Марина тряслась в переполненном автобусе, стараясь прикрывать незаметный пока живот от стены стоявших на задней площадке пассажиров. Сгорбленная бабулька нечаянно толкнула ее, и в глазах у девушки потемнело. Маленькая старушка в цветастом платочке никак не могла приладить огромную клетчатую сумку на дрожащем полу, между десятками плотно стоявших пассажирских ног. Она даже не заметила, как Марина пошатнулась и чуть не упала.
– Вам плохо? – спросил сердобольный пожилой мужчина в серой кепке. Он вскочил со своего места и заботливо поддержал Марину под локоть.
Мужчина уступил ей сиденье и сочувственно предложил:
– Присаживайтесь, пожалуйста.
– Нет, все в порядке, спасибо, я лучше постою, – сказала Марина омертвевшими губами.
Ей было плохо, ее каждую минуту тошнило, мутило, бросало то в жар, то в холод. Казалось, что это состояние теперь навсегда, а если она сядет, то уже не сможет встать.
Выйдя из автобуса и войдя в серое неприметное здание женской консультации, негнущимися ногами она зашла в кабинет гинеколога. Ее трясло – с самого детства в моменты сильных душевных переживаний на Марину всегда нападала противная и мерзкая дрожь.
– Я хочу сделать аборт, – еле слышно прошелестела она, присев на стул немного боком, мелко трясясь и нервно дергая за кончики голубенький шейный платочек.
Сидевшая на таком же стуле пожилая женщина-гинеколог с изумлением воззрилась на нее, сдвинув на голову сползающие с тонкого носа очки в толстой роговой оправе.
Но тут же нацепила очки обратно на нос. Марине показалось, что гинеколог хочет получше ее рассмотреть.
– Вы с ума сошли?! На третьем месяце беременности?!
– Да, – подтвердила Марина, – я хочу сделать аборт. Поверьте, мне это решение далось нелегко.
Женщина-врач полистала карточку.
– Так, что Вы мне голову морочите?! У вас первая беременность. Вам же ставили бесплодие! Существуют медицинские противопоказания против аборта, в конце концов. Я же прекрасно помню, как Вы радовались, когда анализы подтвердили беременность. А сейчас Вы мне заявляете, что хотите сделать аборт?!
– Да.
– Вы понимаете, что Ваш ребенок уже живой, у него сформировался мозг, ручки, ножки? Это уже человечек, только очень-очень маленький, и совсем беззащитный.
Марина заплакала. Представлять малыша с ручками и ножками в своем животе было совершенно невыносимо. Ее сердце разрывалось от боли.
– Муж есть? – строго, с металлическими нотками в голосе, спросила гинеколог.
– Есть, – ответила Марина.
– Так в чем же дело?! Я Вас совершенно не понимаю! Для беременных нормально волноваться и переживать по всякому поводу. Не волнуйтесь, беременность протекает хорошо, ни Вам, ни Вашему ребенку ничего не угрожает. А токсикоз, поверьте, скоро пройдет, и всё будет хорошо. Вернутся и хорошее самочувствие, и желания, и аппетит…
– Никогда ничего не будет хорошо, – подумала Марина, – у других, может, и будет, а у меня никогда не будет.
– Я знаю, – прервала она врачиху.
Потом дрожащим голосом прошептала:
– Я не уверена, что ребенок от мужа.
– То есть, как, не уверена?! Не понимаю!
Врачиха смотрела на нее уже как на врага.
Марина оказалась перед трудным выбором. Сказать, что ее изнасиловали, значит, отвечать на кучу последующих вопросов, а возможно, ей даже скажут, что нужно заявить в милицию.
Не избежать огласки – то-то радости будет у Ленки. И что скажет Володя, если узнает, что стал главным героем жизненной драмы с участием его лучшего друга? Что будет с ними со всеми после этого?
– Я изменила мужу, – наконец решилась она ответить полуправду.
– Он русский?! – вопрос врача не показался чем-то из ряда вон выходящим.
Питер был интернациональным городом, конечно, не таким, как Москва, но так же пестрил выходцами из всех бывших союзных республик и иностранцами.
– Нет, он не русский, – созналась Марина, – я не знаю его национальности. Возможно, армянин или азербайджанец, а может быть, казах. Я не уверена. Но я боюсь, что, если ребенок от него, он не будет похож на мужа.
Врачиха несколько минут задумчиво стучала по столу карандашом, и, наконец, грубо сказала ей:
– Ты дура?! Главное, что не негр! А остальные национальности все на русских похожи!
У Марины из глаз потекли слезы.
– Послушай меня, деточка, – ласково сказала врачиха, – если ты сейчас сделаешь аборт, ты, скорее всего, никогда больше не родишь. Каждая женщина больше всего на свете хочет родить ребенка!
– Ударение в слове родишь почему-то на первом слоге, – машинально, про себя, отметила Марина.
