4. Утопия
Понятие «утопия» имеет много значений. Здесь мы не станем все их рассматривать, а только коснемся ее первозданного смысла (утопия - от др.-греч. благое место), то есть определим конкретный регион, где с высокой долей вероятности возможен старт социально-экономических реформ, которые способны повернуть проблемный регион, а через него и весь мир, в сторону духовного развития.
Под влиянием пророчества Федора Достоевского, нам долгое время таким местом представлялась Россия или Украина. Прямо они не обозначались, но в числе прочих возможных кандидатов прочно занимали лидирующее положение, и в этом была своя логика. Западные страны не подходят для таких реформ из-за своего благополучия.
Для стабильной зажиточности любые кардинальные перестройки выглядят нецелесообразными. У восточных, условно говоря, стран проблема иная: их социально-экономическое развитие недостаточно для старта капитальных преобразований в обществе. Поэтому наши надежды были связаны со страной, находящейся между Востоком и Западом, богатой на природные ресурсы, что значительно облегчает нагрузку на общество при проведении любых реформ, и достаточно развитой научно и технологически.
Шло время, и по некоторым политическим движениям властей России стало понятно, что и там понимают необходимость глобальных перемен, но эти перемены они почему-то рассматривают в рамках исторической стабильности своего государства. Однако совместить глобальные перемены со стабильностью невозможно. Стабильность, конечно, вещь важная, но она враг новому, особенно в случае, когда настоящей устойчивости государства уже нет давно.
Стабильность России, кроме прочего, была основана на терпимости большинства из народа того материального достатка, который остается после содержания своего государства. Учитывая огромные размеры страны и не менее великие воровские аппетиты многочисленной рати чиновников, этот достаток всегда был ниже западного. Этот, по сути, иррациональный договор между народом и государством и являлся стержнем стабильности России. Он начал нарушаться после отмены крепостного права (как это получилось, поясним чуть позже), и стабильность в стране стала ситуативной, основанной на репрессиях, страхе и доверии народа. Поэтому на самом деле за педалированием нынешними властями на стабильности России скорее всего скрывается отсутствие у ее политической элиты страны идей, кардинально преобразующих страну и мир.
Почему они не появляются, причин много, но главная состоит в том, что из-за разрыва с прошлым нарушена духовная эволюция общества. Новая идея не может появиться на пустом месте, новое вытекает из прошлого. А в России связь с прошлым за последние сто лет разрывалась дважды. Сначала большевистской элитой было уничтожено и предано забвению все монархическое в стране, затем началась массовая декоммунизация страны.
Современная политическая элита России, несмотря на некоторые известные реверансы в сторону победившего в мировой войне советского народа, в своем большинстве ненавидит (кто-то прямым текстом, другие завуалировано) советское прошлое, будь иначе, она бы не отказалась хотя бы от названия страны, в которой родилась, и которой клялась в верности в своих присягах. Эти клятвопреступники и есть пустое место, свободное от новых идей, и им ничего не остается, как цепляться за стабильность страны, в смысле высочайшего управленческого достижения.
Клятвопреступники, открыто охаивающие СССР, агитируют за сверхпотребительскую западную стабильность для России, а тайно ненавидящие его – за бедную доморощенную. При этом первые мечтают о развале страны в угоду Запада, а вторые в ответ приводят свой железобетонный аргумент: а для чего нам западная зажиточность, если России не будет?
В этой полемике по-разному, но не правы обе стороны, поэтому она тупиковая. Выходом из этого тупика могла бы стать социально-экономическая реформа, резко увеличившая рост благополучия народа (выше западного уровня) с неминуемым эволюционным исчезновением не только России, но и всех остальных стран, примкнувших к этому благополучию. Однако у политической элиты страны на такую реформу нет ни воли, ни способностей.
Так или иначе, но стабильность России объявлена властями главным приоритетом ее существования, поэтому Москва, несмотря на потуги властей быть альтернативой западным ценностям, находится в их орбите, хотя и крутится вдали от ее центра. А это означает, что каких-то кардинальных реформ для блага самой страны и человечества в целом ожидать от нее не приходится.
Глобальные перемены в человечестве могли начаться и с Украины, но и у нее оказались непреодолимые препятствия. Эта система, в отличие от России, оказалась крайне нестабильной, и при этом удивительно живучей. За тысячи лет своего безгосударственного существования она сумела сохранить себя, казалось бы, для оригинальной исторической миссии, однако, обретя реальное существование, она, после недолгих зигзагов между Россией и Западом, окончательно повернула в сторону последнего. Это естественно и, как говорят, находится в европейском тренде, но не оригинально.
