Частная стоматологическая клиника, в которой я на полгода арендовала небольшое помещение для психологического консультирования, находилась в центре города. Внутри было тихо и благообразно, с уютными диванами, пейзажными картинами на стенах, улыбчивыми регистраторшами и неизменной чашечкой кофе или чая долгожданным клиентам.
Дела у клиники были не хороши — то ли стоматологи не внушали доверия, то ли реклама не работала. Сотрудники часто сидели без дела и существовали за счёт спонсорской помощи мужа хозяйки, Ирины.
— Приятно познакомиться! — обратилась я к представившимся мне в обеденный перерыв сослуживцам.
Две работницы регистратуры Милана и Надина, старшая медсестра Татьяна и хирург Руслан расположились в мягких кожаных креслах вокруг инкрустированного серебристым орнаментом овального стола, на котором стояли судочки с привлекательной снедью из соседнего кафе-ресторана.
Я уже собралась пошутить над Русланом: «А где же Людмила?», — когда услышала голос появившейся в дверном проёме похожей на подростка девушки. Легкомысленные косички, короткая юбка, топик, открывающий её голые руки, плохо соответствовали статусу врача престижного лечебного учреждения.
— Не спешите с выводами! — решительно заявила вошедшая барышня и уселась на широкий подлокотник кресла, в недрах которого уютно разместился Руслан.
Это было моё первое знакомство со Светланой, работавшей стоматологом в клинике и ставшей на некоторое время объектом моего наблюдения. Неуёмное желание нравиться и, в то же время, умение безжалостно дать отпор —напомнили мне в ней черты избалованного ребёнка.
Худенькая, с маленькой, как у девочки, грудью, Света от сильного пола хотела двух вещей: денег и секса. В свои неполные тридцать шесть она ещё не была замужем, перебирала парнями от пятнадцати до пятидесяти пяти и рассуждала весьма категорично.
— Я хочу всё и сразу: мужа и бизнес!
Более удачливые подруги-докторши, имеющие богатых мужей, девушку раздражали.
— Ненавижу! Ненавижу это состояние убогости! — злилась она на свою жизненную неустроенность.
При всей своей капризности, мне она нравилась. Кокетливая, идущая на таран, живая. Она проецировала на партнёра себя с такой силой и страстью, что раздваивалась и завладевала им. Но любила она только себя.
Все остальные — в основном, избранники противоположного пола — существовали для удовлетворения её бесчисленных желаний.
Так уж получалось, что график моей работы совпадал с графиком моих знакомцев, и наши посиделки за чашечкой кофе стали регулярными.
Поговорив немного о новостях стоматологии, перипетиях погоды и капризах пациентов, разговор сворачивал на личные отношения.
— Светочка, детка, а где Виталик? — спрашивала девушку администратор Милана при очередной нашей встрече.
Любительница животных, она внешним обликом и характером соответствовала имени: была мила и терпима к сумасбродствам представителей младшего поколения.
— Зачем мне Виталик? Я такая офигенная! Столько тепла ему подарила. От него только машину хотела. А он, гад, «на машину сама зарабатывай», говорит.
— Он ведь с женой из-за тебя развёлся, сына бросил, — мягко укоряла администратор Светлану.
— После ночи с Виталиком меня на улицу от неудовлетворённого желания выносит. Хочу такого, как Андрей! — нескромно заявляла девушка.
Андрей, выражаясь Светиным языком, «был конь». В это понятие она вкладывала состоятельность, сексуальность и умение нравиться женщинам. Они познакомились пару месяцев назад. На приём к сексапильной докторше он приезжал в новеньком «Мерседесе».
— Я — маленькая дьяволица. Я страстная и мощная. Мне нравятся машины и мужчины. И они это чувствуют, — безапелляционно заявляла девушка.
— Кто чувствует? Машины? — усмехалась Надина.
— И те и другие. Я хочу власти и денег!
— Заладила: денег, денег, — брюзжала Татьяна, волевая дама, имевшая длительные амурные отношения с главврачом медсанчасти.
— Деньги — это любовь! — с нежностью в голосе отвечала Светлана. — Как может быть любовь без денег? Ну, скажите, как я могу чувствовать себя комфортно в дешёвой одежде?
Она действительно не понимала, «как», и меня это забавляло.
— Вот послушайте, — откровенничала девушка, слегка прикрыв глаза и старательно вспоминая. — Вчера были с Сашей в ресторане. Входим — на нас все смотрят. Как это приятно! Саша такой презентабельный. И рядом с ним — я! Такая кошечка-кошечка, такая принцесса! Идём с ним под ручку, и вдруг я понимаю: есть обычные люди, а есть особенные. Мы с Сашей — особенные!
— А обычные — это мы, что ли? — возмущённо фыркала Надина, от избытка чувств расплескав кофейный напиток по инкрустированному столику.
— Обычные — это те, кто без вкуса, — растягивая слова, поясняла маленькая дьяволица, — кто не чувствует веяние времени. Кто живёт в нищете. И не смотрите на меня так!
