Глядя на дождь в окне, Лейла накинула ажурную пуховую шаль и зябко поежилась. Чашка горячего шоколада с трехсотлетним пряным пиратским ромом оживила в демонессе сладкие грезы, но не согрела так, как ей бы хотелось. Бочонок этой легендарной огненной «выпивки бродяг и убогих» долгие годы путешествовал по морям на корабле знаменитого Генри Моргана* в его личных запасах и навевал мечты о невероятных приключениях, жестоких битвах и, конечно же, развлечениях. Ко всему прочему, ром вобрал в себя не только пиратскую удаль, но и всю ту силу похоти, которую им приходилось сдерживать в бесконечно-долгие месяцы странствий. Хотелось унять эту дикую страсть, но не просто дать волю пламени – еще ярче разжечь жар под кожей и насытиться в полной мере вспышкой ярости эротических наслаждений.
В этом плане, пусть смакуя букет и осмысливая, ассияне недалеко ушли от своих хвостатых собратьев. На Олимпе продвинулись несколько дальше, но весь их сексуальный прогресс – суть ничто по сравненью изысками милых дам Преисподней. Инкубат, впрочем, тоже к этому всецело стремится, но его инструменты – суть перья павлина, – лишь один интеллект, облаченный в приятные формы, но не талант к наитончайшему эмпиризму и архисенсорике. Однако Лейла все ж не чуралась и мужского совета, ибо была и есть, как и ее мать, умнее многих замечательных дьяволиц. Она, бесспорно, могла, лишь позвонив в колокольчик, отдать приказ позвать к ней парочку горячих парней, но все это сейчас казалось ей таким тривиальным-обыденным, – все это было не то...
— Все надоело, – капризно вздохнула прекрасная демонесса и вылила остатки шоколада в горшочек с цветком.
— Позволите мне сказать? – учтиво спросил старый дворецкий, с пеленок прислуживающий своей довольно взбалмошной, порой, госпоже.
— Я и забыла, что ты разговаривать умеешь, – усмехнулась Лейла в ответ. – Продолжай, раз уж начал.
— Если вы поделитесь частичкой своего опыта с некой юной особой, то сами сможете открыть для себя нечто новое. Поверьте мне, – это приятно. Станьте наставницей, и скука покинет вас, но придет интерес к бытию. Даже нечто изведанное покажется вам новым и занимательным.
— Мудрая мысль. Пожалуй, я позволю тебе чаще открывать рот.
— Благодарю, госпожа. Во всех без исключенья вселенных непреложен один лишь Закон – суть незыблемые правила Хаоса, которым подчинено Бытие. «Делай, что хочешь» – такая же глупость, как и «Я все могу», ибо всесильность и вседозволенность уничтожают весь интерес.
— Знаешь, что... Лучше – молчи. Сентенций я и в детстве наслушалась. Вели-ка лучше послать за той дерзкой пигалицей, любительницей снов наяву.
— Вы ведь говорите сейчас о Люсильде?
— Да, о ней, хитрый жук. Пусть пошлют за Люсильдой и седлают коней. Встретимся с нею воочию. Я хочу прокатиться в грибной лесок. Давно не осматривала наши угодья.
— Как прикажете.
— Надоело грустить. Принеси мне чашечку своего волшебного кофе. И пусть уже после обеда кончится дождь, – Лейла надула губы и отвернулась к окну, улыбаясь таинственно и даже хитро-довольно.
После обеда дождь кончился. О том сколько душ за это пришлось заплатить, история почему-то умалчивает. Когда, поигрывая хлыстом и мурлыча себе под нос какую-то песенку, Лейла вышла во двор, то она увидела дворецкого, держащего под уздцы двух великолепных оседланных скакунов и сияющую от счастья юную дьяволицу, облаченную, как и положено, в изящную светскую амазонку.
— Ты прям на бал собралась – усмехнулась Лейла вместо приветствия. – Ну что же, – по коням, – почти сухо добавила она, лихо запрыгивая в седло.
Не найдя, что ответить и слегка поразившись прохладностью Лейлы, но совсем не разочаровавшись и поняв, что прогулка будет спортивной, Люсильда тут же избавилась от широкой длинной батистовой юбки, а забравшись в седло, бросила лакею и нелепый цилиндр, вуаль на котором выполняла все же некоторые полезные функции.