Запоздавшие, по меньшей мере, на сто лет националистические (этноукраинские) порывы ее политиков и активистов в 21 веке, стирающем даже физиологические (между полами) отличия между людьми, выглядят карикатурно. ЕС, строящий глобализованный мир, снисходительно смотрит на этноукраинские выкрутасы властей и целенаправленно, словно паук муху, втягивает это государство в паутину своей глобализации. В некоторых приграничных странах дипломатично, то есть на словах, критикуют власти Украины за эти минифашистские выкрутасы, а ЕС реальными действиями, которым наивные украинцы аплодируют стоя, жестко для украинского национализма отвечает на них. Как? Он, словно шубу с барского плеча, бросил украинцам долгожданный безвиз, и это считается национальной элитой огромным достижением властей, однако через этот механизм многие националисты через десять-тридцать лет без лишних слов тихо, мирно и добровольно станут денационализированными.
Запад, по большому счету, ждет от какой-то страны реализации новых идей существования человека и, не теряя времени зря, подбирает «голодных мух», чтобы перед неизвестными переменами, быть может, катастрофическими, набраться побольше сил, но Украина страной, готовой для перемен, не оказалась.
Кроме духовного разрыва с прошлым, свойственного российской элите, украинская имеет свою вишенку на этом торте. Это продолжительная виртуальность страны.
С виртуальной Украиной в головах украинцы, поэтично слагая думы о ней, всегда жили лучше, чем в реальной, и даже талантливей. Посмотрите хотя бы бегло на ее историю. Все ее великие личности, начиная от киевского князя Владимира, насадившего на Руси христианство, и заканчивая Линой Костенко, появились в виртуальной Украине. Между ними был Юрий Дрогобыч (Котермак), профессор астрономии и ректор первого европейского университета, находящегося в Болоньи, первопечатник Федоров, Гоголь, Репин, Франко, Сикорский, Стравинский, Вернадский, Королев, Гамов, Кондратюк, Антонов, Амосов, тысячи других талантов, которые проявили себя на весь мир именно в виртуальной Украине. А при реальной государственности великие личности в Украине почему-то не зарождаются, даже, как поется в известной песенке, «крокодил не ловится, не растет кокос…» Для современной Украины крокодил – это, наверное, природный газ, а кокос – лук или другой овощ из борщового набора.
Но самая главная беда, которую почему-то несет украинскому народу независимость – это сопутствующие ей руины. Наиболее болезненные - после смерти Богдана Хмельницкого, Октябрьской революции и евромайдана.
Однако жить в условиях руины никому не хочется, поэтому украинцы, воспевая оды своей независимости, всегда стремились к виртуальной Украине. Следуя этой исторической тенденции, парламентом страны на пятом году последней руины почти единогласно был принят конституционный закон о походе страны на богатые хлеба в ЕС и НАТО, то есть в очередную, после Литовского княжества, Речи Посполитой, России и СССР, «оккупацию». Тут нужно заметить, что, находясь в оккупации, украинцы заметно усиливали оккупантов во всех сферах жизни страны – военной, политической, культурной, научной и пр., а при суверенном существовании усилить самих себя почему-то никак не получается. Украина - единственная страна на постсоветском пространстве, которая через почти тридцать лет своего независимого существования все еще не может достигнуть в экономике валового национального продукта (ВНП), имеющегося в ней при советской оккупации, и нет никаких признаков того, что этот ВНП будет перекрыт в ближайшие десять лет.
Однако, у Природы нет плохой погоды и у эволюции человеческого общества - плохого состояния государства, каждая руина в исторической перспективе – благодать. И эту благодать мы увидели в современном противостоянии Украины с Россией.
Это противостояние инициировано украинскими националистами при поддержке Запада для своего освобождения от братских русских объятий, а российские власти, естественно, всячески противодействуют этому. Одновременно майдановские власти стремятся приватизировать денационализированное население страны, доставшееся ей от СССР, ассимилировать его с титульной нацией, но из этого у них вряд ли что-либо получится. Как показали последние президентские выборы, две трети украинцев все еще остаются более или менее денационализированными, и только треть населения является более или менее националистическим. А тут еще появился, как мы уже отмечали, безвиз с ЕС, который наверняка денационализирует многих гастербайтеров и из этой трети. В России примерно такое же положение в национальном вопросе, поэтому еще раз повторим, что конфликт между Украиной и Россией поддерживается всего лишь их патриотическими властями.