— Как? — заводилась Надина.
— Осуждающе. Я знаю! Потом я Саше в джакузи массаж делала. Намазала его кремом и жду. Чувствую, что уже люблю его. Внутри себя люблю. Глажу его, ласкаю, смотрю на него, как лисичка, и думаю: что он мне подарит? Почувствует он моё биополе, которое я специально создала для него?
— А если не почувствует и ничего тебе не подарит за твой массаж и биополе? В смысле, денег не даст, машину не купит? — недоверчиво вопрошал Руслан.
— Тогда какая мне от этого мужчины «маржа»? — искренне удивлялась «дьяволица».
— Маржа — это что-то из брокерского? — вспоминала я значение термина.
В голове Светланы мужчина и чистая прибыль были неразделимы.
— Мужчина покупает отношение женщины! Это всем ясно! Хочет моё внимание — пусть платит! — кокетливо щурясь, втолковывала нам девушка.
— А если не заплатит? – допытывался Руслан.
— Тогда я ничего ему не дам: ни любви, ни заботы. Не дам, потому что мне не дали! — Светлана капризно поджимала губы и уходила в свой кабинет для приёма очередного пациента, мающегося зубной болью.
Руслан не понимал. У него была беременная жена, которую он безумно любил. «Женщина-несчастье», — говорили о ней регистраторши, — то ногу сломает, то вместо таблетки свечку вагинальную проглотит». Сейчас она ходила на седьмом месяце беременности с гипсом на руке. Руслан звонил ей по несколько раз на дню, шептал нежные слова, и взгляды Светланы на отношения женщины к мужчине не разделял...
— Ты рассуждаешь, как испорченное дитя, – говорила я при следующей нашей встрече, вечером после приёма, оставшись с девушкой наедине. — Ты же умная! И профессия у тебя, как считали наши бабушки, хлебная. Стоматолог! Ну, выйдешь ты замуж за богатого старого дяденьку. Он же «секонд хенд», вторые руки! Жена, дети, любовницы… Как долго ты готова терпеть, подстраиваться под его желания без любви и сердечной привязанности?
— Меня достало состояние убогости! Понимаете? До-ста-ло! – злилась Светлана.
— Вы видели квартиру, в которой я живу? Нет? Нищета. А всё потому, что папа, которого я любила, с которым была ласковой доченькой, — ничего мне не купил!
Квартира как квартира. Я знала, что от денег отца моя новая знакомая отказалась и жила в однокомнатной съёмной «хрущёвке».
Семья у Светланы была примерная. Отец руководил заводом в районном центре. Статный, харизматичный, он был хорошим организатором, деятельным и справедливым.
— Папа любил порядок. Рабочим на заводе построил спортивный клуб, бассейн, кафе. И ещё много всего удобного для быта простого человека. Я отца обожала, считала его «семьянином в кубе», злилась на маму за то, что та изводила отца ревностью, что не имела собственных денег и приспосабливалась, как хамелеон, к любой ситуации.
Дома во главу угла ставилась дисциплина. Семья жила на широкую ногу: принимали гостей, готовили разные вкусности. Отец Светку любил, денег не жалел. Бывало, вспылит, когда та у зеркала обновку примеряет: «Главное, что у тебя в голове, а не то, что сверху надето!» И тут же, остывая: «Спортом занимайся, дочка!»
— После маминой смерти любимый папочка привёл в наш уютный шикарный дом молодую шалаву. «Живи с нами, я тебя не выгоняю, — сказал. — А у меня должна быть собственная жизнь!»
Ещё при жизни матери Светлану бесили её истерики, её усталость и ревность. Иногда казалось, что она хочет, чтобы отец принадлежал только ей, что она ревнует его к матери, чувствует вину и от этого становится агрессивной.
Она то злилась, то жалела мать. А та будто и не замечала неприязни дочери, всё книжки подсовывала: «Почитай, доченька». Просила: «Не выделяйся, Светочка, будь как все».
Быть «как все» Светлана не желала.
— Спасибочки! Кушайте сами! Нет, деньги я получу, став женой мужчины со средствами. И буду рулить во всём! — оптимистично заявляла маленькая дьяволица, сокрушительно тряхнув косичками. — Семья существует для наслаждения тела. Я стану текучей, я буду взаимодействовать со своим мужчиной. Я войду в него, и моё желание превратится в его желание, а мои мысли будут его мыслями. Я уберу все деструктивные программы из своего подсознания, сотру их, как вирусные файлы на компьютере!
Обычно про подсознание с деструктивными программами Светлана вспоминала после очередного вебинара, проводимого по Интернету в режиме реального времени (в основном, по ночам) одной из гламурных кошечек (а может, «дьяволиц»), вещающих с экрана монитора о премудрости мужской психологии.