После полуторачасовой бешеной скачки Лейла наконец-то остановила коня и оглянулась назад. К ее приятному удивлению Люсильда почти не отстала.
— Похоже, из тебя выйдет толк, – сказала демонесса с улыбкой.
— За вами, – хоть на край света, – поспешила ответить Люсильда и тут же слегка смутилась банальности своих слов.
— Занимательно. Но слишком много не льсти. Неприемлю приторных лакомств.
— Честно говоря, и я тоже. Но как-то само получается. Возможно, я пытаюсь ухаживать…
— Не стоит. Ты получишь желаемое и даже больше. Но если хочешь со мной подружиться, то будь умнее, сильнее и сдержанней, оставаясь при этом собой. Тут рядом, в двух шагах через лес, – сказала Лейла, и они продолжили путь.
— Где это мы? – заулыбавшись, спросила Люсильда, когда они выехали на полянку, сплошь усеянную растущими средь травы, самыми разнообразными по величине и расовой принадлежности мужскими достоинствами.
— Это лес грибов-фаллосов, – ответила Лейла. – На вид и на ощупь они совершенно неотличимы от настоящих, – даже температура приемлемая; разве что, больше размером. Впрочем, – тут ассорти – любые на выбор. Они шевелятся, подрагивают, становятся мягче иль тверже… В общем, ведут себя совсем как живые. В чем-то даже лучше живых. Если молодой крепкий гриб хорошенько потрогать, то он брызгает густой белой жидкостью, похожей на обычную сперму. Старые же достигают поистине гигантских размеров – до пяти футов в длину, – и извергаются сами, как бешеные огурцы. Их плодовые тела не зависят от общей грибницы и растут не только в тени деревьев и на полянках, подобных вот этой. Когда споры попадают на стволы деревьев, скалы или шкуру животных, то они мгновенно прорастают и пускают нити мицелия вглубь живой плоти, образуя симбиоз с существом, растением или даже крестражем. Поэтому в грибном лесу члены часто украшают и деревья, и камни, – даже спины животных. Один такой дикий жеребец с прекрасным грибом на спине был недавно пойман лесничими и продан за весьма приличную сумму.
— Не верю, что ты упустила этого жеребца.
— Покупатель действовал через подставных лиц. Мне так и не удалось заполучить эту занимательную игрушку.
— Эх, жаль, – мечтательно произнесла дьяволица. – А я бы прокатилась на двух-трех грибочках, понежилась бы на полянке, предалась эйфории… если бы их семя не было таким… плодовитым.
— Опасаться стоит только старых перезревших грибов. Видишь, – вон тот уже сгибается под собственной тяжестью, – Лейла хлыстом указала на метровый, склонившийся над кочкой гриб-фаллос.
— Да, вижу, – Люсильда остановила коня и с удивлением увидела, как спешившаяся демонесса подошла к опасному грибу.
Уверенным движением та схватила гриб руками в перчатках, будто толстую большую змею. Выглядело это так, словно она намеревается ее задушить. Почувствовав, что сопротивление сломлено, Лейла хищно улыбнулась и направила гриб на свою спутницу. Глаза Люсильды округлились от страха. Она натянула поводья, готовая ко всему. Лейла рассмеялась, отогнула напряженный ствол к дереву и ослабила хватку. Спустя мгновение мощная струя семени изверглась из гриба и, попав на дерево, зашипела на нем, будто жгучая кислота.
— Утром споры уже прорастут, и через день ты могла бы приехать сюда – отведать салат из молодого грибочка, – сказала Лейла, с улыбкой. – Изысканное лакомство с легким тонизирующим эффектом.
— К чему ждать завтрашнего дня, когда уже сейчас перед нами целая поляна изысканных блюд? – голос Люсильды немножко подрагивал, но она знала не понаслышке, что страх, как правило, всегда предшествует новому сильному и необычному удовольствию.
— И то верно. Привяжи коней к дереву и присоединяйся, а я пока кое-что разыщу.
