу вас пугать, потихоньку привыкнете: как говорится, стерпится - слюбится…
Слушая старого врача, Юхас украдкой смотрел по сторонам. Всё здесь выглядело жутковато. В больнице царила какая-то кладбищенская атмосфера. Как-будто бы здесь обитали души умерших.
Они подошли к домику. Медсёстры при виде их замедляли шаг и с нескрываемым интересом разглядывали красивого юношу с чемоданом в руках. Юхас также не отрывал от них взгляда. «А может, сестрички принимают меня за нового больного», - с горечью подумал он.
Главврач проводил Юхаса в своё жилище, которое состояло из двух маленьких смежных комнат, отгороженных тонкой перегородкой. В одной из комнатушек стояла кровать. По брошенной на столик пижаме нетрудно было догадаться, что здесь спальня доктора.
Юхас, всё ещё сжимая в руках ручку чемодана, остановился на пороге. Регулий же стал расхаживать взад и вперёд по комнате, о чём-то рассказывая и оживлённо жестикулируя. Погружённый в свои раздумья юноша, хоть и слышал его, но не мог вникнуть в суть разговора. Мысли путались в голове, как клубок ниток. В комнате пахло дохлой мышью. Запах был таким резким и зловонным, что Юхас еле сдерживал подступавшую к горлу тошноту. Только одна мысль сверлила мозг - как он будет жить в такой обстановке? Впервые в жизни он проклял тот день, когда выбрал профессию врача.

Остановившись посередине комнаты, Регулий вдруг уставился на молодого врача своими выпученными глазами и некоторое время молчал, словно пытаясь прочесть его  мысли.
Наступившая в комнате мёртвая тишина раздражала Юхаса. Опустив глаза вниз, он старался скрыть от Регулия свою тревогу. Тот же, словно почувствовав это, неожиданно сказал:
- Ты мне нравишься, молодой человек. Поэтому хочу дать тебе несколько советов. Если будешь следовать им, я смогу спокойно покинуть этот бренный мир.
Не имея ни малейшего понятия о том, что собирается ему поведать старый врач, Юхас нехотя кивнул головой.
Подойдя поближе к юноше, Регулий схватил его обеими руками за плечи и хриплым голосом сказал:
- Ты навлёк на себя беду, молодой человек. Не хочу тебя пугать, но и скрывать правду тоже не в моих правилах, как-никак мы – коллеги. Вначале тебе здесь будет очень тоскливо, и не могу гарантировать, что впоследствии всё изменится к лучшему. Это немного спорный вопрос… Не знаю, возможно, ты не сможешь привыкнуть к тяготам здешней жизни и в один прекрасный день уедешь куда подальше, собрав свои манатки. Всё зависит от твоей выдержки. В своё время я думал, как и ты, хотел бежать, куда глаза глядят из этого адского болота. Но потом это болото так засосало меня, так привязало к себе, что я и дня не мог прожить без него.  Представляешь, я даже боялся, что меня могут перевести в другую клинику. И что бы я тогда делал? – Я рассказываю тебе всё это не для того, чтобы повлиять на твоё решение – нет, упаси Бог! Просто, если вдруг ты останешься здесь, хочу дать тебе несколько советов, а ты, в свою очередь, пообещай мне, что будешь следовать им.
Слова старика казались Юхасу полным бредом, и он не смог сдержать ироничной усмешки. Это не ускользнуло от внимания Регулия:
- Гмм… Ты смеёшься надо мной, юноша? – Ну что ж, правильно делаешь. Конечно, мои слова – это бред выжившего из ума старика. Но я хочу открыть тебе правду. Порой преступник так привыкает к своей тюрьме, что после освобождения не может жить на воле. Жесткие тюремные нары кажутся ему роднее мягкой домашней постели. Родные, друзья, домочадцы не могут перевоспитать его и научить жить на воле. Он начинает тосковать по былой привычной жизни в сырой  и тесной тюремной камере, куда с трудом проникал солнечный свет. Всё дело в ужасной привычке. Не думай, что это удел лишь потерявших человеческие качества маньяков. Нет, мой дорогой, ошибаешься. Просто человек ко всему привыкает, даже к полной страданий тюремной жизни. Так случилось и со мной: прожив здесь большую часть жизни, я привык к больнице. Почему-то мне кажется, что и ты привыкнешь.
Старик вздохнул, а потом добавил:
 – А поэтому послушай мои советы. Итак, никогда не забывай, что наши пациенты – женщины. Они от многого могут отвыкнуть, но женское естество и похоть всё ещё живы в них и будут жить.
Знаешь, женщины появляются на свет из чрева матери с этими, заложенными в них природой чувствами – страстью и похотью. Не забывай, женщина – это удивительное создание. Даже её обнажённая статуя, высеченная из камня умелой рукой скульптора, порождает вожделение у мужчин. Женщина всегда и везде остаётся женщиной. Верно говорят, трудно представить могилу без мук, а постель без женщины. Работая здесь, ты должен на многое закрывать глаза, потому что ты – врач, а они – душевнобольные. Наши пациентки лишены всего: семейного счастья, родных и даже материнских чувств. Одним словом, это – обиженные судьбой несчастные создания…
Регулий положил руку на плечо Юхаса:
- Ну, что скажешь? Обещаешь, что подаришь луч надежды их затухающим чувствам?
Молодой врач, не до конца вникнув в суть пространных рассуждений Регулия, всё же понял, что за плечами старика огромный жизненный опыт, и его рассказ – крик души или, точнее, минорные ноты его бессмысленной жизни. Эта полная трагизма песня души, облачённая в короткие фразы, льющиеся из уст старика, возможно, была реквиемом по его жизни, похороненной в серых стенах этого заведения – прощальным гимном, который не в силах были понять окружающие.
Юхас предчувствовал, с какими трудностями ему предстоит столкнуться, но, несмотря на это, счёл долгом успокоить Регулия и обещал следовать его советам. Тлеющий в мутных старческих глазах огонёк жизни и немая просьба заставили юношу сказать со вздохом:
- Конечно… конечно. Так и должно быть. А как же иначе…
Услышав это, старик заулыбался, качая головой:
- Хочу верить тебе, сынок. Блеск в твоих глазах доказывает, что я не ошибся в тебе… Да, вот ещё, пока не забыл - хочу рассказать тебе интереснейшую притчу. Обязательно запомни её. Возможно, она пригодится тебе в трудной ситуации.
Так вот – рассказывают, что в древние времена в одном государстве однажды король призвал к себе врача и приказал ему изготовить такое снадобье, чтобы, выпив его, подданные потеряли бы рассудок, и тогда ими было бы легко управлять.
    Лекарь долго ломал голову и, наконец, изобрёл такое зелье и принёс его королю. Тот издал приказ – отрубить голову каждому, кто откажется выпить снадобье. Люди, страшась наказания, стали принимать зелье. Даже едва глотнув страшное лекарство, они тут же теряли рассудок. Дошло до того, что в королевстве не осталось ни одного нормального человека – народ превратился в безумную массу. Только король и врач сохранили рассудок. Некоторое время королю и впрямь было очень легко управлять своим народом. Любой его приказ тотчас же беспрекословно выполнялся. Прошло несколько лет, но в одни прекрасный день безумный люд за что-то разгневался на своего правителя и пошёл на него толпой, собираясь закидать камнями. Когда государю доложили об этом, он не на шутку перепугался. Позвав во дворец лекаря, король приказал ему придумать что-нибудь, чтобы безумные подданные не убили его.
Лекарь долго думал, а затем сказал государю: «Ваше Величество, у нас нет иного выхода – в королевстве, где все безумны, и только мы сохранили здравый смысл, выжить будет невозможно, нас убьют. В этой ситуации совет мой таков – я припас немного зелья, и, если вы не против, мы тоже выпьем его и смешаемся с толпой сумасшедших. Другого пути к спасению нет!»
Закончив рассказ, Регулий добавил хриплым голосом:
- Ты понял что-нибудь, молодой человек? Теперь понимаешь, как старый чудак всё это время ладил со своими несчастными больными?

                ***

Уже более пяти месяцев Юхас заменял Регулия на посту главврача больницы "Веллас». Ему приходилось сталкиваться с неимоверными трудностями. Работа была такой утомительной и мучительной, что он не мог уснуть по ночам и даже бредил во сне. С утра до вечера новый главврач бродил по двору, стараясь избегать больных. Когда он видел кого-нибудь из них, его охватывал страх. В больнице лечились больные от пятнадцати до восьмидесяти лет. Самой старой пациенткой «Велласа» была старуха по имени Сабо. Она лечилась от алкогольной эпилепсии. В результате злоупотребления спиртными напитками у неё случались конвульсии, приступы белой горячки, которые со временем участились и привели к полному расстройству психики и различным побочным явлениям, вплоть до недержания мочи. Именно с таким диагнозом она и была помещена в больницу. Впрочем, все больные клиники страдали одним и тем же недугом – неизлечимым расстройством психики.

Старый Регулий доживал свои последние дни. Уже больше недели он не вставал с постели. Его верная помощница Роза ни на минуту не отходила от него, заботливо ухаживая за умирающим. Старый врач, посвятивший всю свою жизнь душевнобольным, теперь и сам нуждался в помощи и заботе. Его последние дни были мучительны. Невыносимые боли не давали уснуть по ночам. До самого утра он стонал, ворочаясь в постели. Боли были настолько сильные, что даже обезболивающие уколы не помогали ему. Сухой кашель разрывал грудь. С каждым днём состояние больного обострялось – он уже не мог ничего есть и только пил горячую воду. Пожелтевшее лицо, обострившиеся черты лица, запавшие глаза предвещали близкий конец. Регулий потерял память и больше никого не узнавал.