— Женщина не изменит качеств мужчины, но может вдохновить его на достижения, — говорила я Светлане после её очередного недосыпа. — Женщина лепит мужчину, защищает его от жизненной неразберихи. Мужчина лепит женщину и показывает ей, как она прекрасна! И не обольщайся. Все мужчины хотят секса с минимальными затратами, и очень немногие хотят жениться или ищут свою женщину.
— Вот не надо, хорошо? — раздражалась барышня. — На меня и так накатывает критиканство. Всё время мысли в голове крутятся: «Ты не модель», «Куда лезешь?», «Ты обычная, глупая и некрасивая, и пальцы у тебя короткие…».
Я оценивающе воззрилась на руки Светланы. Да, пальцы коротковаты. Ну, и что? Разве любят за длину пальцевой фаланги?
— Пойми, не бывает совершенных людей, как не бывает идеальных условий. Жизнь подбрасывает нам проблемы, чтобы мы их решали. Не бывает всё и сразу. В одном человеке не вмещаются все достоинства, обязательно найдутся недостатки. Пусть даже короткие пальцы. Думать по-другому — наивно. Вопрос заключается в том, сможешь ли ты мириться с этими недостатками?
Светлана слушала, глядя прямо на меня, и недоверчиво качала головой.
Наши задушевные разговоры обычно начинались утром и продолжались в перерывах между приёмом пациентов. Иногда перерывы не совпадали, и Светлана с нетерпением ждала встречи со мной, чтобы задать мучившие её вопросы.
— Сегодня проснулась, вспомнила, что заплатила деньги знакомой за виртуальный тренинг, — и сразу накатила злость. Я не люблю платить за то, что могу сделать сама. Тут ещё подумала про новую машину Макса. Ну, почему бог это допускает? Почему Максим — баловень судьбы? А я — нет! Почему у него такая крутая машина? Ненавижу себя, ненавижу его, ненавижу бога. Почему родители не обучают ребёнка, как создавать себе богатую жизнь? Я кучу тренингов прошла. Всё время «выгружаю» из подсознания негатив, а мысли всё равно злые…
— Подсознание человека — как материнская плата в компьютере. В него нельзя лезть с «отбойным молотком», — увещевала я. — Жизнь, как это ни банально звучит, коротка. С нами остаётся только опыт. Тогда к чему так эмоционально вибрировать? Не лучше ли жить в благости? В гармонии с собой? Радоваться солнышку, морю, отношениям… Плачет, злится, кричит «хочу» — наш внутренний ребёнок. У некоторых современных дев «хочу» просто зашкаливает. «Хочу, чтобы был сексуальный, с достатком, не хам, ответственный, заботливый романтик. Чтобы воспринимал меня как личность, хотел только меня и обязательно говорил об этом со мной!» — капризно заявила мне вчера молодая особа с раздутыми гелем розовыми губками.
Твой внутренний ребёнок, маленькая Светочка, хочет всё и сразу. С ней нужно договориться. Объяснить. Разреши ей быть счастливой не завтра с эфемерным призрачным «хочу, чтобы был», а сегодня, сейчас. С этим дождём за окном, с этой чашечкой кофе и нашим тихим разговором… Человек проявляется в мелочах. В том, что и как он ест, с кем живёт и с кем дружит, что он читает, смотрит в компьютере и по телевизору, о чём думает, а значит, и говорит.
Не знаю, помогли ли мои философские рассуждения или совсем не затронули инфантильное существование Светланы, но в чём-то девушка изменилась, стала спокойнее, целостней.
Моя новая работа предусматривала участие в семинарах.
Возвратившись после очередной встречи с коллегами, я узнала, что Светлану уволили. Маленькая дьяволица поругалась с хозяйкой, которая приревновала её к мужу, и уехала в другой город.
У меня осталось ощущение недоговорённости и тихой грусти. Я вспоминала свою решительную, кокетливую подругу, её безапелляционные высказывания, и думала, как она там? Нашла ли своего идеального героя, защитника и покровителя?
Я думала о том, что вся наша жизнь пронизана эмоциями. Люди управляют друг другом при помощи манипуляции: стыдом и виной. Но человек, испытывая стыд и вину, увеличивает дистанцию с другим человеком, отдаляется душой и мыслями. Человек не живёт, если не видит своё отражение в других людях. Если не отражается в чувствах, в желаниях близких. Заползая в раковину одиночества, закрываясь от других, вдруг понимает, что это не он спрятался — это мир захлопнулся от него. Нет дворца с прекрасными комнатами, которые раньше распахивались по утрам. Он тупо угасает для мира, чахнет, задыхается в собственных обидах. Он плодит вокруг себя чёртиков безысходности и скуки, высасывающих остатки силы и надежды.
Мне иногда кажется, что где-то во Вселенной есть Метроном счастья. Он похож на огромное сердце, которое, пульсируя, задаёт правильный ритм. Нам нужно только научиться слушать его биение и постараться быть счастливыми.
Рисунок из Интернета, художник Steve Henderson