Лейла начала внимательно исследовать ближайшие кочки, а ее юная спутница послушно спешилась и привязала коней.
— Что ты тут ищешь? – спросила она вернувшись.
— Иди сюда, посмотри, – ответила Лейла, раздвигая траву.
— Грибочки, – произнесла Люсильда так сексуально-манерно, что демонесса не выдержала и рассмеялась.
— Не простые грибочки, – сказала она, прикусив при этом губу. – Эти маленькие мерзавчики всегда растут рядом. Сведущий знает, как их нужно использовать.
— Сведущий знает, а ведьма ведает, – прошептала Люсильда с бархатом в голосе, – словно уже пребывала в экстазе.
— О, да я вижу, – ты уже вкушала нечто подобное, – прищурилась Лейла. – Что ж, так даже лучше. Но эти грибы подействуют совершенно иначе, если употребить их именно тут, – и перед нашей забавой.
— И сколько нужно их проглотить?
— Поляна сама даст тебе столько, сколько необходимо. Просто расслабься и оглянись вокруг.
Люсильда отошла немного в сторонку и тут же увидела на большой кочке новую молодую семейку грибков. Одиннадцать штучек – таких розовых и аппетитных, словно пищащих: «Съешь меня, Люси». Почувствовав себя на мгновение любопытной маленькой девочкой, дьяволица проглотила грибы и оглянулась вокруг в поисках Лейлы. Увидев свою наставницу раздевающейся возле коней, она поспешила последовать ее примеру, но тут же почувствовала озноб.
— Согрей меня, – прошептала юная дьяволица, несмотря на то, что находилась метрах в двадцати от красавицы Лейлы.
— Ты вся дрожишь. Не бойся. Это грибы начинают так действовать. Скоро пройдет. Пойдем, приляжем на травку. Ты решила украсить моим подарком пупок? – раздался в голове Люсильды ласковый голос.
— Подальше от лишних глаз. Да и колечко одно... Эта трава слишком мягкая. Она живая и теплая, как шкура огромного зверя, – бормотала Люсильда, млея от прикосновений к своему телу каждой травинки и даже дыхания Лейлы.
— Дух места принял тебя. Смотри, как они все к тебе тянутся. Еще немного, и ты будешь готова отведать свой первый грибок, – голос Лейлы стал грудным, темно-алым и бархатным, низким, невероятно возбуждающим и приятным. Каждое ее слово пронизывало тело Люсильды словно медленный разряд электричества.
Дрожь стала чаще и переросла-превратилась в вибрацию контральто. От мозга по позвоночнику – через всю паутину нервной системы, – резонируя с нитями гифов и сплетаясь в единые шнуры-ризоформы, живой ток находил тут же отзыв своим мелодиям в каждой клеточке ее тела. И все ее существо звучало в унисон с этой дьявольской музыкой, трепеща сладко-ноющей непреодолимой похотью глубоко в заветных местах. Когда пальцы Лейлы проникли туда, Люсильда изогнулась и крикнула. Она упала на спину и чуть было не отключилась. А вскоре, нащупав рядом рукой твердый, но нежный гриб-фаллос, неожиданно для себя принялась его целовать, чувствуя, что вокруг все начинает меняться. Оторвавшись от такого приятного на ощупь языка инструмента, дрожащего и готового освободиться от напряжения, дьяволица посмотрела вокруг.
Один за другим на поляне возникали мужчины. Хрупкие красавцы-модели и большие атлеты, брутальные мачо и женоподобные уни, полные шарма шпионы и длинноволосые бродяги-стрелки… Бледные и загорелые, покрытые шерстью и безволосые… Самцы разных типов – все, кто когда-то вызывал у нее интерес, все, о ком она грезила, мастурбируя в одиночестве иль отдаваясь надоевшим любовникам, находились теперь у ее ног, готовые выполнить любое желание, каждую прихоть. Казалось, что нужно лишь захотеть, – и декорации-видения станут явью.
Видя, что Лейла стонет, предаваясь грезам в объятиях двух чернокожих атлантов, Люсильда не растерялась. Словно ища защиты, она села на готовый уже взорваться небольшой гриб, который только что сама довела до изнеможения, и позволила ему оросить свое лоно, то напрягая, то ослабляя натренированные интимные мышцы.