В субботний вечер старик отдал Богу душу…
Работники больницы немного поплакали над его телом, утешая себя мыслью, что бедняга отмучился. Друзья, стоя у могилы, помолились за упокой души, осеняя себя крестом. Его похоронили рядом с женой – ведь несчастный так ждал воссоединения с ней.
Больные почувствовали смерть врача, но ничего не спрашивали. На самом деле, они не видели его уже давно – ведь старик более двух месяцев пролежал в постели. Их внимание с той поры переключилось на молодого красивого Юхаса. Тот редко посещал больных, чаще его заменяла помощница. Только дважды в день – утром и вечером самолично совершал обход, интересуясь состоянием пациенток. Всё остальное время он проводил за бумагами, в своём кабинете: от старого Регулия ему достался богатый архив, который очень помогал в работе. На каждого больного была заведена отдельная папка, где хранились все записи и данные о нём. Благодаря этому архиву за короткое время Юхас многое узнал и накопил большой опыт. Помощница Роза не переставала удивляться его знаниям, удивлённо восклицая: «Господин Юхас, такое впечатление, что вы проработали здесь долгие годы. Кажется, потихоньку вы привязываетесь к нашим больным».
С присущим ему юмором Юхас отшучивался: «Да, Розочка, я чувствую, как в голове постепенно происходят какие-то изменения».
В больницу «Веллас» принимали минимальное количество больных – в основном, неизлечимых и тех, у кого не было близких. Потому что в отличие от других клиник в «Велласе» посещения больных были запрещены. Впрочем, желающих прийти сюда всё равно не было. Поэтому больница производила место тихой обители, изолированной от внешнего мира. Но это было далеко не так – на самом деле, здесь царил настоящий бедлам: неумолкающие круглые сутки крики, шум-гам могли свести с ума кого угодно. Но как бы трудно ни было, Юхас постепенно привыкал к новому месту.
В этом ему помогала Роза, которая раньше была правой рукой старика Регулия. Опытная медсестра всегда была рядом с молодым врачом. Если бы не она, душевнобольные пациентки задали бы такого жару новичку, что он бы запомнил это на всю жизнь. Роза, работавшая в больнице не один год, легко находила общий язык с больными. Говорят, язык немого знает его мать. Так и Роза понимала язык душевнобольных. Она была уже не так молода, но всё ещё не создала свою семью. Иногда она шутила по этому поводу с подругами: «На нас никто не обращает внимания. Думают, раз работает в психушке, значит и сама чокнутая. Жаль, что поблизости нет душевнобольных мужиков, а то бы нашла себе кавалера».
С появлением в клинике молодого врача Роза стала получше одеваться, следить за своей внешностью. Но, конечно, это было вызвано чисто женским интересом, так как между ней и Юхасом была большая разница в возрасте.
Стремительно летели дни. Юхас понемногу привыкал к своей работе. Однажды в «Веллас» привезли очень молоденькую девушку. Она была родом из города Мишкольц, расположенного в ста километрах от больницы. Росла в детском приюте, затем поступила в педагогический университет в Овуде. Анга, как звали девушку, была очень способной и образованной. В Университете и преподаватели, и студенты любили и ценили её за ум и красоту.
На третьем курсе Анга по трагической неосторожности упала с балкона пятого этажа студенческого общежития. Девушку в тяжелом состоянии доставили в городскую больницу, где она пролежала в коме целых семь месяцев.
В результате полученных черепно-мозговых травм девушка пребывала в бессознательном состоянии, не реагировала на окружающие факторы, чем крайне осложняла работу врачей. Физическая утомляемость и психическая подавленность, патологическая чувствительность и раздражительность, неуверенность в себе, частые галлюцинации и конвульсии сводили на нет все усилия врачей.
Скачущее давление, резкие перемены в настроении, провалы памяти, потливость, бессонница и другие сопутствующие симптомы не оставляли надежд на скорое выздоровление. По мнению врачей, для этого нужны были годы, а, может, и вся жизнь. Поэтому, по единодушному вердикту медицинского консилиума, было принято решение поместить Ангу в больницу «Веллас».
Врачей удивляло, что иногда в рассудке Анги наступали минуты просветления, когда она поражала окружающих своими суждениями о жизни и человечности. Девушка, которой только-только исполнилось девятнадцать лет, была полна любви к людям и буквально излучала свет. Жаль, что такие моменты просветления были кратковременными. Весь персонал от души жалел несчастную Ангу.
Девушку привезли в больницу в понедельник, то есть день был рабочим. Конечно, понятие рабочего времени в клинке было довольно расплывчатым, так как и больные, и обслуживающий персонал находились здесь постоянно. О днях недели и месяцах можно было судить лишь по календарю, висевшему на стене.
Когда Анга вышла из машины Скорой помощи, она была в смирительной рубашке, рукава которой были стянуты на спине. Это правило распространялось на всех душевнобольных.
Рассыпавшиеся волнами по плечам каштановые волосы делали девушку похожей на русалку. Она была необычайно прекрасна. При виде неземной красоты этой девушки окружающие невольно задавались вопросом – как мог Всевышний не пожалеть своё столь совершенное творение? Этого никто не знал, кроме самого Создателя.
Выйдя из машины, девушка замерла на мгновение. Испуганно оглянулась по сторонам, осматривая каждого по отдельности. Она была похожа на лань, попавшую в силки охотника. Пугливые взгляды, дрожащие плечи наглядно демонстрировали волнение этого нежного создания. Немного успокоившись, она опустила голову, уставившись на окружающих немигающим взглядом. Вся её поза говорила о беспомощности и страхе.
Медсёстры взяли её под локоть, чтобы отвести в палату, и тут случилось ужасное. Девушка как птица забилась в их руках, пытаясь вырваться и убежать. Но её попытки не увенчались успехом. Опытные работники, многое повидавшие на своём веку, моментально сломили сопротивление девушки. Поняв, что сопротивляться бесполезно, девушка начала умолять со слезами на глазах:
- Пожалуйста, не трогайте меня. Обещаю, что буду послушной. Я не буду отказываться от пищи и сна, не буду кричать и царапаться.
Но её мольбы были напрасными. Медсёстры, схватив её под руки, потащили девушку к дверям. С расширенными от страха глазами девушка смотрела вокруг, словно ища защиту. Не найдя ни в ком сострадания, на этот раз она прибегла к другому методу:
- Обещаю быть умницей, если вы не тронете меня. Прошу вас, развяжите мне руки, почему вы мучаете меня? За что? Отпустите меня. А хотите, я прочту вам свое стихотворение? – И, не дождавшись ответа, девушка стала с чувством декламировать:
От слёз моих моря родились,
От вздохов - горы поднялись …

- Ну как, вам нравится? Я сама сочинила. Хотите, ещё прочту, у меня много стихов, - стала торопливо говорить девушка и только собралась прочесть новое стихотворение, как доктор Юхас приказал:
- Отведите её в палату!
Девушка вздрогнула. Съежившись, посмотрела в сторону Юхаса. Почувствовав, что он здесь – главный, хотела было шагнуть к нему. Но медсёстры крепко держали её и быстро усмирили. Девушка всё ещё смотрела на молодого врача. Тот же, не обращая на неё внимания, прикрикнул на медсестёр:
- Я вам говорю, отведите её в палату!
Две пары рук потащили Ангу к дверям. Всё ещё не отрывая взгляда от Юхаса, она прошептала:
- Я знаю тебя… ты – ангел, спустившийся с небес… ты не будешь меня мучить – правда?..
Слова девушки вызвали всеобщее изумление. Ни слова не говоря, Юхас усмехнулся и покачал головой.
Первые два дня Анга ничего не ела, и весь день лежала на кровати, съёжившись и скрестив руки на груди. Всем было до боли жалко новую пациентку, с которой судьба поступила так жестоко. Она была необычной девушкой. Не шумела подобно другим больным, не устраивала истерик и старалась быть спокойной, целыми днями замкнувшись в себе.
В дневнике, котором она по ночам прятала под подушкой, Анга каждый день вела записи. Девушка торопливо записывала что-то в тетради, потом рвала исписанные листы, а немного погодя вновь принималась писать. Она не разговаривала ни с кем из больных и стараясь избегать общения с окружающими.
Нелюдимость девушки стала причиной неприязненного отношения к ней других пациенток, находящихся в клинике уже давно. Несколько раз, улучив момент, они избивали новенькую, расцарапав до крови её лицо. После этого Анга с распущенными волосами часами неподвижно сидела в углу своей камеры, подтянув колени к подбородку и сжавшись в комочек.
Добросердечная Роза поднимала её с пола, кормила и давала лекарства. Анга никого не слушала, кроме этой медсестры. Изредка Юхас без сопровождения медперсонала захаживал в палаты больных. Это случалось в исключительных случаях, когда кто-то из больных допускал нарушение. В остальные дни он делал обход вместе с Розой, давая назначения больным.
Однажды днём из какой-то палаты раздались крики. Время было обеденное, и все медсёстры отдыхали. Юхас также дремал в своём кабинете. Сначала он не обратил внимания на шум, потому что в больнице душевнобольных это было обычным делом. Однако крики усиливались, и Юхас вынужден был поняться с кровати и выяснить причину беспорядка. Шум раздавался из палаты Анги. Зайдя внутрь, врач с ужасом увидел, как две пациентки избивают девушку, загнав её в угол помещения. С искажённым от злости лицом сумасшедшие рвали Анге волосы и царапали лицо. Кровь, стекая из носа и разбитых губ, оставляла алые пятна на светлом халате. При виде врача пациентки отпустили несчастную, приняв смиренную позу. Анга с плачем подползла к ногам доктора. Юхас в ужасе от увиденного отступил на несколько шагов назад. Девушка с мольбой протянула к нему руки, взывая о помощи. Врач с жалостью смотрел на синие ветвистые прожилки, выступавшие на руках девушки, и капли крови, стекающие на дощатый пол… Несмотря на это, длинные волосы, рассыпавшиеся по лицу, придавали ей какое-то неземное очарование. «Как же она прекрасна», - подумал Юхас, но быстро отогнал от себя эти мысли и позвал Розу.