– Один такой сперматозоид шустрый попался, пробил непроходимые маточные трубы. Радоваться надо, тебе выпал один шанс из миллиона, – продолжала убеждать женщина-врач.
Она решительно отказывалась понимать Марину. Видимо, у нее за плечами был большой жизненный опыт и множество выношенных пациентками беременностей. Множество судеб, но у Марины и ее ребенка судьба только одна.
– А может, ребенок и от мужа? – попыталась вновь зародить в ней сомнения добрая и мудрая женщина.
– Может, – с отчаянием сказала Марина, – разница в два-три дня, я целыми днями считаю, и ничего не могу посчитать. Я постоянно плачу, я только об этом думаю, я только этим живу…
– Ну, вот! – Победоносно заявила многоопытная женщина-доктор.
– Рано еще переживать. Вот родится – тогда и будешь думать! А потом другие дети пойдут, и будете со своим мужем жить-поживать, да добра наживать! Сколько семей годами лечатся, и муж, и жена. А тебе Бог послал такое счастье – радоваться надо!
«Шустрый сперматозоид, шустрый сперматозоид», – звучало в голове у Марины, когда она вся в своих грустных мыслях плелась домой. На автобусе она больше не поехала – решила пройти три остановки пешком, проветрить голову.
– Неужели из-за одного маленького сперматозоида может быть столько бед? – спрашивала она себя. – Он же совсем крошечный, микроскопический, невидимый даже под увеличительным стеклом!
– Наверное, прохожие думают, что я сошла с ума, и разговариваю сама с собой, – Марина опомнилась только тогда, когда люди начали на нее оглядываться. Но внутренний монолог не прекращался.
Муж ждал ее дома – после свадьбы они сняли квартиру в самом центре города, и наслаждались тем, что живут вместе, и в то же время недалеко от Володиных родителей.
– Проходи скорей, – сказал он, – я приготовил жареной картошечки, как ты любишь. Что сказал доктор?
– Всё хорошо, – еле слышно ответила Марина.
Съев картошку с мясом и запив компотом, так же любовно приготовленным мужем, она посмотрела на своего Володю и твердо сказала:
– Давай разведемся.
– Ты что, белены объелась?! – с тревогой спросил он.
– Мы только что поженились! Тебя кто-то обидел? Не обращай внимания! Я знаю, что беременные все нервные, это обычное дело. Может, это я, дурак, неправильно себя вел? Прости меня!
Он подошел и обнял ее за плечи, ласково погладив по голове.
– Ну, не плачь, маленькая дурочка. Ты у меня просто глупый ребенок. Хорошо хоть, из нас двоих я один могу трезво мыслить. Сейчас отдохнешь, и всё снова будет в розовом цвете. Давай фильм хороший посмотрим, комедию? Тебе нужны радостные эмоции!
Он включил японский видеомагнитофон, одолженный молодоженам родителями, и они уселись рядышком на диване. Муж заботливо укрыл ее клетчатым шерстяным пледом, Марине стало тепло и уютно, и горестные мысли на время покинули ее голову.
Еще несколько раз Марина пыталась завести речь о разводе.
Мысли в голове роились тучами:
– Убить неродившегося ребенка – грех. Жить с человеком, если он не отец ребенка – тоже грех. А если он отец? Тогда еще хуже. Аборт – смертный грех!
Она не спала ночами – ей так хотелось с кем-нибудь поделиться, услышать чей-то мудрый совет, ободряющие слова. Но во всем мире не было ни одного человека, которому можно было бы поведать о своих страхах и сомнениях, посоветоваться и принять правильное решение.
– Правильный выбор, – подумала она, – в жизни всегда нужно делать правильный выбор.
Муж пресекал на корню все ее попытки завести речь о разводе. Однажды, когда ему надоело слушать ее бредни о желании развестись, он уступил ей, и согласился пойти в ЗАГС подать заявление.
– Хорошо, – сказал он, – раз ты так этого хочешь – пойдем. Нет ничего в мире, что бы я для тебя не сделал. Даже выполнить твое самое бредовое, несуразное и дикое желание.
По дороге начался сильный ливень, они не взяли зонт, и оба промокли до нитки.
– Вот видишь?! – упрекнул муж Марину, – сама судьба против нашего развода! Мы же любим друг друга, мы одного часа не можем прожить врозь. Чего еще можно желать от жизни? Все, идем домой! Сегодня развод точно не состоится, как бы ты этого не хотела!
Для него, да и для всех окружающих, было дико и непонятно, что молодая, красивая, здоровая женщина целыми днями плачет и мучает и себя, и всех остальных. Муж беспокоился за нее, приносил любимый Мариной зефир в шоколаде с кондитерской, а идя со службы, по дороге обязательно покупал виноград или хурму. Он решительно не знал, что делать, и как ее поддержать.