Глубинная суть нынешнего противостояния Украины с Россией, на наш взгляд, состоит в том, чтобы раз и навсегда объединить два эти народа, а со временем вокруг них - и все человечество. Две противоположности -стабильность и нестабильность, сами по себе беспомощные, объединившись, дадут мощный импульс для ускоренного развития своих стран и человечества в целом. В качестве стержня этого объединения было бы примитивным искать общих князей в далеком прошлом, одну религию и похожие языки; в основе объединения этих или любых иных современных народов должна быть новая идеология существования человека, которая в нашем случае окажется одинаково положительно воспринимаемой денационализованным населением как Украины, так и России. Идеология русского мира, арабского или западного для этого не подходит хотя бы потому, что эти миры связаны со стабильностью. Реформа, дестабилизирующая косное болото, должна иметь новую идеологию, которая неразрывно связана с лучшими идеями из прошлого. И тут у нас есть из чего выбирать.
На наш субъективный выбор, самая лучшая естественная гуманитарная идея человечества состоит в том, что человек рождается для того, чтобы раскрыть миру свои природные способности. Об этом утверждает христианство, социализм и здравый смысл. А самая лучшая прагматичная идея человечества заключена в истинных либеральных экономических отношениях (то, что имеет и навязывает всем западный мир – это эрзац-либерализм) между людьми. Только при их соблюдении может реализоваться упомянутая гуманитарная идея человечества. И наоборот, только человек с раскрытыми природными способностями является естественным гарантом честных рыночных отношений.
Это гармоничное переплетение социализма и капитализма, реализуемое на постсоветском пространстве, мы бы назвали неосоветизмом, а на остальном - неокапитализмом. Его задача - раскрыть природные способности каждого человека на Земле (советская мечта), с помощью никем не регулируемых рыночных отношений (предпринимательская мечта).
Очень коротко о сути этой идеологии. Это интернационализм, дрейфующий к безнационализму, мировая культура превалирует в ней над национальной, язык гражданина – родной (для общения с космосом) и эсперанто (для межнационального общения), свобода вероисповедания и атеизма, профессионализация материнского труда, многоженство для состоятельных мужчин, либеральная экономика, земля – товар, стартовый капитал (социальный пакет гражданина) для зачатых младенцев, куда входит государственное медицинское страхование, затраты государства на образование, пенсионное обеспечение и всю остальную социалку. Стартовый капитал – это удочка, а не рыба, поэтому пропить его невозможно, так как всякое движения в нем согласуются с земельным банком. Такой банк вводится для управления недвижимостью (землей) в стране, резко увеличившейся в числе после массовой приватизации народной собственности. Государственные пенсии в стране отменяются. Лечение, образование и все остальное в стране платное.
Если говорить еще короче, то неокапитализм основывается на трех приоритетах: стартовом капитале для всех зачатых младенцев, который не наследуется, профессионализации материнского труда ради выявления природных способностей ребенка и насаждения в нем нравственности, непоколебимой, как инстинкт, и разрыве связи между экономикой и политическим влиянием.
Украина со своей вечной нестабильностью и этноукраинскими заморочками властей на подобную реформу не отважится. Не нужна она и патриотичным властям России, как зеницу ока берегущим стабильность страны. Однако условия для глобальных перемен объективно существуют и там и тут, поэтому они могут реализоваться, как говорят, не мытьем, так катаньем. Римский философ Сенека утверждал, что желающего судьба ведет, не желающего тащит. Но каким образом судьба потащит эти страны к общему светлому будущему?
Быть может, в результате войны на Донбассе.
Там появилось место, похожее на чемодан без ручки, который, в сложившихся обстоятельствах, не может поднять ни Россия, ни Украина. Нам кажется, поднять этот чемодан, конечно, после окончания военных действий, можно, проведя в этом месте социально-экономические реформы на основе идеологии неосоветизма.
Не рискуя своей стабильностью, эту реформу на Донбассе может провести Россия, хорошо бы под патронатом ООН и поддержке ведущих мировых держав.
Донбасс - идеальное место в плане проведения экспериментальной реформы. Он русскоговорящий, но отдельный, его соединяет с Россией общая граница, а число населения сравнительно невелико. На случай ее неудачи население Донбасса можно застраховать различными способами так, чтобы его существование после вдруг неудавшейся реформы ничем не отличалось от жизни населения российского. Такую страховку невозможно получить, начав неоднозначную реформу в самой России. По нашим оценкам, стоимость этой реформы для двух миллионов населения составляет всего 60 миллиардов евро, и чтобы она оказалась реальной, а не потемкинской, эти деньги должны появиться не от спонсоров, в виде кредитов МВФ или печатного станка, но приватизации народной собственности реформируемого места.