Когда первая горячая струя грибной спермы растеклась и впиталась внутри, дьяволица почувствовала что-то неладное. Ее тело потеряло часть веса, перед глазами вспыхнули разноцветные искры, а в ушах заиграл какой-то безумно-красивый мотив. Усиленный в десять раз наркотическим действием грибного сока оргазм, длился так нескончаемо-долго, что Люсильда не выдержала, и потеряла сознание.
Вновь очнувшись, она сразу же ощутила нежные прикосновения холеных, но сильных мужских крепких рук. Кто-то заботливо и аккуратно перевернул ее лицом вниз, смазал спину и ноги чем-то очень приятным и принялся делать массаж. Как не старалась, Люси не могла понять, сколько человек теперь гладят и ласкают ее, но это было настолько приятно, что ей оставалось только получать удовольствие и постанывать. Вскоре усталость и опьянение покинули дьяволицу, сменившись бодростью и новым, всепоглощающим желанием секса.
Стоило сказать себе в глубине души «Да», как Люсильде привиделась сцена из одного порнофильма, к которому она отнеслась когда-то с должной долей иронии и скептицизма. Но теперь героиней являлась она сама, и ей представился случай попробовать все без риска и унижения.
Меняя партнеров через каждые пять минут, прилежная ученица Лейлы перепробовала все и всех. Она принимала по два и по три члена сразу, давала поставить себя в такие позы, которые ей и не снились, извивалась змеей в сумасшедшей веренице-клубке таких же роящихся змей, упивалась спермой, кусалась, царапалась, визжала, скулила, стонала, смеялась как сумасшедшая, плакала, выла, словно волчица…
А потом появился он – могучий атлант с голубыми глазами и золотой короной на лысой сияющей голове. «Сам король грибного леса пожаловал на встречу с тобой», – раздался в голове Люсильды заискивающий старушечий голос. Не говоря ни слова, король взял ее на руки и отнес на неведомо откуда взявшуюся кровать с балдахином. Увидев его большой член, Люсильда хотела было уже убежать, но лесной властитель, легко справившись с сопротивлением, смог войти в нее без помощи рук и тут же заполнил всю, до отказа. Спустя мгновение боль сменилась безумным удовольствием и, впившись ногтями в мускулистые руки своего палача, дьяволица начала требовать продолжения, повторяя одно лишь слово: «Сильнее!».
Люсильда стала тигрицей, диким зверем, адским яростным монстром, словно обезумевший от желания дух вселился в ее прекрасное тело и готов был пожертвовать жизнью ради наслаждения плоти. Король разошелся, – вскоре он уже входил в нее «в полный рост», каждым новым движением увлекая все дальше и дальше от насущной реальности, поднимая на самую вершину блаженства. Дьяволица почувствовала, что сходит с ума… Все вертелось, кружилось, плыло куда-то в розовом звенящем тумане. Казалось, что не будет конца этому странному безумному наслаждению, но он, все же, настал. Достигнув запредельно-сладострастного пика, Люсильда воскликнула и полетела.
Дьяволица почувствовала, что сходит с ума… Все вертелось, кружилось, плыло куда-то в розовом звенящем тумане. Казалось, что не будет конца этому странному безумному наслаждению, но он, все же, настал. Достигнув запредельно-сладострастного пика, Люсильда воскликнула и полетела. Она почувствовала, что стала вдруг паутинкой, которую уносит все выше и выше поток теплого восходящего воздуха. И, пока не наступит зима, ей ни за что не вернуться на землю. Только став одной из снежинок, она медленно упадет вниз и растворится, – затеряется среди миллионов таких, как она… Таких одинаковых и неожиданно-разных созданий. А если кто-то возьмет ее на ладонь, то она тут же растает и вновь воспарит к небесам маленьким невидимым облачком…
— Я снежинка.
— Снежинка-снежинка, – ласковый голос Лейлы доносился откуда-то издалека, проникая нежной флейтой в тихий реквием заунывной северной вьюги.
— Ты мое эхо?
— Я Снежная королева. И я приказываю своей снежинке открыть глаза.
