Крысу-младшего хоронили в закрытом гробу. Задними колёсами грузовик раздавил ему голову. Мать на опознание не пустили. Она бы этого просто не пережила. Поэтому в морг поехал его старший брат. С тех пор, как на рыбалке, по пьянке, десят лет назад утонул муж и отец, Крысько Виталий Павлович, и оставил жену одну с двумя детьми на руках: два мальчика—трёх и семи лет, за мужчину в семье был старший сын. В пятнадцать он пошёл работать на хлебозавод, помощником наладчика оборудования. Зарплата небольшая, а матери помощь. Судмедэксперт, спросил, если есть особые приметы: шрамы, родинки, наколки, по которым можно опознать. Брат сказал, что восемь лет назад, когда он ехал на велосипеде, младший брат сидел на раме, и непонятно каким образом его нога попала в колесо. С тех пор, на левой ноге, в районе щиколотки, у брата остался шрам. По этому шраму его и опознали. Старший брат вышел из пропитанного парами формалина полуподвального помещения морга, и закурил. В голове никак не укладывалось, что на оцинкованном столе, под белой простыней, с биркой на большом пальце ноги, лежит мелкий, его младший брат. Верхнюю часть тела, прозектор показывать не стал, испытание не для слабонервных. Он курил и думал, что скажет матери? Как она переживет смерть сына. Крыса-младший был не подарок. Сказывалось отсутствие крепкой мужской руки. Старшего брата почти не было дома. Он работал и учился на заочном в техникуме. А мать, как ни пыталась, так и не смогла направить младшего сына на путь истинный. Брата в пример ставила, но Крыса-младший от неё, как от назойливой мухи отмахнется, и на улицу, гулять. Первый раз он закурил в семь. А в десять связался с компанией старшеклассников, которые угоняли мотоциклы, разбирали их на запчасти и продавали. С ними Крыса-младший первый раз выпил, после удачного дела. Угнали не какой-то там «Восход» или «Урал», а «Яву», и толкнули ее быстро, целиком, без разборки, залетным из Липецка. И понеслось. В двенадцать, он уже на свои деньги, которые у него появились с продажи ворованных мотоциклов, купил сначала моторчик, а потом и мопед, «Рига-16». Мы, обычные мальчишки, у которых не у каждого был велосипед, завидовали ему белой завистью. Но не смотря, что у него водились деньги, и в дружках у него были, кому жизнь уже пророчила—дорогу дальнюю, казенный дом, Крыса-младший оставался обычным мальчишкой, и даже добрым в душе. Мать жалел. Подсовывал ей деньги незаметно. И на мопеде давал прокатиться, не жадничал.
В тот роковой день, его подельники уже выкатывали мотоцикл из гаража, как откуда ни возьмись, появился милицейский УАЗик. Крыса-младший, со своим мопедом, стоял на шухере.
— Атас, менты, — крикнул он, и рванул наперерез милицейской машине. Подельники бросили мотоцикл и кинулись в рассыпную. УАЗик погнался за Крысой. Но попробуй, догони его, по нашим дорогам. Он уже оторвался, когда сзади услышал рокот мотоцикла. Видно сообщили по рации, и теперь за ним гнался милиционер на «Урале». Крыса крутанул ручку газа до отказа. На Тамбовской он не вписался в поворот, и мопед завалился на бок, прямо под колёса тормозящего грузовика.
Народа на похоронах было не много. Лето. Кто на работе, кто в отпуске, а у кого огород, дела домашние. ПАЗик, чтобы отвезти людей на кладбище, выделил хлебозавод, где работал старший брат. Ехали молча. И всю дорогу, пока ехали, одетая во все чёрное мать гладила закрытый гроб, в котором лежал ее, пусть и не путевый, но сын.