На снимке: Маршал Маннергейм за рабочим столом в своём кабинете в штаб-квартире в Миккели. Январь 1940 года.
Названная Твардовским «незнаменитой» советско-финская война, или «зимняя война», как её называли финны, осталась в тени последующего сражения с гитлеровской Германией, и в советское время о ней старались не упоминать и тем более не публиковать никаких исследований. Лишь через полвека, когда Советский Союз распался и ослабли цензурные ограничения, начали одна за другой появляться и выходят до сих пор статьи и книги об этой войне, написанные русскоязычными авторами с разных идеологических позиций. В России было выпущено в свет также несколько книг, переведенных с иностранных языков, так что у русскоязычного читателя сегодня есть возможность получить из литературы достаточно полную информацию о трагических событиях той короткой, но кровопролитной войны. По этой причине в моём обзоре я не буду касаться описания хода боевых действий зимней войны, а сделаю акцент только на том, как проявил себя Маннергейм как личность и как оценивалась его роль в судьбе Финляндии в этот период в финской литературе, мало доступной русскоязычному читателю.
Игнорирование правительством и парламентом требований Маннергейма по усилению обороноспособности страны, а затем и негибкая позиция правительства на переговорах с Москвой вызвали его глубокое разочарование, выразившееся в том, что буквально накануне войны, уже, вероятно, зная о её неизбежности, он подал президенту очередное прошение об отставке. На следующий день СССР без объявления войны напал на Финляндию. Что же чувствовал и как повёл себя с началом войны Маннергейм?
«Для Маннергейма начало войны стало горьким разочарованием и прозрением, ибо сбылись его мрачные прогнозы, которые он формулировал на протяжении 20 лет. Бескомпромиссная позиция правительства привела к тому, что недостаточно вооружённую и оснащенную страну втянули в войну против СССР (Х. Мейнандер: Густав Маннергейм. Аристократ в суконном мундире. М., «Весь мир», 2020. - С. 196). «Он был огорчён и разочарован, что 72-летним должен «возглавить этот смертельный спектакль» (H. Lindqvist. Mannerheim. Mies naamion takana. – Helsinki, 1919.- C. 312).
Однако тяжёлые чувства в связи с началом войны никак не повлияли на его готовность к борьбе и чувство долга перед страной, о чём свидетельствуют все имеющиеся в моём распоряжении источники. «Внешне он демонстрировал только силу и несгибаемую энергию» (H. Lindqvist. Mannerheim. Mies naamion takana. – Helsinki, 1919.- C. 312).
Сразу после начала войны он немедленно отправился из своей резиденции в Кайвопуисто к министру обороны Ниукканену и заявил, что он принимает командование вооруженными силами. Позднее Ниукканен, вовсе не бывший большим поклонником Маннергейма, вспоминал об этом эпизоде: «В опасную минуту его усталость исчезла, он как будто получил новые силы». Об этом же писал и Мартти Туртола, часто критиковавший Маннергейма: «Тут на помощь ему пришло одно его врожденное качество – он мог мгновенно «сменить мундир», измениться в соответствии с обстоятельствами. Эта его черта проявлялась неоднократно в его военной карьере и обычной жизни. Пессимизм и даже старость исчезли. Кто-то сравнил его с молодым лейтенантом». (Martti Turtola: Mannerheim. – Helsinki, 2016. – C. 195-207).
Эрик Хейнрихс, непосредственный участник этой войны, командовавший на последнем её этапе обороной западной части Карельского перешейка, и сам имевший возможность оценить деятельность Маннергейма на посту главнокомандующего, в своём двухтомном издании «Маннергейм в судьбе Финляндии» писал: «72-летний маршал заслуживает безусловного восхищения уже потому, что на этот раз не испытывая никаких иллюзий, согласился возглавить войну, исход которой он предвидел как никто другой прежде, чем она началась. Та сила воли, которую проявил он в течение трех месяцев в сохранении себя и армии, так уникальна, что неприятно обсуждать допущенные ошибки».
Хенрик Мейнандер считал даже, что «ни одна другая воюющая страна не могла бы выставить главнокомандующего с таким же колоссальным политическим влиянием и с такой же мощной народной поддержкой, как у Маннергейма» (Х. Мейнандер: Густав Маннергейм. Аристократ в суконном мундире. М., «Весь мир», 2020 - С. 200). Такую же высокую оценку ему дал и Мартти Туртола: «Маннергейм, как главнокомандующий зимней войной, считается одним из стойких защитников Финляндии; он был одним из создателей чуда зимней войны, столпом, на котором покоился успех борьбы».
(Martti Turtola. Mannerheim. – Helsinki, 2016. – C. 195-207).
