2019 год
29 декабря 2019
Звоню я вчера Басе на родительский телефон. "Сейчас, - говорят, - поищем". Через минуту отвечают: "Она делает в ванной макияж, уже идет". ... На экране хитрая мордочка с носиком, покрытым коричневым тоном. Спрашиваю: "Ты у нас сегодня кто - зверик или красавица?»- "Красавица!»- отвечает Бася. ...А, теперь понятно, почему ушки не надела! А то, бывало, собираясь в школу, весь дом перевернёт в поиске своих любимых ушек. Ну как же - в школу и без ушек?!!!
27 декабря 2019
Бася притащила под елку одеяло, и под ним разворачивает втихаря подарки. Разве утерпишь до Нового Года? Я на ее месте поступила бы точно так же! Между прочим, я всегда находила тайники, куда мама прятала заготовленные к дню рождения конфеты. А однажды умудрилась даже потихоньку слопать целый кулек "Ананасных" - помните такие? - в желтых фантиках из плотной бумаги, их было очень удобно сворачивать обратно уже без конфет и аккуратно складывать назад в кулечек.
26 декабря 2019
Эти стихи-"оберег" Натан Альтерман посвятил дочери, но они не уберегли ее от ранней гибели... Саша Аргов написал к стихам музыку и получилась одна из красивейших израильских песен. Исполняли ее многие, но лучше всех Хава Альберштейн.
"Береги свою душу, свои силы, береги свою душу
Береги свою жизнь, свой разум, береги свою жизнь
От рушащихся стен, горящих крыш, от мрачной тени
От брошенного камня, от ножа, когтей
Береги свою душу – от того, что может ее спалить, рассечь
От того, что близко как земля, как небо
От неживого, выжидающего, заманивающего
И несущего погибель – вод колодца, огня очага
Душу свою береги, и разум, и волосы,
И кожу свою береги, береги свою душу, береги свою жизнь.
Это летний вечер, как будто. Как будто
Только хороший летний вечер, старый и добрый
Что приносит благоволение и милость, а не страх,
Не пересуды и обвинения.
В нем запах варящейся еды и свечей,
Которые будут гореть, пока мы не ляжем и не заснем
Только летний вечер, теплый и добрый, как будто
Только летний вечер, который не приносит страха.
Вот ветер протягивает руку беззвучно
Вдруг окно медленно открывается во тьме
Скажи, почему ты смеешься как страх?
Скажи, почему застываешь как радость?
Скажи, почему мир все еще такой чужой
Огонь и вода обступают его со всех сторон
Скажи, почему твоя жизнь трепещет
Словно испуганная птица в ладони
Скажи, почему твой полет такой дрожащий
Как бьется птица в комнате, ища окошко
Это летний вечер…
Береги свою усталую душу, береги свою душу
Береги свою жизнь, свой разум, береги свою жизнь
И волосы, и кожу свою береги, береги свою красоту
Береги свое доброе сердце, крепко держи его." (перевод не мой)
24 декабря 2019
Еще одна песня - "Мы дети зимы 1973..." (октябрь 1973 - Война Судного Дня, в которой погибли около трех тысяч израильтян и около двенадцать тысяч получили ранения)
(Перевод не мой)
Мы - семьдесят третьего года дети,
дети его зимы.
Когда отгремели бои, на первом рассвете
приснились вам мы.
Мужчины усталые - жить вам и жить,
смерть обманув свою,
и женщины с вечной тревогой в глазах -
вы так сильно хотели любить!
Когда зачинали вы нас в любви
в семьдесят третьем году, зимой, -
хотели восполнить плотью своей
уничтоженное войной.
В ту пору наша земля была
израненной и больной.
Искали вы в нас утешение, целовали,
шептали: «Родной!»
Старики, над кроваткой склонясь,
утирали глаза:
«Дай Б-г, чтоб хоть эти не знали,
что такое война!»
Мы знаем: вы были с нами честны,
обещали от всей души
сделать все для нас, сделать все для того,
чтобы другом стал бывший враг.
Обещали голубку, оливы ветвь,
сулили мир в доме,
весну обещали, расцвет,
обещали слово сдержать.
Обещали голубку…
Мы - семьдесят третьего года дети,
дети его зимы.
Мы выросли, нас призвали;
В руках - автоматы, каски на головах.
Мы тоже умеем всем сердцем любить,
Смеемся и плачем, как вы.
Мы - мужчины и женщины, как и вы.
Так же снятся младенцы нам.
Потому-то не станем мы вас осуждать
и не станем вас обвинять.
Но вы сами учили нас, малышей,
Что слово надо держать.
Если сил не хватает вам - отдадим вам
и силы, и жизнь, и напомним тихонько мы:
мы - семьдесят третьего года дети,
дети той самой зимы.
23 декабря 2019
Не могу слушать эту песню спокойно - всегда, как в первый раз...Перевела слова для тех, кто не знает иврита:
"Зачем мне принимать это близко к сердцу…
у меня есть воображение, которое помогает иногда забыть…
Зачем мне принимать это близко к сердцу…
Мне есть что любить
И всегда найдутся друзья, которые развеселят
Так позволь себе кричать, учиться, смеяться и слышать
позволь себе жить и ошибаться,
позволь себе прощать и
просто любить...
Это то, что я хотел написать…
не спеши,
и тогда ты сможешь просто начать все сначала.
Зачем мне принимать это близко к сердцу…
У меня новые идеи
И есть воображение, которое помогает иногда забыть…"
Арик Айнштейн, Шалом Ханох...Как они здесь все молоды и прекрасны! Израиль 1970-х.
Эта песня стала израильской песней года в 1970-м году.
23 декабря 2019
Кажется, совсем недавно ездила на Шиву в дом замечательной семьи Миши Хейфеца - одного из самых светлых людей, с которыми довелось работать в одной редакции, и вот уже месяц прошёл...как грустно, что уходят лучшие...
17 декабря 2019
Редкие снимки. Потому что Бася-Бубик у нас улыбака с тех пор, как осчастливила мир своим появлением на свет. Всего пару раз мне удалось поймать ее в другом настроении, когда она на кого-то обиделась, и когда разглядывала очень страшную гусеницу, присев перед ней, как все малыши, на корточки.
10 декабря 2019
НАНТСКОЕ ЧУДО - механический слон. Высота 12 метров. Вес 50 тонн. Скорость - полтора километра в час. Слон ревет, хлопает ресницами и ушами, поливает зевак водой из хобота. Удивительное зрелище.
9 декабря 2019
ИЗ СТАРЫХ ЗАПИСЕЙ
Смотрела как-то фильм c Винсентом Касселем. Один эпизод меня зацепил: индейский вождь дает белому человеку напиток, погружающий в особое состояние, и тот начинает видеть, как на самом деле выглядит он сам и другие люди на уровне души. Черные души предстают в образе жутких гадов, светлые в образе светящихся рыб. По детской своей привычке продолжила фантазию автора и подумала, а что если бы подлинные движения души человека тут же проявляли себя внешне - хотя бы на мгновение. Например:
- у лжецов сбегались к переносице глаза
- у завистников зеленела кожа
- у недоброжелателей кривился рот
- у самодовольных увеличивался в размерах нос
- у злюк уменьшались до размера точки глаза
- у сплетников распухал язык
- у расистов появлялась на коже сыпь в форме свастики
- у жадин скрючивались пальцы
А люди с чистой душой начинали бы сиять... Представляете, сколько бы в этот миг нам открылось уродства и сияния в нас самих и тех, кто нас окружает?!
Впрочем, позже мне напомнили, что все эти механизмы давным давно включены и так: чем старше человек, тем более отражается у него на лице то, что он представляет из себя внутри, - и напомнили рассказ Оскара Уальда "Портрет Дориана Грея".
5 декабря 2019
БРЕХАТЬ ИЛЬ НЕ БРЕХАТЬ - ВОТ В ЧЕМ ВОПРОС!
Когда Бу был поменьше, я втюхивала ему совершенно фантастические вещи, и он верил! Например, что у меня живет дома бойцовое кенгуру вместо собаки и сторожит дом. И что у него хук с правой - просто класс. Одна беда - боксирует иногда наглого соседского кота, отчего у меня с соседями возникают разборки.
Или я говорила ему, что ко мне в окно по ошибке залетела беременная вертолетиха и мы пили чай. И ей у меня так понравилось, что потом, когда у нее родился вертолетик, она стала прилетать ко мне в гости уже вместе с ним, а у него - смешной розовый пузик.
Страсть эту я унаследовала от отца. Помню, что однажды он вернулся с черноморского курорта с фотографией русалки и убедил меня, шестилетнюю, что русалка настоящая и он с ней подружился. Я верила в это довольно долго и очень любила рассматривать фотографию русалки. Мой отец все время придумывал для меня всякие небылицы и внушал, что так оно все и было. Вообще-то он сам был таким взрослым ребенком, который сохранил в себе детскую непосредственность и веру в чудеса несмотря на то, что прошел всю войну и был контужен. Когда папа умер, я поняла, что только благодаря ему мое детство было расцвечено какими-то невероятными красками и фантазиями.
Мне кажется, у каждого ребенка должен быть в детстве свой Карлсон.
Добавлю ещё, что за последние 20 лет мнение мое по поводу - брехать или не брехать - не изменилось. Я придумывала самые невероятные вещи для младших сестёр Бу и увлекалась при этом настолько, что сама начинала в них верить.
28 ноября 2019
ПАМЯТИ МИШИ ХЕЙФЕЦА
Я уже писала в комментариях к постам коллег, что Миша Хейфец был одним из самых светлых и добрых людей, с которыми мне посчастливилось работать в газетах "Время" и "Вести". Добавлю еще, что у него был особый взгляд на многие вещи, но он никогда не навязывал своего мнения другим. Ниже отрывок из "Книги счастливого человека" историка, писателя и публициста Михаила Хейфеца, изданной в 2013 году:
"Книга счастливого человека" писалась мною легко...но как писать израильское продолжение?...вокруг возникла страна, непрерывнее менявшаяся....куда приплывет - никому не известно, включая меня...
...хочу напоследок обьяснить читателю, почему я остаюсь оптимистом, почему всегда с надеждой смотрю в будущее, живя в Израиле...который окружен со всех сторон неприятелем. Почему я нисколько не сомневаюсь в будущем страны - не только для себя, но и для своих внучек?
Первое обстоятельство: Израиль - это ядерная держава.
...Второе и главное обстоятельство. Я уже пытался обьяснить, что единственным мотивом для вражды арабов и евреев...является пока...отказ гордой арабской нации признать, что она потерпела многократные поражения от евреев. Все это...будет длиться еще долго...Однако, время лечит раны, даже раны проигравших. Десятилетия назад рядом с нами жили арабы, которым евреи чудились чужаками, приехавшими из-за моря и создавшими на их глазах победоносную державу. Это раздражало ужасно - как всякое чужое новшество, тем паче успешное, всегда раздражает соседей. Но старое поколение сходит со сцены, появляются арабы, которые привыкли к неоспоримому факту, что сколько они живут на свете, столько здесь существует мощная еврейская страна. Рядом с ними - и всегда. Они не хотят ее ни видеть, ни слышать, в их школьных учебниках Израиль не наносится на карту (там значится единая Палестина), но - сколько ж такое самовнушение продлится...Все когда-то кончается. И люди когда-нибудь все-таки принимают данность...Иначе не бывает в истории. Привыкли же арабы к тому, что потеряли Испанию, которой они владели почти восемь веков...Привыкнут когда-нибудь и к потере Палестины.
И я вижу, согласно доктрине покойного Молотова, что "наше дело правое. Победа будет за нами". И никак иначе.
Вот этими словами оптимист в Израиле и завершает свои воспоминания."
(Михаил Хейфец "Книга счастливого человека", 2013 год)
20 ноября 2019
ИЗ ЖИЗНИ МОТО-КОВБОЕВ
Всякий раз, когда очередная девушка ставила его перед выбором - "Или я, или ОН", он отвечал решительно и не колеблясь: "Конечно, ОН, дорогая». Потому что с НИМ не могла сравниться ни одна из его подружек. Мотоцикл удивительно сочетал в себе все качества, которые мужчина мечтает видеть в женщине. Эта машина - настоящая красавица, вызывающая зависть и восхищение других мужчин и при этом остающаяся тебе верной, в меру безумная и абсолютно надежная... Она привносит в твою жизнь момент риска, будит адреналин в крови, чутко отзывается на каждое твое движение, дарит ни с чем не сравнимое ощущение собственной силы и независимости. На дороге и в городе ты король - все пробки тебе нипочем, ты ловко маневрируешь в любых заторах, пробираешься в самые узкие закоулки, легко находишь место парковки.
Объем двигателя выдает характер ездока: если на 50 кубиках ты способен вести размеренный мелкогородской образ жизни, то 500 кубиков указывают на твою недюжинную силу, жажду приключений, любовь к риску и авантюрам, потому что удержать в руках такую махину - не каждому под силу. Первое (и единственное)) условие приобретения СЕРЬЕЗНОГО мотоцикла с двигателем кубиков на 500 - это ЛЮБОВЬ С ПЕРВОГО ВЗГЛЯДА. Потому что привыкнуть к такому зверю невозможно - в него можно только влюбиться - окончательно и бесповоротно. Иные, проехав сотню метров на мощном мотоцикле, не сядут на него больше до конца дней, помня о пережитом шоке; другие, едва почувствовав бешеный порыв ветра в лицо и мощь рвущегося на простор железного коня, никогда не променяют его на "консервную банку", как они презрительно именуют автомобиль. Машина обеспечивает удобство и комфорт, а для мотоциклиста весь смысл в РЕАЛЬНОМ ощущении дороги.
Что касается женщин... Круто, когда твой мужчина приезжает за тобой в смокинге на "Кадиллаке", но еще круче, если он возникает перед тобой как смерч, затянутый в кожу, на "Харли Дэвидсоне", непостижимо мощном и сияющем, как рождественская елка.
Большие мотоциклы - это совершенно особая каста, в отличие от "тустусов" (мотороллеров – Ш.Ш.), которых в Израиле немерено. Они всегда были (и остаются) редкостью, потому что очень дороги, требуют в управлении изрядной силы и суперреакции. О владельцах больших мотоциклов можно без натяжки сказать - настоящие мужчины. Владелец "Харли Дэвидсона" просто не может не быть отчаянным парнем - он реально рискует и жизнью и отношениями: не каждая девушка решится сесть на заднее сиденье такого зверя и промчаться по шоссе со скоростью - не для полицейского протокола сказано - 200 км в час.
Поскольку рассказ мой - о сильной страсти, хронология не важна, и мы отправляемся в свободный полет, подобно нашему герою, не фиксируясь на датах и именах. Его воспоминания, связанные с дорогой, настолько остры и до осязаемости реальны, что я уже не разберу, с кем это было - с ним или со мной. Вкус лесной малины на губах; исцарапанные ветками руки; дождь, барабанящий по крыше случайного укрытия в горах; ветер, пропитанный запахом свежескошенной травы; белесый туман, стелющийся над стылым озерцом, - все это наплывает и из моего детства. Разница только в скорости - я путешествую на дедовском ржавом велосипеде, ловко вихляя телом, как все мальцы, не доросшие до седла двухколесного "коня"; герой мой - на мотоцикле: сначала в коляске, заботливо укрытый родителями кожаным фартуком, потом - в седле собственной "Хонды". Мы оба испытываем несравненное чувство управления рулем, когда напряженные мышцы уже дают о себе знать, но сам процесс езды с меняющимся пейзажем так упоителен, запахи луга, леса и реки так остры, что крутишь и крутишь педали (или жмешь на стартер), пока силы уже не оставят тебя вконец и ты не рухнешь где-нибудь навзничь на поляне или у подножия стога, впитывая глазами синь небес с плывущими облаками.