Зайдя в комнату, Роза увидела всё ту же немую сцену – Ангу, лежащую у ног врача с простёртыми к нему в мольбе руками и её мучителей, взирающих на девушку с сумасшедшей злобой. Немного помолчав, она верно оценила обстановку:
- Если так пойдёт, они искалечат Ангу. Надо срочно перевести её в другую палату.
Затем медсестра позвала санитаров и распорядилась увести разбушевавшихся пациенток. Сама же, подхватив Ангу за локоть, подняла её с пола. В глазах девушки метался дикий страх. Худенькое тело, которое била мелкая дрожь, напомнило Юхасу нежный листик, бьющийся на ветру.
Роза повела Ангу к дверям, осторожно поддерживая за плечи. Когда девушка поравнялась с Юхасом, она вдруг остановилась, посмотрела ему прямо в глаза и еле слышно прошептала:
- Ты – ангел, спустившийся с небес… Я вижу тебя в своих снах. Клянусь Богом, ты приходишь в мои сны каждую ночь, гладишь мои волосы, целуешь лицо. Как сладостны твои поцелуи! После твоих поцелуев я засыпаю…
Ни слова не говоря, Юхас опустил голову, а Роза понимающе усмехнулась.
Юхас был молод, и не знал, как надо себя вести в столь необычной ситуации. Но в странности девушки было и что-то очень трогательное. Раньше в подобных щекотливых ситуациях Юхас смотрел на Розу, ожидая помощи от своей более опытной коллеги, для которой такие инциденты были обычным делом.
По распоряжению Юхаса Ангу перевели из общей палаты в двухкомнатную, поселив вместе со старожилкой лечебницы – восьмидесятилетней Сабо. Старуха жила в больнице с 30-ти лет. Она потеряла рассудок после того, как умер её муж. С утра до вечера она расхаживала по палате, повторяя, как заклинание, имя покойного супруга - «Кавадж… Кавадж…». По рассказам выжившей из ума старухи, они любили друг друга как Ромео и Джульетта. Если Сабо действительно потеряла рассудок, похоронив мужа, то такой безумной любви можно было бы только позавидовать.
Анга быстро нашла общий язык со старушкой. Ей было хорошо с Сабо в одной палате – большую часть дня старуха проводила в постели. Весь день она делилась своими воспоминаниями, и ей казалось, что соседка по комнате с интересом их слушает. Поэтому рассказам не было конца. Старуху мучила бессонница, она не спала даже урывками и большей частью встречала рассвет с открытыми глазами. Зная, что медсёстрам, дежурившим в ночную смену, это не нравится, при обходе старуха натягивала одеяло на голову, притворяясь спящей, но при этом продолжала что-то бубнить себе под нос.
По утрам Юхас наведывался к больным, проверяя их состояние. Женщины проявляли к молодому врачу повышенный интерес, признавались ему в любви, как и предсказывал старый Регулий. Поведение пациенток раздражало Юхаса, но он терпеливо выслушивал их, проявляя тактичность и заботу. Врач понимал, что другого выхода у него нет. Но больше всех интересовалась им Анга. Когда врач входил в палату, она вскакивала с кровати и, уставившись на него обожающим взглядом, продолжала стоять посередине комнаты, пока Юхас не заканчивал обход. Иногда она обращалась к нему:
- Господин доктор, я приняла все лекарства и хорошо позавтракала. Ведь правда, я - хорошая девочка?
Юхасу ничего не оставалось, как кивать головой:
- Конечно, конечно, ты - самая умная.
Услышав похвалу из уст любимого доктора, Анга начинала прыгать, как ребёнок, хлопая в ладоши, и с нетерпением ждала следующего визита.
Так пролетали дни. Юхас приобрёл ценный опыт работы – теперь он легко находил общий язык с больными, знал правильный подход к каждому из них. Как ни странно, за короткое время Юхас так привык к больнице, что уже не мог даже помыслить об уходе. Старик Регулий был прав, когда говорил, что это место – заколдованный круг. Клиника, казавшаяся с первого взгляда любому, кто попадал сюда, мрачной и скучной, со временем так привязывала к себе, что человек уже не хотел избавиться от её магических уз. Юхас думал, что уйти отсюда было равносильным тому, что бросить слепого беспомощного человека на произвол судьбы. Конечно, многие врачи отказывались приезжать сюда и даже при одном упоминании «Велласа» готовы были обратиться в бегство. Они предпочитали годами оставаться без работы, чем практиковать в этой забытой Богом лечебнице. Упрекать и осуждать их было бы неверным. Конечно, жизнь – это просторное поле для тех, кто готов проявить героизм, но ведь далеко не каждый хочет стать героем. Героизм – удел избранных людей, готовых на самопожертвование.
Анга, чувствуя заботу и внимание доктора, немного приободрилась. Она уже не замыкалась в себе, уставившись в одну точку, а целый день расхаживала по палате, что-то рассказывая об ангелах. Она в действительности считала Юхаса ангелом, спустившимся с небес. Поэтому, стоило только врачу переступить порог комнаты, она приветствовала его, задавая порой странные вопросы. Так, однажды она спросила, почему у него нет крыльев. «Ведь, когда ты являешься мне во сне, у тебя есть крылья. Почему же ты не надеваешь их наяву?» – наивно вопрошала Анга.
Все смеялись над её словами, и даже Юхас улыбался, но не знал, как ответить на вопросы девушки. Та же не отставала, забрасывая его вопросами о крыльях. Наконец, Юхасу на помощь пришла Роза.
- Анга, обещаю, что, если ты будешь хорошо себя вести, у доктора обязательно вырастут крылья.
Выслушав обещание Розы, Анга прилегла на кровать, серьёзно посмотрела на медсестру и ещё раз уточнила:
- Это правда? На самом деле у моего ангела вырастут крылья, если я буду хорошо себя вести?
- Да, конечно… Ты разве не знала?
- Ты не обманываешь меня? – настаивала Анга.
Роза рассердилась:
  - Будешь надоедать, я твои крылья свяжу за спиной и заставлю спать лицом вниз, пока не поумнеешь.
Испугавшись угрозы, Анга сразу же притихла. Больные хорошо знали, что Роза может быть очень строгой и даже поколотить, если её разозлить. Анга своими глазами неоднократно видела это.
Однажды, когда Юхас со своей помощницей выходил из палаты, девушка торопливо сунула ему в руку скомканный листок, прошептав:
- Ангел мой, это письмо я написала тебе. Возьми, только прошу тебя – обязательно прочитай его.
Спрятав бумагу в карман, Юхас заверил её:
- Хорошо, прочту, обязательно прочту… А сейчас – марш в постель и отдыхай!
Скрестив руки на груди, она жалобно попросила:
 - Прошу тебя, прочитай сейчас. Пусть и они услышат. Пусть и они знают, что ты – мой ангел, и я люблю тебя.
Роза грозно посмотрела на Ангу, и девушка сразу сникла и послушно села на стул. В тот день Юхас завершил утренний обход в двенадцатом часу. Он очень устал, к тому же в лагере случился неприятный инцидент. Драка между двумя душевнобольными завершилась тем, что у одной из них был выбит глаз. Такое больнице случалось не впервые, но на Юхаса, не обладавшего пока достаточным опытом, это произвело тяжёлое впечатление. Он поручил работникам усилить надзор над больными.
Днём, оставшись один в своём кабинете, Юхас долго думал о сложившейся ситуации. Вспомнил прошлое. Странно, что в детстве он очень боялся сумасшедших. В их квартале жила помешанная женщина по имени Хелли, и Юхас до сих пор помнит ужас, который охватывал его всякий раз, когда он сталкивался с ней. Как-то раз мама (её звали Марта) послала его в магазин через дорогу, купить йогурт. Купив банки с йогуртом, он собрался  было перейти улицу, как неожиданно увидел Хелли. От страха он уронил банки, и они разбились вдребезги. Он стремглав бросился домой. Добежав до дома, заперся в своей комнате, чем сильно напугал мать. Когда та хотела выяснить причину странного поведения сына, в дверь неожиданно постучали.
Мать открыла дверь – на пороге стояла сумасшедшая Хелли, держа в руках подол своей широкой юбки. Хелли плакала. Поняв, в чём дело, Марта еле сдержала смех. Увидев её улыбающиеся глаза, Хелли тоже повеселела. Она выпустила подол юбки из рук, и на пол посыпались осколки банок, перепачканные в йогурте и дорожной пыли.
Увидев недоумение Марты, сумасшедшая испуганно объяснила:
- Это йогурт вашего сына. Он разлил его, вот я и собрала, чтобы принести вам. Клянусь Богом, я не виновата, что банки разбились, - перекрестилась Хелли. - Ваш сын, наверное, сумасшедший. Как только увидел меня, побросал банки и бросился бежать.
Удивлённо посмотрев сначала на осколки банок на полу, затем на дрожащую от страха Хелли, Марта стала хохотать. На её смех из своего укрытия вышел и Юхас. Осторожно подошёл к маме. Хелли уже ушла…
Вспомнив этот эпизод из далёкого детства, молодой врач улыбнулся.
Прежде, чем пообедать, Юхас решил прочесть послание Анги. Листок был сложен много раз, и от образовавшихся изломов было трудно разобрать строчки. Распрямив и пригладив бумагу рукой, Юхас поднёс её к глазам. На листочке красивым почерком было написано следующее:
- «Здравствуй, Ангел мой, как поживаешь? Что случилось, почему ты не приходишь проведать меня? Хочу спросить тебя кое о чём – меня очень волнует этот вопрос. Я не знаю ответа на него. Если бы знала, то и тебе бы объяснила… Интересно, как любят ангелы?»
