За кайф в жизни отвечают негодяи. Нравственность держится поближе к деньгам.
Вера человека в загробную жизнь не избавила его от заботы о хлебе насущном. Она психологически продлила в вечность его обязательства перед собой и близкими за поддержание благополучия. Христос пытался снять это противоречие, но у него ничего из этого не вышло. Люди стали только больше работать и копить, собирая деньги, как эквивалент добродетелей, которые потребуются им для спасения. То, что Христос искупил человеческие грехи говорит о том, что человечество продолжает мыслить в категориях рынка, и религия, увы, мало что в этом изменила. Логика подсказывает, что если кто-то выкупил ваши долговые обязательства, то только для того, чтобы сделать вас своим рабом, не так ли?
Сделать вас по гроб жизни своим должником и заставить пахать как проклятого день и ночь. Это элементарный механизм перезалога обязательств, а вовсе никакое не спасение. Это ситуация умножения страха, а не избавления от него. К счастью, банки и отделения открыты чуть ли не по всей планете, и можно мало по малу откупаться, что мы и делаем, посещая храмы с чувством глубокого раскаяния, как и положено тем, кто погряз в долгах. Едва ли Христос имел что-то подобное в виду, когда говорил о том, что не следует собирать сокровищ на земле, а думать о вечном. Если Спаситель призывал к радости, пил вино с грешниками, прощал блудницам, он делал это не для того, чтобы под покровом ночи пользоваться их услугами, не так ли?
Если бы ночь была бы столь же радостна, как и день, то к чему бы нам служило вино? И вино, и солнце дарят радость человеку. Избыток винца и солнца губят его. Твои ученики пьют вино и проводят дни в праздности – упрекали Спасителя фарисеи. Не этим ли заняты сейчас те, кто хотели бы видеть ярмо на наших шеях, собирать дань с наших страхов под угрозой адовых мук, нагружать нас заботой, протяженной в вечность? Удивительно, что все это громоздкое колесо истории инквизиции вращается благодаря оси вечности, на которую она надета. Конец истории, это конец и вечности тоже, за которую так цепляются те, кто спекулирует страхом. Если нет смерти, то нет и времени, а, следовательно, нет и страха перед вечностью, которой тоже не существует. Вся наша жизнь это единое мгновение, в котором важен лишь момент прозрения, короткая вспышка сознания и полное его освобождения от кошмара, в которое оно погружено, катаясь на заезженных рельсах: «В начале было Слово, и слово было у Бога, и Слово было Бог.». Хорошо. Но нам гораздо важнее знать, кто продал нам билет на этот поезд, кто сидит в кабине паровоза, и куда он направляется?