На второй день после нападения советских войск Маннергейм объявил свой первый краткий и чёткий приказ, сообщавший о его вступлении в должность главнокомандующего:
Главная квартира 1.12.1939
Приказ Главнокомандующего
№1
Президент Республики 30. 11. 1939 назначил меня Главнокомандующим финскими силами обороны.
Храбрые финские солдаты!
Приступаю к этим обязанностям в момент, когда многовековой враг снова атакует нашу страну. Доверие к главнокомандующему есть главное условие успеха. Вы знаете меня и я знаю вас и уверен, что каждый из вас готов выполнить свой долг даже ценой жизни.
Эта война – не что иное, как продолжение нашей Освободительной войны и её последний акт.
Мы боремся за наши дома, веру и Отечество.
МАННЕРГЕЙМ.
Сразу после начала войны, 3 декабря, Маннергейм и его ставка перебазировались в Миккели, где ещё в октябре всё было подготовлено для её размещения. Штаб-квартира находилась в Центральной народной школе и ряде соседних зданий, где она размещалась и в конце гражданской войны. Рабочий кабинет Маннергейма располагался в учительской. На стене оставалась школьная карта мира, на постаменте стоял бюст народного поэта Рунеберга, а на шкафу стояла сова с раскрытыми крыльями и рядом с ней глобус. Всё это и сейчас на месте.
Шведский военный представитель Курт Кемпф писал о своих впечатлениях об организации работы штаба в Миккели: «Работа главной квартиры шла тихо и спокойно, без суеты. Заметил, что телефоны звонили не часто, не шумело много посыльных. В каждой комнате стояла простая железная кровать с покрывалом на случай необходимости оставаться в кабинете на ночь, к стенам были приставлены фанерные щиты для закрытия окон в случае налётов авиации».( H. Lindqvist: Mannerheim. Mies naamion takana. – Helsinki, 2019).
Рядом со зданием школы в пещере в основании высокой гранитной скалы находился надёжно защищённый от бомбёжек центр связи. В настоящее время оба этих объекта являются общедоступным музеем и в них сохраняется обстановка, которая была там во время зимней войны и войны-продолжения.
Начальником Генштаба с началом войны был генерал-лейтенант Леннарт Ош (Lennart Oesch). Главная квартира была разделена на 3 отдела. Начальником оперативного отдела, отвечавшего за размещение и обслуживание всей штаб-квартиры, был полковник, а с конца февраля 1940 года генерал-майор Аксель Айро (Aksel Airo), прямо подчинявшийся маршалу. Организационный отдел возглавлял полковник Эйнар Мякинен (Einar M;kinen) и отдел международных дел и пропаганды – полковник Ларс Меландер (Lars Melander). В штабе находился и командующий ВВС генерал-майор Линдквист (J.F.Lundqvist). Начальником медслужбы был полковник Эйно Суолахти (Eino Suolahti). Оперативную связь с правительством Маннергейм осуществлял через находившегося в Хельсинки своего ближайшего друга промышленника и генерал-майора Рудольфа Вальдена.
У Маннергейма было два адъютанта – Рагнар Грёнвалль и Августин Маннергейм. Последний был племянником маршала, сыном его брата Иоганна, владевшего в Швеции имением Гренсгольм. Он был прекрасным пианистом и иногда в свободную минуту играл для Маннергейма, когда нужно было успокоить нервы после нередких стрессов.
К маршалу были приставлены также два охранника, присутствия которых он не любил, но вынужден был терпеть, так как существовала постоянная угроза нападения диверсионных групп советскихсоветских парашютистов.
Всего в штабе в разное время находилось от 360 до 600 человек, из них 7 генералов. (Stig J;gerski;ld. Talvisodan ylip;;llik;. Helsinki, Otava. – 1976. – C. 24 - 26).
С первых же дней войны Маннергейм проявил себя как волевой и авторитарный командующий, не уклонявшийся от принятия даже самых ответственных и рискованных решений. Ягершёльд так писал о стиле его командования: «Маннергейм, несомненно, энергичный, активный и опытный главнокомандующий. Его иногда упрекали, что он не придерживался принятого в армии пути принятия решений, предусматривавшего предварительное коллективное обсуждение с членами генштаба, так как не получил подготовки в академии генштаба. В частности, начальник разведки Аладар Паасонен позже писал, что маршал имел склонность присваивать себе слишком много власти в принятии решений. Однако сам он как главнокомандующий считал, что имеет право вмешиваться в события и проявлять инициативу независимо от начальника главного штаба и не хочет быть пленником мнения одного человека. Он считал себя вправе советоваться с теми, с кем считал нужным, независимо от того, был ли это штабной работник или нет, и самому принимать решения. Эта независимость часто как раз была его сильной стороной. (Stig J;gerski;ld. Talvisodan ylip;;llik;. Helsinki, Otava. – 1976. – C. 23).