Юхас задумался. Сначала он хотел порвать письмо и выбросить в урну, считая его бреднями воспалённого ума. Но потом, подумав о чём-то, перечитал, аккуратно сложил и положил в нагрудный карман пиджака. Начал нервно расхаживать по комнате, пытаясь уверить себя, что всё это – просто каракули психически нездоровой девушки. Но образ несчастной Анги вновь и вновь вставал перед глазами, и ему стало немного стыдно от того, что девушка так ошибается, возведя его в своём больном сознании до самых небес и причислив к сонму ангелов. Анга была столь же наивна и беззащитна, как и несчастна.
Пора было обедать, но Юхасу кусок в горло не шёл – он всё время думал об Анге и её письме.
В больнице строго соблюдался распорядок дня. После обеда больные принимали назначенные врачом лекарства, последующие два часа их заставляли спать. Тихий час не был каким-то нововведением, таков был старый, никогда не нарушаемый порядок. Несмотря на то, что Юхас руководил больницей уже более шести месяцев, он не поменял ни одно из принятых прежде правил и не пытался что-то добавить к ним. Работал точно так же, как было заведено до него.
В работе Юхасу помогали сила воли и чувство долга. Он и помыслить не мог о том, чтобы поменять место работы. Среди ряда причин, которые побуждали его оставаться здесь было и завещание старого Регулия.
Конечно, Юхас был молод, ему исполнилось двадцать пять лет. Настоящая жизнь с её радостями только-только начиналась. Его товарищи по институту работали в крупных городских больницах. После работы встречались с девушками, ходили с ними в театр, кино и, купив билеты на последний ряд, с нетерпением ждали, когда погаснет свет… Юхас прекрасно знал это. Но его собственная жизнь сложилась по-другому.
Судьба словно испытывала его на верность клятве Гиппократа. Юхас не размышлял о своей жизни и карьере, а точнее, на это у него просто не было времени. Напряжённый рабочий режим оставлял время лишь на общение с пациентами. Иногда он задумывался о судьбе Анги, перечитывая по нескольку раз историю её болезни. Юхас не знал случаев исцеления больных с её диагнозом, но ведь наука не стоит на месте, а стремительно развивается. Выздоровление девушки было бы чудом. Как врач, он делал для Анги всё возможное. Впрочем, он был внимателен по отношению ко всем своим больным. Для него они были не только пациентами, но, прежде всего, людьми с несчастной судьбой.
Как-то утром Юхас был занят приёмкой доставленных в больницу медикаментов, и утренний осмотр вместе с Розой провёл докор Нидаш. Медсёстры готовили пациентов к утренней проверке – будили больных,
помогали им с утренними процедурами, заправкой постели, усаживали на кровать в ожидании главврача. Так было заведено уже долгие годы.
Анга точно знала время утреннего осмотра. Поэтому персоналу обычно не приходилось её будить и помогать подготовиться. Чаще всего она делала всё самостоятельно. Её чистоплотность и аккуратность удивляли весь персонал.
Прошлой ночью девушка спала беспокойно, что было заметно по мешкам под глазами. Они сидела на кровати, пряча в кулачке аккуратно сложенный листок бумаги.               
Как только дверь палаты открылась, девушка радостно вскочила с места. Увидев другого врача с Розой, не смогла скрыть на лице разочарования и недоумения и продолжала смотреть на дверь, словно ожидая кого-то.
Роза обследовала пациентку, с удовлетворением отметив позитивные перемены в её состоянии.  Девушка немного поправилась, на щеках появился здоровый румянец. Заметно улучшилось и её настроение. Медсестра хорошо понимала причину этих изменений. Ведь она не раз наблюдала, как пациентки влюблялись в старого Регулия и объяснялись ему в любви. Однажды даже шестидесятидвухлетняя пациентка Зина перерезала себе вены осколком стекла, объяснив свой поступок равнодушием Регулия к её чувствам. Тогда несчастную чудом удалось вырвать из лап смерти. После этого инцидента напуганный Регулий старался проявлять максимальную осторожность при общении с больными. Поэтому Розу беспокоило отношение Анги к Юхасу. Она знала, что эта бессмысленная любовь не закончится ничем хорошим, потому что в отличие от Регулия Юхас был молод, красив, а главное, у него не было достаточного опыта в таких ситуациях.
          Роза спросила у девушки, как она себя чувствует, но Анга ничего не ответила, лишь вытягивая шею в направлении двери. Медсестра повторила свой вопрос, и тогда девушка, всхлипывая, спросила дрожащим голосом:
- Где мой ангел?
Роза усмехнулась:
- Твой ангел на денёк улетел на небо. И поручил передать, чтобы ты не скучала, рано утром он вернётся.
Скрестив руки на груди, Анга жалобно сказала:
- Почему он не предупредил меня, ведь я скучаю по нему…
Роза ответила серьёзным тоном:
- Он не хотел тебя беспокоить, ты так сладко спала, что он не хотел тебя будить.
- Я спала? Ты врёшь, ангелы не спят… Ангелы не такие, как вы, люди. Им не нужно спать.
- Верно, Анга, вы, ангелы, спите стоя, как лошади, - засмеялась Роза и подмигнула стоящему рядом доктору Нидашу.
Увидев, что медсестра насмехается над ней, Анга расстроилась и заплакала, закрыв лицо руками:
- Вы смеётесь надо мной? Вы издеваетесь над ангелом божьим? Не боитесь, что Бог разгневается и покарает вас смертью?
Роза попыталась утешить её:
- Успокойся, милая, мы все здесь прогневили Бога. Он скоро прикажет ангелу смерти Азраилу прийти по нашу душу. Ты ведь умная девочка, успокойся. Что скажет нам твой ангел, если по возвращению увидит тебя такой грустной?
Услышав это, Анга тут же вытерла слёзы ладонью и живо спросила:
- Мой ангел взаправду рассердится на вас, если увидит меня такой, да?
- Конечно, конечно. Твой ангел так сильно любит тебя, что, если увидит в таком состоянии, наверняка, выгонит меня с работы, - пряча улыбку, заверила девушку Роза и глазами попросила доктора Нидаша подтвердить её слова.
       Тот понял намерения медсестры и тотчас же подыграл ей:
- Прошу вас, Роза, не говорите об этом ни слова доктору Юхасу, а то нам обоим не поздоровится. Он не простит нам этого.
Глаза девушки засияли от радости. Она буквально летала от счастья.
Медсестра и врач уже выходили из палаты, когда Анга окликнула их:
- Я написала письма своему ангелу, что мне с ними делать? – и она показала кипу писем, зажатых в руке.
- Дай мне, я передам их ангелу Юхасу, - серьёзным тоном произнесла Роза, протягивая руку девушке.
Анга быстро спрятала письма за спину, ответив дрожащим голосом:
- Нееет… Здесь написаны другие слова, вас они не касаются. Вам этого не понять, откуда вам знать, что такое любовь? Ваша душа пахнет больницей и сорной травой. А души влюбленных благоухают. Разве вы не чувствуете аромат душистых цветов, который источает моя душа и душа моего ангела?
- Ах вот оно что-о-о, - еле сдерживая смех, протянула Роза. - То-то я думаю, отчего в палате так благоухает райскими садами..
Затем, повернувшись к санитарке, прикрикнула на неё:
- Сколько раз вам надо повторять - открывайте по утрам форточку, чтобы проветрить помещение. Здесь же пожилая женщина есть, ей свежий воздух нужен, - приказала она, показав на Сабо, стонущую в своей постели.
Она уже собиралась выйти из комнаты, когда её остановил жалобный голос Анги:
- Прошу вас, скажите моему ангелу, что я не могу жить без него… Скажите, что он – ангел, ниспосланный мне небесами… Я буду так сильно любить его, что он больше не захочет вернуться на небо.
- Не беспокойся, я всё передам ему, слово в слово, - успокоила Роза девушку, - но при одном условии, что ты будешь хорошо себя вести. Слышишь?
Затем, выходя из комнаты, еле слышно прошептала, качая головой:
- Господи, помоги! Мало нам было забот, не хватало только любовного романа…
После обеденного перерыва Роза зашла в кабинет доктора Юхаса и проинформировала его об общем положении в больнице, шутливо добавив, что пациентка Анга, кажется, влюблена в него.
Никак не среагировав на слова медсестры, Юхас спросил:
- Как себя чувствуют больные? Каково самочувствие Сабо? Распорядитесь, чтобы медсёстры хорошенько о ней заботились.  Кажется, старушка доживает последние дни.
- Не беспокойтесь, доктор, всё под контролем, - заверила Роза. – Что касается Сабо, её состояние, действительно, крайне тяжелое. Я ежедневно самолично проверяю её. Дело не в болезни, годы берут своё… И потом… пожалуйста, не игнорируйте мои слова – Анга влюблена в вас. Добром это не закончится. Сегодня она опять расспрашивала о вас. Считает вас ангелом, спустившимся с небес. При утреннем осмотре мы с доктором Нидашем с трудом успокоили её. Хочет видеть вас – и всё тут… А в руках у неё – кипа писем, адресованных вам. Я сказала, что передам их, но она не отдала. Говорит, вы ничего не смыслите в таких делах…
Юхас улыбнулся:
- Оставьте девушку в покое, она пока ещё новенькая в больнице. Вот от скуки и ищет свою «половинку». К тому же бедняжку сильно напугали те две больные, избившие её…  А, может, кое-кто ревнует меня к ней? – игриво спросил Юхас.

Роза зарделась от смущения, словно юноша и впрямь прочёл её мысли. Но, быстро справившись с волнением, парировала:
- Куда нам, простым смертным, до такой возвышенной любви, господин Юхас. Настоящая любовь – такая, как у Анги. Это – божий дар.