...Если внутри города езда на мотоцикле сулит невообразимое удобство (учитывая постоянные пробки), то путешествие на нем за пределами страны тут же превращается в нелегкую работу. Мотоциклист уподобляется улитке, везущей на себе свой домик (день пути требует хорошего ночного отдыха), а мотоцикл напоминает прилично нагруженного верблюда. Плюс еще одно неудобство: отправляясь осматривать раритеты местного музея, ты непременно должен позаботиться о том, кто постережет твой передвижной домик. Хорошо, если путешествуешь в компании, а если вдвоем? Приходится осматривать достопримечательности в одиночку, поочередно неся вахту.
Но что мы все о неудобствах! Разве могут они затмить преимущества путешествия на мотоцикле, когда мир открывается тебе не через ограниченное пространство автомобильного окна, а просто лежит у тебя под ногами, обнимает со всех сторон, тревожит запахами, овевает ветром, обдает солеными морскими брызгами.
Наблюдать за происходящим из окна машины - все равно что видеть театральную постановку по телевидению. Вроде бы те же актеры и декорации, но нет запаха кулис, запаха театра...
Путешествия на мотоциклах всегда сулят необычные встречи - с такими же одержимыми путниками. Если около маленькой швейцарской или французской (география значения не имеет) гостиницы выстроился десяток больших мотоциклов с поклажей, в пабе или баре непременно обнаружится веселая интернациональная команда крепких мускулистых мужчин и поджарых спортивных женщин, которые встретились здесь сегодня впервые, а общаются так, будто проехали вместе не одну тысячу миль. Утром они оседлают своих железных коней и поедут в разные стороны. Первыми отчалят немцы (эти встают с петухами и выезжают на трассу в шесть утра), за ними, часов в восемь, потянутся итальянцы и французы. Израильтяне встанут позже всех и тронутся в путь не раньше полудня,
Опытные путешественники с ходу отличат на европейских посиделках подлинную историю от "мотоциклетной байки", "чайника" от "ветерана". Что объединяет весь этот интернационал, случайно собравшийся на перепутье в баре, так это жажда общения с подобными себе и немедленная, на уровне рефлекса, готовность помочь, если в том есть нужда. Что их отличает? Разумеется, ментальность. Немцы, готовые выложить в течение вечера 200 "баксов" за пиво, ни за что не возьмут каюту на пароме, а будут - из экономии - коротать ночь на палубе в спальных мешках. Мотоциклы немцев - самые выдраенные, самые сияющие. Наиболее импульсивные и безалаберные в этой разношерстной компании итальянцы. Французы тоже достаточно темпераментны, но гораздо уравновешеннее своих южных соседей. Швейцарцы на их фоне выглядят чересчур предупредительными и аккуратными. Англичане-мотоциклисты попадаются либо очень приятные, либо чрезвычайно неконтактные. Противоположность последним - теплые и общительные, правда, немного жадноватые шотландцы. На израильтян у остальных всегда одна и та же реакция: «не может быть! Это же так далеко!»
И снова отвлечемся от географии: в какой бы точке мира мотоэкстремалы ни пересеклись и какими бы разными они ни были, между ними всегда существует эта незримая связь и всегда находятся общие темы. О моделях мотоциклов, их устройстве, собственных патентах на починку и не обозначенных на карте маршрутах мотоковбои готовы говорить часами, сутками, а иные из них - всю жизнь.
...Из окон проезжающих машин они кажутся такими маленькими, несерьезными. Но подумайте, какая сила требуется, чтобы удержать мотоцикл в равновесии, какой ловкостью должен обладать ездок, легко маневрирующий между неповоротливыми автобусами и семитрейлерами! На самом деле из-за того, что мотоциклист так мал и не всегда заметен на большой и оживленной трассе, ему приходится думать сразу за всех участников движения, обладать повышенным чувством опасности. И никакие пробки, никакое бездорожье не способны остановить это стремительное движение...
14 ноября 2019
БУ СЕГОДНЯ 20 ЛЕТ.
Как хорошо, что у нас есть Бу. Он классный. Потому что добрый и умеет любить.
Шесть лет назад я спросила его: "Что ты больше любишь - получать подарки или дарить?". Бу ответил, не задумываясь: "Дарить". И это было чистой правдой: на свои первые карманные деньги он не забывал покупать что-нибудь и для младшей сестры (теперь читает сказки перед сном самой маленькой - она их обожает). А на вопрос "Кем ты хочешь быть?" он тогда ответил: "Учителем. Лучше заниматься тем, что тебе интересно и больше всего нравится". Еще я предложила Бу совершить путешествие во времени и спросила: "В какой день своей жизни ты бы хотел вернуться?" - "В тот, когда я еще не родился и мог бы увидеть людей, которых я люблю - свою семью - интересно посмотреть, какими они тогда были. Но вообще-то мне уже надоело быть мальчиком. Когда я вырасту, наверное, буду жить в каком-нибудь городке, в небольшом, но просторном доме, со своей семьей. Хочу, чтобы у меня была жена и двое детей - неважно, мальчики или девочки. А еще собака и попугай".
...Я знаю Бу уже целую вечность - с момента его появления на свет. Когда-то я укачивала его на руках и пела колыбельные, потом мы гуляли под проливным дождем, проникли до нитки, но были так счастливы! Мы и сейчас любим с ним гулять и говорить обо всем на свете. Но иногда я скучаю по маленькому мальчику Бу, которым он когда-то был, и по нашим с ним проделкам:
ИЗ ДНЕВНИКА БУ (мамина стенограмма)
Вместо эпиграфа:
- Я люблю свою жизнь. Потому что когда ты живой, можешь делать кучу интересных вещей, а когда умрешь, ничего интересного уже не будет: только тупо сидеть под крышкой гроба в темноте... (Бу)
*** Я сегодня заметил, что: 1. Тараканы летают. 2. Тараканы кусаются. 3. У тараканов на ногах такие большие острые когти. 3. К нам вчера в садик таракан приходил. Увидел, что мы в садик пришли, и тоже пришел нас пугать. 4. Таракан сегодня залетел под тачку с игрушками, и я теперь боюсь идти в свою комнату взять одежду. Так и хожу в одних носках.
***Сегодня днем чуть из окна не выпал. Лез в трусах на окно, свесился посмотреть на кошку. Папа поймал за попу, когда я выпадал. Долго кричал, как он боялся, что я упаду и разобьюсь. Он что, не знает, что я супермен?
***Мама спрашивает: «Почему ты, Бу, конфету свою уже полчаса в руке держишь и не ешь?» Да потому, что я пока думаю! Не могу же я одновременно думать и конфету есть!
Не понимаю, почему им все время хочется, чтобы я что-то делал. Неужели нельзя немножко не считать, не писать, не гулять, не читать, не рисовать, не кататься на роликах? Почему нельзя просто сидеть и тихо есть йогурт?!
***Меня тут Гиди пукать ртом научил в садике. А я маме сказал, что бабушка научила. Потому что мама все равно говорит: «Тебя бабушка одним глупостям учит!». Пусть будет одной больше – какая разница.
***А это правильные стихи – помогают, когда я боюсь вампиров:
Когда вам станет очень страшно,
Не надо плакать и дрожать.
А надо громко, и отважно,
И очень смело завизжать.
***Вчера ездил на собаке - большой, как целая настоящая лошадь.
***Постриг лошадь. Новыми гантелями подрался с холодильником. Сдачи он не дает. Йогурты дает и так. Зачем драться, непонятно. Но больше не с кем.
***Сегодня у нас Пурим и каникулы. В садике никого нет – только одна воспитательница. Вот она там теперь одна играет! Или, может, кушает.
***Никогда больше не поеду на мертвое море. Это плохое море, не зря там рыбы не водятся. Глазки щиплет и грязи много.
***Я мороженое люблю больше, чем маму. Потому что мама есть всегда, а мороженое - редко.
***Кушал итальянскую еду. Ньоки называется. Противная страшно. Я ее теперь десять, нет, сто раз ненавижу. Никогда, никогда не поеду в Италию и не буду есть еды других людей. Всю жизнь буду есть только питу с хумусом.
***Поймал муравья и с ним играл. Теперь завтра придется еще одного ловить.
***Меня тут пчела за пятку укусила. Лежала она на полу возле бассейна, совсем мертвая и спокойная – наверно, ее кто-то застрелил. Ну, я подошел и совсем нечаянно на нее наступил. А она как своим когтем вцепится мне в пятку! Я как начал орать! А она не слушает, и кусает мне ногу! Очень, очень больно было. Она, оказывается, живая была.
***Привидений не бывает - они бывают только на Пурим. Бывают - рыцари, но они давно уже умерли.
***Горло болит у того, кто КУСАЕТ мороженое. А тому, кто его ЛИЖЕТ, можно дать еще.
***Это хорошо, что у мамы передача закончилась. Теперь буду видеть ее всегда, а не по телевизору. И все равно мама все время работает. Я бы ей компьютер сломал, но тогда я не смогу играть на нем в Винни-Пуха.
***В мире динозавров нет Макдональдса. И конфет нет. Не хотел бы я там жить.
***Учитесь, братцы, как надо игрушки выпрашивать. Гуляли по каньону с бабушкой. Подошли к детскому магазину, я ей говорю: "Сегодня Бэтмена нового завезли, в накидке. Ты понимаешь, как это важно, чтобы он был в накидке? Это какой магазин - детский? Значит, его для меня привезли. Значит, его надо купить". Она сказала, что логика у меня железная, и купила. А у меня не только логика железная. У меня еще мускулы - во!
***День прожит не зря: обыграл маму в большие шахматы, проиграл в шашки и получил в подарок маленький фотоаппарат.
***Бежал по суперу. Разбил лоб. Шрам теперь будет, как у Гарри Поттера. А мама, когда услышала, что я хочу шрам, как у Гарри Поттера, потащила меня в больницу. Меня держали трое, а я кричал: "Отпустите меня! Я не могу больше!" - а четвертый мне лоб заклеивал клеем. Не будет теперь шрама. Зря, наверное, упал.
***Бог - это тот, кого нету, но он всегда был.
***Зачем мне учиться? Я и так умный. Я уже цифры знаю и буквы. Я уже учился четыре раза, хватит.
*** Почти уже читаю. Пришел к выводу, что колобок - дурак. Мама говорит, что он не дурак, а доверчивый. Может, и доверчивый, но все равно дурак, потому что если доверчивый, чего тогда от бабки с дедом убегать, особенно после того, как они тебя замесили и по сусекам наскребли.
*** Спросил сегодня папу, где мои сандалики, он сказал, что не знает. А вот если бы я был папой, я бы все знал.
***Демократия - это когда мы с мамой и с папой сидим в кафе и они хотят салат а я печеньки, мы заказываем печеньки. Потому что в демократии защищают права меньшинства, а я меньшинство, потому что я еще маленький.
***Поставил на полку перед тамагучи песочные часы. А он задергался почему-то. Наверное, решил что это часовой механизм от бомбы.
***Решили с мамой в игру играть: смотрим слова в словаре слова, и я говорю, что они означают.
Аббревиатура: крокодил какой-то. Длинное слово и кусачее.
Высокопоставленный: это очень высокий дом, с 11 этажами.
Галлюциноген: это такой человек.
Гротеск: это очень далекий город.
Инвалюта: это человек-инвалид, который жил 90 лет.
Инакомыслящий: это мысль о человеке который умер.
Казино: это такой вид козлов из Грузии.
***Видел фокусника. Он саблю глотал. Интересно, башмак он проглотить может?
***Выпросил двух ниндзей, потому что хорошо себя вел. Теперь можно вести себя плохо.
***Встретил в садике девочку красивую. Волосы черные, морда белая. Лия зовут. Сказал, что женюсь на ней. Она говорит, что ничего, красивый жених. Сделал ей дома сердце с блестящими разноцветными медвежатами, завтра жениться пойду.
***Я выпустился из садика, теперь скоро в школу, хотя я и так все знаю.
12 ноября 2019
Израиль снова под обстрелом...
ИЗРАИЛЬТЯНЕ О МИНУВШИХ ВОЙНАХ (1967-2006):
"...мы вернулись с войны, посмотрели на все другими глазами, и нам вдруг открылась бессмысленность происходящего. Все ищут противника внутри, убивают друг друга в дорожных авариях, на дискотеках, в уличных драках, совершенно забывая о том, что у нас есть столько противников вне Израиля, и мы должны быть сейчас едины, как никогда.
..там, на войне, все совсем по-другому. Когда у тебя на глазах убивают товарища, когда ракета пролетает в метре над твоей головой, а две снайперские пули ударяют в бронежилет, ты уже не можешь остаться тем, кем был до войны, ты перестаешь чего-либо бояться и относишься к жизни гораздо проще, не строя грандиозных планов.
Война, при всей ее жестокости, очищает человека от всего мелочного, ненужного. Где бы я еще мог проверить, что у меня есть друзья, которым я могу доверить свою жизнь? Там все настоящее, никакой фальши". (участники Второй Ливанской Войны, 2006)
"Если нам и приходится еще воевать, то мы воюем не ради войны – ради мира".(участник Шестидневной Войны, 1967).
"...даже на войне, когда в тебя стреляют, ты должен оставаться человеком и не испытывать в душе ненависти. Кто не был на войне, не видел раненых, убитых, инвалидов, семьи погибших, не поймет, как важен мир. Каждая мать, потерявшая сына на войне – мать. Любое слово против ее горя – ничто. Оно уже ничего не изменит в ее жизни. Я бы не хотел, чтобы наши внуки прошли то, что довелось пройти нам и готов отдать ради этого все, что у меня есть. Я готов быть подопытным кроликом, только чтобы наши дети и внуки – не только в Израиле, но и вообще на всей земле, выжили. Чтобы они жили по-другому. Не так, как мы. И признавали одну границу – между сушей и водой. Я не думаю, что среди нас, людей в форме цвета хаки, есть такие, кто на самом деле жаждут войны. Никто этого не хочет. Что плохого в том, если нас будут разделять не стены и рвы, а поля, заросшие цветами, когда между вчерашними врагами расцветет торговля и установится культурный обмен....Нам надо научиться понимать и слышать друг друга, даже если это потребует многих лет". (участник Войны Судного Дня, 1973).
10 ноября 2019
Вчерашняя поездка на Мертвое море напомнила мне о двух необычных историях..
История первая: В ПОИСКАХ СОДОМА
…Он мечтал побывать на дне Мертвого моря и оказался единственным человеком в мире, который опустился туда на подводной лодке в 1999-м году. Оказия выпала случайно. Профессору Цви Бен-Аврааму позвонил человек из Калифорнии и предложил принять участие в необычной экспедиции по поиску Содома. Американец утверждал, что на одной из спутниковых фотографий он увидел четкое темное пятно на поверхности Мертвого моря. По его мнению, именно там мог находиться описанный в библии Содом, уничтоженный всевышним, и если опуститься на дно Мертвого моря, наверняка, можно обнаружить его руины. Профессор решительно отверг предложение принять участие в поисках мифического Содома, сказал, что его интересуют только научные исследования. «Одно другому не мешает, - возразил американец. - Вы будете исследовать дно Мертвого моря, а я займусь поисками Содома». Как бы то ни было, но американцу удалось заинтересовать в проекте одну из крупных телекомпаний, добыть деньги, и вскоре в Израиль была доставлена подводная лодка. Она была желтого цвета, совсем небольшая, простейшей конструкции.
С этой минуты каждый занимался своим делом: профессор опускался на дно и исследовал происходящие там геологические процессы, а американец сочинял свой сюжет. В результате один совершил научное открытие, а второй «прокатил» фильм о якобы обнаруженном Содоме по странам Европы и Америке, где тот - в канун празднования 2000-летия христианства - пользовался определенным успехом...