Из-за взаимной неприязни Донбасса и Украины ее участие в этом проекте сведется к отводу войск и ожиданию окончания реформы. При отводе войск от всей территории донецкой и луганской областей этот эксперимент был бы более чистым. Украинским властям нужно будет на 7-10 лет после отвода войск забыть об этом регионе, по истечении этого срока патриотическая пена с обеих сторон осядет, и можно будет спокойно выяснить, кто и к кому должен присоединиться. Естественно, что приватизация в этом регионе будет свободной и международной, и в ней обязательно примет участие и украинский капитал.
Так неожиданно для нас самих определилось наиболее вероятное место, откуда распространится по миру новый образ существования человека. Оно не противоречит пророчествам, так как это русскоязычное место, совсем не угрожает многовековой стабильности России и вечной нестабильности Украины, и первыми, кто воспользуется плодами этой реформы, окажутся эти страны.
Но все-таки, почему именно Донбасс?
Потому что Донбасс – место более советское, чем многие другие регионы на постсоветском пространстве. В нем проживают не русские и не украинцы, а советские люди, хотя того, быть может, и не осознают. Кстати, Крым не менее советский, чем Донбасс, но он быстро вошел в стабильность России и замер в ней в ожидании глобальных перемен.
При чем советское, о нем многие забыли, а еще больше тех, кто вообще о советском ничего не знает? – тут же возникает вопрос у антисоветчика.
Забыл, не знает – это проблема личности. Объективно, советское – это ближайшее звено в цепи развития народов постсоветского пространства. И если у каких-то народов бывшего СССР и есть какое-то родство друг с другом, то его нужно искать в советском прошлом, а не через родство древнерусских племен или родство с библейским Адамом.
Для чего искать это родство, если нам и в независимости друг от друга неплохо, возразят патриоты из обеих стран. Это родство необходимо для денационализированных людей, составляющих подавляющее большинство в обеих странах, а в будущем для всего денационализированного человечества, это нужно для того, чтобы хвост (нацмены, захватившие власть в странах СНГ, впрочем, как и в большинстве других цивилизованных стран) перестал вилять собакой и там, и тут.
Актуальность советского в наши дни вытекает из череды недавних исторических событий.
Семя разрушается, чтобы дать новую жизнь. Так происходит со многими другими разрушениями, так свершилось и с СССР. Он развалился по многим причинам, в том числе ради самоидентификации советских людей, ибо внутри него сделать это было невозможно.
Советский народ был политическим образованием, каждый из советского народа имел свою национальность, которая фиксировалась во всех документах, и не было ни одного человека в стране, который утверждал бы, что он советский по национальности. После распада СССР такие люди появились. Один человек точно. Когда при переписи населения его спросили про национальность, то он ответил: советский. Женщина, ведущая перепись, сказала, что такой национальности нет. А я есть? Есть. Тогда пишите – советский. Написала. Не знаем, сохранились ли такие бланки переписи или их выкинули на свалку.
Советский – национальность на основе мировой культуры и правильного мироощущения. Последнее может быть истинным только при жизни человека в соответствии с его природными способностями.
У русского народа до отмены крепостного права было правильное мироощущение, оно складывалось за счет использования в жизни самых примитивных и общедоступных человеческих способностей, совсем не развитых образованием. Правильное мироощущение имеют также дикие племена, народности и отдельные лица, не вкусившие плодов цивилизации. На мироощущении крестьянской общины зиждилась стабильность России и пророчества о новом слове в ней. Отмена крепостного права развалила общинный быт крестьян, а научно-технический прогресс и доступность образования в России превратили русский народ в один из многих европейских, но правильное мироощущение у него исчезло. И все хорошие слова о русском народе или России - как-то: у ней особенная стать – после этого повторяют по инерции или ради меркантильных интересов. Так что объективных причин утверждать о стабильности страны у ее властей уже давно нет. Теперь выбор совершается внутри хронической нестабильности, между кровавой или мирной, ведущей к прогрессу общества или застою (регрессу). Научно-технический прогресс скрыл в человеке правильное мироощущение, но он же дает возможность открыть его на новом витке спирали развития. Для этого необходимо мирное и всеми поддерживаемое, но кардинальное преобразование общества.