Конечно же, Юхас чувствовал любовь Анги, но расценивал её как нечто преходящее, сиюминутное. Знал он и о чувствах, которые тайно питала к нему Роза. Он не поощрял, но и не порицал их, так как понимал – она молода, красива, и любить кого-то – её женское право. Но сам он был равнодушен к чувствам медсестры, и видел в ней лишь добросовестного, опытного работника.
Через два дня состояние Сабо резко ухудшилось. Лёжа в постели с посеревшим лицом, она весь день молчала и ничего не ела. Ей уже не давали никаких лекарств  - доктор Юхас и персонал молча наблюдали за ней, стоя в палате. Анга же не находила себе места от волнения. Переводя взгляды от Юхаса к умирающей соседке, она причитала со слезами на глазах:
- Почему вы убиваете её? В чём она провинилась?  Почему не помогаете ей? Вам её не жалко?
Потом вдруг, посмотрев Юхасу прямо в глаза, спросила:
- Вы и меня так убьёте?
Доктор попытался успокоить её:
- Анга, она – старая, больная женщина. Её жизнь подошла к концу. Теперь она отправится на небеса, чтобы воссоединиться с Богом. Мы бессильны что-либо сделать. Господь призывает её к себе, она непременно должна уйти в мир иной.
Анга казалась напуганной как ребёнок. Она жалобно попросила молодого врача:
- Дай мне слово, что, когда Господь позовёт меня, ты не дашь мне умереть. Потому что я хочу воссоединиться с тобой, а не с Богом. Ты будь моим Богом! Тот Бог, которому все поклоняются, убивает людей, забирая их к себе. Я же хочу при жизни воссоединиться со своим Богом.
Юхасу стало не по себе от слов девушки:
- Анга, ты же умная девушка. Я – не Бог. Я – просто один из ангелов, служащих Господу. И я уже объяснял тебе – ангелов нельзя мучить и задавать им много вопросов. Успокойся, приляг на свою постель и не мешай нам. Ты же умница, не так ли?
Подперев по-детски подбородок кулачками, Анга покорно согласилась:
- Мой ангел, я выполню любое твое желание, но у меня есть маленькая просьба – возьми письма, которые я тебе написала, обещай прочитать их.
И она протянула доктору кипу исписанных листов. Взяв их, Юхас засунул письма в карман, уверив девушку:
- Конечно, обещаю, что как только управлюсь с делами, обязательно прочту все твои письма.
С довольной улыбкой на лице Анга, не отрывая от врача обожающего взгляда, мелкими шажками отступила назад к кровати и присела на неё, тихо напевая слова старой песенки:
«Любовь моя стара, но страсть моя бессмертна,
Страданья от тебя слаще мёда для меня,
Убьёшь меня -  душа любить тебя продолжит.
Ты свяжешь руки мне? Попробуй, если хватит сил»
Окружающие никак не реагировали на пение Анги, считая это обычным бредом душевнобольной.
Старушка скончалась к вечеру. Священник совершил отпевание, после чего тело было предано земле на кладбище, расположенном близ больницы. Смерть обитателей «Велласа», как и вся их жизнь, была безрадостной и смиренной. На похоронах не участвовали ни родные, ни близкие. Работники же больницы просто выполняли свой служебный долг. Казалось, что даже молитвы священника не доходят до Господа, словно Богу не было дел до несчастных при жизни и до их душ после смерти.
Уединившись после хлопот, связанных с похоронами в своём кабинете, Юхас почувствовал крайнюю усталость. От долгого стояния болели ноги, ломило тело, голова раскалывалась от пульсирующей боли. Он испытывал крайнюю апатию. По молодости лет Юхас всё ещё очень тяжело воспринимал человеческую смерть. Со времени работы в больнице это был самый тяжёлый случай, с которым ему пришлось столкнуться.
Так же, как и его предшественник, Юхас жил один в служебной квартире. Вначале одиночество угнетало его подобно могильной тишине. Затем он привык к новым условиям. Будучи в своей комнате, коротал время за чтением книг или изучением историй болезни пациентов клиники.
Так и сегодня – ему захотелось отвлечься от мрачных мыслей и заняться чем-нибудь полезным. Но всё буквально валилось из рук, душа не лежала ни к чему. Он было взял книгу, которую читал накануне, но веки тяжелым грузом стали давить на глаза, не позволяя сосредоточиться. Юхас в сердцах отшвырнул книгу в сторону и решил лечь спать. Однако и заснуть ему не удалось – скрестив руки за головой, он лежал, уставившись на потолок. В углу комнаты жужжала муха, попавшая в паутину. Она судорожно билась, пытаясь вырваться из смертоносной сети, но запутывалась ещё больше. Эта бесполезная борьба показалась Юхасу похожей на его собственную жизнь. Он тоже, как эта муха, застрял и метался в невидимой паутине больничных стен, не в силах избавиться от их пут. И только Богу известно, как долго это будет продолжаться.
Вдруг Юхас вспмнил о письмах, которые дала ему Анга. Рывком поднявшись с кровати, он достал из кармана пиджака смявшиеся листки, высыпал на стол и аккуратно ладонью расправил их. «Послания» не были датированы, поэтому ему было трудно догадаться, которое из них было написано раньше. Недолго думая, он начал с первого попавшегося листка. Там красивым мелким почерком было написано: - «Знаешь, если бы ночи были такими же долгими, как моя любовь к тебе, солнце бы никогда не всходило. Если бы ты только знал, как я тебя люблю!»
Отложив лист в сторону, Юхас задумался над прочитанными словами. Какой глубокий смысл и чувство были в этих строках: «Если бы ночи были такими же долгими, как моя любовь к тебе, солнце бы никогда не всходило». Он несколько раз повторил про себя эту строчку – действительно, она заставила его задуматься. С возросшим интересом Юхас принялся читать другие письма.
«Ангел мой, в моей маленькой душе есть большой «Ты». Можешь ли и ты создать маленькую «Меня» в своей большой душе?»
Юхас улыбнулся. Стало как-то теплее на душе, словно эти слова, вне зависимости от того, кем они были написаны, обладали магической силой. Он принялся читать дальше: «Ангел мой, ты пришёл ко мне во сне. Я любила тебя до упоения. Это было так сладостно, как ещё не было со мной никогда в жизни. А когда я проснулась, ты ушёл. Твой уход принёс столько горечи, что она ядом разлилась по всему моему телу».
Последнее письмо было более пространным:
- «Если ночью тебе станет тоскливо от мрака, и тебе захочется света, забери свет моих очей, ведь я без тебя всё равно не вижу ничего. Если станет зябко от одиночества, не бойся – возьми моё сердце, оно согреет тебя своим огнём. Если, устав от жизни в разлуке, тебе захочется радости и смеха, я прилечу к тебе на крыльях любви и птицей сяду на твоих губах.
Если жарким летним вечером тебе захочется прохлады, я на вздохе своём взлечу на небо – стану облаком, прольюсь дождём на волосы твои, орошу влагой твою грудь. Изольюсь дождём до последней капли – быть может, это осушит мои слёзы. Ангел мой, пожелай мне лучше смерти, но не желай разлуки. Не проси воспоминаний, потребуй жизнь, что прошла без тебя. Если бы ты только знал, какие дни я прожила без тебя, жалость затопила бы твоё сердце. Если когда-нибудь подумаешь обо мне, позови, как взывают к истине страждущие её. Если когда-нибудь, сжалившись, вернёшь меня к жизни, на то будет твоя воля – и ты сам решишь, жить мне или умереть».
Прочитав все письма, Юхас задумался. Он не знал, как правильно поступить в странной ситуации, в которой он очутился не по своей воле. Слова Анги не казались бреднями сумасшедшей. Они были полны решимости и боли, к которой невозможно было оставаться равнодушным. Несчастная всем сердцем влюбилась в него. Это было видно невооружённым взглядом. Как же поступить в такой ситуации, что делать, чтобы не обидеть девушку, не ранить её сердце?  Избегать общения и не видеться с ней? Но это - не выход из положения. К тому же так не может продолжаться долго – состояние больной в таком случае может только обостриться. А если продолжать, как ни в чём не бывало, утренние осмотры, то это вселит ложные надежды… Юхас не мог найти выхода из ситуации. Мысли путались в голове, а решение не приходило. Он прилёг вновь на кровать, решив, что сон – лекарство от всех бед, и не заметил, как погрузился в глубокий сон.
Проснулся он утром с тяжелым чувством. Сердце бешено колотилось в груди от необъяснимого волнения. Присев на постели, он попытался вспомнить свой сон. Во сне он видел Ангу. Она в обнажённом виде пришла к нему и легла рядом, осыпая жаркими поцелуями. Юхас говорил ей: «Ведь я же – ангел, а нам запрещено заниматься любовью», но Анга не слушала его и продолжала страстно обнимать. Потом он увидел Регулия. Стоя на пороге, старик наблюдал за ними, сокрушённо качая головой.
Потом Юхас закричал, стал звать на помощь, но никто не слышал его, потому что голос его был сдавленным и хриплым, словно он находился на дне глубокого колодца. Под впечатлением странного сна Юхас некоторое время сидел на кровати, пытаясь собраться мыслями. Наконец, уверив себя, что это всего лишь дурацкий сон, понемногу пришёл в себя. Тем не менее он решил, что будет лучше какое-то время не видеться с Ангой и держаться от неё подальше.
Смерть старой Сабо не принесла Анге ничего, кроме полного одиночества. Но она и без того всегда жила в собственном замкнутом мире, и отсутствие в палате других людей ничего не меняло. Целыми днями она сидела на кровати и разговаривала сама с собой, а иногда, достав из-под подушки свой дневник, что-то торопливо писала. Её монотонный жизненный уклад вполне устраивал медсестёр, уставших от происходивших постоянно в больнице эксцессов. Поэтому они были рады такой спокойной, тихой больной, как Анга.