История вторая: ТРИНАДЦАТЬ ЧАСОВ В ЗАПАДНЕ
…Он вышел из киббуца Эйн-Геди в семь утра (дело было накануне Суккота). Эли Раз, известный геолог и эколог по прозвищу «Доктор Мертвое море» (Эли занимается исследованиями этого района с 1974 года, является автором известной в Израиле книги о Мертвом море - Ш.Ш.) совершал свой обычный маршрут по побережью, привычно обходя опасные зоны провалов. И вдруг земля под ногами поползла, и он скатился вниз, увлекаемый ею. Когда последние комья земли ударили где-то рядом, Эли обнаружил себя на дне ямы девятиметровой глубины, с неработающим телефоном: забыл зарядить, а батарейка за ночь села. Он боялся сделать лишнее движение, чтобы не потревожить зыбкие стены провала и не оказаться навечно погребенным в этой глубокой могиле. Оставалось одно - ждать. Его хватились только поздно вечером, по истечении 13 часов с той минуты, как он провалился под землю. Эли услышал, как его зовут по имени и подал голос. А дальше была развернута операция по извлечению его из ямы с помощью специального устройства, позволявшего опустить веревку точно в центр провала, чтобы не спровоцировать обвала его рыхлых стен.
О том, что с ним произошло, Эли Раз написал в своем дневнике, который вел в на дне земного провала, пытаясь отвлечься от тяжелых мыслей. Долгие часы плена не лишили его надежды на спасение...
7 ноября 2019
ДЕНЬ АЛИИ
...Долгое время я гнала от себя воспоминания о самом тяжелом периоде израильской жизни, который длился два месяца, пока не поняла: дело совершенно безнадежное, ведь и эти воспоминания мне тоже необходимы. Не зная худа, не поймешь и не оценишь добра. Вся наша жизнь - бесконечная черно-белая чересполосица. Главное - как к этому относиться.
1. ПОЛОМОЙ ИЗ МЕНЯ НЕ ВЫШЕЛ
...Зима 90-го. Известный московский критик шокирована: к ней на Дизенгоф подходит некий господин, сует визитную карточку и предлагает заняться уборкой его особняка. Она приехала в Израиль по делам службы, местных реалий не знает и, естественно, возмущается, рассказывая эту историю мне, приехавшей в Израиль месяц назад и навсегда. Я деловито спрашиваю:
- У вас сохранилась его «визитка»?
- Может, не стоит так сразу в полицию? – неуверенно произносит она?
- В какую полицию? – удивляюсь я – Я собираюсь убрать его особняк!
...Хозяин особняка ворчлив, а его жена за три часа работы так отравляет мое существование, тыкая пальчиком в каждый непротертый уголок, что с карьерой поломоя приходится расстаться.
2. КТО БОИТСЯ ВОЙНЫ?
Через два дня мне снова фартит. Я получаю заветный адрес: кафе в промзоне южного Тель-Авива. Собственное, это даже не кафе, а крошечная лавочка со стойкой, уставленной разными закусками. Тут же пузырится вода в стеклянной емкости с сосисками, пышет жаром тостер, закипает электрочайник.
В лавке двое - низенький пузатый мужчина с лысиной, обрамленной курчавыми волосиками, и вертлявый смуглый парень. Первый - хозяин Рони. Тот, что помоложе - Ахмад, немного знает русский. Рони усаживает меня в углу резать овощи для салата. Его помощник Ахмад -обслуживает посетителей. Работает он быстро, красиво, все время пританцовывая. В образовавшихся паузах сплетничает о клиентах лавочки.
- Видишь вон ту, высокую, с серьгой? Проститутка, работает по вызову. Один раз она с Рони...
- Слушай, смени тему, мне это неинтересно, - перебиваю я его.
- Ты русская, тебе не понять. Рони - еврей, я - араб, но мы с ним как братья. Я ему все дела устраиваю, три языка знаю, вот, русский сейчас учу, - хвастливо говорит Ахмад и неожиданно спрашивает:
- А как будет "зона" (проститутка - Ш.Ш.) по-русски?
Не ожидая подвоха, я простодушно отвечаю. Ахмад старательно повторяет слово и неожиданно выстраивает с ним фразу:
- Все русские - проститутки! Все! Все! Все!
- Козел! - бросаю я ему.
- Что такое козел? - спрашивает любознательный араб.
Я угрюмо молчу. Ахмад несется к Рони. Рони подзывает меня, спрашивает по-английски.
Я отвечаю. Рони смеется, переводит Ахмаду, для наглядности изображая рожки. Ахмад разъярен. С этой минуты не проходит дня, чтобы он не поставил мне на дороге коробку или, пробегая мимо, злобно не толкнул - как бы невзначай. Я не реагирую. Это бесит его еще больше.
...Посетители каждый день одни и те же. Низенькая толстушка приходит за тостом. Хозяин механической мастерской набирает в глубокую посудину хумус и тхину, бросает сверху две дюжины сосисок - для русских парней, работающих у него. Себе же неизменно берет пиво "Маккаби" и двести граммов оливок. Молодой парень с голодными глазами внимательно следит, сколько салатов ему накладывают в питу. Если это делаю я, смотрит умоляюще: "Клади побольше, пока Рони не видит!". Однажды Рони замечает и устраивает мне разнос:
- Ты меня разоришь! Всех голодных не накормишь...
...По утрам Рони включает радио. В воздухе пахнет войной.
- Ты боишься войны? - спрашивает меня Рони.
- Я послевоенная, не знаю.
- А я столько войн здесь прошел, что уже ничего не боюсь, - вздыхает Рони и указывает на Ахмада. - Вот он боится.
И точно. Ахмад исчезает из лавочки за два дня до первой бомбежки. А потом закрывается и сама лавочка - по крайней мере до конца войны. В моей трудовой биографии начинается новая эпопея.
4 ноября 2019
ПОНОСТАЛЬГИРУЕМ?
Я сейчас в Тель-Авивском парке Ган Меир. Старожилы рассказывали, что именно ему посвящена знаменитая песня «Ган ха-шикмим». Так или не так, но заговорила сейчас об этом с пожилой женщиной, и она тут же запела эту песню, а я подхватила. Уходя из парка, слышала, как она продолжает петь ее своей внучке.
20 октября 2019
ЛЮБИТЕ ЛИ ВЫ ДОЖДЬ ТАК, КАК ЛЮБИМ ЕГО МЫ С БАСЕЙ?
17 октября 2019
БАСЯ ОНЛАЙН
Когда Бася вызывает меня по скайпу, это начинается со сплошного мелькания - плечико в футболке, развевающиеся пряди волос...смех...топот маленьких ножек. Ага, уносит меня, как добычу, вместе с родительским телефоном в свою детскую. И вот! Наконец! На экране хитрая мордочка с улыбкой до ушей. Впрочем, и у меня ...хоть завязочки пришей. Бася радостно попискивает, я чуть не плачу от счастья. Зачем слова, когда можно корчить рожицы и в них будет все (о, как же я скучаю! - а я как! а помнишь? - помню...это же я научила тебя делать косые глазки, приставляя пальчик к носику. - А у тебя зомби так и не получились, смотри, бабушка, это же так просто!) А сейчас на экране - единорог. Он смеется басиным голосом и качает белоснежной головой (эй, ты что не поняла? это же я!).
15 октября 2019
МОНСТРЫ ПРОШЛОГО
...Бомбардировки союзников, разрушившие город Saint-Nazaire, не причинили вреда немецкой базе подводных лодок, участвовавших в морской блокаде Великобритании и хозяйничавших в северо-восточной части Атлантики. Этот монстр неплохо сохранился за 75 лет со своими бетонными бункерами для подводных лодок и укрепленным шлюзом для их защиты при переходе из Луары...Когда-то под четырехслойной железобетонной крышей восьмиметровой толщины располагался целый городок со своими складами, мастерскими, автономной электростанцией, госпиталем, общежитием для экипажей подлодок, пекарнями и рестораном. Немцы ко всему подходили основательно.... Здесь менялись экипажи, ремонтировались и заправлялись всем необходимым лодки. Огромное и мрачное железобетонное сооружение невозможно было уничтожить ни с воздуха, ни с моря. Факт, что за всю войну здесь не пострадала ни одна из субмарин.
Всего на территории оккупированной Франции немцы построили за годы второй мировой войны пять укреплённых баз для своих подводных лодок.
10 октября 2019
БАСЯ И ПЕЧЕНЬКИ
Бася испекла печеньки, положила их в коробочку, а рядом - записку: "Назови пароль и получишь печеньку". Пароль оказался простым: "Любовь". И все сразу догадались.
9 октября 2019
"АПОКАЛИПСИС"
"Откровения Иоанна Богослова", вытканные в 14 веке лучшими французскими мастерами по заказу Людовика Анжуйского. Самая большая в мире серия средневековых шпалер: из 150 сохранились 64.
Анжерский замок. Анже. Франция.
7 октября 2019
Владелец замка оказался не только художником и любителем раритетных фотографий, но и таксидермистом. Друзья поселились этажом ниже, нам же досталась мансарда замка с окнами в крыше, затянутыми парусами. Здесь нам предстояло обитать в течение целой недели в окружении чучел лисы, совы и белки, гипсовой задницы и снимков полуобнаженных и обнаженных француженок начала прошлого века. Ещё в просторном лофте художника обнаружился дивный миниатюрный столик и креслице для лилипутов, огромное - в полтора человеческих роста зеркало в золоченой раме, ванна на ножках-лапах и роскошный цветной альбом «Камасутра». Всевозможные подсветки здесь, включая цветочные красные гирлянды, зажигались с помощью пульта. Имелись в замке парадная дверь, где в былые времена останавливались кареты и экипажи, вход для прислуги, а так же серпантин дубовой лестницы, ведущей на верхние этажи. Замок окружала просторная территория, засаженная высоченными кедрами, ворота ночью закрывались на висячий замок. В первый день у всех появилось ощущение, что отсюда вообще не хочется никуда выходить - сколько ещё неизученных диковинок в этом замке, - но машина была заказана и нам предстояло проехать по Бретани около тысячи километров...
21 сентября 2019
БУБИК И ИНОПЛАНЕТЯНЕ
Говорили с Бубиком об инопланетянах, и мне ужасно захотелось стать инопланетянином и показаться ей во всей красе. И когда Бубик задумчиво произнесла:
- Интересно, что они о нас думают? - я посмотрела на нее таким очень особенным взглядом и сказала:
- Пока “мы" за вами только наблюдаем.
На что Бубик тут же отозвалась:
- "Мы" за "вами" тоже.
7 сентября 2019
А теперь переведем дыхание и настроимся на что-то совсем другое, стараясь не пропустить ни одной детали, ибо они важны. Перед вами человек в клетке. Когда-то он был хорошим художником и подавал надежды. Но его крылья давно поникли и заржавели. Человек может выйти из клетки - она на заперта, на что указывает ключ. Но он продолжает сидеть в клетке и рисовать птичек, скрестив на полу ноги в ботинках, которые носили в прошлых веках. Почему он не выходит наружу? - задайтесь этим вопросом, и я не сомневаюсь, что однозначных ответов на него не будет. Работа не случайно называется "Искусство для искусства".
А вот еще один человек. За его спиной парус. В руках - инро с изображением стрекозы (символ мужества в Японии). Он из рода самураев, но решил изменить свою жизнь и вошел в историю как автор знаменитых хокку.
Традиции - это тоже клетка (или лучше сказать - каркас), только она у человека внутри и она - часть его самого. И нужно обладать большим мужеством (вспомним о стрекозе на инро в его руках), чтобы сойти с предопределенного пути. И что в награду?
«Луна или утренний снег...
Любуясь прекрасным, я жил как хотел.
Вот так и кончаю год».
Мацуо Басе
В работы Елены Куниной - признанного мастера (не только в Израиле, но и в других странах) нужно всматриваться и вчувствываться долго. Это отдельный такой мир, который живет по своим законам.
…Вы, по-прежнему, считаете, что они всего лишь куклы, не имеют забот, не испытывают радости и не печалятся, как мы?...
…Ангелы загрустили. Крылышки поникли. Чем-то мы, люди, их, видно, огорчили...
… Если бы в моем детстве были такие милые игрушки, я бы навсегда осталась в нем...
…Бабушки с пропеллером за спиной, понимающие самый важный в мире язык - детский, узнаете себя? А вы, состарившиеся Мэри Поппинс? Да-да, именно так. Перед вами - "бабушка Карлсон". Пять лет я морочила голову внучке своей подруги (она может это подтвердить!), что я бабушка Карлсон. Жили мы в разных городах, виделись редко, и всякий раз, когда малышка искала пропеллер на моей спине, у меня находилась отговорка: "Одолжила знакомым, отдала в ремонт..." и т.д. Девочка верила - так, как мы умеем верить только в детстве. Басе я морочу голову до сих пор, потому как Бу и Туська выросли и в мои враки уже не верят.
14 августа 2019
Мы слушаем деревья, а они слышат нас...Памятное надгробие на месте дерева, в которое ударила молния. Под ним укрылись от грозы 14 детей. Никто не выжил…Страсбургский парк.
27 июля 2019
Пару лет назад мы с семьей отправились в Массачусетс, из окна машины успела снять два примечательных дорожных указателя - Joppa и Old Joppa. В переводе это совсем не то, что вы думаете: не Ж...а, а Яффа. С добрым утром, Израиль!
13 июля 2019
Вчера попели в Иерусалимском лесу в замечательной компании бардовские песни и я вспомнила про свои "Записки с обочины":
...Много лет назад в мою жизнь вошли барды. Правда, коснулись они моей судьбы по касательной, совсем легко, не внеся в нее кардинальных изменений. Так что воспоминания эти можно с полным правом назвать записками с обочины, где я нахожусь и по сей день – по отношению к бардовскому движению.
***
…В ту пору у нас не было иных отдушин, кроме кухонных посиделок и бардовских тусовок. Самым колоритным был, пожалуй, лагерь «Барзовка» на берегу Азовского моря, куда в летние месяцы съезжался поющий и в меру пьющий народ со всего союза. Мне довелось побывать там всего однажды. В то лето в «Барзовке» входила в моду смешная песенка про «Муму» - бородатые обитатели лагеря распевали ее хором на мотив из фильма «Генералы песчаных карьеров» и «смахивали» при этом непрошеную слезу. Она начиналась словами: «Зачем Герасим утопил Муму? Зачем, зачем? И почему?», а заканчивалась – «И жалко-жалко мне ее до слез».
Что же касается бардовских слетов, то они были самые разные – городские, областные, клубные… Мне запомнилось, как на один из таких слетов кто-то привез большие банки медицинского спирта, на которых красовалась непонятная народу надпись –«перорально» (в буквальном переводе с латыни - употреблять через рот). Ее истолковали по-своему: «Выпить и поорать». Выпили и начали орать песни.
Каждый год на слетах возникали новые кумиры. Мне запомнился один из них, чью фамилию память уже не сохранила. Он виртуозно владел гитарой. Тем летом мы готовы были бесконечно слушать лишь одну песню – «Красота», написанную Толей на стихи Давида Самойлова:
«Она как скрипка на моем плече.
И я ее, подобно скрипачу,
К себе рукою прижимаю.
И волосы струятся по плечу,
Как музыка немая.
Она как скрипка на моем плече.
Что знает скрипка о высоком пенье?
Что я о ней? Что пламя о свече?
И сам господь - что знает о творенье?»
И Толя многократно исполнял ее на бис у костров, разложенных по всей поляне, и на установленном в лесу помосте, сколоченном из грубых досок. Всего через год на очередном слете наступит эпоха Розенбаума, и у каждого костра зазвучат «Глухари» и «Вальс Бостон», и «Красоту» уже никто не споет, даже сам Толя.
…Венцом всего бардовского движения считался Грушинский фестиваль, который проходил летом на Волге и собирал авторов и исполнителей бардовской песни со всей страны. В жюри заседали известные люди – Юрий Визбор, Виктор Берковский, Александр Городницкий, Сергей и Татьяна Никитины, Борис Вахнюк, Евгений Клячкин. Сюда стягивались тысячи людей, и за один день на пустом месте вырастал огромный палаточный городок с улицами, обозначавшими места, из которых прибывали делегации – Московской, Ленинградской, Куйбышевской, Омской, Томской и так далее.