У человека приспособительные функции организма огромны, вследствие чего мы можем не видеть негативных последствий деятельности наперекор своим природным способностям, при которой пироги печет сапожник (печет, да и ладно, какая разница, кто печет, если вкусно), а если и видим, то объясняем их какими-то другими причинами - гонкой вооружений, глобальным потеплением и т.д., поэтому, чтобы понять эту мысль, нам нужно обратиться к примеру из жизни более простых существ, чем человек, допустим, пчел. Так вот, если пчела, которая по своим природным данным рабочая, выполняет обязанности матки или трутня, то ее жизнь превращается в абсурд со всеми негативными последствиями для нее и улья, а ее мироощущение, если оно имеется у насекомых, искажается.
Для своего самоутверждения (самоактуализации) во Вселенной у живого существа нет другого способа (родители, семья, нация, религия), кроме реализации своих природных способностей.
Советский по национальности человек - это предтеча личности без национальности, но с раскрытыми природными способностями. Без этого условия он простой космополит (глобалист), обреченный эволюцией вместе со всеми националистами и рабочими пчелами, возомнившими себя матками, на утилизацию.
Человек по национальному признаку эволюционирует от этнической идентичности к советской национальности, и от советской национальности к безнациональности. Это хорошо понимали создатели СССР.
Национальная идентичность и автономия малых, даже очень малых, народов, населяющих Российскую империю, стала первым в мире демократическим актом советской власти, недоступным ни хваленой американской демократии по отношению к коренным народам Америки, ни украинской - по отношению к десяткам многочисленных народов, населяющих Украину. Говорят, в ней проживают лица ста тридцати национальностей.
Украина, в отличие от большевиков, не расстается с унитаризмом страны, и скорее всего по глупости властей, за которую придется расплачиваться. Уже расплачивается. Если ее майдан был бы разумным, то есть имел человеческое достоинство, то первым указом объявил бы о федерализации страны по территориальному признаку, и никакой войны в ней не случилось бы. Шесть-семь федеральных субъектов на страну вместо более сотни областных и районных властных структур – единственно правильное начало пути к демократической децентрализации этой страны.
Опыт Грузии и самой Украины показал, что унитаризм не спасает страну от сепаратизма, наоборот, он становится поводом для него, так как при унитаризме права ста тридцати национальностей ущемляются ради животной радости одной. Это незаслуженно, поэтому борцы за справедливость рано или поздно, но всегда найдутся.
Гагаузы Украины платят в государственную казну такие же налоги, как этноукраинцы, поэтому тоже, как этноукраинцы имеют юридическое и нравственное право на финансирование государством своей культурной автономии, обучение (при желании родителей) на родном языке в детском саду, начальной, средней и высшей школе, а также для удовлетворения всех остальных национальных (гагаузских) особенностей народа. Если же налоги гагаузцев перетекают на культурные нужды другого народа, то это обыкновенное воровство или геноцид, с которым хотя бы один народ из ста национальностей мириться не станет.
Унитаризм в современном мире может быть жизнеспособным и процветающим только на основе идеологии, ведущей страну к безнационализму. Националистический же унитаризм по отношению к остальным национальностям является деспотической империей, поэтому содержит в себе огромный потенциал саморазрушения.
Перед началом реформы с заявленными задачами и идеологией Донецк и Луганск объединяются в одно государственное образование под названием Советский Союз. Надеемся, что этот бренд юридически свободен. Важно отметить, что теперь в Советском Союзе союзничают советские люди, а не регионы и страны. Создание Советского Союза на Донбассе восстановит утраченную из-за запрета (принижения) всего советского на постсоветском пространстве и в Европе в целом, связь постсоветского человека с прошлым.
Связь с прошлом нужна человеку, и особенно политической элите, не для того, чтобы лить крокодиловы слезы по поводу голодоморов и прочих бед, случившихся в прошлом, или примазываться к победам предков, она необходима для эволюции идей существования человека. Нет духовной связи с прошлым, нет и новых идей, развивающих человека, и стране, находящейся в мировоззренческих потемках, приходится просовываться все дальше в черноту какой-то стабильности, фигурально выражаясь, идти в Евр-опу.
После окончания в Советском Союзе предложенных (подобных) реформ страны, окружающие его и готовые к переменам, начнут присоединяться к нему для повторения удачного опыта преобразований. Таких стран окажется больше, чем республик в СССР. Сейчас даже представить трудно, насколько больше.