Уже несколько дней Юхас не принимал участия в утренних обходах. В действительности, он не заходил лишь в палату Анги, которую осматривали доктор Нидащ и Роза.
Услышав, как открывается дверь, девушка тут же вскакивала с кровати, с надеждой вглядываясь в лица пришедших. Не видя  Юхаса, она расстраивалась:
- А где мой ангел, почему он не пришёл?
Чаще всего Роза не отвечала на её вопросы и, дав девушке таблетки, уходила.
В такие минуты Анга в расстроенных чувствах провожала её до самых дверей, повторяя: «Где мой ангел, почему он не приходит повидаться со мной? Может, его беспокоит, что я слишком часто пишу ему? Скажите, чтобы он простил меня. Я не хотела его тревожить, просто пусть он знает, что я пишу оттого, что не могу ни на минуту перестать думать о нём. И ещё передайте, что ветер всё равно доносит до меня его запах. И я целую ветер, наполняясь его ароматом. Скажите ему – пусть подставит ветру лицо, и ветер донесёт до него мои поцелуи».
Потом Анга сталам отказываться от приёма пищи. Она неподвижно сидела на кровати, обняв колени и вопрошала со слезами на глазах: «Ангел мой, кто будет оплакивать меня, если я умру? Если ты останешься без меня, будешь ли ты плакать по мне, ангел мой?»
Несколько раз Роза наказывала девушку, когда та отказывалась от пищи. Завязав рукава халата за спиной, она заставляла Ангу лечь ничком на кровать и спать в такой позе. Девушка побаивалась Розу, увидев её, вся сжималась, затаив дыхание. Медсестра не передавала Юхасу писем девушки. Иногда даже сама, не читая, рвала их и выбрасывала в мусорную корзину.
По ночам, ворочаясь в холодной постели, Анга мысленно разговаривала с Юхасом: «Я жду тебя, ангел мой, где ты сейчас? Почему не приходишь ко мне? Я открыла тебе своё сердце, поделившись самым сокровенным. Ты – ближе всех на свете для меня, почему же ты так поступаешь со мной? Ты – моё всё, моя единственная ценность в этой жизни, бальзам для моей израненной души. Ты подарил мне радость жизни в самые горькие дни. Ты – моя звезда, свет надежды во мраке моих ночей. Моя жизнь была темницей, но пришёл ты, и осветил всё вокруг, я изменилась. Ты научил меня любить, а не быть любимой. С первого дня, как я увидела тебя, любовь завладела всем моим существом. Я дышу тобой, живу тобой – ты ворвался в мою жизнь, словно был всем её смыслом… Но теперь я встречаю каждый рассвет ожиданием встречи с тобой и живу лишь этим ожиданием. О Бог мой, не знаю, в чём моя вина, почему ты обрёк меня на эти невыносимые муки».
Однажды во время утреннего обхода Анга не встала с постели. Пощупав её лоб. Роза почувствовала, что у девушки сильный жар. Лицо её покраснело от высокой температуры, губы потрескались, глаза слезились. Розе стало жаль девушку, она спросила: «Что с тобой, Анга?»
Открыв глаза и увидев над головой медсестру, Анга испугалась и в смятении спросила:
- Почему вы меня убиваете? В чём моя вина? Разве я не имею права любить своего ангела? Разве из-за любви убивают? Вы и Сабо убили за то, что она любила своего мужа Каваджа. Вы – плохие люди, убиваете всех, кто умеет любить. Потому что у вас нет сердца, вы – как камни, не умеете л;бить сами и не позволяете другим. Вы убьёте меня. И Господь покарает вас своим гневом. Это вы не пускаете моего ангела ко мне, - и девушка разрыдалась. – Умоляю вас, позвольте моему ангелу быть рядом со мной, когда я буду умирать. Я хочу умереть возле него, на его глазах. Чтобы он смотрел и плакал, зная, что меня убили из-за него.
Розе стало жаль несчастную больную, и она попыталась её утешить:
- Анга, ты просто немного приболела. Ничего страшного – мы подлечим тебя, и ты быстро поправишься. Твой ангел на небе, но на днях должен вернуться. Постарайся поскорее встать на ноги, чтобы он не увидел тебя в таком состоянии, когда прилетит.
Уставившись немигающим взглядом на медсестру, Анга прошептала:
- Ты врёшь. Мой ангел никуда не улетал, он здесь. Как он мог улететь на небо, когда каждую ночь приходит ко мне, спит со мной, гладит мои волосы, целует губы. Если бы только знала, как сладостны его поцелуи. А утром, проснувшись, я вижу, что он ушёл и ничего мне не сказал. Знаю, он где-то поблизости, это вы не пускаете его ко мне.
Роза, серьёзно обеспокоенная состоянием больной, от души жалела несчастную, понимая, что та может умереть от тоски. В глубине души она тоже любила молодого врача, но понимала ничтожность своей любви по сравнению со всепоглощающим чувством несчастной Анги. Опытная медсестра понимала, что, если Юхас не придёт ещё несколько дней, девушка распрощается с жизнью.
Присев на краешек кровати, Роза приложила ладонь ко лбу девушки. Ангу лихорадило от температуры. От горячих слёз, струящихся из уголков глаз, вся шея намокла. Удивительно, но в таком состоянии девушка была ещё прекраснее. Бледное лицо, вздымающаяся под одеялом грудь, длинная шея, рассыпавшиеся волнами по подушке волосы, придавали ей поистине ангельский вид. Роза подумала, что и сам Творец удивился бы совершенству своего создания

- Анга, будь умницей, прими лекарство, покушай немного – и я обещаю, что найду твоего ангела и приведу его к тебе. Даю слово, - пообещала медсестра девушке, посмотрев на неё с улыбкой.
Удивлённая неожиданной добротой Розы, Анга попыталась приподняться с постели. Роза помогла ей присесть на кровати, дала жаропонижающее и сделала укол. Затем взяла с тумбочки утреннюю кашу, принесённую на завтрак, и стала кормить девушку с ложечки. Но, проглотив пару ложек, Анга заявила, что её тошнит и отказалась есть.
Роза поручила дежурной хорошенечко присматривать за больной и, собираясь покинуть палату, спросила:
- Ты ничего не хочешь?
Анга неожиданно спросила:
- Это ты спрятала моего ангела? Ты не пускаешь его ко мне? Почему ты не позволяешь ему прийти меня проведать? Знаю – ты не хочешь, чтобы он любил меня, потому что хочешь отнять его у меня, хочешь, чтобы он был твоим. А тебе не жаль меня? Ведь я не могу без него жить. Пожалуйста, прошу тебя, отпусти его. Господь послал его мне с небес. Он – мой, никто из вас не достоин его. Я подожгу весь мир, если кто-то посмеет прикоснуться к моему ангелу.
Роза пришла в ужас от слов девушки. Говорить что-либо ей в таком состоянии было бессмысленно. Медсестра поняла, что долго так продолжаться не может.
Состояние Анги ухудшалось с каждым днём. Необходимо было доложить Юхасу - ведь по своей неопытности молодой врач мог не понимать возможных последствий.
После обеда Роза зашла в комнату доктора. Тот читал книгу, лёжа на кровати. Увидев медсестру, захлопнул книгу и встал с кровати. Выражение крайней озабоченности и даже паники на лице медсестры обеспокоило его. Ведь Роза была опытным работником - что-нибудь незначительное не привело бы её в такое состояние. Наверняка, случилось что-то из ряда вон выходящее, - подумал Юхас и спросил:
- Что случилось, Роза? На вас лица нет.
Губоко вздожнув, медсестра ответила:
- Господин Юхас, если так пойдёт и дальше, случится действительно нечто неприятное.
- Ты имеешь в виду Ангу?
- Да, именно её… Состояние девушки крайне тяжёлое. Она ни на минуту не перестаёт думать о вас. С утра до вечера смотрит на дверь и зовёт вас. Добром это не кончится. Что вы думаете по этому поводу? Мне кажется, что, избегая контакта с больной, вы делаете только хуже. Всё это очень плохо действует на состояние девушки.
Юхас задумался. Потирая подбородок, он неотрывно смотрел на Розу, словно ждал от неё совета.
- Я даже не знаю, что делать, Роза. Не понимаю, как вообще такое могло случиться… Я буквально потерял голову, не знаю, что предпринять. Если б ты только знала, что она пишет мне. Даже не верится, что такое может написать душевнобольная. Я впервые в жизни оказался в такой сложной ситуации...
Потом, словно, найдя выход из ситуации,  Юхас с надеждой  спросил у Розы:
- Как ты думаешь, может, попросить руководство перевести её в другую юольницу? Пройдёт время, она всё забудет и перестанет забивать голову разными глупостями.
Роза пожала плечами:
- Мне кажется, это - неудачная идея, господин Юхас. Во-первых, руководство никогда не пойдёт на это, потому что больных, попавших сюда по направлению, никогда не переводят в другие клинки. Они уходят отсюда только один раз - прямиком на кладбище…  А, во-вторых, вы думаете, Анга выдержит, если её переведут отсюда?
- Тогда что же мне делать, Роза?
- Знаете, Юхас, - улыбнулась медсестра, - говорят, живи не с тем человеком, с которым можно жить, а с тем, без которого невозможно жить. Люби не того, кто заполняет собой пустоту, а того, с уходом которого его место остаётся пустым.
Юхас удивлённо пожал плечами:
- Ты вообще понимаешь, о чём говоришь? Как я могу любить её?! Она же…
Роза, хитро прищурившись, спросила:
- Скажите честно, господин доктор - разве в вашем сердце нет никаких чувств к Анге?
