В конце восьмидесятых я и мои одноклассники были октябрятами. Носили значки-звёздочки с изображением Ленина, одевались в школьную форму (кто в синюю, а кто в коричневую), собирали макулатуру и металлолом... Кстати, о металле. У моего друга Филиппыча был сосед. Он был немного старше нас и имел странное хобби - собирать маленькие фотографии с изображением каких-то западных лохматых музыкантов-монстров. На каждой фотографии присутствовала аббревиатура HMR. Английский мы начнём учить с пятого класса, поэтому произносили мы это, как "нэ мэ я". Одна такая фотка хранилась в тайнике в двухэтажке, где жил Филиппыч. Иногда, после школы мы доставали её, чтобы рассмотреть, а потом возвращали на место. Это было чем-то тайным, привлекательным, но в то же время запретным. Однажды, придя домой, я нарисовал этот ужас на небольшом листке бумаги и спрятал в шкаф с игрушками и всякой своей дребеденью.
Наступило лето. Меня отвезли к бабушке. По традиции родители звонили мне раз в неделю. Звонок был междугородний, поэтому долго не разговаривали. Как-то папа сказал, что с мамой они собираются устроить капитальную уборку в квартире. И тут я вспомнил про свою тайну. Ужасный стыд овладел мною. Только бы они не обнаружили эту мою ужасную хэвиметаллическую абракадабру. Я очень переживал. Через неделю папа сообщил, что они убрались в квартире. Дрожащим голосом я спросил, не перебирали ли они игрушки в моём шкафу. Папа ответил, что они ничего не трогали, и что я сам должен буду прибраться на своей территории. Я выдохнул с облегчением. Вернувшись после каникул домой, я тайком избавился от нехорошей картинки.