— Я не хочу таять.
— Если не хочешь таять, то встанешь и пойдешь со мной.
— Хорошо, я только досмотрю сон.
— Открой глаза.
Люсильда почувствовала, что может насмерть замёрзнуть. Она шла сквозь снежный буран в тоненьком летнем платье. Колючий ледяной ветер пронизывал ее до самых костей. Не в силах больше идти, она упала, но снег не таял под ней. Холод обнимал ее тело, проникая все глубже и глубже… наполняя саму ее душу.
— Ты как ледышка.
— Я снежинка.
— На самом деле сейчас тепло. Если хочешь стать настоящей девочкой, то просто пойми, что все это – сон, – и перестань мерзнуть. Это сон, Люси, слышишь?
— Это только лишь сон…
Дьяволица взяла снег в ладонь и поняла, что он совсем не холодный. «Я сейчас действительно сплю, а значит, могу делать все, что мне заблагорассудится!», – мелькнула догадка у нее в голове. Встав на ноги, она развела руки, как крылья, и взмыла вверх.
— У тебя недостаточно опыта, чтобы летать в моих снах, – раздался чей-то зловещий бас. Внизу стоял лысый лесной король и натирал тряпочкой свою золотую корону. Люсильда почувствовала, что падает… и проснулась.
— Ну, наконец-то! – обрадовалась демонесса. – А то, я уж думала оставить тебя тут до завтра.
— Ты хотела бросить меня одну?
— Я думала, что ты уже не вернешься, – Лейла пожала плечами. – Пойдем-ка, умоешься. Тут неподалеку ручей. Ты вся перепачкалась в грибном соке, – Лейла рассмеялась, а вслед за нею заулыбалась и Люси, мгновенно вспомнив все то, что с нею случилось. Потрогав себя между ног, она вздрогнула и издала жалобный стон.
— Это было на самом деле? Черт, я же снова приплыла.
— Пошли умываться, милая нимфоманка. Скоро закат, а из этого леса можно выбраться только верхом.
Люсильда поднялась и, немного пошатываясь, пошла по тропинке вслед за своею наставницей, любуясь на ее силуэт, гордую осанку и походку, от которой у любого наблюдающего вскипает кровь в жилах.
— А если бы я умерла? – спросила Люсильда, с удовольствием плескаясь в ручье.
— Думаю, ты была уже близка к этому, – ответила Лейла. – О смерти размышляй сама. Мне почему-то не хочется. Жить ради смерти, как и ради лишь жизни, для блаженства и радости, – глупость неимоверная. Пусть я создана для того, чтобы получать удовольствие, но наслаждение испытываю лишь тогда, когда живу полной жизнью. О, боже, – больше никогда не буду разговаривать с нашим дворецким!
— Хорошо, я буду думать о смерти одна, – несколько наигранно, с грустью в голосе сказала Люсильда.
— Дурочка, – усмехнулась Лейла, и облизнулась, хищно глядя на замерзшие юные груди своей ученицы. – Еще успеешь встретить своего всадника на бледном коне.
— О чем это ты?
— Забей. Это из одной глупой сказки.
***WD***
*Генри Морган – один из самых известный и, пожалуй, самый успешный пират в истории. После ареста английской короной и показательного суда на Ямайке… стал вице-губернатором этого острова, а также главнокомандующим его флотом и армией. Скончался в 1688 году и был с почестями похоронен в церкви Порт-Ройала. Через несколько лет Ямайку сотрясло катастрофическое землетрясение, а могилу Моргана таинственным образом смыло в океан. Ну а ром изначально считался самогоном для бедноты.
*Интеллект – это павлиний хвост для привлечения противоположного пола.
*Ризоформы – длинные шнуровидные сплетения грибных нитей у некоторых разумных видов грибов. Концентраторы мыслеформ. Трансмутируются во флюидические жгуты посредством психических эманаций.
*Уникальность снежинок – творение Хаоса. Только благодаря его законам возможно разнообразие.
Следующая глава - http://proza.ru/2021/09/08/900
Предыдущая глава - http://proza.ru/2022/07/27/592
Начало повести - http://proza.ru/2021/02/24/1297