Юхас немного помедлил с ответом, затем со вздохом признался:
- Знаешь, Роза, как это ни смешно, образ этой девушки всегда стоит перед моими глазами. Звучит, быть может, странно, но мне кажется, что в Анге есть что-то колдовское. Она словно заворожила меня. Слова в её письмах настолько проникновенны, что я не могу освободиться от их действия. Боюсь, рано или поздно её любовь завладеет моей душой. Поэтому думаю – может, мне лучше самому уехать отсюда. Как ты думаешь, это возможно?
- И куда вы поедете? – поинтересовалась Роза.
- Попрошу, чтобы меня перевели в другую больницу.
- Это невозможно. Вас спросят, по какой причине, - возразила Роза.
- Тогда я скажу правду.
Роза усмехнулась:
- Плохая идея. Вам ответят, что посылали вас лечить больных, а не губить их.
Юхас опять пожал плечами:
- Что же мне тогда прикажешь делать? Повеситься? Или остаться здесь, терпеть всё и ждать, когда я и сам свихнусь, и на меня наденут смирительную рубашку и определят в палату для душевнобольных?
Роза постаралась успокоить Юхаса:
- Не надо нервничать, доктор. Потерпите немного - и всё образуется. Говорят, терпение и труд всё перетрут. Поживём – увидим. Думаю, вам надо ещё некоторое время не показываться на глаза Анге. Конечно, ей будет тяжело. Даже не знаю, как она выдержит разлуку с вами. В любом случае, подождём – может, со временем, она сможет забыть вас.
По совету медсестры Юхас взял отпуск на месяц и уехал из «Велласа». Перед отъездом в последний раз незаметно через окно в комнате Анги посмотрел на больную.  Та сидела на постели, обхватив колени руками. Рассыпавшиеся по плечам длинные волосы делали её похожей на русалку. Юхас с жалостью отметил про себя, что девушка сильно осунулась и похудела. Покачав головой, он прошептал:
- Не знал, что я причиню тебе столько горя и превращу твою жизнь в ад.
Что разобью твоё и без того разбитое сердце. Я должен был дать тебе успокоение и надежду, а вместо этого отнял все мечты и ожидания. Прости, я виноват перед тобой. Бог покарает меня за это. Но я боюсь не божьей кары, а того, что ты не простишь меня. Если так случится, это будет самый тяжкий грех в моей жизни. Эта вина до конца жизни будет мучить меня, не давая покоя.
На глаза Юхаса навернулись слёзы, что не укрылось от внимания Розы, стоявшей возле него. Подхватив врача под локоть, она отвела его от окна:
- Жизнь жестока, господин Юхас. При вашем мягкосердечии вам трудно будет устоять перед её беспощадной жестокостью. Возьмите себя в руки, не забывайте, что вы – прежде всего врач.
- Не могу, Роза. Из-за меня погибает человек, а я не могу его спасти.
- Не забывайте, что это больница для душевнобольных. И здесь может случиться всякое, порой непредсказуемое. Надо отнестись к этому пониманием и хладнокровием.
Юхас кивнул головой в знак согласия:
- Ты права, Роза. Надо сохранить спокойствие и хладнокровие. Но я хочу попросить тебя об одном – последи за Ангой, наблюдай за ней сама. И ещё – посылай мне её письма, пожалуйста. Я чувствую, что мне и самому будет нелегко расстаться с ней.
Роза с сочувствием пообещала:
- Не беспокойтесь, доктор. Я выполню все ваши распоряжения.
Юхас уехал в понедельник, поручив временное исполнение своих обязанностей доктору Нидашу.
Что касается Анги, её состояние вызывало обеспокоенность врачей. Девушку мучила бессонница, она не спала более двух-трёх часов в день. Никакие таблетки и даже уколы не помогали. Она сильно исхудала, глаза ввалились, тёмные круги под ними выделялись на бледном лице. Сначала врачи запретили ей писать и не давали бумагу и ручку в надежде, что девушка забудет про Юхаса. Но это не принесло положительных результатов, а, наоборот, только усугубило состояние больной. Без привычных писем она становилась неуправляемой, расшвыривала всё, что попадало под руку. Бумага и ручка были нужны ей как воздух и вода. Когда их, наконец, вернули Анге, она тотчас же успокоилась и села в углу, крепко сжимая их в руках.
Исчезновение Юхаса ещё больше сводило девушку с ума. Стоило кому-нибудь из персонала зайти в палату, она кидалась к нему с расспросами о докторе. Медсестра Роза каждый день наведывалась к Анге, контролируя её состояние. Иногда немного беседовала с ней. В последнее время Анга много говорила о неверности Юхаса, говорила, что его холодное отношение отнюдь не заморозили её любви, пламя которой только ещё больше разгорелось, выжигая душу. «Сердце моё уже давно тихо тлеет, потому что я не в силах забыть его. Он – моя печаль, моя мука. Разве возможно забыть страдания?», - жаловалась она Розе.
Роза удивлялась суждениям этой необыкновенной девушки. Такое в её практике случилось впервые, и она больше не надеялась, что когда-нибудь Анга забудет Юхаса, ставшего смыслом всей её жизни. Любовь деушки с каждым днём разгоралась всё сильнее, и противостоять ей было равносильным обречь себя божьему гневу, - думала Роза.
Через неделю после отъезда Юхаса Роза отправила письма Анги по указанному им адресу. Молодой врач гостил у матери. Марта, сильно соскучившаяся за это время по сыну, не отпускала его ни на шаг от себя. Она материнским сердцем чувствовала, что Юхас чем-то подавлен, но приписывала это специфическим условиям работы в психиатрической клинике и надеялась, что пребывание дома пойдёт ему на пользу. Ведь он был так молод и не сталкивался прежде с настоящими трудностями. Понимая это, Марта жалела сына и пыталась своими советами помочь ему.
Однажды утром на имя Юхаса пришла почта из больницы. Это были письма Анги. Юхас радовался как ребёнок, сам не осознавая до конца причины этого.
Роза прислала ему два письма. Они были более длинными, чем все предыдущие. Наверное, Анга сильно соскучилась, - подумал Юхас.
Он торопливо вскрыл конверт и начал читать:
- «Я живу ожиданием того дня, когда ты вернёшься.  Живу надеждой, мечтами о тебе. Живя в мире без тебя, жду тебя каждый день, каждую минуту. Может, и ты когда-нибудь научишься любить? И тогда ты поймёшь, что пришлось выстрадать мне. Хоть бы я не любила тебя так сильно, хоть бы не влюбилась с первого взгляда. Потому что ты убиваешь мою любовь, мои чувства. Почему? За что? Я полюбила тебя больше жизни. Ты же взамен моей любви не дал мне ничего, кроме страданий. Любовь к тебе подарила мне крылья, чтобы объять и полюбить мир, в котором есть Ты, и полюбить Бога. А что дала мне твоя любовь? Слёзы, душевные раны, грусть, навсегда поселившуюся в моём сердце, безответные чувства. Сколько прекрасных надежд я связывала с тобой. Я горю в пустоте, которая называется миром без Тебя, горю и таю, как свеча, по каплям отдающая свою жизнь. Хочу вернуть дни, где был Ты, но не могу вернуться в них. Я не знала, что такое любовь. Я узнала это, когда встретила тебя. Я поняла, что значит жить и что значит страдать, что такое печаль и боль. Бог послал мне это знание за то, что я полюбила тебя, ангел мой».
Второе письмо было ещё более грустным:
- «Иногда я ненавижу эту любовь, которая делает меня беззащитной и унижает и хочу умереть. Я никогда не осуждаю тебя – ведь сердцу не прикажешь. А иногда я замыкаюсь в себе и живу только мечтами о тебе. И эти мечты никто, никогда не сможет у меня отнять. Никогда не желала себе такой любви. Но что поделаешь? Я тоже человек и имею право любить. Я думала, что смогу полюбить и быть любимой. Теперь я знаю, что всю жизнь будут страдать из-за этой любви. Не потому что ты не полюбил меня, не ответил взаимностью на мои чувства, а из-за адских мук, которые мне принесла моя любовь, из-за того, что я так жажду услышать одно-единственное слово «люблю». Я обречена на страдания потому, что забыла о гордости, бросила её под ноги тебе, человеку с каменным сердцем. Я полюбила человека, недостойного любви. Даря мне жизнь, ты убивал меня, а убивая, дарил жизнь.  Я останусь в твоей жизни недостижимой, а ты, встречая мою умирающую любовь, как весну жизни, проводишь её подобно уходящей осени.  У меня нет родителей, близких и родственников, и я хотела сердцем прижаться к тебе. Мечтала разделить с тобой горькую жизнь, уготованную мне судьбой. А ты растоптал надежды одинокой девушки.
Но знай, что стоны моего израненного сердца никогда не принесут тебе счастья. В море моих слёз подобно кораблю утонешь и ты. Ты оттолкнул мои руки, протянутые к тебе с мольбой о помощи, и когда-нибудь перед лицом Бога поймёшь, какой большой грех совершил. Свою боль и последнее слово я адресую «Тебе» своего мира и спрашиваю тебя: «За какие грехи ты дал мне эти нестерпимые муки?»
Прочитав оба письма, Юхас задумался. Он был на пороге принятия твёрдого решения. Он отдавал себе отчёт в том, что и сам более не может сопротивляться мукам этой странной любви. Последние письма Анги словно разбудили его от долгой спячки. Он, наконец-то, осознал, что девушка не сможет жить без него. Безответная любовь означала её смерть. Юхас понимал, что и он сам не может вырваться из замкнутого круга этой любви, мучившей его и приносившей страдания. Он должен был во что бы то ни стало найти выход из ситуации.