Днем жюри отбирало из массы претендентов самых достойных, которые удостаивались чести выйти вечером на «гитару» (фестивальную сцену в форме лежащей на воде огромной гитары, гриф которой соединял концертную площадку с берегом). Ну а у прочего народца были свои маленькие радости: купание в волжской протоке; товарищеские матчи по футболу между делегациями разных городов; стихийно возникающие по всему лагерю импровизированные концерты. Места, где слушали известных бардов, без труда определялись по большому скоплению народа и частоколу прикрепленных к палкам микрофонов, окружающих поющего – многим тогда хотелось иметь не студийную, а живую запись концерта любимого автора, где попадалась и ненормативная лексика. В те времена барды пели еще исключительно под гитару, максимум – исполняли песню в две или три гитары, и до эпохи, когда им будет аккомпанировать целый ансамбль и даже оркестр, было еще очень далеко.
…На Грушинском фестивале места на горе, где сидела публика, занимали за несколько часов до концерта, раскладывая на траве одеяла и оставляя дежурных.
Если малоизвестный бард получал от жюри пропуск на «гитару» и многотысячная толпа зажигала на его песне фонарики, размахивая ими в такт мелодии, то для него это было все равно, что выиграть в лотерею. Потому что назавтра он мог проснуться знаменитым и начать совсем другую жизнь – разъезжать с концертами по стране по приглашению разных клубов.
…Кстати, слава бардов в ту пору была совсем иной - не той, что у Кобзона или Лещенко. Они были хорошо известны в достаточно узком кругу мыслящей и инакомыслящей интеллигенции. Во времена железного занавеса авторы и исполнители зарабатывали на жизнь в НИИ, конструкторских бюро, на заводах и предприятиях, на зарубежные гастроли не ездили и слава их за пределы бардовской тусовки далеко не распространялась.
Потом пришли иные времена. Барды стали выезжать за границу. Добрались они и до Израиля, где «на четверть бывший наш народ», и я брала у них интервью. Особенно запомнились Никитины, и то, как я задавала вопросы Сергею, но отвечала на них почему-то исключительно Татьяна, занимавшая в ту пору важный пост заместителя министра культуры, а Сергей только застенчиво улыбался.
***
...Олега Митяева я увидела впервые на одном из бардовских слетов в середине 1970-х. Он тогда учился в институте физкультуры и пел дуэтом с Петей Старцевым. Пара смотрелась колоритно – худой и высокий Олег и крепко сбитый низкорослый Петя. Пели они тогда разудалую «Аксинию», которую часто повторяли по требованию околобардовской публики. Из песни мне запомнилась лишь пара строк: «Ты прости меня, дорогая Аксиния, но твоя юбка синяя не удержит бойца…», «Не реви, баба темная, много нас у Буденного, с нашей Первою конною мы пройдем до конца…». Что же касается ее исполнителей, то не пройдет и тридцати лет, как один из них шумно отметит свой «золотой» юбилей в Кремлевском дворце съездов, где его песни исполнят Сергей Безруков, Тамара Гвердтицели, Лев Лещенко, Валерия и… Лолита Милявская. А первый митяевский шлягер с рефреном «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались» будут распевать не только на Грушинском фестивале и вышеупомянутой «Борзовке», но и в московской мэрии. Дело дойдет до того, что однажды мэр Лужков спросит Олега Митяева на одной из именитых тусовок: «Сам будешь петь свою песню про «здорово, что все мы здесь сегодня собрались»? Или лучше мы споем?» Хотя, как остроумно заметил один человек, Лужков и сотоварищи вполне могли бы переиначить последнюю строчку знаменитого шлягера под себя, распевая: «Как здорово, что все мы здесь сегодня ИЗБРАЛИСЬ».
***
…Время позднее, и у нас всего пятнадцать минут. Много это или мало? Смотря что принимать за точку отсчета… Я до сих пор храню в своем компьютере один видеоклип, присланный пару лет назад друзьями по электронной почте за то, что там звучат слова, помогающие мне адекватно относиться ко времени: «Цену одной минуты спроси у роженицы, или у человека, чудом избежавшего смертельной аварии». Но это так, к слову… Что же касается вышеупомянутых пятнадцати минут, то благодаря им у меня складывается митяевский монолог о быстротечности времени; о том, насколько остры детские ощущения, когда и запах, и цвет, и вкус совершенно иные, чем потом, когда мы вырастаем; и о том, легко ли быть добрым, или просто терпимым в наш жестокий век.
***
«…Я не знаю, трудно ли быть добрым в наше время – однажды обо мне написали с иронией: «И утро-то у него доброе…» А если серьезно, то мне кажется, что гораздо труднее быть неестественным, - говорит Олег. - А быть естественным, искренним и в жизни, и на сцене как раз совсем несложно - тогда не запутаешься».
…За это мы, пожалуй, и любили их больше всего – что они были такими искренними и пели нам о нас и о том, в чем не всякий рискнет признаться себе даже наедине. О трусости и храбрости, подлости и благородстве, верности и измене, о том, как здорово любить и нелегко прощать. Мы уходили с их концертов другими, и нам уже было немного легче примиряться с той действительностью, которая нас тогда окружала, а точнее – терпеть происходящее и ждать наступления лучших времен. В то, что они когда-нибудь наступят, мы верили, и в том числе - благодаря их песням:
«А мы такие зимы знали,
Вжились в такие холода,
Что даже не было печали,
Но только гордость и беда.
И в крепкой, ледяной обиде,
Сухой пургой ослеплены,
Мы видели, уже не видя,
Глаза зеленые весны.»
***
«Самые пронзительные ощущения бывают только в детстве, - продолжает Олег. - Иногда улавливаешь какой-то запах, и он вдруг возвращает тебя в 1963-й год, в ленинский район города Челябинска, на берег озера Смолино, где ты и землю, и воду пробовал на вкус. Запах высушенных на морозе простыней, новых кожаных сандалий – разве забудешь то, чем была пропитана вся твоя детская жизнь? Однажды ты пробуешь малину, и тебе попадается точно такая ягода, которую ты ел много лет назад на своем садовом участке: это случилось на закате, ягоды были так вкусны, я даже застонал от наслаждения и тут же смущенно оглянулся - убедиться, что рядом никого нет, никто не слышал… У меня не будет другого детства, или другой юности, и во снах я всегда буду летать на озером Смолино и над ленинским районом города Челябинска, где когда-то жил… У меня есть бестолковая такая мечта – поставить раскладушку в чистом поле, оторваться от земли и полететь куда хочешь. Жаль, что она невыполнима.…А детям своим я песен не пою. Читаю сказки. Даже не знаю, почему. Наверное, потому что певцом себя не считаю. Я же автор...»
…Я вспоминаю свое детство, прошедшее в деревне, и рассказ внука, целый месяц жившего с папой на даче в лесу у озера. И то, как я встречала их ночью в аэропорту Бен-Гурион, и потом, уже в машине, внук рассказывал мне о том, как они с папой ходили на футбол и кричали мазиле - "мазила!!!". Как ловили карасиков, а однажды поймали жабу! Как, вооружившись картой, киркой и лопатой, искали на даче клад и - нашли (!) Как он свалился в болото, точнее, его туда столкнула собака, потому что она была больше, и как папа его спас. Как классно вечером жечь костры, а днем валяться в траве. И вообще!
***
«Я и не знаю, что в моей жизни было самое-самое, - произносит Олег. - Мне настолько нравится все, что со мной когда-либо случалось…Дожить до конца, а потом снова повторить каждый день из тех, что были. Но, наверное, для этого их сначала придется основательно забыть. Я ни от чего бы не отказался. Ведь и навоз этот - кровь, грязь, дрязги – тоже являются составной частью сочного сгустка жизни, без них она будет неинтересна».
…Мои родители не любили вспоминать войну, и мне приходилось буквально по крупицам вытягивать из них то, что они тогда пережили. Ведь это был довольно важный кусок их жизни, а мне хотелось знать о своих близких все. Прошло еще очень много времени, прежде, чем я поняла, что именно из-за войны отец так отчаянно цеплялся за свое детство, которое давно прошло; а мама была такой не по-женски сильной.
Каждый прожитый нами эпизод что-то неуловимо в нас меняет, только мы не всегда понимаем это сразу. У каждого слова и поступка есть своя цена. И свидетели наших неблаговидных дел –сплетен, доносов, участия в «подписных» компаниях, травли более слабого – никуда не исчезают. Рано или поздно, но все возвращается на круги своя. И расплачиваться все равно приходится – поздним раскаянием или непроходящими муками совести.
Чем дольше живу, тем более убеждаюсь: в нашей жизни появляются лишь те, кого мы приглашаем в нее сами, чтобы чему-то научиться, или лучше понять. Тот, кто сильно раздражает – на самом деле учит терпению; заносчивый и самовлюбленный – самоиронии, и так до бесконечности.
***
«…У меня никогда не было навязчивых, повторяющихся страхов. Может быть, поэтому я такой смелый и ничего не боюсь? – улыбается Олег. - Еще подростком я приручил всех бездомных собак в округе и прятал их в укромном месте, когда приезжали живодеры. Самого грозного пса звали Френдом – от злости он даже выгрыз дыру в заборе, но меня Френд любил и катал по озеру на лыжах».
…В детстве я ужасно боялась темноты, и родителям приходилось терпеливо высиживать у кроватки, дожидаясь, пока дитя, наконец, смежит веки. Став взрослой, я решила описать все, чего когда-либо в жизни боялась. Список получился внушительный – сорок наименований. Но самое поразительное заключалось в том, что многие из моих былых страхов в той или иной мере впоследствии материализовались, словно я невольно притянула их в свою жизнь. Вплоть до смешного – страх опоздать когда-нибудь на поезд материализовался однажды в моем вполне реальном опоздании на самолет. В ту пору в Екатеринбурге ударили небывалые морозы – свыше сорока градусов и часть автобусов, отправлявшихся в аэропорт, просто встали.
Этот «список сорока», как я его про себя окрестила, очень многое во мне изменил. Я поняла, что ничего бояться не надо. Даже смерти. Потому что рано или поздно она случается с каждым. Даже если ты знаешь, сколько тебе осталось...- и здесь можно усмотреть положительный момент и постараться успеть сделать то, что постоянно откладывал на «потом».
***
«…И вот ты встречаешь человека, с которым не виделся тридцать лет и с удовольствием вспоминаешь с ним кусок жизни, прожитый вместе – ведь он видел все со своей стороны, и может напомнить детали, которые ты тогда пропустил, - продолжает Олег. - Он все говорит, говорит, и перед глазами возникает картина давно ушедшего времени. Но в какой-то момент ты неизбежно понимаешь, что в общем-то вы прожили такую разную жизнь, и дороги давно разошлись, и единственное, что осталось – это общее детство, или общая юность».
…В моей жизни однажды произошла встреча с человеком, которого я не видела тридцать лет – у нас была одна юность на двоих, притихшее лесное озеро, вкус вишни на губах и первый поцелуй. И мы оставили все это там, где оно с тех пор лежит - в юности, подобно спелеологам, которые ничего не выносят на поверхность из пещеры, дабы не нарушать естественной гармонии природы и не тревожить пластов ушедших времен.
***
«…К счастью, у меня в жизни было не так много потерь, как у того же Эльдара Рязанова – уж скольких он похоронил…, -вздыхает Олег. - Но есть люди, которые оставили очень глубокий след и утрату которых я до сих пор ощущаю – Григорий Горин, написавший предисловие к моей книжке, которая читается как отдельное произведение; Леонид Филатов – к нему я шел за советом; Булат Окуджава, остававшийся самим собой при любых обстоятельствах и никогда не лгавший, даже если это сулило выгоду. Они были камертонами своего времени. Слава богу, у нас есть еще Михаил Жванецкий и другие – дай им Бог здоровья».
Действительно, дай им Бог здоровья и минуй их все печали, ведь они так нужны нам... А мы позаботимся о себе сами.
«И пусть сегодня дней осталось мало
И выпал снег и кровь не горяча
Я в сотый раз опять начну сначала
Пока не меркнет свет,
пока горит свеча...»
10 июля 2019
СОЛЬ ЗЕМЛИ, или ЖИВАЯ ИСТОРИЯ МЕРТВОГО МОРЯ
"Надпись на указателе: «Братская могила: «Бейт ха-Арава».
...пустынное место, здесь нет ничего, кроме общей могилы первых кибуцников не существующего ныне кибуца Бейт ха-Арава. ...трудно представить, что полвека назад здесь все утопало в зелени и были два огромных пруда, где кибуцники выращивали карпов. В Краткой еврейской энциклопедии этому кибуцу уделены всего три фразы: «В 1939 году к северо-востоку от Калии в долине Иордана был основан кибуц Бейт ха-Арава. Во время Войны за независимость химические предприятия Калии и кибуц были отрезаны от ишува Арабским легионом. В ночь на 19 мая 1948 года еврейские рабочие и поселенцы были эвакуированы водным путем в район Сдома, в защите которого принимали участие до конца войны».
...Когда сюда пришли первые еврейские поселенцы, здесь не было ни травинки... Ученые, ранее бравшие пробы местной почвы, ручались: она настолько засолена,что на ней не приживется ничто живое, а любой случайно занесенный сюда ветром росток будет иссушен солнцем. Но это не остановило еврейских парней. А через несколько месяцев появилась первая девушка, которая поначалу приняла их за бедуинов — так они успели одичать за это время.
- Ее звали Сара, и она была замечательным товарищем, — произносит стоящий рядом со мной старик. — А в этой могиле мы похоронили двухлетнего Гидона, который родился в числе первых кибуцных детей. Гидон играл около фермы, упал в яму и утонул. И еще здесь мы хоронили неизвестного нам еврея из Ирака, который только успел перейти Иордан, увидел наше
поселение и умер, не дойдя до него нескольких десятков метров. Я не знаю, отчего он умер — от жажды или от солнца. Потом этот случай породил легенду, будто бы репатриант из Ирака умер от переизбытка чувств при виде Бейт ха-Аравы. Поскольку мы не знали, как его зовут, то выбили на камне надпись: «Авраам, сын Авраама». А здесь похоронен парень, я все никак не могу вспомнить его имя, который погиб так нелепо: чистил винтовку, случайно задел спусковой крючок, и пуля вошла ему в голову. Ужасная смерть, он был так молод и красив, что Микеланджело мог бы ваять с него скульптуры, - добавляет Исраэль Рабинович, репатриировавшийся в Эрец-Исраэль из Бессарабии в начале прошлого века.
— Однажды отец подозвал меня к окну: «Посмотри, какой славный дождь идет над Иерусалимом». Обычная фраза, но она все во мне перевернула, — вспоминает Исраэль. — В 1936 году я уже был членом молодежного еврейского движения. Однажды к нам пришел представитель поселенцев с Мертвого моря, сказал, что нужны люди. Он сразу предупредил нас, что в поселении ничего нет — ни полей, ни ферм, но зато есть хорошие товарищи, часть которых прибыла из Германии, а часть из России. Он предлагал нам присоединиться к ним. Так в начале 1940 года я попал в Бейт ха-Араву. Мне было 19 лет. Жили мы в палатках, купленных у английских солдат, на голой земле. Когда мы начали копать канавы для прокладки труб, я был поражен — соль лежала плотными слоями даже на приличной глубине. Что здесь могло вырасти? Мы провели воду из Иордана и стали вымывать соль из верхних слоев почвы, борясь за каждый метр земли. Потом у кого-то возникла идея выгородить пруды и разводить карпов. Противников у этой идей было немало: начнется сезон дождей, а с ним и наводнения: смоет дамбы, и прудам конец. И все же решили рискнуть. Сначала выкопали небольшие пруды, потом соединили их в два огромных, которые были способны выстоять в дождливые зимы. Постепенно появились теплицы, фермы, вместо палаток построили дома.
