Из книги «Великие Посвящённые» Эдуарда Шюре:
(стр. 392) «Осанна Сыну Давидову!» Этот крик разносился по всему пути Иисуса, когда он вошёл через восточные врата в Иерусалим по дороге, устилаемой пальмовыми ветвями. Встречали Его с таким энтузиазмом единомышленники, сбегавшиеся из окрестностей и из города, чтобы устроить Ему торжественную встречу. Они приклонялись перед освободителем Израиля, который вскоре должен стать их Царём, и даже сопровождавшие Его двенадцать апостолов сохраняли эту упорную мечту, несмотря на все предупреждения Учителя.
Один Он, признанный Мессия, знал, что Его путь ведёт к страданию и что даже Его ближайшие ученики могут проникнуть в Святилище Его мысли лишь после Его смертного часа. Он приносил Себя в жертву непоколебимо, с полным сознанием и твёрдой волей. Отсюда - Его покорность, Его кроткая ясность.
Этим торжественным входом Иисус всенародно объявил духовным властям Иерусалима, что Он принимает на себя роль Мессии со всеми её последствиями.
На другой день Он появился в храмах, в преддверии, где толпились торговцы скота и меновщики денег, которые своими жадными криками и звоном монет оскверняли священные плиты храма; обращаясь к ним, Он повторил им эти слова: «Написано: дом Мой будет домом молитвы, а вы делаете из него дом разбойников». Торговцы, устрашённые, приверженцами Иисуса, которые окружали Его плотным кольцом, и ещё более Его власть имущим взором и повелительным движением руки, разбежались, унося с собой столы и деньги.
Поражённые священники удивлялись такой смелости с Его стороны и страшились такой власти. Посланные от синедриона подошли к Нему, требуя отчёта и спрашивали: «Какою властью делаешь Ты всё это?» На этот лукавый вопрос Иисус ответил, по своему обыкновению, другим вопросом, не мене затруднительным для Его противников: «Крещение Иоанново откуда было: с небес или от человека?» Они же рассуждали между собой: «Если мы скажем – с небес, Он спросит, почему же мы не поверили ему, а если скажем – от человека, боимся народа, ибо все почитают Иоанна за пророка». И сказали в ответ Иисусу: «Не знаем». Тогда Иисус произнёс: «И Я не скажу вам, какою властью Я это делаю».
Всеми этими действиями и словами во время своего последнего появления в столице Израиля, Иисус отрезал Себе всякую возможность отступления. Уже давно во власти Его врагов было два главных обвинения, достаточные для того, чтобы погубить Его: Его угроза против храма и то, что Он есть Мессия. Последние же нападение Иисуса на своих врагов раздражили их до последней степени и с этой минуты Его смерть, уже решённая врагами, сделалась лишь вопросом времени.
С момента Его появления в Иерусалиме наиболее влиятельные члены синедриона, саддукеи и фарисеи, которых общая ненависть к Иисусу соединила на время, сошлись на решении погубить «соблазнителя» народа. Но они ещё колебались схватить Его при народе, так как боялись народного восстания.
Уже несколько раз городская стража, которую посылали, чтобы взять Его, возвращалась ни с чем, устрашённая Его словами или смущённая многочисленными сборищами. Несколько раз состоявшие при храме воины утверждали, что Он исчезал из их глаз совершенно непостижимым образом.
Эта опасная битва закончилась громовыми обвинениями против лицемерных представителей религии: «Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что затворяете Царство Небесное человекам! Горе вам книжники и фарисеи, лицемеры, что даёте десятую из своего имения и оставляете важнейшее в законе: суд, милость и веру… Горе вам, что уподобляетесь гробам окрашенным, которые снаружи кажутся красивыми, а внутри полны костей мертвых и всякой нечистоты».
Иисус имеет в виду, что они владеют только физическим телом и низшей частью души, дающей жизнь физическому телу, а высшей части души в них нет, то есть отсутствует духовное развитие.
«Заклеймив, таким образом, на все века религиозное лицемерие и лживый священнический авторитет, Иисус решил, что битва Его кончена. Он вышел из Иерусалима в сопровождении своих учеников и направился с ними к горе Елеонской.
Ученики, терявшие надежду и предвидевшие катастрофу, обратили его внимание на великолепие храма, покинутого их Учителем навсегда. В их словах должны были звучать грусть и сожаление, ибо в тайниках души они до последней минуты надеялись заседать в иерусалимском храме, как судьи Израиля, окружая венчанного в первосвященники-цари Мессию. Иисус обернулся, измерил взорами храм и сказал: «Видите ли всё это? Истинно говорю вам; не станет здесь камня на камне» (Матфей XXIV, 2).
Он судил о продолжительности храма Иеговы по нравственной ценности тех, которые господствовали в нём. Он знал, что фанатизм, нетерпимость и ненависть не представляли достаточного оружия против язычества и против топоров римского Цезаря. Своим прозрением посвящённого, ставшим ещё более проникновенным благодаря приближающейся смерти, он видел как иудейская гордость, политика царей, и вся история Израиля роковым образом двигалась к этой катастрофе.
Иисус знал, что близится решительная часть, но Он не хотел быть застигнутым врасплох синедрионом и удалился в Вифанию. Чувствуя особое влечение к горе Елеонской, Он приходил туда почти ежедневно беседовать со своими учениками. С этой высоты открывается чудный вид. Вдали виднеются строгие горы Иудеи и Моавии, тонущие в голубоватых и лиловых тонах; ещё далее в конце Мёртвого моря, виднеется, словно свинцовое, зеркало, из которого поднимаются серные пары. У подошвы горы развёртывается Иерусалим, а над ним господствуют храм и крепость Сиона.
Даже и ныне, когда спускаются сумерки в мрачные ущелья Иосафата, град Давида и Христа, оберегаемые сынами Измаила, выдвигается величественно и живописно из глубины тёмных долин. На его куполах и минаретах отражается умирающий свет заката, и кажется, что они вечно ожидают ангелов правосудия. Там Иисус давал своим ученикам свои последние поучения о будущем принесённой Им религии и о грядущих судьбах человечества, завещая им свое земное и небесное обетование, глубоко связанное с Его эзотерическим учением».