От Марты не ускользнуло смятение, в которое повергли сына эти письма. Она лишь искала удобного случая начать разговор и выяснить причину этого. Как ни старался Юхас скрыть от матери своих чувств, это ему не удалось. Ведь она была самым близким на свете человеком и лучшим другом. Он привык делиться с ней своими проблемами. Ведь она вырастила его одна, без отца. И однажды, подавая Юхасу чай, она села рядом с ним и  прямо спросила:
- Сынок, ты сам не свой с тех пор, как приехал домой. Вижу, что-то угнетает тебя. Быть может, что-то случилось на работе? Пожалуйста, не скрывай от меня ничего.
Юхас попытался уйти от ответа:
- Да ничего особенного, мама. Просто устал работать с больными, сама знаешь, как это тяжело.
Однако Марту было трудно провести, она хорошо знала, что не в характере сына было уставать. Он с детства был трудолюбивым и энергичным, не боялся никакой работы.
- Юхас, милый, непохоже, что причина в работе. Не такой ты человек. Лучше скажи мне правду – что случилось?
Юхасу и без того было тяжело нести груз, лежащий на сердце. К тому же сам он не видел выхода из ситуации – поэтому решил поделиться с матерью. Ведь она всегда умела дать правильный совет.
- Мама, одна девушка в клинике влюбилась в меня. Её зовут Анга. Если честно, я тоже неравнодушен к ней. Но… - Юхасу тяжело далось это признание, и, покраснев, он остановился на полуслове.
Не сразу поняв из путаных объяснений, в чём дело, мать спросила:
- Что в этом такого, сынок? Девушка любит тебя, ты – её. Что здесь необычного?
После минутного колебания Юхас выпалил:
- Знаешь, мама, дело в том, что она – душевнобольная, проходит лечение в клинике.
Мать в замешательстве смотрела на Юхаса. Он  же продолжил:
- Да, мама, Анга – психически больная. Но я с первого дня понял, что она  умнее всех. Мне даже кажется, что она вовсе и не сумасшедшая и ведёт себя разумнее других. Знаешь, мама, она уже давно страдает от своей любви. А я… я ни разу не сказал ей ласкового слова, которое утешило бы её. Пытался отвлечь её мысли от собственной персоны, и тем самым заставлял страдать ещё больше. Если бы ты только видела, как она мучилась, когда я подолгу не приходил к ней, избегал её. Я никогда и помылить не мог ничего такого, мама, ты же хорошо меня знаешь… Не думал ни о какой любви. Не знаю, как это случилось. Но потом… не смог больше выносить её страданий. Её любовь – не как у всех обычных людей, она какая-то неземная. Анга любит меня так, как ангелы поклоняются Богу. Сначала я принимал её любовь за блажь больной девушки, думал, что всё пройдёт… Но ничего не прошло... Наоборот, её любовь становилась всё сильнее с каждым днём, и дошло до того, что она тяжело заболела… Я просто сбежал от всего этого, мама. Сталкиваясь с ней, видя её страдания, я больше не смог выносить это… я потерял покой. А теперь посоветуй, что мне делать?
Марта внимательно слушала сына, постепенно понимая ситуацию. Тем не менее она не восприняла её столь серьёзно:
- Это психическое расстройство, просто мания, сынок. – попыталась она успокоить Юхаса. – Потерпи, и всё встанет на свои места. Выброси это из головы, ты ещё молод, впереди тебя ещё не такое ждёт…Будь хладнокровнее.
Юхас знал, что переубедить мать не так-то легко. Да он и не осуждал её – ведь любой человек, не видевший всё это собственными глазами, рассуждал бы точно так же. Не видя иного выхода, Юхас просто дал матери письма Анги. Ему хотелось, чтобы она сама прочитала их и сделала вывод. Ведь Марта была мудрой женщиной, долгие годы работала учителем в сельской школе. «Наверняка, прочитав письма, ты сможешь дать правильный совет», - сказал он, протягивая матери письма.
Удивившись поступку сына, Марта тем не менее взяла их, пообещав внимательно прочесть. Всю ночь до самого рассвета, не сомкнув глаз, она читала послания несчастной девушки. Утром же, возвращая письма сыну, не смогла скрыть впечатления, которые они произвели на неё.
- Нет, сынок, всё гораздо серьёзнее, чем я думала. Я даже представить себе не могла, насколько…  Я 25 лет работаю в школе и хорошо разбираюсь в людях, в психологии. И мне кажется, что на эту проблему нельзя смотреть сквозь пальцы, это может плачевно закончиться. Думаю, Ангу нужно срочно забрать из больницы. Возможно, многим моё решение покажется смешным, но… я не могу оставить свою невестку в клинике, - сказав это, Марта крепко обняла сына.
Юхас в полной растерянности, не веря своим ушам, смотрел на мать. Её слова прозвучали как эхо, раздавшееся в пустоте. Мать, видя недоумение сына, решительно повторила:
- Юхас, ты не понял меня, сынок? Говорю же тебе – поскорее забирай свою любимую из больницы. Как ты на это смотришь? 
Юхас, словно очнувшись ото сна, переспросил:
- Мама, ты это серьёзно? Значит, ты понимаешь меня. Значит, ты тоже веришь в любовь Анги? Правда, мама?
Видя волнение сына, Марта ободряюще улыбнулась:
- Конечно, сынок. Я верю в эту любовь. Верю, что чувства этой девушки чисты и искренни. Её письма многое прояснили, в них нет ни слова лжи. Её слова - биение сердца искренне влюблённой девушки. Между этих строчек я словно вижу её взгляд, полный надежды. Ты не имеешь права лишать её этой надежды, отвергать её любовь. Тебе следует немедля вернуться и забрать Ангу из больницы. Если возникнут сложности, мы вместе их преодолеем. Анга ни дня больше не должна оставаться там. Если ты так не сделаешь, может произойти что-то ужасное. Мы должны предотвратить это, слышишь?
По настоянию матери Юхас вернулся в «Веллас». Он буквально летал от радости. Слова матери окрылили его. Он и помыслить не мог, что всё так может обернуться. И жалел только о том, что не посоветовался с матерью раньше. Тогда бы ни Анга, ни он не страдали бы. Больше всего ему было жаль девушку. Ведь ей пришлось столько вынести, так долго страдать. Но ничего, теперь уже всё будет хорошо,  - думал он. – Ему надо только выписать её из этого ада, а потом всё наладится.
… Анга лежала в постели. Её состояние резко ухудшилось. Роза не сообщила об этом Юхасу, чтобы не тревожить его во время отпуска. Уже несколько дней врачи безуспешно пытались сбить температуру. Ангу лихорадило от жара. Казалось, внутри неё горел невидимый огонь, сжиравший её изнутри. Всем было искренне жаль девушку, каждый старался как-то помочь ей. Глядя слезящимися глазами на врачей, пытающихся вырвать её из лап смерти, Анга молила о помощи:
- Почему вы убиваете меня, вам не жалко меня? Почему все отвернулись от меня? Почему не любите ангела Божьего? В чём моя вина? Где мой ангел? Почему не приходит, чтобы вырвать меня из ваших рук?
Её слова больно ранили врачей, но они были бессильны ей помочь.
В больнице первой Юхаса встретила Роза, сообщив, что состояние Анги критическое. Юхас немедленно побежал в палату Анги. Он не поверил своим глазам – лежавшее на кровати измождённое существо с бледным лицом и ввалившимися глазами лишь отдалённо напоминало Ангу. Присев на колени возле постели, Юхас взял руку девушки в свои ладони. Почувствовав родное тепло, Анга открыла глаза и посмотрела на него. В тусклых глазах ненадолго промелькнул лучик жизни. С трудом разъединив потрескавшиеся от температуры губы, Анга прошептала:
- Где ты был всё это время, ангел мой? Никто не донёс до тебя моих молитв? Ведь ты знал, я говорила, что не смогу жить без тебя. Говорила тебе, что ты – мой. Почему же ты не верил мне? Почему оставил меня и ушёл? Если бы ты только знал, как я страдала без тебя. Со дня разлуки пищей моей были лишь грусть и тоска. Я пила свои слёзы, чтобы потушить огонь этой тоски, сжигавшей меня… Я знала, что ты вернёшься, видела тебя во сне. Но почему ты вернулся? Ведь я уже сама собралась прийти к тебе на небеса. Знаешь, этой ночью мне на ухо нашептали, что мой ангел на небесах ждёт меня. И вот… видишь… я готова, я собралась в путь. Ты напрасно вернулся, милый…
Положив голову на грудь девушки, Юхас не смог сдержать слёз:
- Анга, ангел мой, не надо никуда идти… Слышишь, я не отпускаю тебя. Я сам тебя заберу. Моя мама ждёт тебя. С этого дня мы до конца жизни будем вместе. И никогда больше не будем разлучаться. Обещаю тебе, слышишь? Мы больше не будем расставаться Я пришёл, чтобы забрать тебя отсюда, Анга.
Все с недоумением слушали врача, воспринимая его слова как бред больного.
И только один человек не реагировал на них. Это была Анга, которая словно и не слышала своего ангела. Обхватив холодными ладонями руки любимого, девушка еле слышно прошептала в последний раз:
- Как жаль, что твои руки прежде ни разу не касались моих, а твои глаза не глядели в мои. Я сгорела в разлуке с тобой. Я знаю, ангелы любят только так. В этом их несчастье… Как жаль их… Жаль их любви… Теперь я поняла, что ангелы никогда не бывают счастливы, они – самые несчастные создания. Если нам суждено ещё раз родиться на этом свете, я не позволю ни тебе, ни себе стать ангелами. Я буду только твоим ангелом, а не божьим…
Тело Анги стало холодным как лёд…  И только две горячие слезы, скатившиеся из её глаз, обожгли губы Юхаса…
                ПЕРЕВОД   Лейлы Кадырзаде