Конечно, не все здесь выдерживали, некоторые уезжали. Поскольку я был идеалистом, то остался. А потом наступил конец. В ночь на 15 мая 1948 года мы увидели множество огней на дороге, ведущей в Иерихон. О том, что с провозглашением Государства Израиль война неизбежна, знали все, но увидеть своими глазами, как Иорданский легион движется в направлении Иерусалима, и это происходит всего в девяти километрах от тебя... Настроение было подавленное. Одни говорили, что надо уходить, чтобы не погибнуть, как в Кфар-Эционе, другие считали, что следует остаться и оказать сопротивление. Как бы там ни было, но постепенно начали сворачиваться: матерей с детьми эвакуировали в центр страны, руководство компании «Палестайн поташ лимитед» уволило рабочих и свернуло производство. Рано утром 19 мая мы поднялись на баржу и отправились в район Сдома. Плыли не меньше восьми часов под палящим солнцем. Меня не покидало ощущение, что если мы спасемся, то только чудом — иорданцы ведь вполне могли накрыть баржу артиллерией, или нанести удар с воздуха.
КОНЕЦ БЕЙТ- ХА-АРАВЫ (продолжение).
...Они ушли, припрятав в канавах под слоем земли самое ценное. Дома со всем скарбом, пруды, полные рыбы, теплицы с овощами — все осталось нетронутым. На баржу поднимались налегке, без вещей. Взяли с собой только оружие, которое могло пригодиться в пути и при защите Сдома.
О том, что случилось с поселением, его жители узнали позже благодаря фотографиям: местные арабы и бедуины растащили все дома и хозяйственные строения по камню. Высохли лишенные полива растения, и цветущая Бейт ха-Арава снова превратилась в гиблое место.
Исраэль Рабинович попал сюда вновь в 1967-м, после Шестидневной войны. Кроме очертаний фундамента и могил, здесь ничего уже не было.
Он пытался узнать у местных жителей судьбу человека, жившего прежде в Иерихоне, которого поселенцы называли «консулом Бейт ха-Аравы в Иерихоне» за то, что тот снабжал их овощами, доставляемыми на ослике. Оказалось, что этот человек в конце 1940-х попал в лагерь пленных в Иорданию — очевидно, за связь с евреями, и дальнейшая участь его неизвестна.
Я спросила Исраэля, почему он спустя годы продолжает возвращаться на Мертвое море. Что тянет его сюда — в места, где в 1948-м он испытал потрясение?
— Есть вещи, от тебя не зависящие, вещи, которые очень трудно объяснить. Это необычное место. О нем невозможно забыть. Здесь мое сердце словно увеличивается в размерах. Наверное, я не только патриот Израиля, но и патриот Мертвого моря.
ВКУС ВРЕМЕНИ
«Вкус времени» — так назвал свою лекцию о том, что происходило в районе Мертвого моря в период с 1925 по 1948 год, доктор Дов Гавиш. На экране — черно-белые портреты создателей промышленных предприятий на Мертвом море, Моше Новомейского и Моисея Лангоцкого. Они сменяются фотографиями Бейт ха-Аравы, заводских бассейнов, где отстаивалась соль. Эти фотографии сделаны в 1930-1940-е годы. А вот более поздний снимок, апокалиптический: арабы и бедуины растаскивают то, что осталось от предприятий и поселения, — после того как отсюда ушли евреи.
— Хотел бы я знать, кто, к чертовой матери, сделал этот снимок? — раздается громкий голос из последних рядов. Потом его обладатель не выдерживает, вскакивает и продолжает, рубя ладонью воздух: — Если бы не паникеры, все могло бы быть иначе. Как можно было оставлять Бейт ха-Араву без боя?
Голос принадлежит 70-летнему Йоси Лангоцкому, сыну Моисея Лангоцкого. Йоси вырос на Мертвом море. Воевал за него в Шестидневную войну, командуя элитным спецподразделением. Потом пришел сюда уже в качестве геолога. Последние годы занимается в этом районе поисками нефти и газа. Он директор одной из компаний, которые бурят здесь скважины.
...Отец Йоси Лангоцкого прибылна Мертвое море в 1925 году по поручению Моше Новомейского. Оба были выходцами из России. Пока Новомейский собирал среди евреев средства для создания промышленного предприятия на Мертвом море и добивался разрешения на его эксплуатацию у англичан, представитель Новомейского — бывший сибиряк Лангоцкий — уже находился в северной части Мертвого моря и проводил всевозможные опыты по извлечению соли из его вод. Почти два года он жил среди местных арабов один. В 1927-м к нему присоединились еще трое еврейских парней. Через год их было уже пятнадцать, через два — тридцать, а к началу 1930-го— сто. Все — выходцы из России и говорили между собой исключительно по-русски. В 1930 году Новомейскому наконец удалось получить от англичан концессию на работы в Мертвом море, для чего ему пришлось взять в компаньоны британца. Предприятие под названием «Ха-Ашлаг», работавшее в северной части Мертвого моря, прекратило свое существование в 1948 году, с началом Войны за независимость.
Забегая чуть вперед, скажу, что в 1952 году государство приняло решение о создании заводов Мертвого моря на основе оборудования и сооружений, оставшихся от компании «Палестайн поташ лимитед» — именно ей принадлежали в период с 1930 по 1948 год предприятия по добыче поташа и брома, расположенные в северной части Мертвого моря и в районе Сдома. Позднее эти заводы были переданы государством в частные руки.
Что же касается Моисея Лангоцкого, то он проработал на предприятиях Мертвого моря сорок три года. Он и похоронен здесь — в Эйн-Геди.
— Мои родители познакомились на Мертвом море в 1927 году, — рассказывает Йоси Лангоцкий. — Мама, прослышав о том, что парни из России, собирающиеся строить там завод, ищут девушку, которая могла бы их обстирывать и готовить еду, сразу отправилась туда. Поженились родители в 1933 году, в 1934-м родился я. Мама сказала отцу: «Моисей, ты можешь сходить с ума сколько угодно, но я хочу, чтобы наши дети росли в нормальных условиях». Так мы и жили: отец целые недели проводил на Мертвом море и приезжал к нам в Иерусалим только на субботу. Мама ненавидела Мертвое море за то, что оно фактически отняло у нее мужа. Я же постоянно ездил к отцу, проводил там каникулы. Все дети рабочих, чьи семьи жили в Иерусалиме, предпочитали городу Мертвое море. Там было так здорово: мы катались на лодках, ездили в Сдом, помогали своим отцам на несложных работах. По утрам нас будил шорох волн... А потом началась Война за независимость, на побережье уже хозяйничали иорданцы. Шорох волн Мертвого моря преследовал меня потом очень долго, я был одержим мечтой вернуться сюда. Во время Шестидневной войны я командовал элитным спецподразделением, участвовавшим в освобождении Иерусалима. Буквально на следующий день после окончания боев я заехал за отцом и двумя его друзьями, с которыми он начинал когда-то строить завод на Мертвом море, и мы отправились на армейских джипах, вместе с моими солдатами, туда, где я был когда-то так счастлив. Мы не увидели ничего, кроме руин. Отец — надо отдать должное его выдержке — помолчал и сказал: «Это было, Йоси, но теперь все в прошлом».
— Почему вы назвали тех, кто оставил Бейт ха-Араву 19 мая 1948 года, паникерами? - спрашиваю я Йоси.
— Потому, что я служил в армии десять лет, командовал спецподразделениями, участвовал во многих кампаниях и могу проанализировать ситуацию с профессиональной точки зрения. Вспомним о кибуцах Негба, Яд-Мордехай, Кфар-Даром, Ницаним, Дгания, Мишмар ха-Эмек, которые выстояли против натиска вражеских армий в той войне — при том что противник во много раз превосходил их численностью и оружием. Кроме того, я вырос на Мертвом море и знаю, насколько были выгодны здешние условия для обороны. На юге путь танкам преграждало море, на севере — рыбные пруды, на западе — глубокие рвы, образованные наводнениями, на востоке — болота. Кроме того, к концу 1940-х в районе Мертвого моря находилось огромное количество оружия, эквивалентное тому, что было у защитников Иерусалима, и по меньшей мере 300 бойцов — палмахники, кибуцники, рабочие предприятия «Ха-Ашлаг». Если бы Бейт ха-Арава оказала сопротивление иорданцам, заставив их растратить часть своей энергии здесь, исход битвы за Иерусалим в 1948 году, возможно, был был иным.
...Мы стоим с Йоси Лангоцким на месте, где когда-то был завод, построенный, а затем взорванный его отцом перед отступлением последней группы рабочих на юг, в Сдом. Море, некогда плескавшееся у этих развалин, отступило на добрые два километра. Выжженная солнцем земля — ни деревца, ни травинки. Остались только люди, которые еще удерживают в памяти события более чем полувекового прошлого: Йоси Лангоцкий — один из «детей Мертвого моря», Исраэль Рабинович — житель старой Бейт ха-Аравы (теперь в этих краях появилась новая Бейт ха-Арава), Шломо Эр-Эль — «капитан Мертвого моря», командовавший в 1930-1940-е годы всеми судами, курсировавшими с севера на юг и с юга на север. Они-то и являются настоящей «солью» этой земли».
7 июля 2019
БОЛЬНО, СИЛЬНО, СТРАШНО, НО ЭТО И ПРО НАС ТОЖЕ...
Мой однокурсник Владимир Яницкий о том, как умирал его отец:
"...никогда и ни при каких обстоятельствах не доживать до девяноста лет. И - не умирать на глазах у детей.
Каждый день дает свой какой-нибудь новый урок, каждый день оставляет ссадину. Или зарубку на память.
Сегодня знаю, как помыть голову человеку, который лежит. Лежит в постели, ничем самому себе помочь не может, а только просит. Некогда гордый и сильный человек. Который мало когда и что просил.
Убивает не смерть сама, которая наступит, и ты знаешь, что наступит, убивает ожидание ее.
Приходил доктор, любимый доктор, местный участковый терапевт. Он сделал все, что мог до того. Назначал уколы и таблетки, а теперь - и я каждый раз читал растерянность на его лице, когда обращался к нему - сказал, что надо кушать, и пить, и прочел отходную.
Самую настоящую отходную - как священник. О том, что девяносто лет - это девяносто и ничего с этим поделать нельзя, и ресурс наш ограничен, и затухание наше неизбежно. Ему самому лет сорок пять и, исходя из "затухания нашего", предстоит еще столько же.
И еще, кроме бессонницы, устаешь прощаться. И прощаешься, всякий раз заходя в комнату, но опять не навсегда.
Отец лежит на кровати под байковым мягким одеяльцем и двумя пледами, исхудавший, маленький, уткнув острый подбородок в глубину подушки. Торчит только макушка редких седых волос - я стриг его недавно.
Он просил перевернуть его на бок и я перевернул. Он просил укрыть его получше и руки укрыть, потому что они мерзнут, и я укрыл его.
Но я не могу пережить за него его боль. Я не могу пережить его старость и страх. Я не могу пережить его чувство утраты жизни, которое теперь он переживает.
Чтоб притупить это чувство, он хотел уснуть. Он, кажется, спит.
- Сын! - заговорил он неожиданно громко, когда капли дождевой воды слетали с козырька моей бейсболки ему на постель - я только что вбежал, - Сын! Ты ведь ходишь где-то, сделай так, чтобы и я ходил.
Я устал ему объяснять, что для этого надо больше кушать. И поэтому возникла пауза. - Не можешь?! - он закричал еще громче. - Тогда убей. Вызови, вызови скорую, чтоб она приехала и убила меня.
Тогда я сказал, что если он гордится своей страной - а он всегда ей гордился - наши врачи не убивают. Во всяком случае, не по просьбе пациента, - добавил тихо я, чтоб он не услышал.
И в этом бунтующем, не смирившемся человеке я узнал прежнего своего отца, каким я знал его всегда, строптивым и властным. И, наследуя хотя бы какую-то черту его характера, я бы и сам предпочел, чтобы меня убили в такую минуту.
Отец спит днем и ворочается и бормочет ночью. Ночью он зовет, но я не могу подойти от усталости, потому что сплю сам и встаю к нему за ночь только трижды. А утром он упрекает меня за это.
А днем я захожу к нему пять раз каждый час, но он не нуждается во мне. Теперь его рука бессильно свисает с барьера дивана.
Этот барьер построил я ему, чтоб он не падал. Однажды он сполз с постели и упал в половине третьего ночи. И лежал беспомощно, зовя меня, на ковре. Я вызвал спасателей, а до их прихода подсовывал под него разные подушки. Четверо крепких парней приехали, подняли и положили его. Так умирают - когда не могут подняться на постель, с которой упали.Я говорю о том, что не успел. Я не успел записать его рассказы, потому что не разорвался, хотя и разрывался тоже. Как разрываюсь и теперь, когда пишу между клизмами и обедом. Эти рассказы были эмоциональны и ярки, но писать он не мог. Один из последних - о калошах. Которые когда-то носили, и целые поколения помнят их.
Когда я купил своему отцу кресло-туалет, он упал с него. Дело было уже почти ночью и мы накануне договорились, что один он на него садиться не будет.
Теперь он лежал беспомощно рядом и бессмысленно смотрел перед собой. "Я звал, звал тебя, но не дозвался", - сказал он. Меня действительно сморил сон.
Теперь я не знал, что делать, и позвонил спасателям. Девушка-диспетчер посоветовала обойтись своими силами и я вышел во двор.
В половине двенадцатого ночи там уже никого не было, но все-таки одного крепкого парня я нашел и попросил, но он гулял с дочерью и отказался. Тогда у магазина с алкоголем я нашел другого. Привел домой и показал, что делать. Надо сказать, что скелет, обтянутый кожей, весит немало и у меня уже от переворачиваний его трещит спина. Но парень справился. На его лице появилась та самая решительность, которая появляется у людей, вдруг отважившихся на что-то - проявить себя и поддержать свою честь. В прихожей я с благодарностью потряс его руку и дал пятьсот рублей.
Когда я купил отцу поилку для питья лежа, он чуть не захлебнулся. Когда я купил другую поилку - кружку с крышкой и трубкой - отец облился. Уже через день я придумал для него специальный турник - перекладину из рейки, которую прикрепил намотанной веревкой к двум столбам у кровати. И увидел, что отца она заинтересовала. Какое-то время в комнате было тихо и я не входил. Потом вошел. Отец закричал: "Не мешай!". Я вышел снова. Но вдруг меня словно осенило и я вошел решительно и увидел, что он пытается сплести веревку с перекладины, чтоб освободить ее совсем. Тогда я заорал на него и мы рассорились. Я вырвал у него веревку и разобрал перекладину.. Если кто-то пишет идиллии о лежачих больных и о чтении книг им - чтение, кстати, было - он пишет неправду. Ссор, досады и надсады намного больше. Мы поговорили на отвратительную тему и на ней вдруг примирились - о жизни после него. Я сказал, что документы, ордена,трудовые книжки - его и мамы, их дипломы, ромбики, партбилет, письма и фотоальбомы, все семейные реликвии - святое и будут сохранены. Он удовлетворенно хмыкнул. Что же касается внучки, а его правнучки, я подарю ей Москву, я подарю ей этот город. Который он строил. И где он учился строить...
Когда я 31 мая вошел в квартиру моего отца - и вот месяц как мы с ним вместе - я попал в нее не сразу. Его телефоны, два мобильных, были отключены, а в двери торчал ключ изнутри.
На мой сильный стук отец подковылял к двери на двух своих клюшках, и я почувствовал, переступив порог, запах газа. Он шел из духовки газовой плиты, вентиль которой был повернут на девяносто градусов, со второй половины вчерашнего дня.
Отец мне сказал, что чувствовал запах, но не знал, откуда идет газ, потому что "все, вроде, проверял". Балконная дверь была открыта, и это спасло его от отравления, но не спасло бы, если бы он, решив чаю попить до моего прихода, зажег бы спичку.
Опоздай я на час все было бы иначе. Трагичнее и хуже даже чем теперь. Теперь он в коме. И весь этот месяц мучений с ним и новой жизни, при отказе от всего прошлого, был как подарок.
Близкие люди не бывают "овощами". Спросите жену Шумахера, считает ли она "овощем" своего мужа, и хватит ли у вас смелости спросить об этом, глядя ей в лицо?
Это словечко прицепилось к нам, когда мы говорим о ком-то, о других, словно проверяя силу своих нервов. А хватит ли у вас сил назвать "овощем" себя самого?
А допустим, вы только что вкусно поели, отметились в ресторанчике и выложили фото в интернете? Да вы классно живете, ребята, кто называет "овощем" других, только потому что вы живете, и чем вы не овощ, если смерть другого не для вас и не про вас?И он, кто лежит с ввалившимися щеками и заострившимся носом, не овощ, пока его тяжелое и прерывистое дыхание до вас все еще долетает и вы со страхом ждете, что оно оборвется вдруг в какую-то минуту. Тогда - я знаю это точно - вы встанете и закричите, чтоб этого не случилось, как будто на ваш крик должен отозваться кто-то, кто остановит то самое, что должно остановиться, чтоб оно еще не остановилось. И вы будете сидеть тихо до следующей его пугающей тишины, потому что он еще с вами и вы еще с ним.
Теперь это будет исповедью без конца и начала. Мне стыдно, и больно и страшно. И я не знаю, как пережить все это - меня никто не учил этому.
Это случилось как-то враз, как оборвалось. Меня предупреждали и я не верил. Мне говорили и я не слышал. Эти последние дни его, когда время часами отмерено было, а мне казалось у нас еще целое лето, а он уходил. Он много говорил, его разум был ясен и день мы провели вместе за решением того, о чем не говорят при жизни, но он вынуждал меня к этому. Давать обещания, что делать, а что нет. Я говорил и что-то радовало его. Он радовался, закрыв глаза, и я видел как приятно ему. Но я спорил, будто что-то простить не мог ему, и он кипятился и злился. Я думал, что еще скажу. И вдруг эта кома на двое суток - зачем я только дал ему эту таблетку снотворного - его организм был и так ослаблен? Он попросил меня пять таких таблеток, а я дал только одну, сказав, что не хочу сидеть в тюрьме, тогда сказал он мне: "Сын, ты козел". "Спасибо, папа, - ответил я, - ты умеешь быть благодарным человеком". После многих суток бессонницы я не мог быть с ним нежным. Наверное я слишком резко одергивал на нем задравшуюся рубашку или слишком грубо переворачивал его на бок. А попробуйте не грубо перевернуть человека, глубоко ввалившегося в мягкий матрац? Я бы теперь вернул те минуты. Как мне и писали, "ты еще захочешь их повторить".
Теперь я бы многое отдал за те минуты. Я бы многое отдал, чтоб их повторить. Пусть это будет исповедью без конца и начала, поскольку не дано нам исчерпать мук совести нашей, когда мы думаем еще, что все исправим, а все уже не исправимо и от нас уходит в такую даль, что не достанешь, а стоит перед глазами ярче, чем вчера.
Когда меня никто не видит, я размазываю по морде слезы. Меня бьет и колотит и боже сохрани испытать такое - нас этому не учат. Какой же я был дурак, думал я, что я не сбежал от всего этого - он кажется сам давал мне такой шанс: "Я не хотел тебя беспокоить, за мной могли ухаживать и соседи". Могли?! Это когда он квартиру чуть не сжег вместе с собой?! И как вовремя я пришел. "Хватит! - орал я на него. - Из-за тебя, из-за эгоизма твоего могли пострадать ни в чем не повинные люди. Что наши документы, ордена, медали - все дрянь, а у них дети маленькие, ты это понял?!" Да ему-то все равно, наверное. Не кричи, говорит, на меня. И через минуту я уже убираю в кухне и варю курагу и чернослив для него по его дурацкому рецепту, против всяких законов физики, когда ничего свариться не может. Но он настаивает, и требует, и злится, и приходит на кухню проведать, так ли я варю - он еще ходил тогда.
Теперь я проживаю заново те минуты, черт бы их побрал, и кто заставил меня делать это? В этой исповеди без начала и конца, дай Бог силы. У нас нет священников и мы исповедуем друг друга. У нас никого рядом нет, кто бы облегчил нам жизнь. Мы какие-то совсем другие и мы верим в связь прямую с небесами.
Я не могу говорить, потому что меня начинает душить. Но могу писать и пусть отсохнут мои руки. Я так устроен. И мне легче.
В его минутах были какие-то такие минуты, которые теперь выросли в свой гигантский рост. Эти его руки, которые он все время тянул, беспомощно тянул куда-то вверх. Когда-то сильные, исхудалые теперь, с огромными синими венами. Нежности не было между нами. Но теперь я бы прижался к ним, но их нет. Их нет со мной, их не будет никогда, они только что были. Он пытался вытереть усы после супа, я вытирал ему усы. Почему его рядом нет, почему он куда-то делся и завтра прощание в траурном зале, и я скажу ему последнее, что смогу, на что хватит силы? В обществе мы тупые. Тупые - иначе не проживешь. Я тупо буду стоять у его гроба в почетном сыновнем карауле.
Его девяносто полных лет являются утешением для меня. Я хотел вытянуть его до девяноста одного - в октябре, двадцать второго, чего-то не хватило нам. И назначения медицинские были сомнительны более чем, как мне казалось и отцу,но они не могли делать хуже, потому что хуже делалось само по себе и без них. Потому что лечение терапевтическое шло своим параллельным курсом, а болезнь - своим. Он казался мне вечным, мой отец. Я не думал, что переживу его, когда мы вместе гребли в саду лопатами песок. Он был проворнее и сильнее тогда и я не поспевал за ним - он был на работу очень зол. Крестьянская закваска предков.
Я и не хотел пережить его, и даже уезжая, оставлял ему некоторые наказы, чем и как распорядиться, но он отмахивался, потому что считал, что без нас все бессмысленно для нас, а я считал, что и без нас есть другие люди, которым важно и нужно быть после нас. И в этом мы с ним различались.
Он не жил жизнью рода. Он жил в значительной степени жизнью своего поколения, той созидательной силой, которую оно воплощало.
Жить жизнью рода пришло уже к нам как идея, потому что один за свою жизнь ты многого не успеваешь. Поэтому передаешь другим и принимаешь от других, как я теперь от него принял. И хотел, чтоб он услышал, и хотел, чтобы в его скованный в беспамятстве ум это проникло. Словоохотливый всегда, он не говорил почти. Он что-то пытался мне сказать, и я едва понимал, что он просит, чтоб я водой опрыскал ему лицо. Эта картина страшная была - мне и теперь страшно от нее и я не знаю, куда деваться от увиденного мной. Мы не привыкли плакаться друг другу, и он, глядя на меня через прищуренные веки словно говорил мне с упреком "вот и я умираю, а глаза-то у тебя веселые!" А какими еще глазами на него смотреть, ведь я-то привык смотреть на него со щенячьей радостью. И теперь он был жив и ровно дышал, и я думал, что мы будем еще вместе. Но дыхание остановилось его.Мы были вместе мои шестьдесят пять лет. Рядом и врозь. Рядом - первые мои восемнадцать и последние - двадцать пять. Моим оправданием перед ним было то, что я любил его больше, чем он меня. Или мне так казалось. Обычно бывает наоборот. Но я никого не любил так как его. И ни к кому так не был привязан. Когда я был маленьким, он был большим начальником. А когда я вырос, он уже перестал им быть, потому что в обществе выросли другие, и само общество стало другим, и уже я учил его понимать общество, и я приносил ему книги, потому что он не знал до меня этих книг, но он был для меня теперь более любим. Потому что уже не он мне, а я ему открывал этот мир. И вот все оборвалось.
При потере близкого человека плохо бывает не сразу. Плохо бывает потом.
Этого я тоже почему-то раньше не знал..."
6 июля 2019
Сегодня прочла в ленте замечательный пост в память о Саше и увидела это фото. Редактору «Окон» Саше Гольдштейну я особенно благодарна за его деликатное отношение к людям, к чужим текстам и за то, что именно он дал мне стимул писать рассказы о моем детстве и охотно их печатал.
23 июня 2019
Самые лучшие воспоминания-рассказы о детстве нашла у Юдит Аграчевой и Евгения Финкеля. Юдит читаю сейчас, «Рассказки» Евгения Финкеля люблю перечитывать. Это для взрослых, которые сохранили в себе ребёнка.
23 июня 2019
СТОРОЖ БРАТУ СВОЕМУ
...В отличие от героев известной сказки братьев Гримм про пряничный домик, Моти точно знал, что попадет в беду, но так же, как и они, помечал пройденный путь. Он был уверен: однажды придет день, когда он отыщет по отметкам дорогу назад. За 12 лет, которые Моти Эзрад провел в камере, тюрьма не стала для него домом: он не скучал по ней в короткие промежутки, когда оказывался на свободе, но был еще недостаточно силен для того, чтобы найти себя за ее стенами и жить как все.
Первое «дело» на него завели, когда ему исполнилось всего девять: к тринадцати годам их насчитывалось уже полсотни. Моти довел счет до двух с половиной сотен, после чего пустился в обратный путь. Это случилось в 1991-м году. В ту пору Моти перевалило за 30, за его спиной было три тюремных срока и 18-летний наркоманский стаж...
Вот вам ещё одна удивительная история превращения вора-рецидивиста в педагога.
22 июня 2019
В Сети сейчас вспоминают эту историю - о том, как вор и наркоман спас от взрыва на пляже много людей. Когда-то я брала у этого человека интервью. Его история - настоящее чудо. Особенность ее в том, что Моти проверил содержимое сумки еще на месте, не вынося ее с пляжа. Он мог испугаться и убежать, повинуясь инстинкту самосохранения: ведь бомба могла взорваться в любую секунду. Да и с полицией объясняться было не с руки: очередная кража, а он – под домашним арестом. Но Моти, недолго думая, взвалил сумку на плечо и понес ее в безлюдное место, после чего добежал до ближайшей гостиницы и позвонил в полицию - тому самому человеку, у которого отмечался час назад: одним из условий «домашнего ареста» была ежедневная явка в полицию.
До прибытия полицейских Моти преграждал путь прохожим в опасную зону. Впрочем, все и так шарахались от него, как от чумного: при довольно высоком росте он весил от силы килограммов сорок.
Завыли сирены, район оцепили. А Моти, между тем, отправился восвояси. Его жутко ломало, нужно было срочно принять дозу, а «заначка» была спрятана дома в надежном месте.
Едва он успел добрести до дома, как появились полицейские. Завидев их на пороге, мать Моти обреченно вздохнула: «Неужели вы не оставите нас в покое даже в Шабат?». Она давно привыкла к обыскам, во время которых переворачивался весь дом, но все же надеялась встретить наступление Субботы в мире и покое: в этот день в доме собирались дети и внуки, и она готовила еду для вечерней трапезы. «Твой сын герой», - сказали ей полицейские. «Вы что, смеетесь надо мной? Что он натворил на сей раз?» - не поверила она.
Вместе с полицией в дом явились представители службы безопасности: они хотели выяснить, где именно Моти нашел сумку со взрывчаткой – возможно, там имелись и другие взрывные устройства. А его, между тем, продолжало «ломать», и он с трудом понимал, чего от него хотят. Моти разрешили принять «дозу»: первый раз в жизни он делал это в присутствии полицейских.
Вслед за полицейскими нагрянули журналисты с телевидения, радио, изо всех газет. Ослепленный вспышками фотокамер, Моти рассказывал, как нашел на пляже бомбу. Журналисты осаждали и его мать. «Вашего сына наградят, он спас столько людей», - сказал кто-то из них, а она ответила: «Не надо никакой награды. Лучше спасите моего сына» (все годы мать боролась за Моти - младшего из своих семерых детей, тратя на его лечение последние средства. Сколько раз ей приходилось вызывать на дом «скорую», чтобы вытащить его из криза, не дать умереть). Ее слова, в которых было столько боли, потрясли многих, в главное, были услышаны.
Вскоре Моти отправили на север страны, в один из лучших реабилитационных центров на север страны, где он лечился за государственный счет в течение целого года. Затем ему оплатили еще год лечения и посоветовали держаться подальше от Тель-Авива и старых дружков. Несколько лет Моти прожил на севере, где встретил свою будущую жену. После рождения детей семья перебралась в Тель-Авив...
19 июня 2019
…Прошлым летом мне не удалось попасть в этот музей, поздно спохватилась, надо было заказывать входной билет задолго "до". Там и по сей день аншлаг. Длинная очередь у входа целый день. И так уже почти три года. С тех пор, как открылся. Грустный музей, если начать это путешествие во времени с подземных этажей, постепенно поднимаясь наверх. Рабство...сегрегация... висящие на деревьях тела, сборища куклуксклановцев, ветхие хижины с плантаций, вагон с местами для "белых" и "цветных", истязания, убийства...
На последнем этаже другие времена и другая жизнь. Платье Эллы Фицджеральд, труба Луи Армстронга, красный кадиллак Чака Берри. Море света, блеска и музыки. Но никак не можешь отделаться от того, что увидел внизу...мешает, не дает успокоиться и наслаждаться тем, что вверху. Может быть, стоило начать это путешествие отсюда, постепенно опускаясь вниз? Не знаю, не знаю...
Вашингтон, Национальный Музей Афроамериканской Истории и Культуры.
12 июня 2019
Я не раз слышала эту фразу от людей, побывавших на грани жизни и смерти: «Все на свете имеет конец, а потому нет смысла придавать значения мелочам». Каждый сам выбирает, на что ему потратить свою жизнь: от иных остаются всего две даты - рождения и смерти, другим удается выстроить свой отдельный мир внутри существующего, где есть все, в чем нуждается душа.; Самое трудное, по-моему, это - "отключить мозги" и посмотреть на мир "изнутри". Сегодня наткнулась на свое старое интервью с израильским стрингером, журналистом и писателем Цуром Шезафом. Как все это близко... то, что он мне рассказал: "Я побывал в Бутане, где никогда прежде не был. Это королевство расположено в гималайском высокогорье. Бутан - очень маленькая страна, жители которой любят своего короля и считают себя счастливыми. Я все думал, а действительно ли бутанцы на самом деле так счастливы, как они об этом твердят? Уровень жизни там не слишком высокий, дома очень простые. Бутанцы ходят в традиционной одежде, как, очевидно, повелел им король. Поскольку королевство расположено на достаточно большой высоте, его посещает не так уж много чужаков. Бутанцы словно запечатаны в некоей временной капсуле.
Здесь поразительно красивые пейзажи, много горных рек, растительность ярких цветов, а облака проплывают так низко, что касаются твоей головы.
Я вообще очень люблю бывать в Гималаях...здесь так легко можно совершить этот переход из суетного мира в другое, более духовное измерение. В Гималаях все другое, как бы преувеличенное: более сильные дожди, более обильные снегопады, более яркие цвета.
Люди, живущие в горах, очень отличаются от обитателей равнин и городов – они более спокойны, несуетны, доброжелательны. Всякий раз, когда я попадаю в район Гималаев, со мной происходит нечто особенное – какой-то метаблизм с телом, сознанием и душой… Здесь иной отсчет времени. Нет никакого напряжения. Абсолютное чувство покоя. Может быть поэтому отсюда так не хочется уезжать?
Обычно у меня уходит две-три недели на акклиматизацию в горных районах Индии и Тибета. Я становлюсь рассеянным, выпадаю из временного потока. Иногда со мной случаются странные вещи. Например, я до сих пор не могу понять, как мне удалось уцелеть в той аварии по дороге в Ладакх, когда автобус упал в пропасть с 80-метровой высоты и начал разваливаться еще в падении, ударяясь о скалы. Все, кто в нем ехал, погибли, а я не получил ни единого перелома. Мне тогда было 23 года. Водители грузовиков, ехавшие за нами следом, обнаружили меня внизу среди трупов и помогли подняться наверх. Помню, как через пару дней после аварии я сидел на берегу красивейшего озера с домами-лодками, ел фрукты, смотрел на солнце и жизнь показалась мне такой же сладкой, как эти плоды. И я вдруг осознал, что если бы погиб вместе с другими пассажирами, то даже бы не понял этого: секунда – и все, ничего больше нет. Меня это здорово изменило. Как будто кто-то стукнул по голове и сказал: «Проснись!» Я понял, что отныне буду делать только то, что мне нравится."
10 июня 2019
КАК МЫ ИГРАЛИ «В САРАНЧУ»
На самом деле «в саранчу» мы начали играть еще с Бу, когда он был маленьким. Играть в саранчу - означает опустошать холодильник, то есть самое вкусное в нем. И вот мы обнаружили с Бубиком пакет замороженных вишен и решили сыграть «в саранчу». Мы съели весь пакет (!), а когда в морозилке появился еще один такой же, мы съели и его!
- Мы любим играть «в саранчу», - заметила Бубик с довольным видом, но на самом деле мы не саранчи, а вот Юки - тупая саранча. Она бегает вокруг стола, хватает все, что с него падает, и тут же съедает, а потом у нее болит живот.
КАК БАСЯ ПРЕВРАТИЛАСЬ В БУБИКА
Я не помню, когда это произошло, но новое прозвище как-то незаметно вытеснило старое, а еще к нему добавились производные - «Бубинька», «Бубусик» и «Бубинек». Главное, что все это понравилось Басе, и она охотно откликалась на новые прозвища.
- Эй, Бубик, не убегай далеко, а то потеряемся, - и она пулей летит назад.
- Привет! - кричит она молодой паре, проходящей мимо нас в космическом музее.
- Ты их знаешь, Бубик? - спрашиваю я.
- Нет, но они говорят по-русски, - отвечает Бубик. Ну что на это ответить? Ведь права!
РАЗГОВОР «ЗА ЖИЗНЬ»
- Бубик, а что ты думаешь о жизни?
- Например, ты была старая черепаха, и ходила ме-дленно-ме-дленно, - Бубик показывает как, - а потом ты умерла, и все.
КТО «СХОМЯЧИЛ» КОНФЕТКИ?
- Бабушка, это ты «схомячила» мои конфетки? - спрашивает Бубик сонным голосом, едва проснувшись, - я их вчера искала и не нашла.
- Какие конфетки?
- Желейных медвежат.
- Я такие не люблю, ты же знаешь!
- Значит, Юки, - вздыхает Бубик, - больше некому!
БУБИК И СЕРЕЖКИ
Бубик мечтает о сережках. Таких, как у Милы, ведь Миле тоже пять лет, как и ей.
- А это больно, - протыкать ушки?, - волнуясь спрашивает она.
Бубик так часто говорит о сережках, что я решаю подарить их ей на день рождения и даже договариваюсь с папой, что он найдет хорошего специалиста по протыканию детских ушек. Но тут выясняется, что ушки Бубику сейчас протыкать нельзя - она ходит в бассейн, вода там с хлоркой, мало ли что…Так что пока мама решает купить дочке клипсы, о чем мне тут же радостно сообщает Бубик: «Мама заказала клипсы по интернету, и они должны прийти уже сегодня!!!»
Вечером Бубик уже красуется в маленьких разноцветных клипсах. Завтра она пойдет в них в школу. И, конечно, не забудет надеть при этом свое любимое тоненькое ожерелье на шейку и прицепить на голову ушки, в поисках которых часто переворачивает весь дом.
- Какие ушки завтра наденешь? - спрашиваю я, - прозрачные розовые или бархатные черные?
- Розовые, - немного подумав, отвечает Бубик.
…Ну что вы хотите: в нашей семье подрастает маленькая женщина.
БУБИК И «СИРИ»
Когда «сири» не может отыскать нужную мелодию в медиатеке, Бубик в сердцах говорит ей по-английски: «Siri», you are stupid! («Сири», ты глупая!»), а та отвечает ей мелодичным женским голосом: «It is not good to say so! («Нехорошо так говорить!»). В ответ Бубик показывает «Сири» язык. Вообще-то Бубик не первая хулиганка в нашем роду. До сих пор с удовольствием вспоминаю смешные розыгрыши своего отца и наши забавные приключения с Бу. На самом деле в каждом из нас живет ребенок, только не все об этом помнят - вырастают и становятся скучными и строгими. Мы с моим отцом никогда о своем ребенке не забывали, думаю, и Бубик, когда станет взрослой, об этом не забудет.
9 мая 2019
Мой отец - один из тех, кто победил в той войне. Больше других песен военных лет он любил «В лесу прифронтовом», у него был красивый голос, и мы всегда пели ее вместе с папой 9 мая за накрытым столом. Теперь пою ее одна... Несколько лет назад напела ее в записи в память об отце.
14 апреля 2019
Леденец из Лас-Вегаса со сверчком внутри. Сверчка, однако, жалко. Жил себе за печкой...но детям нравится.
10 апреля 2019
Каждый год езжу к своим в США, не раз была летом, осенью, зимой...А вот весной выбралась впервые. И это настоящее чудо: люди идут и улыбаются весне, цветущей сакуре, празднуют жизнь!
6 апреля 2019
ПАМЯТИ САШИ ГЕНТЕЛЕВА
О Саше можно говорить много, и все равно этого будет мало. Он слишком выделялся на общем фоне, словно природа решила укрупнить в нем все - от роста и черт лица до размеров сердца и таланта. О всех его фильмах можно говорить так, словно они сняты вчера: по-прежнему волнуют, по-прежнему интересны, даже спустя годы. Однажды Саша сказал мне, что заканчивает самую важную для него работу - о детском ансамбле скрипачей. Представьте себе, это говорил мне автор уже нашумевших документальных фильмов и сериалов*, отмеченных наградами престижных международных фестивалей! Более того, он настойчиво предлагал мне побывать на репетициях детского ансамбля и был уверен, что я тоже захочу написать об этом статью. "Это настоящее чудо, что там происходит, я снимаю их репетиции часами!", - говорил он мне. Позже я поняла, почему он считал фильм о маленьких скрипачах важнее всех своих других работ.
Может, вы тоже это почувствуете...
СЧАСТЛИВЫЕ МОМЕНТЫ
Шели Шрайман
«Мне не важно, выйдут ли из них скрипачи. Я хочу, чтобы мои ученики были счастливыми, а скрипка им в этом только поможет», - говорит мне она. Если бы я услышала подобное от обычной учительницы музыки из периферийного клуба культуры, наверное, не удивилась. Но передо мной - потомственная скрипачка из известной музыкальной семьи Анна Росновская, бывшая солистка филармонического оркестра Зубина Меты, с которым она за 30 лет объездила весь мир. Педагог московской консерватории и иерусалимской музыкальной академии. Ассистентка знаменитого Янкелевича. Человек, достигший в своей профессии самой высокой вершины.
К чему ей это? Отдавать все свое умение детям из семей без каких-либо музыкальных традиций – многие из них впервые в жизни увидели инструмент - и не собираясь при этом воспитывать из них будущих лауреатов международных конкурсов. Мне казалось, что каждый учитель музыки втайне мечтает о том, чтобы его ученики стали лучшими из лучших. И уж тем более ассистентка знаменитого российского педагога Янкелевича (в мире скрипичной музыки имена учителей всегда имели значение). Анна же настойчиво повторяла мне, что ей это совсем не важно: «пусть будут просто счастливыми». Ради этого она покинула Тель-Авив, возможность по-прежнему выступать в составе известных оркестров, преподавать в музыкальной академии, воспитывая гордость Израиля - скрипачей, и перебралась на север, где вот уже шестой год бесплатно учит музыке местных детей, которые приходят к ней с улицы. Семьи здесь живут небогато, и у них, в отличие от их столичных сверстников, нет особых возможностей изучать что-то еще, помимо школьных предметов.
Чья же эта история? Ее или этих детей из северной провинции? Впрочем, неважно. Потому что в какой-то момент их судьбы пересеклись и положили начало совсем другой истории.
...Знаете ли вы, насколько счастлив ваш ребенок? Вглядитесь в его фотографии, где камера застала его врасплох. Возможно, вам откроется нечто такое, чего вы о нем не знали. Камера обнажает детскую душу. В отличие от взрослого, ребенок своих эмоций не скрывает: у него нет этого опыта. Я смотрю на экран, где Саша Гентелев демонстрирует свой фильм, и не могу отделаться от ощущения, что словно проживаю с этими детьми их жизнь. Радуюсь за Эреза, играющего с Анной дуэт. Переживаю за Женю, на которую сердится ее любимая учительница. Восхищаюсь Бараком, который в свои 10 лет принимает настоящее мужское решение.
Сделать счастливым собственного ребенка легко – ведь он всегда рядом. А вот как осчастливить ребенка чужого, когда ты просто учишь его играть на скрипке? У Анны это получилось. Достаточно посмотреть на лица ее учеников во время репетиции или концерта. Музыка стала частью их личности, изменила всю их жизнь. Добавим к сему и «побочный» эффект (именно побочный, поскольку цели такой не ставилось): всего за несколько лет дети научились играть так, что их теперь приглашают выступить в престижных залах Израиля и за границей. Но - как снова и снова повторяет мне Анна – не это главное.
...Девочка никак не может собраться. Она только что вернулась из школы, и все ее мысли еще там. Анна легонько шлепает Женю по руке, сжимающей смычок, просит сосредоточиться, потом отчаянно произносит: «Нет, это просто невозможно. Бери ноты и иди в другую комнату. Сначала позанимайся сама». Женя уходит туда с несчастным видом. В комнату заглядывает другая девочка: «Женя, что с тобой?» - «Ничего!» - резко отвечает та, едва удерживаясь от того, чтобы не расплакаться.
И вдруг я вижу другую Женю. На сцене. Ослепительно красивую. В темном бархатном платьице. Она играет соло с раананским филармоническим оркестром, и сам дирижер в конце почтительно пожимает ей руку, как взрослой скрипачке. Под бурные аплодисменты камера выхватывает в зале мужское лицо. Это отец Жени. Он смотрит на улыбающуюся дочь, стоящую на сцене в окружении целого оркестра, и вдруг прячет лицо в ладонях, чтобы скрыть от всех свои слезы.
Когда Женя вырастет, возможно, она станет профессиональной скрипачкой. Если захочет. Но главное в ее истории не это. Мало ли на свете скрипачей! Скрипка помогла девочке понять что-то очень важное, научила ее терпению, упорству и ответственности, без которых во взрослой жизни не обойтись.
Эрез
Эрез встречает Анну, когда ему всего одиннадцать. До этого момента жизнь мальчика довольно грустная. Сверстники смеются над его неуклюжестью и полнотой, кричат вслед обидные слова, травят. В этом возрасте дети бывают неосознанно жестоки. Умному, доброму и впечатлительному мальчику очень хочется изменить свою жизнь, но как? И вдруг в их городок приезжает учительница музыки из Тель-Авива. Похоже, она собирается обосноваться здесь всерьез и надолго – в отличие от своих предшественниц. Кроме того, она дает бесплатные уроки, что для большинства местных семей с их небольшим достатком, очень существенно.
Но желающих слишком много, а Анна одна. Каждый день Эрез поджидает ее у входа в клуб и спрашивает: когда же она его прослушает? Так продолжается довольно долго. И вот почему. Мальчик – по крайней мере внешне – сильно отличается от остальных детей и ведет себя немного странно. Как она будет учить его скрипке? Анне не хочется обижать Эреза своим отказом и она решает прослушать его вместе с другими детьми: кто отсеется – тот отсеется, ничего не поделаешь. И вдруг выясняется, что у этого странного мальчика огромная потребность в игре. Пройдя отбор у Анны, отныне он неразлучен со своей скрипкой и повсюду находит людей, готовых его послушать – и дома, и школе, и в соседнем детском саду. Кроме того, мальчик проявляет недюжинное упорство и, начав учиться на скрипке, впоследствии переходит на виолончель, что совсем-совсем непросто – это вам скажет любой музыкант. Прошло пять лет, и теперь без Эреза невозможно представить ни один концерт, включая монреальский.
На самом деле это история чудесного превращения мальчика-изгоя в настоящего короля. И знаете почему? Те, кто его раньше травил и обзывал Эреза, теперь гордятся тем, что учатся с ним в одной школе, и даже просят у него автограф.
Барак
О таких, как Барак, обычно говорят: сам Б-г поцеловал его в макушку. У мальчика поразительные способности во всем, за что бы он не взялся. Чемпион Израиля по каратэ среди детей – это вам не шутки. И скрипка дается ему на удивление легко. И вдруг в жизни мальчика случается нечто непредвиденное: его семья переезжает с севера в центр страны, а уроки музыки требуют ежедневного присутствия, и всем уже ясно, что он отличный скрипач.
Что же делать? Вообще-то, выход на самом деле есть. В Тверии живет дедушка Барака, у которого он мог бы поселиться. Легко сказать... Мальчику всего десять лет, и ему предстоит принять очень серьезное, взрослое и драматическое решение. И не только ему, но и его родителям, к которым он сможет в таком случае ездить только на выходные. В этом непростом и мучительном поединке побеждает скрипка, точнее – любовь мальчика к ней, и мудрость родителей, которые готовы поступиться многим ради того, чтобы видеть своего сына счастливым. Далеко не каждый папа и не каждая мама способны совершить такой подвиг ради своего ребенка. Разве не случалось вам встречать родителей, которые любят ребенка прежде всего для себя и пытаются прожить за него его жизнь?
Барак живет в Тверии и продолжает играть на скрипке. А играет он замечательно, принимая участие в больших и серьезных концертах. Станет ли Барак профессиональным скрипачом? Или, может, спортсменом, ученым, космонавтом...Не так уж это важно. Главное – он уже не утратит способности принять настоящее мужское решение даже в самой непростой ситуации.
Амит
К моменту, когда Анна перебирается на север, 11-летний Амит, уже два года ходит в музыкальный кружок при местном доме культуры и играет на дарбуке. Его родители – выходцы из Марокко, тяжело работают, чтобы обеспечить троих детей. Музыка – единственное, что есть у Амита.
Однажды он попадет в дом своей школьной учительницы и впервые в жизни видит настоящий рояль. «Я хочу на нем играть», - говорит он. Учительница не дает уроки игры на клавишных и просит Анну подобрать мальчику подходящего педагога. Анна приводит его к Любе Эпштейн - аккомпаниатору скрипичных концертов, с которыми выступают ее дети.
Поначалу Люба в шоке и не знает, что ей делать с новым учеником. Не зная нот, Амит потрясающе играет все по слуху. Полгода уходит у него на освоение нотной грамоты. И теперь он даже аккомпанирует скрипачам вместо своей учительницы, когда той приходится куда-то уезжать. Через восемь месяцев после того, как Амит впервые сел за рояль, он играет в Монреале сложнейший квартет Моцарта вместе с Бараком, Эрезом и Женей. А так же Дебюсси и других известных композиторов.
«Он настоящий гений!» - говорит всем Анна, хотя Амит совсем не ее ученик, и когда в Иерусалим приезжает Вильям Шварц, Президент американского фонда, спонсирующего культурные проекты в Израиле, она умоляет его послушать Амита – хотя бы в записи, которая сделана в Монреале. У именитого гостя через несколько часов самолет. Он недоволен. Устал от подобных просьб. Да и чего можно ждать от мальчика, который сел за рояль всего восемь месяцев назад в возрасте одиннадцати лет, когда другие дети начинают играть чуть ли не с пяти! Однако Вильям Шварц идет вслед за Анной к компьютеру и уже в самом начале просмотра теряет дар речи. Мальчик играет на уровне выпускника музыкальной академии. «Вы говорите, он сел за рояль восемь месяцев назад?» - задумчиво переспрашивает он Анну. И она видит, что это уже совсем не тот Вильям Шварц, к которому она подошла на лестнице четверть часа назад. Анна понимает: у Амита появляется шанс. Она счастлива.
Они точно знают, на чем хотят играть
Ну что у них за жизнь! – скажете вы. – У этих юных скрипачей, которые вынуждены играть по многу часов в день и ничего другого не видят. Позвольте не согласиться. Во-первых, не вынуждены. Это их выбор. Во-вторых, скрипка открывает им такие миры, о которых их сверстники и не мечтали.
Анна утверждает, что не родители приводят к ней своих детей, а все обстоит ровным счетом наоборот. Более того, эти дети точно знают, на каком инструменте они хотят играть. Бывают, конечно, исключения...Вот перед ней мальчик. Растерянно оглядывается, не знает, что сказать. «Ты сам решил ко мне прийти, или тебя привела мама? – спрашивает Анна. Ребенок признается: «Мама очень хочет, чтобы я играл на скрипке». – «А сам ты чего хочешь?» - «Играть в футбол».
Дети, которых она отбирает, точно знают, на чем хотят играть, и готовы заниматься этим с утра до вечера. Ну а как же школа, уроки, домашние задания? Наверное, это покажется странным, но ее ученики, играющие на скрипке по многу часов в день, очень хорошо учатся в школе, при том, что посещают далеко не все уроки, в отличие от других детей. Скрипка учит их ответственности и собранности. И они зарабатывают право играть на ней столько, сколько они хотят, хорошей учебой, наверстывая дома то, что пропустили в школе. «Мы договорились с детьми, что будем посещать уроки, которые ведут талантливые учителя, даже если их предметы не самые важные для выпускных экзаменов, - говорит Анна. - В школах моих детей знают, и всегда отпускают с урока, когда я прошу. Но для этого пришлось немало повоевать».
...Два года назад министерство образование проводило съезд на тему «Талантливый ребенок и его учитель». Анна взяла с собой Барака, который сыграл на скрипке перед участниками форума. Ее спросили: «Как вы с ним занимаетесь?» Она ответила: «Вряд ли вас обрадует то, что я скажу. Мне постоянно приходится забирать своих учеников со школьных уроков и договариваться с директорами о специальном расписании. При этом мои дети получают отличные оценки по всем школьным предметам – они очень ответственно ко всему относятся и научились работать дома». Вопреки ее ожиданиям, профессор из Беэр-Шевского университета поддержал ее: «Я не представляю, как можно вырастить такого ребенка, которого мы сейчас видели, в рамках традиционного учебного процесса».
Музыкальный детский дом? Ни за что!
Сначала она учила их в местном клубе или классах, которые ей предоставляли директора школ. Недавно юные скрипачи переехали в просторный пятикомнатный дом в Рош-Пине, который Анна арендовала для занятий и где она, собственно, сейчас и живет. Дети приезжают сюда сразу после школы, обедают, отдыхают, делают уроки, разучивают новые произведения, играют дуэты, трио, квартеты, готовятся к концертам. Обеды готовит Анна, посуду моют они. Вечером детей развозят по домам. В сущности это что-то вроде дневного музыкального интерната, и ей говорят: «Почему бы тебе не взять детей к себе на полную неделю? Ведь были же такие интернаты для одаренных детей при московской консерватории!» - «У моих детей есть родители, братья и сестры, как же я могу отнимать их у семьи и создавать для них музыкальный детский дом?»
Кстати, мать Эреза как-то сказала: «Я родила своего сына, но Анна – его духовная мать». Эрезу приятно было это услышать. Он ни от кого не скрывает, что хочет быть, «как Анна».
Быть как Анна
В этой истории, где судьба Анны переплелась с судьбами ее учеников, все персонажи одинаково важны. И без монолога учителя нам не обойтись.
- Я до 13 лет почти не разговаривала. У меня не было потребности общаться, - говорит она. – Скрипка была моим голосом, я была счастлива, когда играла. Беда была только в том, что папа, которого я обожала, был для меня еще и учителем. Он нервничал из-за каждого моего промаха: ему, блестящему скрипачу и сыну клейземера, казалось, что все так просто. «Делай, как я, и все!» - повышал он голос. Однажды, после особенно тяжелого урока, я в отчаянии засунула скрипку в шкаф, накрыла ее подушками и выбежала на улицу. Я шла и шла, и вдруг поняла, что кроме скрипки у меня ничего нет, и вся моя жизнь теперь лишилась смысла.
Сами того не сознавая, мы подражаем своим родителям. Помню, как я заставляла свою дочь играть на скрипке, чем отбила у нее охоту к этому занятию на всю жизнь. Зато она стала талантливым художником. Нам не дано знать, какой путь выберет для себя ребенок, но теперь я знаю точно: он должен сделать это сам. 15 детей, которых я сейчас учу, осознали в себе потребность в музыке. Для них скрипка - способ самовыражения, часть их личности. Она очень изменила жизнь каждого из них. Мои дети выступали перед тысячами людей – в Израиле и за границей. Женя от имени всех израильских музыкантов зажигала свечу в День Независимости Израиля. Барак научился принимать самостоятельные решения. Эрез стал королем в глазах тех, кто еще четыре года назад смотрел на него свысока. Мой сын смеется: «Мама, похоже, ты усыновила еще пятнадцать детей...»
* Александр Гентелев, режиссер, сценарист, создатель фильмов и сериалов:
"Олигархи" (2004), "Взлет и падение русских олигархов" (2006), "Поколение одиночества" (2006), "Елки-палки" (2007), "Тоска по дому" (2009), "Воры в законе: Жизнь удалась" (2010), "Скрипачи" (2011), "Путинские игры" (2013), "Рейдеры" (2014), "Жены олигархов" (2015). Создатель документального сериала "20 лет без СССР".
30 марта 2019
Сионские ворота Старого города, сохранившие «отметины» тяжелых боев 1948-го, когда подразделению Узи Наркиса*, не дождавшемуся подкрепления, пришлось отступить. Во время Шестидневной Войны ему предоставился еще один шанс…
«…Когда Узи Наркис отдавал Мордехаю Гуру* приказ, он добавил такую фразу: «Надеюсь, вы смоете позор 1948 года», и она была очень важна. Потому что генерал имел в виду Старый Город, в который он, будучи командиром Пальмаха, сумел прорваться в 1948-м году, но не смог удержать. И Мота, конечно, сразу понял, что он имел в виду, и был с ним солидарен, хотя о Старом Городе тогда еще и речи не было! И не было никаких решений правительства. Но когда Мота Гур планировал операцию, он УЧИТЫВАЛ возможность войти в Старый Город, если такой приказ последует. Во всяком случае, Мота сделал все для того, чтобы бригада десантников была готова к подобному развитию событий. И это было уже ЕГО решение…»
*Узи Наркис (1925—1997) - командующий центральным фронтом в боях за Иерусалим во время Шестидневной Войны
*Мордехай (Мота) Гур (1930—1995) - командир 55-й десантной бригады, вернувшей Израилю в 1967-м году Старый Город, а в 1973-м - форсировавшей Суэцкий канал
25 марта 2019
Иерусалим - вечный город с душой ребенка…Как известный иерусалимский фотограф Михаил Левит и его снимки.
...Он говорит, что репатриировался не в Израиль – в Иерусалим: "В Иерусалиме, который я снимаю – нет противостояния и крови, и есть место для всех, независимо от их вероисповеданий".
Он говорит, что выбрал Иерусалим, а меня не покидает ощущение, что это Иерусалим его выбрал... Вглядитесь в эти снимки и вы поймете, о чем я...
ЭТО Я, ГОСПОДИ, ЭТО Я...
...История этого снимка поразительна. Его можно встретить не только на многих еврейских религиозных сайтах: он умудрился попасть даже на обложку книги католического священника, вышедшую в Италии, и главную страницу американского сайта погоды. Многие считают, что иерусалимскому фотохудожнику Михаилу Левиту удалось запечатлеть момент божественного присутствия над Стеной Плача. И сам он, вспоминая ту съемку, утверждает, что момент мистики, несомненно, присутствовал: летом в Иерусалиме не бывает облаков, а тут вдруг появились... Это продолжалось в течение считаных минут, после чего дымка рассеялась и облака мгновенно исчезли, как будто все привиделось.
Его тянет к Стене Плача с того самого дня, как он оказался в Израиле, он и сам не может объяснить себе, почему, ведь он – человек нерелигиозный. На выставке Михаила Левита в Москве люди, никогда не бывавшие в Иерусалиме, плакали, глядя на его фотографии, снятые у Стены Плача. Серия снимков молящихся, которую он назвал «Это я, Господи, это я...» у многих вызывает комок в горле.
21 марта 2019
Выбралась на пуримский карнавал в Холоне. Видела изрыгающего конфетти дракона и спящего «супермена» в коляске. Видать, утомился, спасая мир. К счастью, другие маленькие супермены бодрствовали, так что не пропадём!
20 марта 2019
Пурим. Тель-Авив гуляет (или «Чур меня!»).
Иду по Набережной, а на меня надвигается целое “кладбище”. Мертвый Король, Мертвая Невеста, Мертвая Белоснежка, Мертвый Мужик с-топором-в-голове, а за ними - толпа “нечисти”: Зомби, Вампиры, Упыри. Замыкает процессию Смерть-с-Косой. Я стою как вкопанная. И тут ко мне с рыком бросаются два вампира, обнажив кровавые клыки.
...”нечисть” по-прежнему в моде.
10 марта 2019
В близкого человека смотришь как в зеркало. И нет ничего лучше, когда зеркало не кривое: не искажает тебя, а отражает именно таким каков ты есть.
8 марта 2019
В Коломне чудные маленькие музеи и магазинчики - музей пастилы, музей мыла, музей калача, музей самовара - и все в стиле «как было до революции». И даже помещик в качестве гида...
28 февраля 2019
Друзы, как никто другой, привязаны к земле, где жили их предки, и служат верой и правдой государству, на территории которого находится их дом. Кстати, подобное можно наблюдать не только в Израиле, но в любой стране, где сегодня живут друзы. Во время войны каждый друз защищает свой дом, свою землю, государство, на территории которого он живет. Друзы - хорошие солдаты, не боятся смерти, сражаются до конца. Истоки друзской храбрости - в привязанности их к своей земле. Но не только. Согласно друзской религии, тело человека - это всего лишь оболочка, а душа умершего друза бессмертна и переселяется в тело новорожденного, причем тоже друза, живущего в соседней деревне, в Сирии или Иране… Потому в друзских деревнях не увидишь пышных похоронных процессий, никто не носит на могилы цветов, не зажигает поминальных свечей…Исключение - могилы друзских солдат, погибших в израильских войнах.
На территории Израиля расположены 16 друзских деревень. Израильтяне любят отдыхать в здешних циммерах, откуда открывается живописный вид на холмы Нижней Галилеи. Друзская кухня - это тоже нечто совершенно особенное. Не говоря уже о секретах траволечения, которые передаются из поколения в поколение.
22 февраля 2019
Тель-Авив с 4 утра в движении. Стою на пересечении Роках и Ибн-Гвироль. Среди участников марафона вижу папашу с детской коляской, инвалида с протезом ноги, парня, бегущего задом наперёд, старца в трусах до колен. С добрым утром, никогда не унывающий город!
P.S. Помнится, сидели мы с Брателкиным в День Независимости Израиля в огромном парке Неве-Мером и отмечали праздник. Народ кругом пел и плясал, но кое-кто в спортивных трусах нарезал круги по дорожкам, очевидно, готовясь к марафону (они у нас каждый год, если кто не знает).
- И куда они всё бегут? - спросила Брателкин.
- К здоровому образу жизни, - ответила я.
- Ну а мы с тобой бежим от здорового...Лео, наливай, - и протянула пластиковый стаканчик.
19 февраля 2019
...Над Иерусалимом клубится туман, превращающий его холмы не то в острова, не то в гигантские, ярко освещенные корабли, которым суждено плыть по этой реке вечности еще много-много веков.
31 января 2019
Набрела в Иерусалиме на магазинчик с изделиями из оливы и была просто ошеломлена открывшимся великолепием. Сирийская олива - любимчик у природы: какое еще дерево может похвастаться столь богатой росписью? Кстати, олива - и мое любимое дерево.
21 января 2019
«Счастливые люди всегда дети. Их надо охранять, они хрупкие и смешные. Беззащитные...Нас спасает количество полученной любви, это наш запас прочности. Только любовь нас спасает. Любовь - это такой витамин, без которого человек не способен жить, у него сворачивается кровь, останавливается сердце...»
(«Время секонд хэнд» Светлана Алексиевич)
13 января 2019
Ну кто бы ещё открывал для нас эти прекрасные миры, как не взрослые дети, не утратившие веру в чудеса.
Иерусалим. Шимон Футерман и его выставка “Мир поездов»
10 января 2019
ЖИЗНЬ ПО ЦЕНЕ СМЕРТИ (памяти Деборы Бен-Дрор)
Балансировать на границе между чужой смертью и чужой жизнью, между трауром и чудом второго рождения. Решать судьбу сердца, которое вчера еще гоняло кровь по венам, замирало от предчувствия любви, горевало о разлуке. Сколько же нужно душевных сил, чтобы брать на себя смелость продлить чью-то жизнь, зная о том, что она оплачена ценой чьей-то смерти.
...Утром в национальный центр трансплантологии пришло сообщение о смерти 18-летней девушки, семья которой согласить передать ее органы для пересадок больным людям, что означало: у руководителя центра всего несколько часов от этого звонка из больницы до операционнных, где обреченным людям пересадят новые легкие и новое сердце. Печень, почки и роговица могут подождать, сердце и легкие – нет.
Когда в центр приходит подобное сообщение, начинается интенсивная работа по поиску подходящих больных, которые получат шанс продлить свою жизнь. Главное, чтобы все совпало - группа крови, вес, рост, размер грудной клетки, и была индивидуальная совместимость. Впрочем, и это еще не все. Даже при совпадении роста и веса, грудная клетка мужчины просторнее женской: поместить туда легкие меньшего размера все равно, что снабдить грузовик мотором от легковой машины. Просматривается полный список, в который занесены кандидаты со всей страны. Преимущества очередности и обладания карточкой АДИ* срабатывают только при условии совпадения параметров донора и реципиента.
...Однако, путь до операционной, где будет проводиться пересадка, на этом не заканчивается. Врач должен проверить: готов ли больной к операции по пересадке, нет ли у него температуры или других противопоказаний? Неожиданное препятствие может возникнуть и со стороны больного, когда человек, ждавший операции долгие месяцы, вдруг заявляет: «мне стало лучше, можно повременить».
Предположим, «все звезды сошлись». Последнее, что остается - найти свободную операционную, вызвать группу специалистов, которая в данный момент не занята, и прикинуть, сколько времени уйдет у врачей на дорогу до больницы. Но даже в этой сложной комбинации расчетов всегда может случиться непредвиденное: операционная, которую готовили к пересадке, может неожиданно понадобиться для спасения жизни человека, доставленного с места дорожной аварии, поскольку другие операционные в этот момент заняты.
Все это напоминает армейскую операцию, правда, руководит ею человек без воинских званий – руководитель национального центра трансплантологии. И армия у центра маленькая - всего несколько человек. Но в нужный момент «повестку номер восемь» получат «резервисты», которых намного больше: врачи, медсестры, лаборанты разных больниц и медицинских центров. Длительность этой операции, напоминающей военную - от четырех до десяти часов. Если погибший достаточно молод, и врачам удалось стабилизировать давление крови в его теле после гибели мозга, значит времени на подготовку будет больше...
Сколько же нужно выдержки, недежурного участия, если хотите, мужества, чтобы подойти к родственникам умершего в самый тяжелый для них момент и предложить им спасти жизнь других людей. В Израиле таких специалистов немного, но они есть почти в каждой больнице – координаторы Центра трансплантологии, протягивающие ниточку от смерти к жизни.
…Памяти Деборы Бен-Дрор,потерявшей сына и давшей надежду на спасение многим другим. Именно этой семье принадлежит идея создания в стране потенциального банка доноров. *Донорская карточка АДИ носит имя рано ушедшего сына Деборы - Ади.
8 января 2019
Никосия. Две страны в одном городе. Минареты на крыше готического собора. Ресторан и бутики в караван-сарае.
3 января 2019
Меня завораживают ночные огни…
…Вчера покидала Иерусалим с песней, сегодня вышла из поезда в Ашкелоне под звуки песни. На перроне пели солдаты. Вот это армия!
2 января 2019
Снится мне в новогоднюю ночь чудный сон, будто стою на берегу моря, и ко мне плывет белый дельфин. И вот он уже совсем близко, тянется к моей руке и...улыбается. А вокруг все сияет - и небо, и вода, и песок. Нас ждёт хороший год. Сегодня его второй день, который я решила провести в Иерусалиме.